***
«Программа 12 Шагов» приводит к первоисточнику. По началу Дину не хотелось этого признавать, но всю свою осознанную жизнь он нес огромную обиду на отца. Джон не любил своего сына так, чтобы тот знал и чувствовал это. Джон отдал добрую часть своих комплексов, обижал маму и Сэмми. Дин брал ответственность за их спокойствие и даже если не мог тех защитить, винил в этом себя. Винчестер повзрослел слишком рано, то детство, о котором мы знаем, обошло мальчика стороной. Может ему и хотелось побыть просто ребенком, но груз ответственности был сильнее. Тяжесть обиды на маму, которую до последнего не хотелось признавать, ошарашила. Дин действительно чувствовал тоску от того, что в свое время Мэри не смогла защитить их. Дин различает очевидный протест в своем поведении, решениях и словах. Те люди, которые обещали так много, оказались не больше чем лжецами. Друзья друзьями не были, девушки и парни, с которыми приходилось провести время в памяти не имели даже общих черт своей наружности. Былые деньги — грязные, каждая купюра стоила чьих-то жизней, о которых никто не задумывался. Жертвы, которые приходилось платить за такую жизнь казались мелочью. Только тюрьма стала первым толчком к тому, чтобы о чем-то задуматься. Тогда Дин очень разочаровался в своих людях. Он почувствовал себя преданным. Те, с кем он провел бОльшую часть жизни просто исчезли. Никто не пытался связаться с ним и даже после досрочного освобождения единственным человеком из прошлой жизни стал Диего. Не то, чтобы Дин искал связи с кем-то и ждал встречи, даже разговор с Диего не прошел гладко. Тогда Винчестер убедился в том, что не хочет наступать на те же грабли, но спустя совсем недолгое время после разговора совершил самую существенную ошибку в своей жизни. Он убил человека и продолжает жить с этим по сей день. Он обдумывал сможет ли нести тайну дальше. Фантазировал насчет своего заключения, представлял то, как будет смотреть в глаза брата и видеть чудовищную глубину боли в чужих слезах. Знал, что будет наблюдать за тем, как горько плачет мама. Дин запомнил бы темный, как мрак взгляд отца. Скорее всего, их отношения раскололись бы окончательно и ничто уже не было бы способно восстановить их вновь. Его жизнь стала бы до одурения простой. Еще он думал о том, как до самой старости пронесет в себе правду, которая со временем затухнет и станет лишь искрой ошибки в прошлом. Да, так тоже звучит неплохо…***
«Я уверен, что нуждался в любви Сэма даже больше, чем мог себе представить». Дин молчит, обдумывая свои мысли. Сейчас проходит очередная встреча их небольшой группы. Сегодня он более молчалив, чем обычно и каждый с пониманием выражает поддержку сосредоточенной тишиной. — Я думаю, что испытываю какие-то чувства к одному человеку, — наконец заговаривает Винчестер и внутри противится тому, как звучит эта фраза. Неестественно. — Если раньше мне хотелось просто удовлетворить свои потребности и я не мог этого контролировать, то сейчас, спустя пол года я смотрю на него по другому, — глаза устремлены в окно, за стеклом кружится в борьбе с ветром хвоя. — Мне не хочется как раньше просто переспать и забыть, вместо этого появляется простое желание быть с человеком рядом, — чувствовалось, что Дин хочет продолжить, но вместо этого тот недовольно качнул головой и сложил руки на груди. — Чего ты боишься? — Джонатан, тот, кто выступал главным в структуре, мягко задает вопрос. Он видит неуверенность и скованность в фигуре парня. — Я не понимаю, что чувствую. Этого вполне достаточно для чувства страха. — Может ты влюбился? — осторожно спрашивает мужчина и замечает неуверенно поджатые губы Винчестера. — В моем случае такое заключение звучит довольно противоестественно, — Дин облизывает и вытягивает губы с задумчивым выражением лица. — Все случилось слишком резко, будто окунули в лужу с головой и до сих пор за холку держат. Меня это изводит, — замолкает, беря себя в руки. — Не считай, что не можешь влюбиться, — по-доброму щурится Джонатан. Остальные в группе тепло улыбаются. — Ты человек и это чувство может быть прекрасным дополнением к той новой жизни, которую ты сейчас строишь. Дин молчит, продолжая глядеть на зелень и белизну неба. Вырывается краткий вздох того напряжения, в котором он находится так долго. Винчестер думает о том, что ведет себя как мальчишка, который впервые нашел какого-то парня привлекательным и отчаянно противиться этому явлению. Точно, как мальчишка. — Мне страшно от того, с кем могут начаться эти… Отношения, — довольно неуверенно проговорил последнее слово Дин. Неожиданно, но он почувствовал себя жутко некомфортно. — Мы с женой сошлись очень нескоро после осознания взаимных чувств друг к другу, — внезапно откликается единственная женщина в группе. София была очень сдержанной. На свои сорок та совсем не походила, от чего часто получала комплименты. — Не скажу, что было просто от реакции общества, но мы не осмелились раздавить ту любовь, которая проскочила и связала нас, — София говорила редко и удивительно кратко. Ее голос лился настолько легко, что Дин подумал о том, что послушал бы ее речь гораздо дольше. Ответить что-то оказалось трудной задачей. Не мог же он сознаться в том, что его потенциальной парой стал родной брат. Формулировка «потенциальная пара» вызвала на лице усмешку, которая никоим образом не соответствовала настроению собрания. — Как ты выбираешь еду, которую с удовольствием съешь? — вдруг спрашивает Джонатан. — По запаху, — сперва помедлив с ответом, отвечает Дин и переводит взгляд к мужчине, который закинул ногу на ногу и понимающе кивнул. — А одежду? — Покупаю то, что нравится. — Тебе просто дается возможность выбора? Дин задумывается и пожимая плечами кивает. — Нет, подумай еще раз. Винчестер вздыхает. — Мы постоянно сталкиваемся с выбором. За меня никогда ничего не решали в зрелом возрасте, так что да, возможность выбора не пугает меня. — Когда ответ точно «нет» или точно «да», ты можешь распознать это. Ты не перепутаешь эти ощущения, тебе просто нужно время. Неуверенность требует времени. — Выбора такого рода у меня еще не было, — признается Дин, чувствуя некоторое облегчение. — Ну, — разводит Джонатан руками и мягко смеется. — Буду честным, но я очень рад, что у тебя в жизни появился человек, с которым ты возможно сможешь разделить такие эмоции, как любовь. — Я знаком с любовью, но немного другой, — говорит Дин. — Если бы не мама, мне было бы неизвестно, что это за чувство, а все, с кем я встречался были мне безразличны. — Абсолютно все? — Ну, может одна только девушка. С ней все сложилось немного странно и закончилось довольно грустно. — Этот парень, который тебе нравится, твой друг? — вдруг спрашивает мужчина, что сидел рядом. Дин думает, что подобный статус Сэма поможет ему понятнее объяснить всю сложность ситуации. — Да, я бы даже сказал, что он мне как брат, — сдержав ироничный смешок, Дин поджимает губы. — Ты боишься разрушить дружбу и насовсем потерять человека, который очень дорог тебе. Ты не знаешь чем все закончится и стоит ли вообще начинать. Боишься ответственности за свои слова и не хочешь сделать больно. Дин задумчиво встречается с мужчиной глазами и медленно кивает головой. — Я понимаю, что ты чувствуешь, но не стоит мучить себя дальше. Когда определишься с выбором и если ответ будет «да», не тяни с признанием. Поверь, так будет лучше, — мужчина понимающе улыбнулся и Дину показалось, что он близок к окончательному решению.***
Могло бы показаться, что Дин перестает быть собой. Такого суждения пришла Веня, которая несколько раз навещала Винчестера с полными пакетами всего того, что перебиралось на входе в реабилитационный центр. Девушка была странно опечалена тем, с кем встретилась спустя долгое время. Это было из-за того, что Веня находила всех скучными и неинтересными кроме тех, кто беспрерывно пил или занимался дрянью похуже. Она прямо выговорила Сэму о том, что из его брата сделали болвана, который забыл о вкусе жизни. Девушка не замечала посветлевшей кожи или исчезновения синяков под глазами, которые были такими ясными, какими не были никогда. А еще, возможно, та завидовала возникшему желанию жить или, может, борьбе, которая продлилась так долго. Возможно, она любила его и Дин разбил ей сердце, но этим мыслям намного легче противиться, так что после нескольких встреч эти двое больше никогда не виделись. Дин не чувствовал вины за то, как все сложилось с Веней. Он нашел нужные слова и объяснил, что стало причиной его исчезновения. Сказал, что ему жаль, ведь это действительно было правдой. Принимать или не принимать извинения уже не его забота.***
Седьмой месяц реабилитации. К этому времени все ненужное прошлое отцепилось самым естественным образом. В жизни Дина осталась его семья и люди, с которыми он успел познакомиться в новом окружении. На продолжавшихся встречах групп обсуждались вопросы отношения к любви и сексу. Было важно изменить понимание к этим вещам. Курс лечения основывался на воздержании и Дин мог гордиться тем, что следовал абсолютно всему, что было для этого нужно. Вместе с Энтони они находили занятия, с помощью которых удавалось отвлечь внимание от навязчивых мыслей. Каждый день приходилось придумывать новые развлечения или загружать себя многочасовыми разговорами. Винчестер еще не раз будет благодарить Энтони за то, что тот не бросил его тогда, когда самому Дину было трудно себя терпеть. Частенько они обсуждали развивающиеся отношения Дина и его «друга». Как-то Энтони предложил поделиться своими переживаниями с Сэмом, но Винчестер ответил тем, что брат плохого мнения о подобных связях. Дин объяснялся в своих мыслях о том, насколько по-иному смотрит абсолютно на все, что творится вокруг. Впервые за очень долгое время Дин начинал чувствовать себя хорошо. За весь месяц Винчестер частенько виделся с родителями, еще чаще с Сэмом и это не оставалось без внимания брата. Он продолжал быть понимающим и просто тем самым Сэмом, за которым Дин тянулся даже сам того не замечая. Однако бывало сложно сдерживать лицо, когда при очередной встрече старший брат вручает букетик сорванных им же самим желтых одуванчиков. Казалось нереальным, что Дин вообще мог так поступить. — Ты правда сорвал мне одуванчики? — пораженный Сэм замер на месте и тупо смотрел на протянутые ему цветы. Радости не было никаких пределов. — Мне еще никто не дарил цветы, — одновременно потеряно и восторженно восклицает парень, и с сияющей улыбкой поднимает взгляд к брату. Сэм не выдерживает и заключает улыбающегося Дина в крепкие объятия. — Спасибо! — продолжая обнимать, Сэм чувствует, как брат обнимает его в ответ чуть сильнее и от этого ощущения по спине поползли мурашки. Чуть отстранившись, Сэм шустро клюет брата в щеку и отходит назад. Одуванчики в миг спрятали радостное лицо, что продолжало искриться. Дин тогда не проронил ни слова, однако признался самому себе, что видеть счастливую улыбку на лице брата оказалось настолько приятно, что после цветов Винчестер придумывал всякие разные возможности маленьких сюрпризов. Это опустило в омут странных чувств. Сэма хотелось делать счастливым, еще сильнее хотелось к тому прикасаться, но братья ограничивались объятиями. Иногда Сэм целовал его к щеку, от чего Дин в тихую получал дикое удовольствие. Еще запах, Дин начал замечать насколько вкусно Сэм пахнет и даже старался первое время не сильно очевидно показывать это, однако брат все прознал и только больше дразнил Дина ради собственного удовольствия. Ему просто очень нравилось видеть то, какое он имеет очевидное влияние на Дина. Каких только усилий требовалось для того, чтобы не перейти эту грань дозволенного спустя столько времени. Сэм чувствовал себя особенным, потому что видел, что таким «другим» Дин становится только возле него. Сэм продолжал влюбляться, все сильнее осознавая всю пагубность происходящего. Только вот дело заключалось еще в том, что он в какой-то мере получал удовольствие от своих растущих чувств. Страх быть отвергнутым угасал с каждой их новой встречей, ведь Дин давал такую сладкую надежду, от которой было просто невозможно отказаться. А когда Сэм спросил о том, почему Дин делает такие приятные вещи для него, тот ответил весьма просто. Он делал так, как чувствовал и это точно не было ошибкой. — Ты превратился в очень нежного и обходительного молодого человека, — захихикал Сэм. Братья сидели на улице под тенью густых крон. — Даже не знаю, что теперь делать со всеми цветочками и подарками, которыми ты меня засыпаешь. — Поверь, для меня все происходящее не меньший шок, чем для тебя, — проигнорировав брошенную подколку, вполне серьезно отзывается Дин. — Не думал, что выбрав идти за своими ощущениями все будет таким… Слащавым, — выгибает брови и откидывается на скамейку спиной. Какое-то время Сэм хранит молчание. — Но ты же не будешь прекращать?.. — неуверенно косится на брата и тут же отводит взгляд в сторону, когда тот с усмешкой повернулся в ответ. — То есть, я имею в виду другое, — поспешно исправляется, но договорить не успевает. — Зачем же мне переставать делать то, что вызывает у тебя такую радость, — Дин улыбается. — Такие писки не издавали даже самые громкие мои спутницы на ночь. — Нашел с чем сравнить, — нахмурившись, отвечает Сэм, но не выдерживает и вновь расплывается в улыбке. — Я чувствую себя рядом с тобой школьницей. — С недавних пор чувствую себя точно также, — признается Дин и прикрывает глаза с глубоким вздохом. Медленно выдыхая, Винчестер чувствует, как рука брата опустилась на его грудь. Он открывает глаза и смотрит на то, как Сэм наблюдает за его поднимающейся и медленно опускающейся грудной клеткой. — Твое сердце забилось чаще, — довольно замечает Сэм, продолжая считать биение сердца Дина, пока тот молчаливо за ним наблюдал. Распущенные волосы брата не скрывали светлого лица, на котором не прекращала сиять улыбка. Его ладонь была горячей и ее присутствие действительно заставляло сердце биться быстрее и от этой мысли Дин вздохнул резче обычного. Он отводит взгляд в сторону, чтобы отвлечься, но не может и позволяет приятной неге разлиться по телу. Было такое чувство, что только сейчас, спустя семь месяцев, ему удалось наконец по-настоящему расслабиться. Дин вновь смотрит на брата и аккуратно накрыв чужую ладонь своей, наклонился ближе. Сэм взглянул на Дина вмиг поменявшимися глазами и после мгновенного перевода взгляда на губы и обратно, замер. — Прости, я перешел черту. Дин продолжал молчать. Ему хотелось поцеловать Сэма, но придвинуться ближе себе не позволил. Он кладет ладонь на скулу брата и мягко гладит большим пальцем по щеке. Голос Сэма становится тише. — Я тоже очень хочу этого, — вторая рука опускается на подбородок брата и пальцы прикасаются к приоткрытым губам Дина. — Сейчас я наклонюсь и поцелую тебя в краешек губ. Не отвечай мне, просто замри, — практически шепотом говорит парень, наклоняясь ближе и оставляя поцелуй. Сэму кажется, что в тот момент он готов был расплакаться.