1998 год
Дверь в ванную закрылась тихо щёлкнув замком. Мать ушла оставляя мальчишку наедине со своими мыслями.
За пару месяцев до этого.
Он стоял склонив голову, он до боли сжимал кулаки чтобы не разреветься. –Прости, сынок, но я больше не могу здесь оставаться, я больше не могу обманывать твою мать, обманывать тебя, – отец прижимал голову Джека к своей груди и гладил его растрёпанные волосы, – у меня другая женщина, я люблю её. Слышишь меня, Джек? Донелли-старший мягко положив ладони на скулы сына, оторвал его голову от себя и заглянул ему в глаза, в них стояли слёзы горечи и обиды, он видел их всего секунду, так как Джек вновь уткнулся ему в грудь: широкую, надёжную и прижимаясь к ней мальчик чувствовал себя защищенным. Рядом с отцом ему были не страшны никакие невзгоды и он думал, что так будет всегда, но сейчас... сейчас рушилась та стена, за которой так уверенно чувствовал себя Джек. Отец уходил, уходил по настоящему, это не было дурным сном или злой шуткой. –Ты... ты бросаешь меня... – глотая слёзы всхлипывал Джек. –Что ты?! Нет! – отец гладил его по спине пытаясь успокоить, но это вызвало обратный эффект. Мальчик уже не сдерживался, его тело сотрясалось от рыданий. – Ты мой сын, а я твой отец и это навсегда. Я люблю тебя и никогда не брошу, я всего лишь ухожу из этого дома, а не из твоей жизни. Просто так сложились обстоятельства... я очень надеюсь на то, что когда ты вырастешь, то поймёшь меня и возможно простишь. Донелли коснулся губами макушки сына, разжал объятия и подхватил два чемодана стоявшие по обе стороны от него. –Извини, сынок, но мне пора идти. – Его голос дрогнул, он резко развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы сын не успел заметить его слёз и не оборачиваясь зашагал к двери. Джек смотрел в спину уходящему отцу, он часто моргал и слёзы обиды, и бессилия катились по его щекам. Сейчас от него уходил самый близкий и родной человек на земле, и он ничего не мог с этим поделать, но если-бы он тогда только знал, что ждёт его после ухода отца, то ни за что на свете не дал бы ему уйти. Джек сделал бы всё возможное и невозможное чтобы остановить его. Джек не верил в то, что сейчас произошло. В его юной голове не укладывалось, что его мать на такое способна. Он резко повернул рукоятку подачи горячей воды. Мальчик вздрогнул – вода обожгла кожу, но сейчас ему было плевать, сейчас ему самому хотелось её содрать с себя живьём чтобы перестать чувствовать на себе её прикосновения. Он подставлял тело под кипяток, ему хотелось смыть с себя всю ту грязь в которую он только что окунулся. Джек нещадно тёр себя куском мыла, но руки тряслись и тот постоянно выскальзывал. Мальчик снова и снова поднимал его, подбородок его мелко дрожал, он беззвучно плакал, слёзы щипали глаза, он растирал их мыльными ладонями и жжение только усиливалось, но он не обращал на это никакого внимания, ему было не до этого. Джек был зол. Был зол на мать, благодаря которой разрушились все его юношеские мечты и его жизнь разделилась на до и после. Был зол на себя, потому что не сопротивлялся и на своё тело которое отреагировало на ласки матери, и поддалось желая познать "взрослую жизнь"... Джек знал, что теперь он не сможет посмотреть Келли в глаза и уж точно не сможет к ней прикоснуться после всего того, что сейчас произошло. Он чувствовал, что больше не достоин её – он плохой и грязный, он только что трахнул свою мать. Он больше никогда не посмеет дотронуться до Келли, чтобы не испачкать её. Он просто не даст себе права сделать её своими прикосновениями такой же грязной как и он сам. Джек боялся, что девушка с золотыми как у ангела волосами потускнеет рядом с таким как он, а он очень этого не хотел, он слишком сильно любил её. – Чёртово дерьмо! – в сердцах крикнул Джек, мыло вновь выскользнуло из его рук, но он уже не пытался его поднять, он опустился на пол душевой и закрыв кран обхватил руками колени, подтянул их к груди, и уткнувшись в них лицом зарыдал в голос. Они сидели на одной из множества скамеек городского парка тесно прижавшись к друг другу. Он держал её за руку слегка сжимая ей пальцы и молчал, а она подняв голову кверху наблюдала за проплывающими облаками. Погода сегодня выдалась удивительная: с утра светило уже не такое яркое, по-осеннему чуть потускневшие солнце, дул тёплый лёгкий ветерок. Куча народа высыпала на улицы города. Гуляя по аллеям парка целыми семьями, они выглядели счастливыми что-то весело обсуждая между собой и казалось, что нет ни одного человека кто не радовался бы тому, что наконец-то, после нескольких дождливых дней тучи наконец-таки разошлись и выглянуло ласковое солнце. Но всё таки один такой человек был. –Джек, да, что с тобой сегодня происходит? – девушка оторвалась от созерцания неба и пристально посмотрела на молодого человека. Тот сидел закрыв глаза и уронив голову на грудь молчал. –Ты сегодня сам не свой, почти не разговариваешь. –Ты знаешь, Келли... – Джек открыл глаза, медленно повернул голову и с тоской во взгляде посмотрел на свою спутницу, – от нас сегодня ушёл отец. На последних словах голос Джека дрогнул и он непроизвольно сжал сильнее её пальцы. Прошло уже чёрт знает сколько времени с тех пор как Зои ушла. Джек открыл глаза, через пелену слёз он вглядывался в темноту надеясь, что всё-таки она всё так-же стоит в дверном проёме. А что если Зои права, что если она на самом деле сможет помочь ему? Он вдруг отчаянно захотел вновь стать таким каким был когда-то, тем Джеком которого он уже и сам почти забыл. Этой настырной шатенке каким то образом удалось разворошить его память, затронуть самые её глубины и впервые за долгие годы Донелли хотел им стать по-настоящему, по своей воле, а не в угоду врачам, он хотел этого прежде всего для себя. У него появилось острое желание начать чувствовать так, как чувствовал раньше, испытывать чистые эмоции свойственные обычному человеку. Отец, Келли... Он вспомнил, что когда-то был дорог кому-то по настоящему – вспомнил и теперь он был просто обязан заново научиться жить, чтобы вновь стать нужным и эта мысль не давала ему покоя. –Помоги мне! Я хочу чтобы ты помогла мне, Зои! – Кричал Джек в непроглядную ночь. Он бежал наугад не разбирая дороги. Ветки деревьев цеплялись за одежду, они словно пытались его удержать. Джек даже чуть несколько раз не упал, но его ничто не могло остановить, он шёл к своей цели. – Джек, я... я не понимаю почему? – Келли в недоумении смотрела на парня, её глаза моментально наполнились слезами и спустя секунду на раскрасневшемся от переживаний лице заблестели солёные ручейки. – Я правда не понимаю, Джек, ведь ещё вчера всё было хорошо... а сегодня ты говоришь о том, что не хочешь меня видеть. – Не хочу, ты мне надоела! – Выкрикнул Донелли, глядя на плачущую Келли он сцепив зубы еле сдерживался чтобы не разреветься самому. –Но ведь ты говорил, что любишь. – рыдая навзрыд, с обидой в голосе еле слышно произнесла девушка. –Я врал... я никогда тебя не любил! – эти слова дались Джеку очень тяжело, он еле выдавил их из вмиг пересохшего горла. Он понимал, что сейчас причиняет страдания любимому человеку и от этого его сердце разрывалось на части, а в груди нестерпимо больно жгло, но так было нужно, так было правильно и лучше для самой Келли, ей нельзя больше находиться рядом с таким отвратительно грязным существом как он. – Неправда, скажи, что это всё неправда, – девушка в мольбе сложила ладони и поднесла их к дрожащим губам, – я прошу тебя, Джек... Келли протянула руку стараясь дотронуться до щеки парня, но тот резко отвернул голову и отступил от неё на шаг. Ему сейчас очень хотелось сказать, что он любит и всегда любил её, что дороже неё у него нет никого на свете, но вместо этого его губы произнесли очередную ложь. – Нет! Это правда! Джека словно оглушило собственное враньё, он видел как Келли что-то говорит ему растирая по щекам слёзы, но не слышал не единого звука, он будто находился в прострации и только почувствовав как девчонка дотронулась до его плеча – очнулся. –...я люблю тебя, Джек, пожалуйста, не бросай меня, – умоляла Келли заходясь в рыданиях, – пожалуйста... Лучше бы он сейчас этого не слышал, лучше бы оглох по-настоящему. Как же он сейчас ненавидел свою мать: "Из-за тебя, всё из-за тебя, тварь!" И собрав остатки воли в кулак, страясь не сорваться на истерику, сквозь зубы проговорил: –Отвали от меня, ты меня бесишь... – превознемогая невыносимую боль которая пронзала его душу, но для того чтобы Келли возненавидила его, Джек вынужден был добавить, – ты мне противна, меня от тебя тошнит! Джек остановился как вкопаный в десяти метрах от дома Зои. Он стоял задрав голову всматриваясь в слабо освещённое окно её спальни и пока не решался сделать очередной шаг.