***
Жизнь — непростая штука. Со своими заморочками и проблемами. Жить непросто, а уж если ты встал на тёмную сторону, то должен быть готов к тому, что в какой-то момент жить не захочется вовсе. Хартфилия знала, что рано или поздно платить по счетам придётся, но не думала, что это случится так рано. Почему-то Люси наивно полагала, что у неё в запасе есть ещё очень много времени для того, чтобы пожить. Флаги совета и огонь, сжирающий здание гильдии, ясно дал понять, что у Хартфилии вообще ничего не осталось. Впрочем, глупо было бы не попытать удачу и не побороться. —Пригнись! — Тильда выскакивает вперед и вытаскивает меч из ножен. Всплеск энергии ослепляет, и Люси жмурится, прикрывая лицо ладонями. Неудобная теплая куртка сковывает движения, и блондинка спешит стащить её с себя. — Беги, дура! — Хоуп оборачивается всего на мгновение, а затем снова вся превращается в ненависть и злость. По-другому быть и не может, ведь Совет — это те люди, кого она ненавидит больше всего на свете. И вот они пришли, чтобы отобрать у Хоуп то, что было ей дорого. Люси чувство это разделяла, а потому решила на месте не стоять. Хартфилия бросается в сторону, резко пригибаясь к земле. Ей приходится прыгнуть за ближайшее поваленное тело. Труп не двигается, не дышит и ничего не говорит. Люси старается не смотреть в знакомые черты лица. Конечно, она знала этого молодого мужчину с уже появившейся лысиной. Люси знает по именам всех покойников, которые сейчас падают на землю, пропитывая её своей кровью. От одного из них девушку отшатывает на добрых два метра, потому что она узнает Салли. Тучный мужчина лет тридцати пяти, которого так любил Эйден. Теперь Салли ничем не отличается от других покойников. Бессмысленный пустой взгляд направлен в серое октябрьское небо, а руки больше не сжимаются в кулаки, выражая злобу. Салли похож на символ поражение. — Люси, вставай! — Локи тянет её за локоть, заставляя подняться на ноги, которые плохо держат. Девушка хочет отвернуться и не видеть этого безжизненного выражения на чужом лице, но взгляд прикован к мутным зрачкам. — Идём! — Локи рычит ей на ухо зло и отчаянно. Хартфилия тонет в этом голосе на целых двадцать секунд, позволяя парню почти грубо оттащить себя в сторону. — Удар Регулуса! — рыжий отражает атаку, и это приводит Люси в чувства, и она бросается в бой. Противников много, даже слишком. Атаки по-настоящему сильные, а удары — болезненные. Каждый приходится проходить с огромным усилием. Люси также пытается особо не подставляться, всё ещё помня о том, что несет ответственность не только за свою жизнь. Оказывает, что это очень трудно — помнить о том, что собственное здоровье — твой первый приоритет. Люси никогда не жила по таким правилам, но сейчас приходилось. Пропускать удары нельзя, быть невнимательной нельзя, бросаться в открытое нападение тоже нельзя. Но ей всё равно удаётся разделаться с тремя или четырьмя магами средней руки. Удаётся, можно сказать, чудом и с божьей помощью. В любом случае Люси чувствует себя довольно измотанной. — Люси, — Эйден оказывается перед ней из пустоты. Хартфилия сразу же отмечает кровь на его виске, рассечённую бровь и губу. Брич держится за бок, а его пальцы окрашиваются в алый. — Детка, тебе надо уходить, — он хрипит, а затем отражает ещё одну атаку под крик Локи. — Я не оставлю тебя, — она хватается пальцами за лацканы его плаща и чувствует, как начинают дрожать пальцы. — Не брошу. Ты мой муж. — Принцесса… — Принцессы не бросают своих принцев, — у Хартфилии срывается голос, а затем она кричит, потому что мощная ударная волна сносит Эйдена с ног. Люси и сама падает, раздирая себе о камни колени и ладони. Локи исчезает в ярком свете. Где-то раздаётся крик Тильды, разгневанный и бешенный. Блондинка призывает Тельца, после чего через силу поднимается на ноги, чувствуя, как болит вся левая сторона тела. — Люси! — Эйден оказывается рядом, осматривая девушку на наличие повреждений. — Тебе надо уходить. — Это Тильда… — она не сразу понимает, что шепчет. Не сразу понимает, что это за чувство такое вливается внутрь и заполняет собой каждую клеточку тела, делая его невозможно тяжелым. До этого момента блондинка понятия не имела, что такое животный ужас, и вот так испытала его на себе. Эйден переводит взгляд с Люси туда, куда смотрит девушка, и видит то, от чего сердце сжимается. Брич поздно спохватывается, накрывая глаза Люси своей ладонью, перепачканной в крови. Только поздно. Хартфилия уже увидела тело Тильды, распятое на кресте «справедливости» Совета. Видела рассеченное горло, закатившиеся глаза и обугленную одежду. Изуродованный рот замер в животном крике. Люси запоздало поняла, что тот возглас Хоуп был не разгневанным. Он был предсмертным. И теперь мертвая девушка висела куклой на знамени правосудия словно в назидание всем тем, кто ещё был жив и держался. Залитая кровью грудь Хоуп больше не вздымалась, а Люси казалось, что это именно она не может вдохнуть. Эйдан принялся трясти её за плечи, чтобы она сказала хоть что-нибудь. Хартфилия всё-таки делает глубокий вдох, о чём сразу же жалеет, потому что её скручивает в страшном спазме, а наружу выходит тот самый чай, который не так давно Тильда приносила ей на край обрыва. Больше подруга ничего не принесёт ей, кроме жалких воспоминаний. Люси всхлипывает, вытирая рот ладонью. Эйден пытается их телепортировать, но что-то идёт не так. Люси не понимает этого, глядя на неизвестного ей мага в белых одеждах. Он уверенно идёт к ним, широко улыбаясь. — Эйден Брич, Люсьена Хартфилия, вы обвиняетесь в нарушении закона о создании гильдий, разрушениях, убийствах и грабеже. Взять их под стражу, — короткий приказ перечеркивает сознание блондинки, и она бросается вперед, увиливая из-под руки Эйдена. Тот почти бежит следом, но его сбивает с ног стражник. Второй же пытается остановить Люси, но маг останавливает его жестом руки, позволяя Хартфилии оказаться вплотную. Люси прижимает лезвие к шее безымянного капитана отряда и чувствует, как внутри всё дрожит. Маг смотрит на неё с любопытством. — Убьёшь меня, и вы умрёте на месте. А так… Суд может дать вам шанс жить дальше. Что выберешь? — Люси рычит и царапает ножом чужую кожу так, что несколько алых капель всё-таки выступают. Её останавливает только болезненный стон Брича за спиной. — Принцесса… — Эйден смотрит в ровную спину Хартфилии, пока она во все глаза глядит в лицо тому, кто пришёл и отобрал у неё весь тот идеальный мир, в котором она жила. — Ну так… — Люси что-то видит в его глазах, до боли знакомый блеск, от которого стынет кровь в жилах, а внутренности стягивает страшным холодом. — Виктор, — кто-то позади окрикивает его, но капитан не разрывает зрительного контакта с Хартфилией, из-за чего всем вокруг становится как-то не по себе, даже солдатикам в белой перепачканной одежде. — Довольно! — голос женский. Требовательный и властный. Только вот Виктору плевать, он лишь хмыкает. — Выбирай быстрее. Люси сжимает пальцами рукоять своего кинжала и пытается сделать вдох, но лёгкие словно сжались и не хотят раскрываться. Блондинка крепко стискивает губы и всё-таки делает шаг назад, роняя своё так и не состоявшееся орудие убийства. Виктор самодовольно ухмыляется, а затем разворачивается на пятках, давая кивком головы знак к тому, чтобы строптивую девушку связали и отправили в фургон. К остальным выжившим. Ей заламывают руки, скручивают так, что перед глазами белеет от боли, и тащат через кровавое месиво из тел. Хартфилия не хочет смотреть, но заставляет себя из желания запомнить как можно больше. Люси затаскивают в повозку, а следом за ней бросают и Эйдена. Здесь их всего четверо, двое других согильдийца без сознания лежат рядом друг с другом на спинах. Хартфилия неловко садится и прижимается спиной к стенке. Двери их повозки закрываются, и теперь Люси может смотреть на мир через прутья решетки. Глаза жжет от боли, разочарования и злости. А ещё от горя, безмолвного и отвратительно огромного. Оно накрывает Хартфилию волной и заставляет всхлипнуть. Эйден садится напротив так, чтобы рана на боку перестала сильно кровоточить. Парень смотрит на то, как Люси старательно сжимает губы в тонкую линию. Смотрит, как его Принцесса пытается контролировать то, что творится внутри. Зрелище невозможное, и Эйден отводит взгляд. Со словами он так и не находится. Всё, что остаётся бывшему мастеру тёмной гильдии, — это смотреть в тёмную стену повозки и тонуть в отчаянном крике той, к чьим ногам он не успел положить целый мир.***
Их разделяют. Люси знала, что так будет, но всё равно дергается, пытаясь вмазать одному из своих охранников коленкой по носу. Занимательное со стороны зрелище, но абсолютно бесполезное. Виктор наблюдает за этим почти со скучающим видом. Эйден кричит что-то о том, чтобы Люси не сопротивлялась, что всё будет хорошо, что они пройдут через это. Хартфилия же этого не чувствовала. Интуиция буквально вопила о том, что им нельзя заходить в здание Совета, нельзя спускаться по мрачным лестницам вниз. Нужно сделать всё возможное, чтобы выбраться, иначе они не выживут. Но Эйден исчезает за поворотом, а Люси продолжает кричать и выбиваться из рук. Кажется, ей всё-таки удаётся врезать кому-то локтем в живот. Призрачный шанс сбежать венчается полный провалом, когда прямо перед лицом Хартфилии появляется Виктор, который отвешивает девушке грубую унизительную пощёчину. Блондинка замирает с повернутой к плечу головой и чувствует, как горит щека, а во рту появляется привкус крови. — Меня зовут Виктор. И я буду тебя допрашивать, — он достаёт платок из нагрудного кармана и вытирает им руку, которой ударил Люси. Избавляет пальцы от крови, пота и слёз, а затем роняет ткань на пол. — Член Совета. Можешь не представляться, дрянь. Я прекрасно знаю, кто ты, — Виктор усмехается, глядя на Люси сверху-вниз, а затем кивает охране. — Уведите её. Я приду через её допросить через час. Нужно кое-что доделать…. До встречи, Люсьена, — она не поднимает на него глаз, только дышит тяжело и пытается не сорваться на водопад оскорблений. Сквозь косую челку она видит, как Виктор отходит от неё, а затем направляется в другую сторону от здания. Охранники подхватывают Люси с двух сторон под локти, и только тогда Хартфилия набирается смелости посмотреть своему будущему мучителю в спину. У Виктора густая короткостриженая шевелюра на затылке, широкий размах плеч, длинные руки и белоснежный плащ члена Совета, который колышется в такт его шагам. Люси кажется, что он идёт, ловя ритм какой-то своей мелодии. И скоро под этот же ритм Люси будет орать от боли в подземельях здания Совета.