***
— Я завёл собаку, похожую на Бурана. Тэхён уже несколько минут пытается что-то сказать на непреклонную к чему-либо мину Чонгука. Второй вообще ничего не делает. Просто сидит и смотрит в одну точку на деревянном столике неизвестного кафе. Именно здесь его и нашёл Тэхён: в потрёпанном виде и с заплаканными глазами. Видеть такого Чонгука было просто страшно. Кажется, он не спал несколько дней. Наверное, даже больше недели. — Чонгук... — вздыхает и в очередной раз смотрит. Тщетно. — Да, люди разрушают людей, люди сами разрушаются. Но у каждого должен быть свой мир, чтобы он мог в нём укрыться и вдоволь успокоиться. — Тэхён прикусывает губу и сглатывает. — Ты стал частью моего такого мира, и я не знаю, как мне дальше поступать, Чонгук. — в тишине атмосферной мелодии кафе продолжает: — Просто знай, что я не выдержу, если ты надумаешь от меня уйти. — Уйти? Я сейчас, по-твоему, ухожу? — выдавливает из себя Чон. У него уже буквально нет сил что-либо сказать ещё. — Да. — на поднявшийся взгляд Чонгука Тэхён взволнованно сжимается на месте. — От меня уходит тот Чонгук, с которым я был. На эти слова Винсента Чон заново закрывает глаза и продолжает сидеть неподвижно, без каких-либо намёков на совершение какого-либо другого действия. Он не сможет объяснить сейчас свою боль. Никак. Даже словами не передаст, эмоциями тем более. Он чувствует себя безумно неэмоциональным. Как будто все существующие понимания этих явлений стерлись вместе с амнезией, которой у него, к сожалению, не было. — Почему собака? — А? — Тэхён переспрашивает. Неожиданным может быть только Чонгук. — Почему ты завёл собаку? — Чон смотрит на другого и мягко улыбается. Тэхён снова красивый. Но сегодня по-другому. Совсем. Синяки под глазами у него тоже появились, но почему? Чонгук предпочтёт этого не знать. Он также не хочет быть причиной такого состояния парня. А ещё Тэхён держал в руках чёрный кожаный рюкзак из довольно дорогой серии. На такие вещи парня Чонгук уже не обращает внимания: Тэхён богатый. Возможно даже очень богатый. Возможно даже богаче, чем он себе представляет. — Я помню, как ты отправлял мне фотографии Бурана. Я купил такую же расцветку и... — прикусывает губу под настойчивый взгляд Чона. — Не знаю зачем сделал это. — Жаль, что ты не сможешь купить Юнги. Но спасибо, Тэ. — Чонгук смотрит на парня, стараясь подарить ему свою улыбку. — Тэ? — тот раскрывает рот. — Тэ. — Чонгук снова опускает взгляд и начинает теребить шов на джинсах. — Спасибо, что ты тут. Но ты не должен меня поддерживать. Я тут сам виноват. Flashback. — Юнги! — Чонгук с неимоверной силой стучит в дверь, проклиная себя самого за то, что ключи и таблетку от неё он оставил в шкафчике университета. — Сделайте что-нибудь с этой дверью! Он с яростью поворачивается к другим, смотрящим с опаской на соседскую квартиру. Из щелей входной двери уже выходил дым, а эвакуироваться они планировали вот-вот, пока всё полностью не загорелось. — Юнги! — Чонгук кричит с необъяснимой болью в голосе. — Выходите отсюда. — обращаясь к другим мягко, Тэхён снова набирает все существующие телефонные номера по экстренной ситуации, несмотря на то, что они уже направлялись к возгоранию. — Чонгук, снаружи тушат. Если мы побудем тут ещё несколько минут, то задохнёмся. — И что я должен делать?! — с раздражением бросает Чон. — Просто снаружи стоять? — возвращает взгляд к чёрной двери со вздымающейся из-за неровного дыхания от нервов грудью. Представлять такой конец он не хотел. Юнги говорил, что останется дома до ночи, а потом уедет в Торонто на сборы в новую команду для соревнований. Он хотел вернуться совсем немного в спорт, но остаться в музыке и попробовать себя в чём-то ещё другом. У Юнги была куча планов на жизнь. Чонгук не мог представить, что они бы вот так вот закончились. Тэхён отходит на секунду, чтобы ответить на звонок. Пожарные внизу связывались с ним, дабы донести важные новости. Но, кажется, эта новость была чрезвычайно важной. — Стоп! Вы уверены? — слов больше не хватает. Тэхён не знает, почему с ним и Чонгуком происходит такое. — Найдено тело парня, оно находится рядом с электрическим счётчиком. Видимо, парень погиб на месте. Взорвался сразу же. The End Of The Flashback.***
— Безумно болит тут. — Чонгук с силой давит на грудную клетку и из-за боли со слезами на глазах вздыхает. — Я не знаю, как справиться. Тэхён прикусывает губу. Он тоже не знает. — Чонгук, я всегда буду рядом с тобой. Всегда. — через нескольких секунд он садится рядом на мягкое кожаное кресло, хватает руку Чона и притягивает с помощью её тело парня к себе. Впервые обнимает. — Я буду обнимать тебя, пока ты не выгонишь меня из своей жизни. Ты не должен скрывать свою боль от меня. У Чонгука мысли разъедаются. Он не понимает, что происходит. Такое со стороны Тэхёна совсем не ожидалось, но он не будет врать, что ему безумно нравится этот момент. Тот крепко держит его в своих объятиях, будто боится отпустить. Боится потерять. Чонгуку немного тепло на душе от такого становится, но что делать в ответ? Обнять? Возможно, в других случаях Чон бы так и сделал. Но сейчас он безумно стеснительный. Он не сможет и слова сказать в сторону Тэхёна насчёт этого непонятного жеста, ему сейчас просто нравится чувствовать ровное дыхание парня у своего уха. А также этот аромат немного сладких духов. Он слышит его и продолжает молчать, чтобы провести это молчание в ещё большей тишине. В этой тишине он разговаривает с ним уже достаточное время. — Я понимаю, каково тебе сейчас, Чонгук. — Тэхён делает глубокий вдох и потом, спустя несколько секунд, выдыхает. Ему тоже больно внутри. — Ты не один, понимаешь? Однажды ты помог мне также, поэтому я хочу сделать то же самое: я хочу быть рядом с тобой, когда тебе плохо. — Спасибо, что ты обнимаешь меня сейчас. — Чонгук сглатывает. Он ещё сдерживает свои слёзы. Раньше он слишком профессионально это делал, но теперь невозможно скрыть такое, вроде как, естественное явление. Чон понимает, что раньше он плакал из-за самого себя. Плакал из-за того, что он ужасен и что он во всём произошедшем в жизни виноват. Но он бы никогда в жизни не подумал о том, как станет плакать из-за того, что произошло в его жизни. Из-за идиотской смерти кота и такой же смерти Мин Юнги. — Почему он не выходил?! Почему он не постарался спасти себя и Бурана?! — всхлипывает, устраивая голову на плече Тэхёна. Тэхён же радуется, что Чонгук начинает чувствовать себя более раскрепощённым с ним. Нельзя скрывать свою боль таким образом, так ведь? Тэхён всегда подставит плечо под слёзы Чона, лишь бы уже дорогому ему человеку не было плохо. — Он думал, что Буран выберется из балкона, и оставил дверь открытой. Он хотел его спасти, Чонгук. — крепче обнимая, Тэхён поглаживает спину парня и с ужасным чувством внутри продолжает: — Юнги бы не сделал так, понимаешь? Мне одному кажется, что тут действительно кто-то замешан? — Кто замешан? — спрашивает он с некой опаской, но не собирается выбираться из тёплых объятий. Ему сейчас безумно хорошо находиться в уюте Винсента. Тэхён же пару минут думает. Думает, как бы грамотнее и правильнее сказать то, что тяготит его уже больше недели. — Не будь слишком близким с Намджуном, пожалуйста.***
Flashback. 29 августа 2018 год Сиэтл, штат Вашингтон, США — Довольно красивый вид из окна, Чонгук! — Хосок улыбается во все тридцать два и под палящее солнце прикрывает глаза. Ему сейчас безумно весело, потому что весь день он планирует отлежаться, а потом выйти на рыбалку со старым знакомым в ”элитную” часть вод. — Господи, опять ты со своими наушниками. Хосок закатывает глаза. Наверное, уже в пятидесятый раз в день это делает. Ему надоело видеть отрешённого от всего процесса отдыха Чонгука. Тому вообще ничего не интересно. Не интересен этот дорогущий номер в отеле, за который Хосок отдал порядка месячной зарплаты среднестатистического человека в Канаде. Перед отпуском он ещё ночами пыхтел на работе, дабы закончить ненавистную игру для маленьких детей. Компания совсем сошла с ума. К серьёзным играм добавились детские, а потом и мультики для малышей были предложены командой маркетологов, дабы расширить круг интересов контента. Все нововведения бесили Хосока, из-за чего он хотел просто открыть свою компанию и успокоиться, даже если бы это и стоило ненормальных денег. Во всей Америке, включая и Южную, царила олигополия, а компания, в которой работает он, была на первом месте. И это не очень круто. Без Хосока бы такого не случилось. И, кажется, всё это он делает из-за Чонгука. Того, который стоит сейчас, оперевшись о стену, и смотрит на копию картины “Радуга” Айвазовского. Иногда Хосок ловит себя на ужасной мысли о том, что его бесит психическое расстройство Чонгука. Бесит то, что он всегда такой. — Гук-и... — вздыхая, Хосок медленными шагами направляется к Чону и рассматривает его. — Что-то не так? — Нет, всё так. — отрицательно качая головой, Чонгук прикрывает глаза и замирает в таком положении. Хосок же восхищается. Его друг выглядит безупречно в этой обычной чёрной толстовке и синих джинсах. Даже с потрёпанными волосами: Чонгук в последние дни их вообще не укладывает, а раньше такого никогда не было. — Радуга без дождей не появляется... — Чон прикусывает нижнюю губу, делая громкость на наушниках чуть тише. — Моя Радуга от меня ушла. Ты же позаботился о ней? Хосок взволнованно вздыхает. — Да. Твоего кота похоронили на кладбище для животных, Чонгук. Ты сам видел. Чонгук фыркает. — Не видел. The End Of The Flashback.***
— Получается... ты не видел своего кота? — Тэхён вопросительно вскидывает брови и оглядывается вокруг, замечая зевающих официантов, он старается уместить в голове все только что появившиеся мысли. — Он сгорел таким же образом, Тэ... Я всегда боялся ещё раз оказаться в этом пожаре, но опять же не смог предостеречь. — Чонгук делает глоток заказанного горького пива. — Вот поэтому я виноват. Это происходит в четвёртый раз. Тэхён вздыхает, и, господи, он совсем не понимает, что происходит. Все питомцы Чонгука загадочным образом исчезают, а сам он страдает от этого факта каждый божий раз. — Сначала собака. Её звали Хатико... я по-фанатски из-за того фильма решил назвать её так. — улыбается. — Она сгорела. Потом Дейзи. Эта кошка сгорела вместе с моей рыбкой. Я не буду врать, я заводил животных, потому что меня они спасали от плохих мыслей. — Чонгуку хочется провалиться под землю. — Потом Радуга, которую я любил больше всех на свете. А сейчас Буран. — Чонгук, тут... что-то не так. — Тэхён качает головой, всё также держа ладонь парня. Это помогает ему сохранять с ним какую-то связь, лишь бы он ещё глубже не уходил в себя. — Забей, Тэ. — прикусывая губу, Чон делает глубокий вдох. Всё же, он благодарен Тэхёну за то, что находится рядом. * * * — Думаю, хватит с Вас сегодня Гегеля. — преподаватель улыбается, что сразу же кажется подозрительным для сидящих в аудитории. — Отдыхайте. Пак Чимин садится в своё кресло и, проводя пятернёй по волосам, смотрит на сидящих в кабинете. Студенты в утро пятницы совсем не хотят думать, большая часть них планирует сегодня напиться в клубе и пойти спать утром следующего дня. Философ вспоминает иногда себя: он тоже не любил учиться, да и сам его предмет ему давался с трудом, но, так сказать, он им исцелялся. Философия его исцеляла, избавляла от жизненных проблем, когда он начал понимать и вникать во всё, о чём говорится в прочитанных им книгах. — Чон Чонгук, с Вами всё хорошо? — Пак задерживает взгляд на прислонившемуся к холодной стене парню. Глаза его были стеклянными, немного заплаканными. Философ сразу же заметил. — Я соболезную. — Пак Чимин снова привлёк внимание Чонгука, но в этот раз Чон лишь скептически на него посмотрел и холодно кивнул. Преподаватель пожимает плечами на такую гнусную реакцию. Правда, потом вытаскивает телефон и начинает им возиться, тем самым давая разрешение всем остальным пользоваться гаджетами тоже. Истерик-философ дал всем отдохнуть. В аудитории на несколько десятков децибел стало тихо. Чонгук закрывает глаза, ему этот момент нужен для того, чтобы попытаться заснуть. В последние дни он лишился такого явления как сон. Забыл, что он существует и что им непременно нужно пользоваться, дабы не умереть. Но его веки дрожат, будто кричат снова посмотреть на серый мир и пройти через больной процесс разочарования в очередной раз. Даже телефон говорит открыть глаза своим оповещением. Пак Чимин, философия: Чонгук, нам нужно поговорить. Выйди в коридор. Зачем? Лишь это Чон спрашивает у себя. Он смотрит на отложившего в сторону телефон философа и прикусывает губу. Чонгук не удивится, если тот начнёт говорить о его успеваемости. Вроде как, все в этом университете знают, что Чону глубоко наплевать на успеваемость и всё с этим связанное. Он не видит перспективу в борьбе за оценки и рейтинговые баллы. Разве жизнь таким образом не становится скучной? Ещё как становится. Правда, ничего другого Чонгуку не остаётся сделать: ему придётся выйти в коридор и выслушать длинные монологи Чимина, которые касаются его неуспеваемости. Каждый раз. Разве не надоело? Чонгук медленно встаёт с места и незаметно, неспешно выходит из кабинета. Благо, другие совсем не обратили внимания, потому что Чон опять сидел за первой партой, а выйти из аудитории не было проблемой. Через минуту такое же делает философ. А теперь стоит перед Чонгуком, сложив руки на груди. Чон даже не замечает, что никакого осуждающего взгляда у Чимина нет. Тот, наоборот, смотрит с каким-то непонятным желанием сказать что-то важное. И явно это не касается успеваемости. — Чонгук, с потерей Юнги тебе стало хуже, я понимаю. — говорит Пак, приводя этим Чонгука в состояние чистого шока. Как тот знает о Юнги? Как тот так спокойно говорит о нём? Разве они были знакомы? — Не удивляйся. — Чимин вздыхает, прижимаясь спиной к белоснежной стене. — Ты, видимо, думаешь, почему он сгорел? Почему он ничего практически не сделал? — Мистер Пак, Вы… — Чонгук тревожно дышит. Ему уже ничего не помогает. — Намджун, Сокджин, а ещё и Том. Чимин выпускает из себя имена трёх людей и больше ничего не говорит, пока Чонгук снова не смотрит на него со взглядом мольбы перестать. За все дни, которые прошли после смерти кота и друга, Чон всё и делал, что думал о них. Он выдвигал различные теории, но не мог понять: почему тут замешан Намджун? Почему бы ему нужно было делать кое-что ужасное в виде поджога своего же друга? У Чонгука это в голове не укладывалось. — Я подозреваю их очень. Каждый день, каждый час. — Чимин приближается к лицу Чонгука и начинает говорить это шёпотом, лишь бы никто не услышал. Ведь даже у стен есть уши. — Они продают органы людей на даркнете, а с животными делают что-то непонятное. А один из них проводит скрытые испытания своих лекарств на бедных людях. — Чимин прикусывает нижнюю губу и под видом того, что убирает пылинки с одежды Чонгука, пытается успокоить его, мягко массажируя плечо. — Не вмешивайся в это. Не пей таблетки Намджуна, они тебя из депрессии никогда не вытащат. — шепчет. — А ещё… не давай Винсенту пить незнакомые таблетки. Они его тоже из шизофрении не вытащат. Они сделают его наркоманом, а потом заложат в тюрьму или психушку, где Намджун, Сокджин и Том смогут продать его на органы и получить ненормальную прибыль в виде миллиардов долларов. Ведь так они и сделали с Юнги. И с тобой тоже смогут, и со мной. С каждым.