Винсент

— Если закрыть глаза и просто забыть обо всём, то ничего не изменится. Так, зачем ты говоришь мне это сделать?

— Чтобы ты просто отдохнул. Ты не сможешь изменить этот мир один, но тебе нужно от него отдыхать. Нечего следовать ненужному. Ты стоишь больше этого.

Тэхён никогда в жизни не перестанет чувствовать себя так паршиво, как он чувствует себя в этой больнице. Отрицать того, что ему плохо уже от этих белоснежных стен, нет смысла. Парень проснулся двадцать минут назад и не мог подумать конечностями первые десять. Было сложно, было такое ощущение, что пролежать в коме десять лет оказалось бы легче. А рядом никого не было, из-за чего дотянуться до кнопочки помощи оказалось настоящим квестом. Тэхён в боли скорчился. Но на этот раз боль была только физической, а вот боль, которая его обычно преследовала, его не беспокоила. То есть, у него не было тех самых голосов и галлюцинаций, из-за которых он вырубился в кафе с Чимином. Кстати, где он? Почему у Тэхёна возникает такое ощущение, что он тут далеко не день, и далеко даже не неделю? — Добрый день, Мистер Ким! — в палату заходит высокий мужчина среднего возраста. Типичный, можно сказать, врач. Он держал несносную улыбку на лице, такой тип радости Ким просто терпеть не может. — Как хорошо, что Вы проснулись. — А сколько я спал? — правая рука начинает болеть сильнее. — Три месяца и пятнадцать дней, Мистер Ким… — врач сглатывает, а потом одним движением руки приближает к койке стул, чтобы сесть на него с небольшой купой бумаг в руках. — Не огорчайтесь, Ваше состояние улучшилось. — Что? — Тэхён до сих пор лежит. Лежит в недоумении. Какого чёрта? Доктор, которого, оказывается, зовут Фрэд Джонсон, аккуратно трогает почти горячий лоб пациента. Он также замечает все переменчивые эмоции на лице Винсента, но излишняя информация сейчас будет для него слишком тяжкой. Поэтому Фрэд начинает с малого: — Не переживайте, с Вами всё хорошо сейчас. А это главное, — записывает температуру в амбулаторную карту. — Но в тот день, когда Вы сюда попали, у Вас случился сильнейший психоз. Пришлось Вас госпитализировать, но в Вашей крови были найдены сильнодействующие наркотики… из-за чего и случился этот длительный сон. Это нормально, но мы до сих пор не можем понять, какие наркотики Вы потребляли? Почему в Вашей крови не нашли ни одного следа антипсихотиков? Вы должны были потреблять их в качестве обеспечения нормальной для себя жизни… — доктор прикусывает губу, щурится, и продолжает: — Я полагаю, это дело рук того юного генетика, так ведь? Ким Намджун? У Тэхёна снова каша в голове. Он не знает, о чём и о ком говорит этот человек. — Ким Намджун? — брови встречаются в переносице, а от передоза информации у Винсента снова кружится голова. Правда, из-за мягкой подушки она не так воздействует на мыслительный процесс. — Я был прав, у Вас также появилась грубая амнезия… — снова выдыхает с сожалением. — Вы забыли важных для себя людей, какие-то запоминающиеся моменты и так далее. Мне жаль. Я уверен, что память в скором вернётся. — Фрэд делает последний «штрих» на бумаге и привстаёт. — Я не психотерапевт, но с Вами он будет обязательно. Будьте осторожны, ведь некоторые симптомы Вашей болезни могут проявиться в течение нескольких дней снова, потому что в спящем состоянии их было легче контролировать. Мы давали Вам малую дозу антипсихотиков. Но сейчас… увы. Тэхён опять теряется. Что происходит? Почему у него возникает такое ощущение, будто с ним сейчас играют? Неужели он действительно всё забыл? Но как так могло случиться? Что было раньше? Тэхён, провожая врача взглядом, задумывается. Голова просто пуста. Там ничего нет. Это как ковырять вилкой пустую тарелку. — Я… я Ким Тэхён, да, — с выступающими слезами моргает несколько раз. — И я болею шизофренией. Да, вот это я знаю. Но… — хмурится сильнее. — Какого чёрта, боже… а кого я вообще знаю? Я знаю только Фрэда Джонсона… Белые стены внезапно становятся для Тэхёна серыми. На него давит эта обстановка, его глаза начинают болеть, но с каждым взглядом в сторону окна ему становится лучше. Ведь там полностью заснеженные здания. Некоторые хозяева или хозяйки квартир по соседству ещё не убрали новогодние и рождественские украшения. Тэхён знает, что это праздник и этому празднику уделяют внимание. Но он совсем не понимает, почему все люди, которые были у него в голове до всего этого, стали безликими? Он снова сходит с ума.

* * *

— Если брать в основу философию Артура Шопенгауэра, то что мы можем сказать об этом произведении? — Пак вскидывает брови. Перед ним огромная аудитория с сотней студентов. Он уже привык тут находиться. — Простите, но Вы отнимаете у нас время от перерыва… — говорит парень индийской внешности, но потом от последующей запланированной реплики умолкает, ведь Чимин кидает на него убийственный взгляд, из-за которого даже сосед парня прячется за экраном ноутбука. — Я просто отпускаю студентов в конце пораньше. Вы не ходили на мои лекции, значит и понятия об этом не имели. — фыркает. А тот студент смущается и, прикусывая нижнюю губу, раскрывает тетрадь с позорным количеством записей и начинает слушать. — Я люблю Вас, ребята. Теперь хочу, чтобы Вы поняли одно: я сейчас чувствую себя неважно. — студенты удивлённо смотрят на профессора, который начал теребить края своей рубашки. — Кое-что случилось в моей жизни, и я бы хотел, чтобы Вы отнеслись ко мне с пониманием. Простите, если грублю где-то ещё… — Чимин вздыхает. — В любом случае, я поставлю всем автоматы, только никому не говорите об этом. В аудитории раздался радостный возглас, даже тот самый возникающий студент улыбнулся вместе со всеми, а его друг, прикусывая нижнюю губу, с восторженностью смотрел на преподавателя. Что за счастье сегодня? — Можете идти, коллеги! — Чимин натягивает улыбку. Он сам уходит раньше всех, схватив документы со стола. Ему нужно заполнить уйму отчётов, и он ненавидит, что всем этим заниматься надо именно ему. У Пака силы на исходе, а то, что он профессор по философии, абсолютно ничего не меняет. Даже специалисты душевных проблем запутываются. Даже им плохо, даже им невыносимо. Всё, что гложет Чимина сейчас, – это Тэхён. Доктора предполагали, что он проснётся с амнезией, но Ким действительно проснулся с ней, а Пак не может с этим смириться. Просто никаким образом. Он и Тэхён были хорошими друзьями. Но, можно сказать, более «ситуативными». То есть, они не проводили всё время друг с другом, они просто в нужное время появлялись там, где надо. Чимину очень больно. Он не может себе представить, каково самому Тэхёну сейчас. — Он видит галлюцинации, слышит голоса… он подружится с ними и узнает их прежде, чем сделает это с людьми в реальности. Он будет думать, что его галлюцинации и есть реальность. Чимина охватывает паника. Понимать, что выхода нет, не хочется. Нет волшебного лекарства для Тэхёна. Было лишь то, которым обеспечивал его Намджун. Притом тот из-за отравления оказался в больнице, а Сокджин не появлялся в университете почти неделю. Чимин понимал, по какой причине эта двоица так поступала. Скорее всего, легальность начала их прижимать, и поэтому пришлось сдать некоторые позиции. Сокджин и Намджун бросали психически больных на наркотический ужас, но с некоторыми привилегиями. Человек-шизофреник не проявлял симптомов, но без употребления таблеток у него начиналась ненормальная ломка с ещё теми самыми приступами. Что и спровоцировало психоз. Чимин не мог справиться с собой, когда врачи говорили, что Тэхён мог там же умереть. Но он как-то выжил, а шансы были безумно маленькими. Пак рад, что тот хотя бы жив. А пока он будет отвечать на звонки его близких и говорить, как он живёт в успешной реабилитации. Несмотря на то, что Тэхён этих людей даже и не знает.

* * *

— Тэхён из прошлого… — камера включается. — Привет, друг. Я Ким Тэхён или же Винсент. Странно, что я знаю, почему я Винсент. Но я не помню, говорил ли я об этом прозвище другим людям? — парень задумывается, потом берёт с тумбочки стакан с водой и делает большой глоток. Жажда в последнее время становится неутолимой. — А-а, точно! Мне притащили какой-то телефон и показали мои социальные сети. Круто, конечно, но мне лень их сейчас читать. Такое ощущение, что мозг в этом направлении перестал работать и я могу просто болтать обо всём. — Тэхён кидает взгляд на заснеженные здания снова. — Расскажи мне, что ты знаешь? Кстати, сегодня приходила ко мне красивая девушка, говорила мне своё имя, но я забыл. Мне пришлось уснуть под мелатонином, но я надеюсь, что она меня снова посетит. — улыбается. — Она сидела там и собирала новые игрушки Лего. Потом куда-то исчезла! Странно, как она успела за такое время убрать весь тот бардак. Молодчина какая, — Тэхён зевает в камеру и, поправляя рукав больничной сорочки, как-то кивает самому себе. — Тоже хочется научиться чистоте. Пока что всё хорошо, мне нравится тут еда. Но, Винсент, проявись, чёрт возьми! Отчаянно качая головой, он выключает камеру и с уставшим видом направляется обратно к койке. Уже несколько дней он проводит в этом месте, столько же дней он всё ещё не может открыть окна, так как на них нет ручек. Все розетки какие-то странные, а вилками пользоваться совсем нельзя. Тэхён понимает, что это психиатрическая лечебница. И чувствует: в таких местах он уже не впервые. Временами голова также кружится, а некоторые голоса в ней же заставляют скорчиться. Ким умеет справляться с ними вовремя, но сегодня это становится настолько сложно, что он уже начинает переживать. «Красивый день, но ты не красивый». «Снова позорище». «Именно поэтому он тебя не навещает». — Кто не навещает, чёрт возьми? — злостно вздыхает. — Почему ты знаешь больше, чем я?! — цокая, Тэхён включает встроенный в стену телевизор и звук повышает до самого максимума. С каждой секундой он хочет разбить это окно и выпрыгнуть, но он понимает, что это лишь сугубое желание его галлюцинаций и голосов. — Тэ! — дверь открывается, а в комнате через пару секунд оказывается Чимин. Правда, его Тэхён не узнаёт и лишь смотрит с недоумением, а-ля «кто это ещё?». Сбавляя громкость, Винсент приподнимается и в знак приветствия слегка отпускает голову. — Я рад, что с тобой всё хорошо… — Пак, к своему же сожалению, заходит с пустыми руками. Здесь нельзя приносить больному фрукты и другую еду, именно поэтому он чувствует себя некомфортно, потому что все предыдущие посещения в лечебницах Чимин заполнял мини-холодильники Тэхёна продуктами. — Тэхён, я Чимин. Пак Чимин. — Приятно познакомиться. От этих двух слов сердце философа сжимается, но он сглатывает и с опустошённым взглядом присаживается рядом. — Да, но мы знакомы были порядка десяти лет. — прикусывает губу. — Но ничего страшного, ты всё вспомнишь, Тэхён. — Слушай, а можешь рассказать мне немного о самом себе? Я знаю, что это звучит глупо, но меня никто не навещает, и поэтому… поэтому очень странно просто лежать тут и копать свой мозг. — Винсент слегка усмехается. — Например, почему на моей шее эта красивая татуировка? Правда, она мне очень нравится, но от чего она у меня тут? И почему мне моё сумасшествие повторяет о каком-то расставании? — Расставании? — Чимин протягивает, — Я не помню, чтобы у тебя было какое-то расставание. — затем хватает ближайшую прозрачную тёмно-коричневую баночку. — «Сероквель»? — Эм, да. — Тебе не помогало это лекарство. — Чимин хмыкает. — Тебе ни одно лекарство не помогало. — Да ну, — Тэхён смеётся и поворачивается на бок, будучи прикрытым серым покрывалом, но не одеялом. — А что мне помогало? Чимин задерживает взгляд на заинтересованном Тэхёне. Его глаза выглядели живыми, но, всё же, они были такими же мёртвыми, как и до этого. Пак ясно замечал в них какую-то тоску. И эту тоску Тэхён чувствует сам, правда, не знает причину ей. Наверное, это безумно стрёмно, тосковать по кому-либо, но не понимать, из-за чего это так? Ким снова себя называет безумцем. — Не знаю, ты как-то справлялся сам. — пожимает плечами. — Я пришёл, чтобы убедиться. — В чём ты так отчаянно желал убедиться? — В том, что с тобой всё хорошо. — А откуда ты сделал это заключение, что со мной всё хорошо? — Тэхён произносит наотрез, наблюдая за изменившейся физиономией Чимина. Тот слегка запутался и даже откашлялся. Очевидно. Тэхёну естественно не было бы сейчас хорошо. Он только вышел из «комы», только столкнулся с миром, где ему ничего не понятно. А ещё появился какой-то загадочный человек, который, видимо, знал о нём многое, но это многое предпочёл предоставить ему по частям. Это так мучает и заворачивает одновременно, что Тэхёну просто хочется напиться этим «Сероквелем» и умереть. К сожалению, таблеток в баночке было от силы три. От них ты не сможешь получить передозировку и умереть. Действительно, жаль. — С тобой, конечно, не всё хорошо. Я ведь образно это сказал. Тэхён поджимает губы и возвращается в прежнее местоположение: под покрывало и со скрещёнными пальцами на животе. — Слушай, можешь мне принести пару книжек от Шекспира? — вырывается у Тэхёна, пока он смотрит историческую передачу наряду с Чимином, у которого на это совсем неоднозначные чувства. — И что-нибудь по моде. Тебе же не будет сложно? — По моде? Винсент кивает. — Мне почему-то стала интересна мода. Не знаю, откуда это случилось! — мягко улыбается, пожимая плечами. — Возможно, мне это сказал кто-то в голове. Я привык, а ещё мне говорили о человеке, который имел для меня огромнейшее значение. Кто это? — Да, Тэхён. У тебя в жизни был один. Его звали Чон Чонгук. — Чимин проводит языком по губам и всматривается в окно, где Солнце уже теряется из виду. Комната становится мрачной, но он даже не против этого, ведь Винсент не сможет разглядеть его взгляда, полного непонятной боли. — Да, Чонгук. Я полагаю. Кима же как-то пронизывает, и он, притрагиваясь к внезапно заболевшим вискам, начинает смотреть вперёд. Его голова снова болит, но не так сильно, как это бывало прежде. Тэхён ещё замечает для себя то, что эта боль какая-то другая. И он будто в голове подсознательно складывает какой-то пазл. — Действительно знакомое имя… я не могу понять, почему? — Я думаю, что ты скоро поймёшь, Тэхён! — Можешь пригласить этого Чон Чонгука сюда? — головная боль заканчивается, и Винсент, массируя шею, снова смотрит на Чимина досаждающим взглядом. — Я… — Пак нервно прикусывает губу. — Я постараюсь найти его, он куда-то улетел.