Красный взгляд на истерзанном теле

Мы часто забываем почувствовать волшебство момента, однако именно на таких и строится сценарий нашего неизвестного будущего.

Люцифер.       Иногда наступали такие моменты, когда можно проклинать свой язык и непримечательные действия, на первый взгляд казавшиеся лучшим решением. Когда-то подкреплённые в голове принципы отпадут бесследно в неизвестность, а я буду это разглядывать с озадаченностью. Так всё сейчас и происходило. Мой принцип, запечатанный давным-давно, полетел неизбежно в сторону. Если бы я знал об этом — расстроился, но сейчас даже рад, ведь как раз было бы мучением продолжать вести себя так отстранённо и отдалённо. Но она что-то сделала, сломала во мне, и я теперь готов был в любой момент оказаться рядом. Именно сейчас стоял и размышлял о ней.       В голове имелся придуманный воображением сценарий, где наши глаза смотрели пленительно, не смея оторваться, ведь только так мы способны были показать всё, что испытывали в секундных мыслях. Тело, накрывшееся решительностью, от долгожданного дня приятно обвивалось невидимым, но будто осязаемым куполом уверенности, в какой уже раз убеждая, её любое появление со мной рядом волнительно, но именно это — особенно. Задумчивый взгляд был прикован к безумно красивому закатному небу. Разбросанные случайными брызгами художника, размытой смесью фиолетовых, нежно-розовых красок, утопающих бережно и всецело в моих крутящихся мыслях.       Только стоило глазам заметить среди бескрайне неописуемой красоты фиолетовые оттенки, перед красными глазами вырисовался образ родных фиолетовых крылышек, принадлежащих именно ей, самой манящей малышке, способной безоговорочно изменить меня до неузнаваемости. А представляя завораживающие оттенки, ложащиеся и переливающиеся легко и воздушно на блестящих локонах её каштановых волос, моё спокойное дыхание предательски и неконтролируемо замирало или прерывалось, представляя и утопая в воображаемых картинках.       Я стоял у самого конца обрыва, а глаза задумчиво наблюдали за безграничной красотой, выжидая появление той самой малышки, чуть опаздывающей, но именно сейчас я готов был простить ей всё, лишь бы увидеть, лицезреть неземную улыбку, расплывающуюся на милых и лёгких чертах личика. Попутно размышляя, какой образ будет выбран именно сегодня.       Сердце, бьющееся всё время размеренно, непредсказуемо ударило сильнее, чувствуя всеми вибрациями тела появившуюся энергию, долгожданную и манящую приятным вкусом карамели на языке. Развернувшись, я наткнулся на невероятные небесно-голубые глазки, беспощадно вперившиеся в меня, а мой взгляд не упускал минутной возможности насладиться ещё бережным и неповторимым видом. Каштановые локоны, струящиеся лёгкими волнами до открытой груди, прикрывающими слегка маленькие плечики. Облегающее аппетитную фигуру платье сиреневого цвета, неожиданно подчёркивающее все её идеальные достоинства, и самое приятное, подаренное ожерелье с полностью чёрным камнем на шее, в некоторых местах хвалящий и подчёркивающий вчерашние укусы необузданной страсти.       Она шла ко мне неземными шагами, словно по воздуху. Завораживала идеальным видом, появившейся улыбкой, отражающей неизмеримую радость, в последнее время не появляющуюся на её лице. Подошла очень близко и, подняв голову, кончиками пальцев погладила татуированное крыло на моей шее, не отнимая проницательного и завораживающего взгляда, затягивающего в голубую радужку вселенского спокойствия.       — Ты знаешь, как подчеркнуть и показать свои достоинства, — откровенный взгляд невидимо огладил каждый её изгиб. — Ты сегодня выглядишь сексуально.       Она довольно усмехнулась, наблюдая за бестактными глазами, разглядывающими женское тело, и прижалась ближе, обвивая руками моё тело. Вдохнул запах и чуть не пошатнулся, настолько он являлся для меня опьяняющим и пленительным.       — Ради тебя старалась, — проговорила тихим голосом, не отнимая внимательного взгляда. — Теперь мне интересно узнать, что ты придумал для нас двоих.       Я наклонился ближе, едва касаясь её шеи губами, лишь невесомо прошёлся и медленно приблизился к самому ушку, подразнивая дыханием на коже.       — Поверь, этот день ты запомнишь надолго... — она резко повернулась в мою сторону и оставалась лишь в нескольких миллиметрах от моих губ, желающих требовательно прикоснуться, но ждущих нужного момента. — А твои хитрости сейчас не сработают.       Она проигрышно фыркнула, но отстраняться даже не собиралась, вызывая насмешливую ухмылку.       — А вообще, где бы ты сейчас хотела оказаться? — тихо прошептал ей в ушко, оставляя короткий поцелуй на мочке.       — Неважно. Главное, что ты будешь рядом, — почему-то тихо отозвалась и прижалась ещё ближе, заставляя приобнять за талию.       Сейчас, на фоне закатного неба, оставляющего на наших фигурах яркие краски, мне она казалась чем-то очень хрупким. Казалось, что я мог наблюдать это со стороны, любуясь её беззащитным тельцем, окутанным моими лёгкими, но имеющими надёжность объятиями.       — Тогда пора оказаться там, где наши души будут развратно плясать... — таинственно проговорил и, встретив её удивленный взгляд, немедленно щёлкнул пальцами в пространстве воздуха, прижимая рассеянную малышку по-собственнически ещё ближе.       Поглощающая тьма и несколько секунд гробового молчания сменились неожиданно резкими, оглушающими звуками энергичной музыки, а тонкий запах земного алкоголя моментально опьянял здравомыслящую голову. Дьяволица только сейчас смогла отстраниться и оглядеть мерцающий всеми страстными красками танцпол, наполненный полностью опьяневшими людьми, энергично отдавшими собственные тела громкой музыке, которая будто сама создавала сценарий их танца. На её любующимся лице расплылась играющая и хитрая усмешка, означающая, что место я выбрал самое то.       Она повернулась ко мне, уже покачивая аппетитными бёдрами, и руками сквозь тонкую рубашку начала ласкать тело лёгкими движениями, но одновременно и напористыми. Пальчиками цепляла несильно чёрную ткань и, прикусывая и не отводя взгляда от моих следящих за её движениями пальцев, специально повторяла изгибы и выпуклости мышц.       — Тут есть и маленький ресторанчик, самая дорогая зона, — сказал ей на ушко, чтобы она обязательно услышала, а сам наслаждался движениями ее ловких ручек.       — И где ты столько денег взял? — встретившись с моей хитрой усмешкой, она с осознанностью кивнула замедленно головой, принимая это за ответ. — Поняла, ты воздействовал на администраторов.       — Именно, — усмехнулся, и руками огладил изгибы её глубокой талии, цепляя несильно ткань и разбрасывая по её телу специальную дрожь. — Всё здание принадлежит всецело нам. Если ты захочешь, даже эти ненужные людишки исчезнут прямо сейчас. Просто от твоего кивка головой, — пальцем повторил контур её подбородка, останавливая желанный взгляд на губах. — Останешься только ты и я. Один на один...       Она, закусив игриво губу, прижалась вплотную. В её глазах, странно поблескивающих, можно было обнаружить загоревшийся огонек, которого раньше никогда не замечал. Явно не заботясь об окружающих, потерлась бёдрами о меня, вырывая вымученный необходимостью рык. Хитро хихикнув, обвила пальцами шею, чуть царапая острыми ногтями.       — Говоришь, только ты и я?... — встала на носочки и заставила меня наклониться, оставаясь чуть дальше от губ, дразня. — Очень заманчиво, но эти людишки дарят свою атмосферу, пусть останутся.       — Сегодня решила побыть на стороне добра? — ухватив бесстыдно её упругие ягодицы, прижал к себе ещё ближе, ловя случайно вырвавшийся стон девушки в рот, едва слышный и утопающий в бешеной музыке. Наслаждался и упивался этим чувством близости, от которого с каждой секундой терял голову. — Пока что мне это нравится.       И резким порывом прильнул требовательно к её пухлым губам, облизывая языком нижнюю и слыша возбужденный стон малышки, проник бесцеремонно в рот, сплетая медленно, подразнивающие языки в ловком, но медлительном танце, уже обещающем в будущем стать несомненно жарким и животным. Ласкал нёбо и от этого усмехался, когда она в удовольствии постанывала. Прикусила мою губу, притягивая вплотную и от охватившей страсти случайно царапала ногтями шею, скорее всего оставляя красные полосы.       — Уже хочешь меня? — чуть отстранившись, встретился с её молящими глазами на ласку и усмехнулся, думая, что быстрее сломался бы этим вечером. — Придётся чуть потерпеть. Сначала мы хорошенько повеселимся.       Ухватив требовательно её ладонь, повёл в более тихое место. Оказавшись в другой части здания и увидев маленький свободный столик, заранее забронированный, повёл именно туда. Ухватил спинку ладонью, заботливо выдвинул стул, позволил малышке присесть, а сам, обойдя, присел напротив. Она обвела радостными глазами столик и очень тепло посмотрела на меня, просто вынуждая ответить такой же тёплой улыбкой.       Болтающие люди, ненавязчивое постукивание посуды отошло незаметно и плавно на второй план, оставляя в собственной тишине наблюдения, любованием слишком шикарной малышкой напротив. Она заказала клубничное мороженое, и мне оставалось измученно наблюдать за ловкими движениями её языка, слизывающего с ложки остатки десерта. Наблюдать за пухлыми губами, чуть испачканными сладостью. Представлять, что мой прильнувший поцелуй всё слижет, целуя притягательные губы моей неземной дьяволицы.       Оставалось ухмыльнуться своей возбужденности и наблюдать за скучными кислородными шариками, всплывающими наружу. Подносить к губам прозрачный бокал с сладким шампанским и стараться держаться, при всех не накинуться на неё в животной потребности близости, которую долго уберегал от самого же себя. Она ничего особенного и сверхъестественного не делала, просто уплетала свой выбранный заказ, а я уже представлял её движения на мне. Переходящие с милой нежности в мой любимый режим резкости и похотливости, чего-то грязного и развратного.       — Ты так смотришь, что мне уже неловко... — усмехнувшись, перевела глаза с десерта на меня. И только взглядом намекнула — ей это очень нравится.       — Хочешь, чтобы я перестал? — внимательно заглядывал в её глаза.       Она смотрела проницательно, но мою внимательность обычным движением уничтожила, растёрла в порошок, который мгновенно растворился в воздухе. Под столом почувствовал её ногу, дразня поднимающуюся выше, по внутренней стороне моего бедра. Малышка прикусила нижнюю губу и демонстративно набрала ложку мороженого, высунула язык и, не отнимая внимательного взгляда, стала облизывать, специально закатывая глаза удовлетворенно на потолок, а я был безжалостно уничтожен, утопал в голубых глазах и не знал, куда деться и исчезнуть, ведь не мог оторвать проигрышных глаз.       — А ты как думаешь?... — прошептала низким голоском, всеми вибрациями ноток окутала заботливо уши.       — Нет, — взгляд, чтобы отвлечься, скользнул куда-то в сторону, но властно вернулся назад, встречая на её личике застывшую улыбку, и я чувствовал, как нога ласково прошлась по внутренней стороне бедра снова. Сквозь сжатые зубы сделал незаметный вдох. Нетерпеливая. — Твои дьявольские игры мне нравятся...       Закончив и покончив со соблазнительным поеданием мороженого, которое несколько раз заставило меня поправить брюки, малышка интригующе поднялась из-за стола. Подошла ближе и, встав сзади меня, наклонилась к уху, поглаживая подушечками пальцев плечи.       — А теперь мне хочется, чтобы мой дьявол повеселился со мной, — медленным движением опустилась руку вниз по плечу, сплетая уверенно наши пальцы рук, заставила пойти за собой в обратную сторону.       Вела пленительно и безвозвратно за собой, возвращая в комнату настоящей жары, бегающих хаотично по стенам светодиодов и глупых людишек, которых, если честно, хотелось бы чтобы не существовало именно сейчас. Сердце подстроилось под бит неизвестной мне музыки, а малышка уже позволила себе соблазнительно покачивать бёдрами в разные стороны, завораживая почему-то замедленными движениями в голове. Хотелось притянуть грубо к себе, залезть бестактным движением под платье и ласкать пальцами нежную кожу, слышать соблазнительные стоны, но малышка задумала какую-то свою игру и повела в сторону свободного кожаного кресла. Властным движением, явно не принимающим отказов, толкнула. Хищно повернувшись спиной, пошла в самый видный центр.       Оказавшись и встав так, чтобы мне её было обязательно видно, обвела медленным взглядом танцующих рядом людей. Усмехнулась своим каким-то мыслям и, дождавшись, видимо, необходимого ритма мелодии, раздвигалась соблазнительно медленно, постепенно увеличивая скорость тела. Откидывала голову назад, тонкими пальцами проходилась от шеи до вздыхающей едва заметно груди. Оглаживала своё же несомненно идеальное тело, тоненькую талию, округлые бедра. И невооружённым взглядом я заметил, что сама же наслаждалась подаренными ласками, представлением для меня.       Запускала ладонь в волосы, перебирала пальцами каждую прядь и, закусывая сексуально нижнюю губу, закатывала небесные глаза наверх, блаженно прикрывала, возбуждая меня неспособностью именно сейчас дотронуться. Сломала вдребезги похотливое желание приблизиться, прижать к себе и подстроиться под желаниями, прижимая тело моей малышки к себе.       С каждым движением, безоговорочно возбуждающим, воздуха в лёгких становилось ничтожно меньше. Пришлось расстегнуть две верхние пуговицы и оттянуть как получится дальше воротник рубашки, не отнимая наслаждавшегося взгляда от неё. Даже бешеная музыка, подстроившая покорно биение сердца, как ей хотелось, отошла куда-то незаметно назад, предоставляя возможность мыслям в голове всё резко оглушать, овладевать и сламывать. Так жестоко, что я готов пасть, лишь бы наше отстранение окончилось. Уже замечал лишние мужские взгляды, блуждавшие на её тельце, принадлежавшему только мне. И мне захотелось показать, кем эта милейшая куколка занята. Вообще, чьей она являлась. Полностью. Без остатка. Всё-таки не нужно было её слушать, а этих придурков убрать нафиг отсюда.       Вальяжно поднявшись с кресла, возбуждённым хищником двинулся к ней, и малышка победно улыбнулась, закрыла глаза и опрокинула голову, выжидая моих движений крепких рук по своему разгоряченному телу. Подошёл поддразнивающие медленно, и как только мужские взгляды поняли, кому она полностью принадлежала, разочарованно исчезли, властительно усмехнулся и приблизился вплотную, заставляя малышку почувствовать всем телом мою близость, способную подаваться покорно, не раздумывая. Хотел томительно поиздеваться так же, как безжалостно только что это делала она, но не учёл, что давным-давно был в проигрыше. Специально задевая округлым бедром, малышка повернулась ко мне спиной, упругой попкой покачивающими движениями «случайно» терлась о бёдра, не лишая себя возможности продолжать оглаживать своё тело.       Уже под действием земного алкоголя или слишком хорошей атмосферы не понял, как стал без сложностей сломлен. Проиграл дьявольскую игру моей же красотке и усмехнулся, попутно размышляя, что она уже давным-давно не Непризнанная, а настоящая дьяволица, способная красиво прогибать под себя, а я и не был против, ведь именно этого и долго желал. Мои руки уже не могли бездействовать, поэтому дразнящими движениями оглаживали талию, и она мгновенно прижалась ближе, откинула голову назад, открывая места для поцелуев. Не переставая двигаться бёдрами, развратно покачивая ими и соприкасаясь со мной, положила свои руки поверх моих и управляла, двигала властно так, как ей хотелось и нравилось, а я одаривал шею жаркими поцелуями, просящими и молящими остановить это безумие.       — Что ты творишь со мной?... — прошептал на ушко и, высвободившись, сжал правую ягодицу так, чтобы она издала требовательный стон.       Малышка, продолжая стоять спиной, послушно приоткрыла слипшиеся губки, высвобождая изо рта невинный, но сильно страстный стон, говорящий обо всем, что она хотела и мечтала, желала и тихо молчала.       — Я хочу тебя... — тихо прошептала и, почувствовав поцелуй, оставленный на скуле, умоляюще всхлипнула. — Хочу до измождения...       — Как хочешь?... — резко впившись в бёдра, прижал к себе вплотную, давая почувствовать мой изнывающий бугор в штанах от её нетронутости.       — Грубо... — прошептала и как развратная кошечка терлась, не обращая никакого внимания на людей. Температура резко подскочила, обещая от её раскрывающего разврата спалить меня к чертям. — Властно, как умеешь делать только ты...       Изогнулась спиной и заставила рыкнуть, стоило мне лицезреть идеальную позу для того, чтобы взять её прямо сейчас, но решил поиздеваться.       — Расскажи, как именно... — издевался и, уже оставив руки на бёдрах, сам управлял девичьими движениями, наслаждался и умирал, возрождался и снова бездвижно падал.       Малышка уже тряслась и терялась в сладенькой реальности, но стояла еле-еле на ногах, продолжая издевательскую игру, где сама же и постепенно проигрывала, отдавалась нахлынувшей страсти.       — Чтобы твои пальцы ласкали в самых откровенных местах... — прильнула спиной ближе, и я чувствовал, как она уже задыхалась. — Хочу чувствовать твои жаркие поцелуи на своей шее. Почувствовать тебя в себе... — откинула голову назад и снова изогнулась, умоляюще-сладко постанывая. — Хочу испытать всю ту грубость, на которую ты способен...       — Всю? Даже тогда, когда будешь от боли выкрикивать моё имя? — властно развернул к себе и, охватив аппетитные ягодицы, прижал вплотную, не оставляя просвета между нами и встречая наконец-то молящие глазки малышки.       — Именно такую грубость... — приблизилась и сама же себя мучила, оставаясь в нескольких миллиметрах от желанных губ. — Такую, чтобы забылась в грубых ласках...       Опаляя приятным дыханием мои губы и закрыв глаза, пыталась восстановить сбитое дыхание, но не смогла, почувствовав мои пальцы, заправляющие за миниатюрное ушко несколько локонов. Открыла и посмотрела, почти что не плача от неисполняющегося желания, которое открыто находилось на всем её теле, постоянно в издевательской муке соприкасающимся с моим.       — Раз ты так хочешь, думаю, можем переходить к моей игре... — нежно приобнял и щёлкнул пальцами в воздухе, перемещая туда, куда надо.       Кромешная тьма за секунды сменилась лёгким ветерком, заботливо касающимся обжигающих тел. Малышка отстранилась, и мой прицеленный на неё взгляд удовлетворялся, замечая восхищение в голубых глазах, устремившихся на ночное открытое небо. Мы оказались выброшенными на самой крыше дорогого клуба, где уже в самом центре находилась широкая кровать, а рядом стоял забитый столик свежими ягодами, фруктами и земными напитками.       Она повернулась ко мне, и в её глазах увидел то, что видел на протяжении мучительного вечера, только теперь сильнее выражено. Малышка, всё только для тебя...       — Теперь можем продолжить наш разговор, — оказавшись рядом, притянул бесцеремонно вплотную и задрал платье чуть выше бедра, пальцами поглаживая кожу. — Говори, чего же ты хочешь...       — Издеваешься, — усмехнулась и медленными движениями высвобождала пуговицы моей рубашки, и пальцами специально задевала открывшиеся участки кожи. — Хочу, чтобы ты меня раздел...       Повернувшись спиной, чуть прогнулась, заставляя рукой провести по пояснице через одежду. Движение, и застежка, дразня, спускалась вниз, открывая вид на спину, усыпанную заметными мелкими мурашками. Она повернулась ко мне и медленно, задевая подушечками пальцев ткань на плечах, заставила моментально от её нетерпеливого желания упасть ей на пол, оставляя тело лишь в сексуальном кружевном белье. Быстро кинув в сторону ненужную рубашку, подхватил её на руки и начал посыпать поцелуями, горячими и грубыми, оставляющими красные следы, а малышка сладко застонала, сквозь пальцы пропускала мои чёрные волосы и сжимала, не зная, куда себя деть.       Кинул её на кровать, а сам, захватив и закинув в рот клубнику, навис над ней. Прокусив сочную ягоду, впился в губы зверски, прокусывая почти до крови, позволял сладкому соку проникать и накрывать её ротик. Малышка застонала, схватившись за пряжку ремня, грубо притянула к себе, отстранилась и целовала плечи, оставляя такие же грубые поцелуи, наполненные вырвавшейся страстью наружу. Пальцы оглаживали каждый сантиметр тела ненасытной малышки и замерли, оказавшись на внутренней стороне бедра.       — Пожалуйста... — промурлыкала моя девочка, стараясь моими пальцами через ткань надавить на пульсирующее место от желания.       — Сильно хочешь, моя малышка?       Пальцы через ткань начали ласкать круговыми движениями и резко надавили на клитор, заставляя её застонать и прогнуться спиной ко мне. Неожиданно для неё моя рука залезла в трусики и ласкала ловкими движениями намокшие складки от возбуждения, раздвигая плоть, замерли, мучительно долго, ожидая её каких-либо слов.       — Ах... Люцифер... пожалуйста... — слащаво промурлыкала и посмотрела на меня так, как я именно и ждал.       Движение рукой, и её лишнее белье полетело разорванным в сторону, а пальцы резким движением проникли внутрь, даря малышке желанное наслаждение наполненности. Она всхлипнула и, изогнувшись, нетерпеливо задвигалась, давая глубже ощущать в себе, а я целовал ложбинку, приближаясь к набухшему соску, укусил и услышал ещё один освободившийся всхлип. Балансировал и сводил с ума от медленных движений, неожиданно превращающихся в жадные, резкие до невозможности.       — Да... скажи, что я твоя... — постанывая, едва связно шептала, закатила глаза и прикусила губу.       — Моя, моя, и только моя малышка. Сладкая, вкусная, грешная... — шептал ей в ушко и чувствовал, как с каждым движением её мышцы таза сжимались, приближаясь к быстрой кульминации. Не так быстро, моя развратная девочка...       Резко вынул пальцы и встретил её расстроившийся взгляд. Усмехнувшись и не спуская пронзительного взгляда, поднёс пальцы к губам и очертил из контур языком, слизывая перед её томным взглядом все соки. Почувствовал на рецепторами её вкус, сносящий крыши моментально и едва продолжал смотреть в её глаза, которые смотрели на мои действия с заметной выдержкой. Закончив и быстро справившись с остатками одежды, снова навис сверху, потерся дразня и жадно вцепился в шею, лаская каждый миллиметр бархатной кожи, уже усыпанной красными следами от моих животных укусов.       Укусов страсти, которые демонстрировали мой голод. То, как долго я хотел её, но оттягивал до настоящего измождения и уже нетерпения. Чтобы произошедшее показалось чем-то неповторимым и слишком страстным, едва вменяемым и обузданным. А в это время малышке уже в невмоготу было терпеть эти издевательства, поэтому она быстро развернула меня на спину и, сев властно на бёдрах, покачивалась из стороны в стороны по возбужденному члену, вырывая теперь мой молящий рык, требовавший оказаться в ней немедленно.       — Скажи, как сильно ты меня хочешь? — она прикусила сексуально губу и тут же взвизгнула, когда мои пальцы сжали её девичью грудь до сладкой боли, до оставленных синяков на коже. — Ах...       — Малышка, лучше не мучай меня, — схватив за шею, притянул ближе и вцепился глазами, уже желающими поиметь её божественный вид со всевозможных позах. — Давай, будь хорошей малышкой.       Робкие движения на бёдрах становились требовательными, она чуть приподнялась и резким движение дала зайти в себя, но не полностью. Вскрикнула, вцепилась неосознанно ногтями в плечи и назло постепенно задвигалась, то медленно вверх, то резко вниз. Изо рта вышел животный рык, и пальцы, недовольные её темпом вцепились в округлённые бедра, властными движениями от нетерпения насаживали тело малышки грубее на плоть, стараясь ощутить её всю, каждую клеточку и длину внутри.       Её открытая грудь от резких движений подрагивала, подстраивалась под мокрые толчки, а сама малышка выгнулась, стараясь на всю длину ощущать меня в себе. Стонала, возвышалась сверху и сводила с ума. Бросала и швыряла, сама не зная, в настоящий огонь, охватывающий лёгкие. Купала в нежной ласке стонов и движений, убивала самостоятельными движениями на мне, позволяла делать всё, что только хотелось нам двоим. Не останавливая грубые движения, грязный секс, вышедший из-под контроля, прильнула ближе, языком очерчивала на ребре мой порез, заставляя издать вырвавшийся стон. И руки, не зная куда деваться, вцепились в ягодицы с такой неконтролируемой грубостью, что она болезненно пискнула, но глаза выдавали наивысшее наслаждение.       — Скажи, что ты хочешь со мной делать... — стонала и запрыгала на мне сильнее, доводя двоих до полного безумия.       — Хочу иметь тебя теперь каждую ночь... Ощущать твой вкус на своём языке, — пальцы вернулись к бёдрам и ещё сильнее вдалбливали её тело, что бедная малышка уже начала кричать, оставляя ногтями красные полосы по рельефному торсу.       Фиолетовые крылья от неописуемого наслаждения раскрылись подрагивающее во всю ширину, и лунный свет бережно проникал в просветы волосков фиолетовых перьев, делая её фигуру на мне ещё невообразимее, невероятнее и идеальнее до полного совершенства. Теперь ангельский вид чистоты взбудоражил, заставил любоваться на мимолётное мгновение телом, покрытым светящимся белым светом.       Её мышцы таза напряглись ещё сильнее, предвещая закончить, но мне было ничтожно мало, и я, быстро выйдя из неё, повалил животом требовательно на кровать. Схватив за талию, требовательно приподнял и, поставив на колени, прогнул, проходясь пальцами по пояснице вниз, к самому заветному месту. Она всхлипнула, прогнулась и послушно подставила попку ближе, этим движением снова убивая и возрождая из пепла.       Головка члена круговыми движениями прошлась по клитору, чуть войдя внутрь, замерла, выжидая её молящих слов или какими-то звуков. Накрутил на руку каштановые волосы и, заставив прогнуться, резко вошёл на всю длину, от чего малышка прогнулась, застонала пошловатыми стонами, возбуждающими ещё безумнее и сильнее. Опять безжалостными движениями вдалбливался, иногда дразня останавливался, и снова ускорял темп и был уверен — она скоро случайно попадёт в Небытие от такого животного оргазма у нас двоих, накрывшего беспроглядно и безумно.       Только видя место нашего соединения и слыша мокрые толчки соприкасающихся и удающихся тел, можно было от этого кончить, дорисовывая дальнейший разврат в голове. Но всё происходило наяву, а тёмная тень наших тел на тканях кровати двигалась в такт наших движений, со стороны казавшимся ненормальными и голодными.       — Горячая, мокрая, идеальная... — шептал, ускоряя темп, и, запрокинув голову назад, получал неистовое наслаждение от близости, грязной и жестокой, но дарящей необъяснимое крылатые чувство в душе. — И самое главное — ты только моя и принадлежишь только мне.       — Только твоя малышка... — хрипловато прошептала и этим голосом, жалобным, заставила меня ускориться, доводя до чего-то неживого, но несомненно блаженного.       Прошёлся пальцами по мокрым складкам и, скользнув к её лицу, требовательно засунул пальцы в рот малышки, мня подушечками пальцев пухлые губы. А она, удовлетворяя мои требования, облизывала и обсасывала, одаривая дополнительным чувством вожделения. И я жалел, что в этом момент не мог видеть лица, голубых глазок, наполненных до самых краев неконтролируемой похотью. Она довела нас до такого оргазма, что мне больше никто не нужен в этом чертовом мире, хотелось лишь ночами напролёт ласкать её аппетитные формы и чувствовать её, занимаясь грязным и пошлым сексом долгими сутками.       Дойдя до долгой кульминации, мы одновременно почувствовали необъяснимо крылатое ощущение. Малышка в громким выкриком содрогалась, а мне хватило ещё одного толчка и её выкрика, чтобы я кончил. Выйдя из неё, сразу повалился на прохладную ткань и бережно умастил уставшую малышку на своей груди, пытающуюся восстановить размеренное дыхание. Она лежала на мне полностью обнаженной, купала свою нежную кожу прозрачно-лунным светом и казалась слишком идеальной, очаровательной до невозможности и такой беззащитной в моих объятиях, что хотелось безжалостно задушить любого, кто хоть бросит на мою малышку мимолётный взгляд.       Взгляд голубых глазок, получивших наконец-то долгожданное и ждущее спокойствие, пронзал копьём в самое сердце. Являлся глубокой бездной, поглощающей, незаметно утягивающей в океане чего-то нового, никогда незнакомого, ведь, как можно нормально объяснить бешеное биение сердца? Никак. За всю свою долгую жизнь я получил такие незабываемые ощущения страсти, чрезмерной похоти, которых раньше никогда не вкушал.       Теперь мне будет мало, и я чувствовал, что подсяду. Буду убиваться и захлёбываться, мучиться и злиться, не получая её, соблазнительную малышку, окутывающую мысли с головой. Мою, личностно судьбой подаренную, принадлежавшую полностью мне. И плевать, что какой-то ублюдок ещё связан с ней фальшивыми нитями, он будет безжалостно уничтожен, если попробует сделать хоть случайный шажок в её беззащитную сторону.       Будет сокрушён безвозвратно под волей моей мести, если хоть я ещё узнаю о каких-то тайнах, похотливо нацеленных на неё. Но сейчас этот демон всё равно получит за всю ту ласковую ложь, шептавшую на ушко моей малышке, от чего была эта вся её разбитость, ужасно обречённый внешний вид, который нужно было бережно восстанавливать из потерянных кусков. Алан, ты попадёшь в мои сети уничтожения...