Красный взгляд на истерзанном теле

Он надеялся получить только одно — её улыбку, которую потерял…

Люцифер.       Мне действительно показалось, что текущее время и движения попросту исчезли или растворились. Внутри кипела невероятная и всепоглощающая обида, злость и горечь, от которой хотелось куда-то забвенно скрыться. Было странное ощущение, словно вместе с её уходом, во мне исчезло всевозможное тепло, которым она всячески одаривала. Словно только недавно мне вырвали безжалостно крылья, без которых невозможно в нашем мире существовать. Всё стало таким ненужным и лишним, когда я больше не находил её любимой улыбки, не встречал небесную радужку, способную забрать в родной мир спокойствия.       Я боролся с собственной яростью, которая каждый день крепче обволакивала в кокон, удушающий и мучающий. Не знал, чего действительно хотелось сделать. Лишь осознал, что с её уходом мои глаза, тот огонь, который в них всегда горел, попросту потух. Вкушал пустоту и в очередном порыве ярости сжал в руках прозрачный стакан. Настолько сильно, что он хрустнул, а острые осколки моментально впились в ладони, разрезая кожу до глубоких кровоточащих ран. Нервно прикрыл глаза и сделал резкий выдох. Чувствовал неприятную боль, скопившуюся в одном месте, но она не смогла перекрыть ту, которая бушевала в душе.       Мне хотелось подорваться с места, подойти и накричать на её неподвижное тело, находящееся на моей кровати, но лишь кидал в её сторону разворованные взгляды, пропитанные казавшимся предательством. Эта мысль постоянно разъедала неприятно изнутри, а я не мог противиться или остановить процесс. Издалека разглядывал и грустно усмехался, чувствуя то самое разочарование, которое боялся лицезреть. Внутри всё сдавливалось от проскальзывающих мыслей, что она пошла против меня. Что даже не сообщила об этом, не соизволила намекнуть…       Резко встал, игнорируя пульсирующие кровоточащие раны, направился в её сторону, чувствуя внутри какую-то существующую необходимость. Присел на край кровать и, наклонившись, внимательно разглядывал неподвижное лицо. Хотелось прижать её к себе и почувствовать то самое тепло, которое присутствовало раньше, но я боялся прикоснуться и почувствовать загробный холод, который заставлял всем телом передернуться.       — Уокер… Почему ты меня никогда не слушаешь?.. — прошептал сдавленным голосом в абсолютную пустоту и усмехнулся, осознав, что эти слова прозвучали слышно только для меня одного.       Испытывая внезапный порыв, наклонился и мягко уткнулся носом в её живот, надеясь через тонкую ткань внушить себе не уничтожающие мысли. Обхватил руками неподвижное тело, которое было ледяным, и надеялся, что ещё не всё потеряно. Не может быть такого, что она сдалась и поддалась той тьме. Прошло пять мучительных, тянувших долго дней, которые показались сущим кошмаром, а она продолжала лежать неподвижно на кровати и каждую минуту меня убивать.       И, не замечая ничего позитивного, терял ту тоненькую ниточку надежды, которая была между нами. Даже показалось, что она исчезла или оборвалась, заметно истончилась, оставляя после себя лишь чувственную пустоту. Выдыхал горячий воздух в пустое пространство рядом с ней и надеялся, что по какому-то моему не озвученному желанию, хранившемуся в голове, она распахнёт глаза. Я даже готов позабыть об этом необдуманном поступке, который она совершила без меня, но лишь бы открыла глаза и перестала обдавать ткань мёртвым холодом, исходящим от кожи.       Прижимаясь к ней, словно это какое-то место безопасных объятий, едва смог расслышать свою открывшуюся дверь. Через полное нежелание отстранился и, оглядев с горечью, перевёл опустошённый взгляд на Мими, которая сразу посмотрела на её тело. Не проронив ни слова, она быстро двинулась к ней. Посмотрев на меня с тревогой, присела рядом и сразу закусила нижнюю губу, разглядывая её лицо глазами, которые заметно сдерживали уже собравшиеся слёзы. Несколько секунд кусала губу, потом поднесла палец и прикусывала его, стараясь сдерживать рвущихся эмоций.       — Я её ненавижу... — душераздирающе прошептала, и я сразу заметил прозрачную слезу, упавшую на прохладную ткань и моментально впитавшуюся. — Почему она так поступила, не посоветовавшись с нами? — её глаза вспыхнули красным огнём, а зрачки недовольства зацепились на мне.       — Тем же вопросом задаюсь… — прошептал и перевёл взгляд на малышку, которая так же совершенно не двигалась.       — Есть шансы, что она выберется?… — с проскользнувшей надеждой спросила дьяволица, подтирая пальцами слёзы и пытаясь подавить внутреннюю злость. — Не знаю, но я готов ждать её вечность, — устало опустил голову и, найдя руку, крепко сплёл с её пальцами, которые продолжали быть невероятно холодными. — Я готов простить ей это, но только пусть откроет глаза…       Тишина после моих слов добавляла переживаний и сочувствующих мыслей. Мими продолжала смотреть на неё известными мне глазами, которые дополнительно добивали внутреннюю надежду на неожиданный поворот. Но это были лишь наши трепещущие желания, остающиеся неподвижно в голове.       — Ади чувствует себя отвратительно… — неуверенно начала дьяволица, видимо побаиваясь моей реакции на его упоминание. — Старается найти информацию, хоть какую-то…       — Здесь уже ничего не поможет. Нужно только ждать, — перевёл взгляд и заметил её внимательные глазки, смотрящие с удивлением. — Знаешь, обдумав всё произошедшее, я даже ни капельки не удивлён, что она смогла уговорить его. И да, опережаю твои мысли — я не держу на него зла, — заметив ещё сильнее её искреннее удивление, снова перевёл взгляд обратно. — Это было её решением, которое повлекло вот такие печальные последствия.       — Что будет, если она проснётся? — как-то настороженно спросила.       — Ничего. Да, я злюсь, очень сильно, но не смогу долго этого делать, — провёл пальцем по её волосам, ненавязчиво заправляя за ушко, и вспомнил, как она обычно улыбалась от такого жеста. — Она слишком дорога мне...       Я заметил периферическим зрением, как уголки её губ дрогнули, собираясь расплыться в улыбке, но дьяволица из последних сил сдержала себя, поднявшись очень медленно на ноги. Последний раз оглядела Уокер с заметным чувством печали, посмотрела на меня и, попрощавшись, двинулась в сторону двери. А я смотрел на её маленькие крылышки, которые негаданно напомнили какое-то беззаботное и радостное время, от которого внутри накатила неприятная и одновременно тёплая тоска…       Сделал маленький шаг вперёд и ещё неокрепшие бордовые крылышки за моей спиной затрепетали, чувствуя из самой огромной и широкой трещины камня обдающий обжигающим жаром огонь. В моих глазах отражались, а точнее, в чёрных зрачках играли непослушные языки пламени, а Мими, стоявшая неподалёку, с некой боязнью заглянула вниз и заметно для меня прижала крылья к спине, видимо побаиваясь непроглядного конца трещины. На её лице появился мимолётный испуг, но она скрыла его вздернутым подбородок, заметив мой понимающий взгляд.       — Боишься высоты, крошка Мими? — усмехнулся, поглядывая на её недовольство после моих слов, и отошёл в сторону, подхватывая рядом валяющийся камень.       — Ничего я не боюсь, — постаралась в голос вложить всю свою уверенность и вздёрнула крыльями, пытаясь этим движением смести с себя некую боязнь.       Посмотрел на неё с понимающей усмешкой, от которой она показала высунутый язык, и снова подошёл к самому краю обрыва. Не отрывая от маленькой дьяволицы весёлого взгляда, бросил камень в пропасть, а её серенькие глазки сразу метнулись в сторону, стараясь разглядеть его. Но губы поджались в тонкую линию, когда даже не прозвучало ни единого звука, означающего, что камень встретился там с какой-то невидимой нам преградой.       — Как думаешь, насколько там низко? — заговорщически и интригующе прошептал, отчего Мими недовольно сузила глазки и отошла в сторону, смотря на меня с недоверием.       — Даже знать не хочу, — отвела взгляд в сторону и сделала успокаивающий выдох.       Я смотрел на дьяволицу, которая пыталась всеми силами подавить свой страх. Она очень боялась неизвестного, боялась непонятных расщелин, где невозможно было разглядеть конца. А я смотрел на неё и раздумывал, как помочь избавиться от вселившегося страха. В голове зародилась не очень хорошая идея, но, как мне показалось, только там можно побороть собственный страх. Аккуратно, чтобы она ничего плохо не заподозрила, подошёл ближе и снова подался уверенно вперёд, разглядывая неизвестность.       — Люцифер, может, пойдём в другое место?… Мне не очень хочется здесь стоять, — проговорила более тихим голосом.       — Мими, смотри, там что-то откололось, — указал пальцем рандомно в сторону, и дьяволица сразу наклонилась, пытаясь разглядеть сказанное. — Ты только не бойся и не злись, — издав за её спиной тихий смешок, легонько толкнул вперёд, из-за чего дьяволица полетела вниз, вырывая из груди испугавшийся крик.       На всякий случай подошёл к самому обрыву и раскрыл крылья во всю ширину, готовясь в любой момент прыгнуть за ней, но неожиданно быстро услышал внизу шелест перьев и поспешно отошёл назад, когда недовольная дьяволица быстро вылетела оттуда. Приземлилась на ноги неподалёку от меня и сразу опёрлась ладонями о колени, тяжело и быстро дыша.       Спустя время, дав себе полностью отдышаться, посмотрела на меня глазами, которые налились краской ярости и недовольства. Быстро подошла и начала бить кулаками в грудь, а я смеялся от ударов маленьких кулачков и старался уворачиваться.       — Чёртовый ты придурок, а если бы я из-за страха не раскрыла крылья?! — истерически воскликнула она, продолжая бить кулаками по груди.       — Успокойся, Мими, — перехватил несильно её за запястья и заставил заглянуть в глаза, а она подняла голову и посмотрела на меня со всей обидой и огорчением. — Я бы не дал тебе сжариться, крошка, — заметив, что она перестала пытаться вырваться, перенёс ладони и дружески сжал плечи, внимательно заглядывая в глаза. — Я хочу, чтобы ты поборола все свои страхи. Чтобы ты являлась самой бесстрашной и храброй дьяволицей. Мы же хотим вырасти такими демонами? — тепло улыбнувшись, щёлкнул несильно её по носу, а она улыбнулась и несильно ударила меня в плечо, отстраняясь.       — Иногда ты просто невыносимый, — закатила недовольно глаза и сложила руки на груди, разглядывая с головы до ног. — Но самый лучший друг, — улыбнувшись, подошла ближе и теперь меня щёлкнула по носу.       Нервно хихикнув, быстро раскрыла крылья и взлетела, боясь, что могло последовать от меня следующее действие. Понаблюдав за ней с каким-то неудовольствием, на моих губах расплылась хитрая ухмылка, а маленькие бордовые крылья за спиной широко раскрылись, намереваясь догнать её…       Тяжело выдохнул в пустоту и грустно улыбнулся, чувствуя остатки её энергии вкуса кисло-сладкой малины. Прошло много веков, а я до сих пор жалел о том, что всё пришлось резко оборвать, но у нас обоих не было другого выбора. Перед глазами встали жестокие воспоминания, безжалостные наказания от отца, но я встряхнул головой и постарался убрать их, оглядывая свою неподвижную малышку.       Провёл тыльной стороной ладони по щеке и замер, чувствуя кожей её невыносимый для меня холод. Каждый раз к ней прикасался и постоянно вздрагивал, когда надежда, что она стала тёплой, испарялась в ту же секунду. Бросил на неё сочувственный взгляд и встал на ноги. Тряхнул крыльями и вышел из комнаты, намереваясь прогуляться и отдышаться. Конечно, мне хотелось находится с ней рядом, никогда теперь не оставлять, но её безжизненное тело наводило самые страшные мысли, которые только могли быть в голове.       Что-то сломалось во мне. Опустело и померкло. Я хотел просыпаться в полной темноте и, разворачиваясь на бок, натыкаться на её прелестные глазки и милую улыбку. Уже в привычном жесте заправлять прядь волос за ушко и следить, как этой банальщины появляется её радостная улыбка. Именно та, которая не заставляла моё сердце обливаться кровью, не заставляла чувствовать всепоглощающее сожаление. Хотелось вернуться обратно, провести пальцами по щеке и услышать её любимый полушёпот.       Но его больше не существовало со мной.       Встрепенулся недовольно массивными крыльями, чувствуя, как невероятная тоска накрывала тело. Что бы такого не случилось, нельзя показывать свою внутреннюю убитость. Хоть и моя малышка знатно треплет нервы своим необъяснимым исчезновением, но то, что я планировал, оставалось в силе. Моя злость, неожиданно разгоревшееся внутри, обещала спалить весь бесконечный коридор, каждое дерево или что-то, что будет мне мешать.       Мешать уничтожить одного уродца, который повлиял на всё это.       — Что, Люцифер, думаешь, как меня уничтожить? — как раз услышал за спиной его голос, надменный и ехидный, от которого ток прошёлся по телу. — Куда-то делась твоя ненаглядная… И энергии её не чувствую, — я недовольно хмыкнул, почувствовав его усмешку, расплывшуюся на лице. — Я так соскучился…       — А по мне успел соскучиться, птенец? — резко развернулся и в несколько угрожающих шагах оказался рядом. Демон не двинулся, внимательно изучая, а я поднял руку, и пальцами сдавил шею. — Что-то ты слишком часто маячишь перед глазами, — неуправляемость гнева — и кулак заносится в воздух. Послышался глухой хруст костей, а демон мучительно промычал и наклонился в сторону, пытаясь подтереть каплю крови, текущую с носа. — Ты доигрался в свои игры, — сжал пальцы сильнее и наслаждался его глазами, ставшими слегка испуганными.       Получал непомерное удовольствие, следя за жалкими попытками отстраниться или оттолкнуть меня. Пальцами обхватывал мою ладонь и сжимал, но рука даже не дрогнула, продолжая сжиматься с каждой секундой сильнее. Во мне вспыхнул настоящий огонь, обещающий его уничтожить, а перед глазами назло появлялось лицо Уокер, которое было в слезах. В слезах из-за этого урода, который, словно кукловод, управлял ей и дёргал за ниточки.       Я вспомнил его каждое действие, пока он хрипел, пытаясь поймать губами необходимый воздух. Вспомнил этот чёртовый поцелуй, который нужен был для укрепления их связи, вспомнил о его руках, скользящих по её телу. Эти картинки были неимоверной пыткой или мучением, потому я помнил состояние своей малышки, которая, захлёбываясь слезами, била меня кулаками и поверила в очередную его ложь. А он всё это время только мучил и накалял наши чувства друг к другу, что в итоге мы не можем насытиться друг другом.       От последней картинки её истерики уже не чувствовал осознанности в движениях. В пылающих глазах отражалась лишь одна желанная картина, которую я сейчас безусловно хотел: резкое движение в сторону, и голова демона, находящаяся в таком состоянии, как я её и свернул, потянет всё его тело назад.       — Давай, Люцифер, чего ты же медлишь?! Убей меня! — прохрипел будто из последних сил, а эта хрипота оказалась для меня отрезвляющей.       Медленно ослабил пальцы на его руках, давая высвободиться, а он это и сделал, жадно глотая воздух. Лишь иногда кидал на меня какие-то настырные взгляды, скрывающие какую-то суть, сдерживал уголки губ и тыльной стороной ладони подтирал кровь, которая успела засохнуть. Но Алан, неожиданно замерев, резко повернул голову назад, услышав вдалеке приближающиеся шаги. Увидел недовольного Геральда, поспешно идущего к нам, и лишь выпрямился более увереннее, натянув невинную улыбку, от которой я мгновенно хмыкнул.       — Что здесь происходит? — с изогнутой бровью учитель посмотрел на меня, а потом на демона, который, слегка согнувшись, стоял к учителю спиной. — Алан?       Посмотрев на меня и хмыкнув, он выровнялся и с задорным блеском в ядовито-зелёных глазах повернулся к учителю, глаза которого мгновенно изменились. Геральд, нахмурив брови, тяжело выдохнул. Прикрыл на секунду ладонью глаза, будто протирая лицо, и потом кинул взгляд на меня, едва заметно прищурившись.       — Люцифер, что-то мне подсказывает, что это твоих рук дело, — он посмотрел на Алана, который старался быть невозмутимым, поправляя болотного цвета рубашку и пряди волос, которые от его сопротивлений попадали на лоб.       — А вы очень умны, — едко отозвался, бросив безразличный взгляд на спину Алана. — Если бы не одна деталь, я доделал бы эту шалость.       — Очень интересно, что же тебя остановило? — Геральд удивлённо хмыкнул, сложив руки на груди.       — Его ненаглядная Непризнанная, — отозвался Алан, уже приведя себя в порядок, выпрямился и вернул привычной образ.       Глаза Геральда на несколько секунд поменялись. Потом, кивнув своим каким-то мыслям, медленно подошёл к демону, который не спускал с меня острого взгляда, но сразу перевёл на учителя.       — Алан, что-то мне подсказывает, что твой нос разбит не просто так, — он беззаботно усмехнулся, а я удивлённо скинул бровь, наблюдая за его неожиданной реакцией. — Надеюсь, что ты же умный паренёк? — сжал его плечо, внимательно заглядывая в глаза. — Эта ситуация останется тайной этих стен коридора, согласен? — Алан уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но учитель сильнее сжал его плечо, призывая молчать и ничего не говорить. — Главное помни, что любая ошибка грозит тебе изгнанием отсюда. Попал ты с большим трудом, нельзя выкинуть это шанс.       — Эта какая-то угроза? — недовольно прошипел, отдёргивая своё плечо от ладони учителя.       — Ты чего? Как я посмею? — учитель настолько невинно поднял глаза наверх, разглядывая потолок, что я еле сдержал смешок.       Алан нервно поправил одежду, окинул недовольным взглядом с головы до ног учителя и развернулся, собираясь уйти. Сделал несколько шагов, но остановился рядом со мной. Чуть-чуть наклонившись ко мне, прошептал:       — Время истекает, Люцифер... — хитро улыбнулся и, едва задев моё плечо, неспешно пошёл дальше по коридору, оставляя после себя шлейф неприятной энергии, которая будто уже пропиталась в стены коридора, что хотелось всё отмыть.       — Никогда не нравился этот паренёк, — недовольно бросил Геральд, искривляя уголок губ, и посмотрел внимательно и немного строго на меня. — Вам повезло, что я решил оказаться в этом коридоре. Если был бы кто-то другой, ситуация могла обернуться намного хуже... — на мгновение призадумался, бросая взгляд на свои ботинки. — В следующий раз меня не может оказаться рядом, — деловито выпрямился и сложил руки на спиной. Развернулся и медленно направлялся вперёд.       Уже собирался уходить, но не успел. Я успел его остановить, сжав плечо. Учитель мгновенно развернулся и, заметно удивившись, приподнял мою бровь. Приподнял подбородок и протянул учителю ладонь для рукопожатия, вытянув губы в благодарной усмешке. Бросив взгляд на мою протянутую ладонь, Геральд одобрительно усмехнулся, улыбнулся уголками губ и протянул руку в ответ. Потом, сложив руки на груди, немного наклонил голову, кивая, развернулся спиной и двинулся дальше по коридору.       Не успел перейти порог привычно обволакивающей тьмы, как обессилено выдохнул, чувствуя внутри резкое опустошение, а пальцы потянулись к воротнику, расстегивая пуговицы. Меня накрыла очередная вспышка гнева, которая не поддавался смирению и покорности. Почти пошатывался в стороны, желая закончить начатое, но сдерживал себя одной единственной мыслью, которая могла оказаться и моим уничтожением тоже. Расстёгивая верхние пуговицы, бросил короткий взгляд на кровать, собираясь снова опустить на свои ботинки, но зрачки замерли на одном месте, не находя там неподвижное тела малышки.       Несколько секунд недоуменно рассматривал застеленную поверхность кровати, часто моргая и сомневаясь в представленной реальности. Спина покрылась каким-то голодным ужасом, стоило только полностью убедиться и принять, что её тело отсутствовало. На несколько сомнительных мгновениях прикрыл глаза, надеясь, что сейчас всё будет как раньше, но открыл и встретил пустоту.       Словно что-то внутри обломалось, когда я полностью осознал увиденное. Если бы она так ушла раньше, даже бы не удивился, а сейчас наблюдал за идеально застеленной кроватью, а к лицу подступила непривычная жара. Глаза сами по себе вспыхнули, подсвечивая окружающих со всех сторон мрак. Скулы стали намного выразительнее, а глаза продолжали гореть, прожигая поверхность, но сомнительно замерли, заметив движение со стороны.       Дыхание остановилось, а голова резко повернулось в сторону. Живой глоток воздуха, от которого даже показалось, что все эти пять дней я не существовал. Бешеный пульс сменился умиротворённым и спокойным, разглядывая в обволакивающей темноте полюбившиеся фиолетовые пёрышки. Крылья были немного прижаты к спине, а сама она стояла лицом к окну, рассматривая оттуда что-то мне неизвестное.       Неуверенно глядел и осматривал её, боясь какого-то подвоха в представшее глазам, но она будто почувствовала мой обжигающий взгляд и развернулась, немного медленно и интригующе. Её небесно-голубые глаза, всегда успокаивающие, всецело смотрели в мои горевшие и полыхающие огнём. И даже появилось странное ощущение, что в ней существовала способность тушить мои неконтролируемые языки пламени. Словно она вся, принадлежавшая мне, являлась противовесом ярости и злости. Все мои уничтожающие мысли о том, что я разочаровался, будто разбились перед моими же ногами.       Я наконец-то увидел её, стоящую одновременно рядом и далеко. Заметил живой румянец, а не бледную и холодную кожу. Но мои глаза продолжали в неумышленном сомнении гулять по телу, из-за чего её губы дрогнули в улыбке, по которой я успел знатно соскучиться. Двинулась ко мне так неописуемо, словно ходила по облакам. Или вообще парила над полом, а я не мог налюбоваться жизнью, которая на некоторое время покинула собственное тело.       Она всё приближалась и приближалась, продолжая смотреть в глаза с привычным блеском, от которого внутри всё разливалось витиеватым теплом. А стоило приблизиться, дыхание попросту замерло, словно это какой-то неожиданно важный момент. Подошла почти вплотную и запрокинула голову, чтобы не разрывать гляделок, утапливающих в бесконечном спокойствии. Всё потому, что она невредима и полностью цела. Продолжала одаривать несомненно лёгкой улыбкой и, положив ладони на мою грудь, улыбнулась ещё шире.       — Скажи мне, что это не моё дурацкое воображение, — почти прошептал в её лицо, наклоняясь ближе, чтобы почувствовать тепло. То тепло, которое ласкало определенно встрепенувшуюся душу. — Скажи...       — Я стою перед тобой. Это не дурацкое воображение, Люцифер... — её слова обволакивали уши, словно я был создан только для этого. Настолько долго их ждал, что на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь. — Люцифер... — неожиданно тихо проговорила, заставляя взглянуть.       Почему-то нервно начала разглядывать зрачки, а потом опустила ладони с груди и сделала шаг, уничтожающий то её тепло, которое я вкушал рядом. С сожалением смотрела и обхватила плечи ладонями, из-за чего мне показалось, что она являлась самой хрупкой и беззащитной малышкой, требующейся именно моей защиты. Нуждающейся именно моего крыла, которое обязательно и незамедлительно раскроется, если ей будет угрожать опасность.       — Малышка, ты чего? — сделал шаг вперёд, стараясь приобрести то тепло, которое за несколько минут отсутствуя, уничтожающим, показалось настоящим испытанием. Но она на мой шаг вперёд сделала неуверенный назад, из-за чего пришлось остановиться. — Ты чего? Я же скучал...       — Я недостойна тебя... — тихо отозвалась, а мне эти сорвавшиеся слова показались ядом, моментально проникнувшимся и впитавшимся под кожу. В её глазах блеснули ненавистные слёзы, а нижняя губа немного задрожала. Только такой вид казался мне самым ужасным, появлялось желание спрятать её от себя, ведь, обычно, причины этих слёз крылись во мне. — Я так ужасно поступила... Знала, что это может закончиться плохим, но сделала, даже ничего не сказав тебе... — резко отвернулась, не собираясь показывать лица.       — Это уже теперь не имеет никакого значения, — уверенно подошёл к ней со спины и наклонился. Пальцами, едва прикасаясь кожи, убрал локоны волос в сторону, открывая вид на шею. Она резко вздрогнула, почувствовав мои губы на своей коже, оставляющие бережные и нежные поцелуи. — Я испугался тебя потерять, но ты стоишь передо мной и то, что ты сделала, уже пустое место для меня... — руки легли на талию, оглаживая любимые изгибы, а она в моих руках будто растворилась и почти расслабилась. Я чувствовал это кончиками пальцев, которые скользили хоть и невесомыми, но нежными прикосновениями по ткани.       — Но я поступила ужасно, — голос в конце неприятно дрогнул, из-за чего руки переместились на плечи, несильно сжимая и разворачивая к себе. Встретившись с моими глазами, оттаявшими после её злосчастной безжизненности, она почему-то поджала губы и заглянула будто в самую глубину души, оставляя в укромных углах свои следы горечи и печали. — Ты ведь злишься, но из-за моего возращения не показываешь этого...       — Потому что теперь ты полностью моя... — наклонился и провёл носом по щеке, стараясь угомонить её бешено бьющее сердечко, которое было слышно даже мне. — Главное то, что ты добилась того, ради чего сделала этот шаг. Теперь Алан не имеет над тобой власти...       Не нуждаясь в её словах разрешения, мгновенно прижал к себе и пальцами зарылся в волосы, перебирая и ощущая эту шелковистость и мягкость. Вдыхал давно любимый запах, навечно поселившийся в лёгких, и больше никогда не хотел отпускать. Не хотел, чтобы она уходила больше от меня, не уничтожала своим отсутствием и пустотой. Те чёртовы дни перевернули меня или жестоко встряхнули, что теперь её обычное присутствие показалось мне самым дорогим подарком.       Словно это какой-то лакомый кусочек счастья, который дали мне в руки наиграться, но в любой момент обещали обязательно забрать, оставляя лишь то беззаботное чувство, исписывающееся моей душой. Уголки губ непроизвольно расплылись, неумышленно сравнивая тот самый мерзкий холод от её тела, и сейчас, который не сравнится ни с чем. В нём будто присутствовало что-то ещё неизведанное мне, какое-то волшебное добавление, от которого я тянулся сильнее и сильнее. А всё крылось в простой истине, вроде показавшейся на первый взгляд шуткой непомерного испытания, но теперь означающей совсем иное.       Она прижалась ближе, кажущейся маленькой и слабенькой, что объятия непроизвольно становились крепче. На руке чувствовал ее пёрышки, ласкающие кожу, из-за чего посмотрел, любопытно разглядывая. Они мне с самого появления понравились. Такие необычные и красивые, что я постоянно любовался ими, когда появлялся случай. Ненароком вспомнил полупрозрачный лунный свет, проникающий в их просветы, когда малышка восседала на мне и сводила нас с ума. Продолжал наблюдать и любоваться тем, как самый кончик щекотал кожу. Но вдруг заметил одну странную деталь.       Продолжая прижимать к себе, чтобы она не отвлеклась, убрал руку с волос и пустил по плечу. Сам же приближался к перышку, который показался изменённым. Невесомо прошёлся по поверхности, почти прикасаясь к тоненькому основанию, которое на моих глазах становилось чернее копоти. Пальцы окончательно замерли, когда вся чернота скопилась в центре, изменяя вид пера. Теперь оно было не полностью фиолетовым, а имеющим в основание черноту, которая плавно уходила и рассеивалась в привычном цвете. Одно пёрышко, поселившее сомнение…       Наконец-то пальцы опустились и прикоснулись, а в грудной клетке непроизвольно сжалось сердце, ощущая эти отвратительные нотки гробового холода. Словно он продолжал находиться внутри, лишь отступая и позволяя снаружи быть малышке тёплой и живой. С нахмуренными бровями и озадаченным взглядом рассматривал, боясь того утверждения, зародившегося в подсознании.       — Знаешь, что я сейчас вспоминаю, — прошептал ей на ушко и вернул руку на голову, неуверенно перебирая локоны. — Тот самый, где впервые я оказался к тебе до невозможности близко. Помнишь?       — Конечно помню, — прошептала, прижимаясь ко мне сильнее, а я, немного наклонившись, видел уголки губ, которые немного вытянулись. — Никогда невозможно забыть первый поцелуй.       — И именно такой, который пробудил к тебе чувства… — заставил развернуться к себе, но вновь вернул руки на талию и прижал ещё ближе, разглядывая голубые глаза. Ладони снова вернулись на грудь, а она посматривала с тёплой и знакомой улыбкой. — Я помню до сих пор тот момент. Как мы стояли у перил, а лёгкие лучи солнца заставляли твою кожу светиться сильнее, что я просто не удержался и притянул к себе, — поднял руку, и пальцем огладил щеку, ожидая её реакции.       Она тепло улыбнулась и отвела взгляд, будто вспоминая. Огладила рукой через ткань рубашки кожу, немного проводя ногтями, а мне показалось, что сердце окончательно замерло в ожидании хоть каких-то слов, которые должны открепить прилипшие сомнения.       — А я тогда любовалась только твоими глазами... Несколькими чёрными прядями, почти светящимися из-за лучей солнца. Падающими на лоб, как сейчас, — беззаботно проговорила, а сама протянула одну руку, намереваясь убрать и пригладить назад.       Я видел её руку перед своим лицом, но полностью прирос к полу, чувствуя внутри парализующую тревожность. Всё куда-то запропастилось и упало, а тепло её тела теперь показалось незнакомым. Чужим, заставляющим перьям на крыльях встрепенуться и ненавязчиво зашелестеть в мертвой тишине. Её пальцы зарылись лёгкими движениями в волосы, стараясь убрать назад, а я чувствовал свою радужку, загорающуюся из-за чужих движений.       Это не моя малышка Уокер. Моя была бы сейчас в полном бешенстве или показанном недовольстве, если бы я сказал, что первый поцелуй произошёл перед ненавязчивыми лучами солнца. Она бы никогда не забыла тот лунный свет, который ложился свечением на кожу и добавлял свою неповторимую атмосферу. Тот бесконечный небосвод, украшенный мерцающими издалека звёздами. Губа непроизвольно скривилась от неизвестных прикосновений, а она замерла, вопросительно оглядывая. Почему-то увидев вопрос, появившийся в её глазах, во мне образовалась неприятная раздражительность и ярость.       Не успел даже сообразить или подумать, как рука с талии мгновенно перешла на её шею, угрожающе сдавливая. Глаза вспыхнули огнём Преисподней, замечая раздражающий взгляд непонимания серых глазок. Вроде это моя малышка, такая красивая и прекрасная, но это не она. Моя где-то до сих пор находилась, а сейчас рядом находилась какая-то незнакомая, выдающая себя за другую.       — Ты облажалась. Мы никогда не целовались перед лучами солнца, — пальцы немного сильнее стиснули кожу, а её пальчики метнулись и вцепились в запястье, стараясь убрать хватку. Она выглядела рассеянной и испуганной, но я продолжал обжигать лицо вспыхнувшим взглядом, который точно раскрыл обёртку неизвестной конфеты. — А теперь ты мне всё объяснишь...