Ночные огни

Всё утро, пока Яшамару и Гаара спали, Темари копалась в бумагах дяди. Будучи приближенной к леди Хокаге в своём времени, пусть у них с Сакурой и были напряжённые отношения, она научилась понимать в этих цифрах и значениях смысл. Дяде было поручено следить за Гаарой, контролировать и по возможности подчинить его силу. Отец опять проводил свои испытания. Темари знала, что именно отец приказал дяде убить Гаару, и он косвенно повинен в смерти Яшамару. Темари не особенно хорошо разбиралась в политике, но сложить дважды два было несложно. Ей было прекрасно известно, что Дайме урезал финансирование их скрытому селению, предпочитая нанимать других, более подготовленных, шиноби из соседних стран. Вот что послужило решению четвёртого Казекаге вести достаточно жёсткую политику по наращиванию военной мощи. Вот зачем ему нужны были трое детей. Он бы заставил Каруру рожать и четвёртого, и пятого, пока ребёнок не оказался бы годным для того, чтобы быть джинчурики. Темари всё понимала, но простить отца она не могла. Цели оправдывают средства или, всё же, всему есть предел? Обито хотел мира, но средства, которые он для этого избрал, не вписывались ни в какие рамки. Темари прикусила нижнюю губу. Отец повинен в смерти матери. Темари допускала, что именно она была желанным ребёнком, а вот Канкуро и Гаара... их мать просто не могла не любить своих детей, но захотела бы она родить их, если бы её муж не поставил её в такие условия? Темари сама была матерью в своём прошлом, она бы никогда не прошла через это ещё раз, как бы сильно не любила мужа и своего сына. Материнство, особенно биологическая составляющая, слишком тяжёлый и, порой, даже неблагодарный труд. - Темари-химе, не спите, - велела ей гувернантка. Темари окинула незаинтересованным взглядом бланк с тестовыми вопросами. Тест по истории. Она пробежалась взглядом по написанному и не смогла сдержать усмешки. Историю пишут победители так, как сами того хотят, искажая факты. В каждой стране свой взгляд на те или иные исторические события. - Лея-сан, скажите, - обратилась она к своей гувернантке. Женщина средних лет, строго одетая, одарила её заинтересованным взглядом. - Как вы относитесь к политическому курсу, которого придерживается четвёртый Казекаге? - Это... это неуместный вопрос, - Лея-сан сказала как отрезала. Темари вздохнула. Политику её отца немногие разделяли. Суна вела себя достаточно жёстко. Отцу не хватало того, что было у Гаары. Умения слушать и договариваться. Отец вёл дела жёстко, жертвовал лучшими людьми как умел, жертвовал всем, чем только можно было, ради достижения такого хрупкого величия деревни. Ради чего? Всё равно Суна была уничтожена после того, как Сакура отдала приказ. Темари сжала кулаки. Суна бы всё равно была уничтожена Кагуей. - Мне кажется, его решения слишком... жестоки. - Темари-химе, я не уполномочена обсуждать с вами текущие внутриполитические вопросы. - Лея-сан, вы можете не обсуждать это со мной, но никто не может лишить вас полномочий иметь своё мнение, - вздохнула Темари и принялась решать тест. Вернее, ставить «правильные» ответы, которые она помнила из учебников. - Канкуро, - обратилась Темари к младшему брату после урока, - скажи, ты считаешь справедливым то, что отец запрещает нам видеть Гаару? - Почему ты спрашиваешь? - на детском личике её младшего брата отразилось искреннее удивление. - Гаара мой младший брат, как и ты. Несправедливо, что одного брата я вижу, а другой живёт в другом доме. - Ну... Гаара же... - Канкуро нахмурился. - Гаара джинчурики. Отец просто хочет защитить нас, - пожал он плечами и снова уткнулся в конспект с урока. Он поведал ей сегодня, что начал изучать искусство кукольного мастерства и нашёл это занятие весьма увлекательным. Внизу послышались шаги, а затем мягкий голос дяди Яшамару позвал их к столу. - Нее-чан, ты чего застыла? - спросил Канкуро, глядя на задумчивое лицо сестры. - Дядя Яшамару принёс пирог, идём вниз. - Спускаюсь, - улыбнулась Темари, наблюдая, как брат скрылся в коридоре. Темари нахмурилась. Это её семья. Ради семьи она пойдёт на всё. Она даже готова стать лживой притворщицей, врать в лицо всем и плести заговоры в тени. Темари усмехнулась. Она не шибко хороша в подобных делах, она же не Сакура. - Кажется, я страдаю от переизбытка общения с Харуно, раз так думаю, - горько усмехнулась Темари. Но выбора у неё не было. На одной чаше весов её семья. Гаара, Канкуро, дядя Яшамару. На другой чаше отец со своей политикой и готовностью ради этой самой политики пожертвовать даже своей семьёй. - Семьёй, - фыркнула Темари. Он никогда не считал себя её частью, всегда держался особняком, никогда не приходил на праздничные ужины, что уж говорить об обычных днях; никогда не поздравлял своих детей с днём рождения, Темари вообще сомневалась, что он помнил даты рождения своих детей. Темари свой выбор сделала. Она выбрала семью и она сделает всё, что потребуется, чтобы эту самую семью сохранить. Кровь стыла в жилах от одной только мысли о том, что она готова была сделать. Что она намеревалась сделать. Каким бы чудовищем её отец не был, это отец. «Он был готов убить Гаару! Он убил дядю Яшамару руками Гаары. Из-за него твой младший брат запачкал руки кровью единственного человека, который проявлял любовь к нему!» - шептал внутренний голос. Темари была с ним согласна, но руки её дрожали. В голове яркими красками всплыл ненавистный образ шестой Хокаге. Её бледное лицо в обрамлении розовых волос всегда было фальшивым. Усталость это единственная настоящая эмоция, которую Темари видела. Усталость и, разве что, задумчивость. Всё остальное было фальшью. Мерзкая фальшивая улыбка и лживые зелёные глаза вызывали только отвращение. Темари не знала, что Гаара нашёл в этой лицемерной и до скрежета в зубах фальшивой женщине, всё в ней было обманом. И никто не знал, что на уме у Сакуры, Темари порой казалось, что даже сама Сакура не знала, что за мысли роятся в её голове. Она не похожа на неё! Не похожа! Нашёптывать сладкие речи мелодичным голосом, пропитанным ложью, будто мёдом, было прерогативой Сакуры. Темари никогда не была такой. Но теперь, когда на кону стоит её семья, ей придётся. Ей придётся примерить на себя амплуа предательницы и убить отца. Устроить государственный переворот. Темари прикусила нижнюю губу до крови. Сакура ведь не всегда была такой. Когда же произошёл этот перелом в её сознании, что так сильно её изменил? После предательства Учихи? Нет, должно быть, позже. После смерти родителей? После смерти лучших друзей? После похорон наставницы? Сакура лгала, потому что жизнь ставила её в такие условия, а потом это стало нормой её поведения. Привычкой. Не для дела, просто потому что она стала таким человеком. Темари же была вынуждена это сделать. Память услужливо подкинула ей рецепт специального яда, который действует не сразу, постепенно, вызывающего болезнь. При вскрытии тела в морге врачи никогда не выявят всей правды, если, конечно, не будут знать, где искать. Они не будут, в этом времени яд ещё не создан. Формулу придумал Орочимару в своё время, Сакура её доработала. Темари знала по крайней мере один случай, когда Сакура избавилась подобным образом от неугодного её власти и положению человека. - Но идти до конца необязательно, - вдруг осенила светлая мысль Темари. Можно ведь просто вызвать болезнь. Тогда Казекаге будет вынужден оставить пост... К столу Темари явилась с опозданием. Гаары не было. Канкуро уминал пирог с яблоками, приготовленный заботливыми руками дяди Яшамару, с большим удовольствием. Темари кусок не лез в горло, она соврала что-то про больной живот и усталость и ограничилась чаем. Темари нужна была мощная политическая поддержка, особенно, когда дело касалось политической сферы, которой всегда занимался Гаара. В этой стране только один клан мог позволить себе высказать открытое несогласие политике Четвёртого. Это клан отдалённой ветви семьи самого дайме страны Ветра. Наследницей клана являлась некая Мирай, известная своими достаточно либеральными взглядами и вздорностью, последнее со слов госпожи Чиё. Ей Темари решилась написать письмо с предложением о встрече. В конверт Темари вложила бутон красной гвоздики[1] и велела призывному коршуну, с которым она заключила контракт, доставить его адресату. Призыв, который раньше давался ей без особых усилий, вызвал сильную усталость и забрал много чакры. Маленькое тело Темари в этом времени не привыкло к подобным нагрузкам, эту технику она освоила в более старшем возрасте. Но сейчас выполнить призыв было необходимо. Истощённая Темари рухнула на постель и забылась беспокойным сном. Всю ночь она видела клубящуюся, живую тьму, чёрную массу, в прорехах которой виднелись красные блики, похожие то на залитые кровью небо и землю в тот последний день, то на рассвет. На следующий день, который она провела с братьями, ответ от госпожи Мирай так и не пришёл, как и через день, как и через неделю. Темари судорожно обдумывала все возможные ходы, она всегда была сообразительна и демонстрировала высокие интеллектуальные способности, но в политических вопросах разбиралась достаточно посредственно, потому что ей никогда не было интересно. «Это как шахматы или шоги» - пронеслась мысль в голове, озвученная воображением голосом Шикамару. Лицо Темари тронула грустная улыбка. Если Мирай не ответит ей, придётся действовать через Яшамару, особо не посвящая его в свои планы. Темари вдруг осознала, и это несказанно её удивило, озадачило и напугало, она стала похожа на Сакуру! В этот самый момент, сидя за столом в своей комнате и рассчитывая свои планы, она несказанно напоминала Сакуру, которую так не любила за её лицемерие и бесконечное патологическое в некотором роде враньё. Темари горько усмехнулась. Жизнь несправедлива, раз заставляет примерять на себя столь ненавистное амплуа. Приглушённый грохот снизу раздался столь внезапно, что Темари оторопела и всего на пару мгновений забыла, где находится. В памяти сразу отозвались военные годы, взрывы и крики. Тело среагировало быстрее разума. Темари приняла оборонительное положение и вместо оружие выставила вперёд канцелярский нож для бумаги. Доли секунды ей потребовалось, чтобы вспомнить, где на самом деле она находится. Силой воли она опустила онемевшую от напряжения руку с ножом и покачала головой. - Темари, паранойя тебе не к лицу, - сказала она себе и положила нож на стол. Грохот на взрыв был не похож, скорее, что-то упало внизу. Что-то, похожее на книжную полку и даже целый шкаф. Темари поспешила спуститься вниз. На первом этаже обнаружился Гаара, который сидел подле опрокинутого пустого шкафа - его только купили и поставили сюда день назад. Темари застыла где стояла. Цепким взглядом, стараясь ничего не пропустить, она осмотрела брата с ног до головы и позволила себе расслабиться только тогда, когда не обнаружила на его теле видимых повреждений. Канкуро появился спустя пару минут после Темари. - Что произошло? - спросил он. - Гаара? Гаара поник, глядя в пол. Темари подскочила к нему и опустилась перед ним на колени. - Ты не ушибся? Тебе не больно? - спросила она, взяв его за руку. Гаара смотрел на неё удивлённо, по всей видимости не ожидая, что беспокоиться будут за него, а не за шкаф. - Ну же, не молчи, тебе больно? - спрашивала Темари. Гаара видел в её глазах странные эмоции. Страх, но не перед ним, не перед его силой и в то же время проклятием, как считали многие в деревне и как думал он сам, а страх за него, за его безопасность. Было ещё беспокойство и ещё одно странное, непонятное Гааре, чувство. - Шкаф упал, - сказал Гаара с понурным видом. - Я не хотел, это случайность... - Чёрт с ним со шкафом! - воскликнул Канкуро, присаживаясь подле сестры. - Предметов мебели можно купить сколько угодно, а брат у нас один! Ты не поранился? Гаара покачал головой. - Хорошо, - на лице Темари расцвела искренняя улыбка. Поддавшись своим чувствам, Темари заключила младшего брата в крепкие объятия. - Будь аккуратней, мы за тебя перепугались. Гаара только кивнул, не решаясь обнять сестру в ответ. Ему было так странно чувствовать подобное. Его никто раньше не обнимал, даже дядя Яшамару. И вот он стоит и чувствует то самое, о чём они говорили с дядей. Любовь. Он ощущает это предельно чётко в жестах и поведении сестры, в её крепких объятиях, видит это в её глазах и во взгляде старшего брата тоже. Гаара впервые чувствует себя умиротворённо, ему впервые за всю его недолгую жизнь перестаёт казаться, что он - это что-то неправильное, ошибочное и лишнее. Он на своём месте. Рядом с теми, кому нужен. - А что со шкафом-то делать? - задаётся вопросом Канкуро. - Может, выкинем его? - Ты что, он же новый! - возмутилась Темари, отстранившись. - Его можно собрать. Вот ты этим и займёшься. - Чего? Почему это? - Потому что. - И это весь аргумент?! - фыркнул Канкуро. - Я не понимаю, почему я должен собирать шкаф, который мне не нравится! Он же уродливый. - Ой, ну прости, что травмируем твоё чувство прекрасного, но, может, просветишь, когда это ты успел бросить своих кукол в мастерской и податься в ряды дизайнеров интерьера? - иронизировала Темари. Канкуро смотрел на неё удивлённо, его сестра ранее никогда не проявляла способностей к красноречию. - Короче, собери шкаф и точка. Аргументы тебе нужны, может, ещё доказательную базу предоставить, как на суде? Собери, потому что мне нравится этот шкаф и потому что я так сказала, а я твоя сестра и я старше, так что будь умницей, сделай, как я прошу, - Темари хлопнула его по плечу и пошла на кухню. - Гаара, иди за мной. Подогрею тебе молоко. - А я? - раздался голос Канкуро откуда-то за спиной Темари. Она вздохнула. - Ну ты шкаф сначала сделай, а там видно будет!

***

Канкуро не удивлялся изменениям, которые произошли с его сестрой так быстро, он был ребёнком и не особо замечал детали её характера, для него она и вовсе не изменилась. Темари в детстве задавала много любопытных вопросов, но не при своём брате, а на уроках, так что её склонность к молчанию и постоянная задумчивость не были для Канкуро чем-то удивительным; Темари никогда не боялась проявить характер, в этом отношении тоже ничего не поменялось; Темари не боялась проявлять заботу о Гааре, ей было всё равно на запреты отца, она делала то, что хотела, но Канкуро и этому не удивился. Его сестра всегда имела жёсткий характер. Он не видел эту излишнюю мягкость и любовь в её глазах, которые она направляла на Гаару, невольно видя в нём своего ребёнка; он не мог знать о её мыслях и планах. Поэтому для него стало удивлением её навыки в приготовлении каких-то трав, особенно, если учесть, что раньше Темари ничем таким не увлекалась. Канкуро застал её в теплице неподалёку от дома, куда мало кто из медиков наведывался, поскольку у тех были свои оранжереи у самого госпиталя. До того странно ему было видеть, как сестра увлечённо что-то смешивает в пробирках, прям как настоящая лаборантка, которых он видел пару раз в госпитале Суны. Канкуро хмурится. Темари не проявляла должного интереса к подобному роду занятий, впрочем, быть может, он просто не знал сестру. - Ты помнишь Сасори но Акасуна? - спрашивает она, не отрывая взгляд от пробирки. Темари хмурится. У Сакуры это всё получалось легко и непринуждённо, она смешивала вещества и делала яды или противоядия так, будто варила лёгкий супчик, не напрягаясь, как художница кистью заполняла белое пространство на холсте буйством красок, что складывались в картину, как флористка собирала из цветов общую композицию, так Сакура делала смертельное оружие. У Темари так не получалось. - Он же ушёл из деревни пару лет назад, его обвинили в некоторых преступлениях, - отозвался Канкуро, не особенно понимая, причём тут Сасори. - И тем не менее он гений, а помимо своих кукол он использует яд. Я вот работаю над некоторым противоядием. В текущей атмосфере, знаешь ли, полезно иметь что-то такое под рукой. - Ну... да, - Канкуро смотрит на махинации Темари с пробирками и его переполняет гордость, что у него такая умная сестра. - Ты так много знаешь! - восхищается он. Темари позволяет себе усмехнуться. Ничего она не знает и, в то же время, знает слишком много. С первого раза ожидаемо не получается, Темари пробует ещё раз и ещё, пока не получает тот результат, который её устраивает. Яд должен настояться и приобрести нужный оттенок, она надеется, что всё сделала верно. Никто не должен знать, чем она занимается, поэтому она врёт Канкуро, что её увлечения это секрет, который может в будущем спасти им жизнь. Канкуро соглашается и важно обещает никому ничего не рассказывать. Темари знает, что брат её не сдаст, но ей всё равно боязно. Вечером внезапно, как буря в пустыне, заявляется отец. Темари чувствует, как у неё холодеют ноги и деревенеют пальцы. Дрожащими руками она пытается помочь дяде накрыть на стол. Отец выглядит задумчивым и неприлично серьёзным для человека, который, по сути, просто пришёл домой. За столько-то времени. Он смотрит на Гаару напряжённо. Темари понимает, почему. Отец совершенно не ожидал увидеть младшего сына в главном доме, а не на попечении у дядюшки. Присутствие Яшамару тоже его напрягает. Темари насильно заставляет себя замолчать и не сболтнуть лишнего. Она бы так много высказала отцу! Смотреть на Яшамару ему неприятно, интересно даже почему, совесть замучила, или складываются напряжённые отношения на работе? Что, дядя изволил проявить наглость и не согласиться с каким-то решением Казекаге? Темари сжимает плотную ткань своей юбки под столом так сильно, что ей вдруг начинает казаться, ещё чуть-чуть, и ткань порвётся. Но она ничего не может с собой поделать. Гаара никогда не забывал, что он не только Казекаге, но ещё и друг, брат, учитель. Отец же сросся со своей должностью. Темари готовит чай, пока Яшамару заговаривает зубы отцу, рассказывая об успеха его старших детей. Гаара молчит. Флакончик с ядом неприятно давит на сознание Темари, лёгкий пузырёк в кармане её юбки вдруг тяжелеет до невозможности. Руки её дрожали от одной мысли о том, чтобы добавить его в чай отца. Он не видит, даже не подозревает, что опасность может исходить от собственных детей. Это удивляет Темари. Обычно их отец был тем ещё параноиком, так что же это, ловушка, беспечность или же он настолько не воспринимал своих детей? Видать, и правда не видел в них угрозы, в отличие от Гаары, который удостаивался тяжёлых и настороженных отцовских взглядов раз пять за весь ужин. Темари злится на отца за то, как он поступает с Гаарой, и эти чувства придают ей уверенность. Дрожащими руками она вытащила пузырёк из кармана юбки осторожно, не подавая вида, поднесла его к отцовской пиале для чая и зажмурилась. Капля опасного вещества упала на дно чистой пиалы, смешиваясь с каплями воды на дне - Темари помыла пиалы прежде, чем использовать. Она также аккуратно разлила чай, наполняя пиалы травяным успокаивающим напитком. Ровно три, для отца, дяди и Канкуро. Гаара чай пить отказался, ему Темари налила сок, а себе крепкий кофе. - Темари, не стоило, я мог бы и сам, - сказал дядя Яшамару, глядя на то, как племянница ловко ставит чайник на середину стола и раздаёт уже наполненные чаем пиалы каждому. - Она всё правильно делает, ей стоит начинать учиться заботиться о своих братьях и о семье, - холодно заявил отец. Темари замерла на секунду, рука, в которой она держала горячую кружку кофе, дрогнула. Она действительно делает всё правильно, думается ей, когда она видит, как отец, не имея даже понятия, с чем именно чай он пьёт, делает несколько глотков горячего напитка. - Время так быстро летит, - продолжил тем временем Раса. - Совсем скоро у неё будет своя семья, о которой ей нужно будет заботиться, так что её интерес к хозяйству совершенно оправдан, я считаю. Лицо дяди Яшамару мрачнеет. Это просто слова, но за ними скрываются определённые далеко идущие планы. Яшамару догадывается о том, что Раса, скорее всего, уже определился с мужем для своей дочери и только и ждёт момента, чтобы воспользоваться ею как разменной монетой в своих политических играх. Яшамару это решительно не нравится, но он выбирает молчание. Лучше он переговорит с Казекаге позже, а у Темари обязательно будет такая жизнь, которую она выберет сама. - О, как неожиданно, - сказала Темари, присаживаясь на своё место рядом с Гаарой, - Вы придерживаетесь подобного мнения обо всех девочках и женщинах, отец? В таком случае, я не могу не заметить, что моё воспитание не соответствует Вашим стандартам. Почему меня не учат вышивать, танцевать и быть безмолвной, просто красивой вещью в присутствии мужчин? Красивая вещь не должна разбираться в истории, математике и ниндзютсу, разве нет? - Темари не узнала свой голос, до того концентрация иронии в нём была высока. Что с ней сделала жизнь? Что с ней делает жизнь? Почему с каждым днём она становится кривым отражением ненавистного ей образа Харуно Сакуры? - Темари, - одёрнул её дядя Яшамару. - Что-то не так, дядя? Я веду себя неподобающе? Прошу меня простить, но я действительно не понимаю, почему моё образование такое же, как у Канкуро и Гаары, почему оно не соответствует представлениям господина Казекаге о месте женщины в этом мире. Почему меня не учат быть послушной молчаливой куклой без собственного мнения, какой была наша уважаемая матушка? Краска разом схлынула с лица дяди. Канкуро подавился чаем. Гаара хлопнул глазами, не понимая сути диалога. Отец помрачнел, на лицо его легла тень холодного раздражения. - Следи за языком, Темари, не смей говорить о своей матери подобным образом! - Или что? - Темари никогда раньше не испытывала подобного раздражения, даже к Сакуре, хотя та её бесила немало. - С меня довольно! - отец хлопнул рукой по столу, это напрягло дядю Яшамару, заставило Канкуро вздрогнуть, Гаару побледнеть и опустить глаза, но ничуть не испугало Темари. - Ты слишком умная, я посмотрю! Иди в свою комнату немедленно и подумай о своём неподобающем поведении, чтоб я тебя не видел ближайшее время! Уберёшь здесь всё после моего ухода. ИДИ! Темари смерила его нечитаемым взглядом и ушла. Гаара предпринял попытку встать и побежать за ней, но его остановил отец. - Тебе никто не разрешал вставать из-за стола, Гаара! В этом доме все делают то, что им хочется?! Заперевшись в своей комнате наверху, Темари почувствовала, как её обуял неистовый гнев. Она была так зла на собственного отца, что в какой-то момент пожалела, что не вылила пузырёк в его чай полностью. Эта мысль её отрезвила. Темари обессиленно упала на пол и посмотрела на свои бледные руки. Она никогда не была верующей, особенно в последнее время. В храмы ходила редко, а молилась и того реже. Идти куда-то не хотелось. Когда Шикамару погиб, она вдруг чётко поняла, что боги отвернулись от неё, а потому она имела полное право отвернуться от них. Но если бы она сейчас пошла в храм, первое, о чём она попросила бы - прощение. Она только что совершила большой грех. Темари перестала сожалеть о грядущей смерти отца, которую она собиралась устроить своими собственными руками. Следующее утро принесло новые сюрпризы. Темари, наконец-то, получила ответ. Красными чернилами на белом холсте дорогой бумаги было выведено всего лишь одно предложение: «Меня несказанно очаровывает Ваше предложение, и я сделаю всё, чтобы искра мятежа в Вашем сердце и в сердцах несогласных разгорелась и стала пламенем перемен, в которых давно нуждается эта загнивающая в своём консерватизме страна». К письму прилагался бутон красной гвоздики. Темари немедля сожгла бумагу, удостоверившись, что никакой другой информации в письме нет. Она надеялась, что дело выгорит. Если Мирай узнает, что с ней переписывается не дядюшка Яшамару, а мелкая девчонка, могут возникнуть проблемы. Через неделю в деревне возросли недовольства, которые только усилились на границе. Политику четвёртого Казекаге не одобряли многие, активно высказывая своё недовольство. Раса не делал ничего сверх того, что совершил в прошлой жизни Темари, но народ всё равно высказывался против его кандидатуры, включая многих шиноби. Госпожа Мирай превзошла себя, на политической арене она проявила свои способности, изящно поливая грязью репутацию Казекаге. Темари же, каждый раз, как он приходил, продолжала подавать ему чай с добавлением специального яда. Здоровье отца пошатнулось через полтора месяца, что пришлось некстати, когда он отправился на границу, урегулировать вопросы. В эту же ночь центр Суны эвакуировали в убежища, Темари и Канкуро были единственными, кто не сдвинулся с места. - Темари, в чём дело, почему ты не хочешь идти? - спросил Канкуро, наблюдая, как их горничная мечется из стороны в сторону, пытаясь вытолкать детей на улицу. - Иди с ней, я пойду за Гаарой. - Нельзя! - заявила горничная, побледнев и подобравшись. Она была напряжена как струна. Темари нахмурилась. Отец успел отдать этот отвратительный приказ дяде. Если она не поторопится, не будет у них больше дяди Яшамару, а психика скажет Гааре до свидания. Темари убежала из дома, не обращая внимания на горничную, которую остановил Канкуро. Он полностью доверял сестре и потому лишь молча смотрел, как она убегает прямо во тьму ночи. Дорога до дома дяди Яшамару показалась Темари вечностью. Каждое движение - борьба с тьмой, которая словно ожила и обезумела, цепляясь за неё и не пуская к дому. Она ворвалась внутрь подобно урагану и подлетела к удивлённому Гааре. - Нее-чан, что-то случилось? - настороженно спросил он, откладывая книжку. - Ничего не бойся, - Темари покачала головой, - что бы ни случилось сегодня, помни, ты - самое ценное, что есть у меня, у твоего брата и у нашего дяди, что бы он тебе ни сказал, это не правда. Тебя зовут Гаара, - Темари положила ладонь ему на грудь, на ту область, где находилось сердце. - Ты мой брат и никакой не монстр. Гаара смотрел на сестру своими большими бирюзовыми глазами и чувствовал, как тепло согревает его душу. - Я хотел пойти наверх, подышать. - Давай останемся здесь, - предложила Темари. Гаара согласился. Сестра сидела с ним за столом, пока он увлечённо рисовал в альбоме восковыми мелками. - Красиво? - спросил он, показывая ей рисунок. - Красиво-то красиво, но вот что с твоими руками делать, посмотри, как перепачкался, - Темари устало вздохнула, она никогда не любила сухую пастель, потому что руки она пачкала хуже, чем любой другой материал для рисования. - Давай повесим это художество на холодильник? - предложила Темари. Снова ей невольно вспомнился Шикадай. Вообще-то у него не было никаких особых талантов к рисованию, ему просто нравилось черкать восковыми мелками или цветными карандашами по бумаге. Темари всегда вешала его рисунки на холодильник, а Ёшино-сан каждый раз говорила, какие они красивые. Хината каждый раз отмечала буйство ярких цветов, которые, с её слов, наполняли её жизнью. И только Сакура, не изменяя себе и своей противной натуре, говорила, на какие черты характера с точки зрения психологии указывают те или иные изображения на рисунках. Магнитов на холодильник Темари не нашла, их просто не было в этом доме, что удивило её. Тогда она предложила вложить рисунок в рамочку и повесить на стену. Гаара с замиранием сердца смотрел, как сестра вешает его рисунок в центр стены. Дядя Яшамару явился под утро, уставший и бледный, и он совершенно не собирался нападать. Темари встретила его тяжёлым взглядом, но быстро взяла себя в руки. - Где Гаара? - спросил он. - Спит в своей комнате, - ответила Темари. - Хорошо, - кивнул Яшамару, присаживаясь за стол. Шукаку так и не вырвался сегодня, никто не пострадал, дядя остался жив. - Я ослушался приказа Казекаге. - А что ещё остаётся делать, когда оспаривать эти самые приказы запрещено? - Темари поставила перед ним чай. - Он болен. Серьёзно болен. И он отправился на границы. - Не думай о работе дома, дядя, - Темари тепло улыбнулась. - Смотри, что Гаара нарисовал сегодня, - и она указывает на рисунок, вложенный в рамочку, что висела по центру стены в гостиной. Яшамару оборачивается, но в тени ничего не видит. Ему приходится подняться из-за стола и пройти в гостиную, затем включить там свет. Он замирает, в удивлении глядя на детский рисунок, который висел на стене подобно картине. В этом доме нечто подобное приобретало сюрреалистический сюжет. - Красиво, - хрипло говорит он. - Правда, Гаара у нас замечательный? - Темари абсолютно искренняя в своих словах и мыслях. Яшамару бледнеет, казалось бы, куда ещё сильнее. - Конечно, - хрипит он. - Спокойной ночи. Темари промолчала. Дядя ушёл к себе и забылся беспокойным сном, прихватив с собой пачку снотворного. Темари прибралась на кухне и тоже легла спать. Невыполнение прямых приказов Казекаге строго наказывалось, но ей было безразлично. Отец должен был вернуться спустя трое суток, но вместо него вернулось его тело и письмо с соболезнованиями от госпожи Мирай и прошение немедленно назначить нового Казекаге от Дайме. Госпожа Мирай в своём письме была предельно коротка, когда предложила на должность Яшамару. В тот день Темари видела искренний страх на лице дяди, которого словно взяли как пешку и бросили в пекло политических интриг, однако, надо отдать должное дяде, он не растерялся. Инаугурация была назначена через сорок дней после даты похорон Казекаге, а Яшамару уже был завален работой. В ночь после официальных похорон отца Темари побрела в храм. Не было ни ветерка, сама ночь словно застыла, наблюдая за ней. Присаживаясь на пороге небольшого святилища, Темари сложила руки на коленях и опустила взгляд. - Я согрешила, - призналась она совершенно искренне, - я совершила ужасный грех, я причастна к гибели человека, который подарил мне жизнь, и, что бы он там не сделал, это меня не оправдывает. Мой грех не в том, что я сделала... - она замялась, собираясь со словами. - Мой грех в том, что в моей душе нет боли, скорби или сожаления, в моей душе нет ничего, кроме пустого безразличия. Темари не сказала больше ни слова, просидев так до глубокой ночи. Боги ей не ответили. Она уподобилась Сакуре. На душе стало гадко. Помимо безразличия, зародилось презрение к самой себе. ___________________________________ [1] Красная гвоздика в России считается символом Октябрьской революции 1917 года, как наследие Великой Французской революции. Не знаю, какой символ означает революцию в Японии, но мы же тут фанфик пишем про выдуманный мир, так что пусть будет привычная гвоздика.