Taken

Он очень рано понял, что жизнь несправедлива. Что жизнь жестока. То, что он слаб, ничего ему не даст. Ким Чунмён узнал, что сказок не существует, когда увидел, как его дом сгорел у него на глазах, а его семья была заперта внутри. Он узнал, что остался совсем один, когда пламя медленно угасло, превратившись в пепел, и все поглотила чернота. Ким Чунмён должен был умереть в тот день. Ему было пять лет. Он не понимал, что произошло, но знал, что должен жить. Пять, и уже один на всем белом свете. Он побежал. Он бежал так далеко, как только могли нести его маленькие ножки, потому что знал, что это не случайность. Он все понял. Он все понял. Он знал, что пожар был устроен нарочно, с намерением убить всех в этом доме. Это был только вопрос времени, когда эти люди узнают, что он все еще жив. Он проводил дни, недели просто бегая. Ни еды, ни крова. Он чувствовал себя грязным, сломленным. Но он должен был стать сильнее. Несколько раз его чуть не поймали. Он не мог остановиться. Иначе умер бы.Он не помнит, как долго бежал. Вот так он и выжил. Сильнее, он должен стать сильнее. Он ввязывался в драки с другими, не заботясь о том, что делает, только чтобы достичь своей цели. На этом пути он и встретил их. Чондэ, Чонина, Минслка, Бэкхёна, Чанёля, Исина, Сехуна и Кёнсу. Все они со своими историями. Все они такие же одинокие, как и он. Он был маленьким и слабым, но старался казаться сильным. Он принимал их и защищал, потому что видел в них самого себя. Слабый. Напуганный. Уязвимый. Слишком маленький для жестокого мира. Минсок был на год старше Чунмёна, и он отчетливо помнил, как однажды Минсок оттащил его и прошептал. — Хватит притворяться. Разве это не тяжело? Минсок знал. Он видел Чунмёна насквозь. Это тяжело. Но он должен это сделать. Он не знал, как они выжили. Их было девять, и полагаться можно было только друг на друга. Сехуну в то время было всего около трех лет, он был буквально ребенком, который ничего не знал. Он не помнит, как оказался один, что случилось с его семьей. Если он не защитит их, то кто же? Но тогда кто защитит его? В конце концов он стал сильнее. Он выигрывал бои и заслужил уважение в округе. Он приобрел последователей, людей, которые поклялись стать его союзниками. Ему было семнадцать, скоро исполнится восемнадцать. Почти совершеннолетний. Он использовал имя Сухо. Большинство тоже выбрали себе другие имена. Они стали называть себя «EXO». «EXO» что-то из этого мира. Что-то, чего никто раньше не видел. Каждый раз, когда он выигрывал бой, каждый раз, когда он встречал новых людей, он был уверен, что они не забудут. Он — Сухо. Лидер «EXO». Иногда, когда он смотрит в зеркало, он не узнает себя. Он не узнает человека, который смотрит на него в ответ, бесстрастный, холодный. Почти как живой труп. Он видит это и в других, в этой зияющей пустоте, которую ничто не может заполнить. Он видит это больше всего в себе. Теперь он стал умнее. Быстрее. Хитрее. Он знает, как стащить вещи с людей так, чтобы они этого даже не заметили. Он знает, как уговорить людей сделать что-то для него. Он знает, как выглядеть милым и безобидным, прежде чем перерезать им глотки. Он видит в себе силу. Ему был двадцать один год, и он уже начал строить свою собственную империю. «EXO». В этом мире вы можете помочь только себе. Так он и жил. Деньги льются рекой. Женщины. Наркотики. Сила. Ему двадцать четыре, когда он удобно устроился в своем кабинете, держа в руках бокал вина и глядя на мир под собой. Он владеет этим местом, этим районом. Никто не может даже прикоснуться к нему, даже полиция. Он узнал кем были его родители. Его отец был офицером полиции, который накопал много грязи на местную мафию, и они убили его, чтобы скрыть все. Используя огонь, чтобы не осталось никаких улик. Он откидывается на спинку стула. Его родители, будут ли они гордиться им? Нет. Нет, они, вероятно, не будут. Но какое это имеет значение? Они мертвы, а у него есть деньги, власть. Это не имеет значения. Он больше не Ким Чунмён. Он Сухо. У него нет ни родителей, ни семьи. Он может делать все, что захочет. Быть сильным. Он делает глоток алкоголя, позволяя обжечь горло, и горький смех срывается с его губ. Его отец был полицейским, убитым мафией. А теперь он — та самая мафия. Кровь, красная, как вино, стекает по его пальцам вместе с прекрасным звуком бьющегося стекла.

***

Ким Чунмён открывает глаза, ослепленный ярким светом, мигающим на белом потолке. — Сухо? — Он слышит рядом знакомый голос, в котором слышатся удивление и ликование. — Он проснулся! — Чунмён! — Звучит другой голос, более легкий и высокий. Его сердце беспорядочно бьется о ребра. Чунмён склоняет голову вправо, где ты сидишь, глаза полны непролитых слез, а на лице сияющая улыбка. — Чунмён, ты меня слышишь? Он пытается заговорить, но в горле пересохло. Он поднимает руку, тянется к тебе, и ты крепко сжимаешь ее. Впервые за целую вечность ты чувствуешь легкое тепло в его пальцах. — Я должен его осмотреть. Ты можешь вернуться через полчаса? — Спрашивает Исин, и ты киваешь, но на самом деле не хочешь отпускать. Ты не хочешь его отпускать, но знаешь, что должна это сделать. Ты неохотно отпускаешь его руку, но его глаза все еще устремлены на тебя, наполненные теплом и смущением. Ты целуешь его в кончик носа, обещая, что скоро придёшь.

***

— Как долго я спал? — Спрашивает Чунмён, надевая чистую рубашку. — Около двух недель. — Отвечает Исин. — Она сильно беспокоилась о тебе. Чунмён вздыхает, проводя рукой по волосам. — Не сомневаюсь. Исин ухмыляется, но потом становится серьёзным. — А Лухан? Я не слышал никаких новостей о том, что его убили. Услышав это имя, Чунмён тихо рычит. Он никогда не забудет, через что заставил тебя пройти. — Я разберусь с этим, но сначала я хочу ее увидеть.

***

Ты расхаживала по комнате. Он проснулся, он проснулся. Это все, о чем ты можешь думать. Ты грызла ногти, гадая, когда же ты сможешь увидеться с ним. Когда твоя дверь со щелчком открывается, ты замираешь и с широко раскрытыми глазами смотришь, как входит Чунмён с кривой усмешкой на лице. — Эй. Ты даже не могла ничего сказать. Видеть его стоящим перед тобой в таком состоянии — это уже слишком. Ты практически бросаешься на него, крепко обхватив руками за талию. Он худой, гораздо худее, чем ты помнишь. — Скучала по мне? — Шепчет он с легким смешком и обнимает крепче. Ты всхлипываешь и киваешь, пытаясь подобраться к нему поближе насколько это возможно. — Я так по тебе скучала. Я… я не знала, что делать без тебя. Он хихикает, низкий рокот заставляет волосы на твоей шее встать дыбом. Боже, ты так по нему скучала. Его рука успокаивающе гладит тебя по спине. — Все в порядке. Я здесь. Ты энергично киваешь, и он слегка отстраняется, чтобы поцеловать тебя. Ты продолжаешь всхлипывать, но каждый раз, когда всхлип срывается с твоих губ, он целует тебя ещё дольше, растягивая поцелуй, пытаясь заставить тебя забыть, что он когда-то был далеко. Он притягивает тебя вплотную к себе, его язык скользит мимо твоих зубов, чтобы встретиться с твоим. И когда ты встречаешь его, он стонет, такой счастливый, что ты снова в его объятиях. Наконец, он отстраняется, чтобы прижаться лбом к твоему, его дыхание теплое и успокаивающее касается твоих щек, когда он выдыхает. — Прости, что я оставил тебя совсем одну. Ты качаешь головой, утыкаясь лицом в изгиб его шеи, вдыхая его запах. Его руки обнимают тебя за талию. На мгновение вы оба замолкаете, просто наслаждаясь моментом. — Пока я спал, у меня было несколько воспоминаний о том времени, когда я был моложе. Ты не двигаешься, но внимательно слушаешь. — Иногда мне кажется, что я выбрала неверный путь. — Он прижимается губами к твоему виску. — Иногда я задаюсь вопросом, был ли другой путь. — Он выдыхает, дрожа. Твое сердце разрывается и ты крепче обнимаешь его, говоря, что все в порядке. — Как ты думаешь, мы бы встретились, если бы я не был в мафии? — Да. — Шепчешь ты, и уверенность в твоем голосе удивляет саму себя. — Я уверена, что мы бы встретились, несмотря ни на что. Он снова выдыхает, прижимаясь поцелуем к твоей щеке, носу и обратно к губам. Ты слегка хихикаешь, и он улыбается. — Я люблю тебя. — Тихо шепчет он, его глаза горят, когда он смотрит на тебя. — Я тоже тебя люблю. — Ты тянешься к нему за ещё одним поцелуем.

***

Чунмён пристально смотрит на свое отражение в зеркале. Всего лишь год назад его глаза были по-прежнему пусты и бесстрастны. Он был живым трупом. Но теперь он видит в них свет. Счастье, удовлетворенность. То, что он никогда не думал, что будет иметь снова. От этой мысли у него кружится голова, ведь он знает, какое большое влияние ты на него оказываешь. Он улыбается, когда ты обнимаешь его за талию, и поворачивается, чтобы посмотреть на тебя, его руки скользят вниз по твоим рукам. — Ты уходишь? Он кивает головой, прижимаясь долгим поцелуем к твоим губам. — Я скоро вернусь, хорошо? — Я пойду с тобой. — Говоришь ты ему, твои глаза полны решимости, и хотя Чунмён предпочел бы, чтобы ты осталась здесь, где безопасно, он кивает. — Ладно, пошли. Лухана держали в соседней темнице. Чунмён спускается по темной винтовой лестнице, Сюмин и Сондэ стояли рядом с ним в качестве защиты. Чондэ внимательно следит за тобой, чтобы убедиться, что ты в порядке. Лухан закован в цепи и избит. Его бледная кожа покрыта порезами и синяками, щеки ввалились, а волосы прилипли ко лбу от пота. Ты испускаешь легкий вздох при виде этого, не веря, что некогда элегантный Лухан теперь выглядит именно так. — Похоже, тебя довольно часто пытали. — Ухмыляется Чунмён, его взгляд даже не дрогнул, когда он открыл тюремные двери и вошел в грязную темницу. Лухан поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Чунмёном, но даже это действие кажется невыносимым для его тела. Он хрипит. — Ты жив. — Думал, что я умер? — Ухмыляется Чунмён. — Меня не так легко убить, Лухан. Из горла Лухана вырывается рычание, но затем он разражается приступом кашля, кровь сочится из его губ. — Ты собираешься убить меня? — О твоих действиях уже доложили правительству. — Просто заявляет Чунмён. — В любом случае ты мертв. Разве так не лучше? У Лухана нет сил даже спорить. Похоже, он уже смирился со своей судьбой, даже не пытаясь бороться. — Тебе не следовало связываться со мной и моими ребятами. — Рычит Чунмён. — Теперь ты за это заплатишь. Лухан дрожит, но ты не уверена, что это потому, что он боится. Во всяком случае, он выглядит так, будто смеется. — Полагаю, что да. — Я сделаю это быстро. — Шепчет Чунмён, прежде чем вытащить пистолет. — Я думаю, тебе лучше закрыть глаза. — Говорит тебе Чондэ и пытается закрыть собой Лухана. Его глаза полны тревоги, он думает, действительно ли ты должна быть здесь, когда он убьет его. Ты качаешь головой. — Я хочу посмотреть. Чондэ застигнут врасплох, но кивает и отступает в сторону. Ты смотришь, как Чунмён прижимает пистолет к виску Лухана. И с выстрелом тело Лухана обмякло. Сухо засовывает пистолет обратно за пояс, отворачивается от трупа и направляется обратно. Его глаза расширяются, когда он понимает, что ты смотришь на него, и на мгновение ты видишь стыд в его глазах. Он стоит перед тобой, не зная, что делать, но ты тянешься к нему, и он заключает тебя в объятия. Ты знаешь, что ему тоже больно. — Это конец. И ты киваешь.