Живой и мертвый

Гулко звякнув пробили массивные ходики, возвещая о том, что до наступления нового дня остался всего какой-то час. – Сэм, – тихо позвал касарт, трогая своего сакаре за плечо, – пора. Аулон осоловело заморгал, потер глаза и всмотрелся в небольшой будильник на прикроватной тумбочки. – Да, – произнес младший Кароне тихо. Поднявшись с кровати он потянулся за одеждой и, быстро натянув штаны, просунул руки в рукава темно-синей рубашки с семейным гербом у стоячего воротника. Пальцы плохо слушались от сковывающего все тело волнения и норовили соскользнуть с ребристых металлических пуговиц. Сэм не обернулся, когда сзади скрипнула кровать и голые ступни мягко коснулись пола. Юноше казалось, что сакаре тут же почувствует его страх. Продолжая бороться со своими демонами аулон полностью отрешился от мира. Спустя несколько секунд он вздрогнул, когда прохладные руки Иарота отодвинули его неуверенные пальцы и касарт сам застегнул рубашку. – Спасибо, – голос Кароне поневоле дрогнул. – Не волнуйся, я с тобой, – Васт притянул юношу в мягкие объятия и не отпускал до тех пор, пока Сэм не перестал дрожать. Спустя еще несколько минут они оба были готовы и вышли в обволакивающую темноту коридора. В общем зале собрались немногочисленные оставшиеся члены семейства Кароне: Джулия, Элая и Окане. Остальные отсутствовали в связи со случившимся. В комнате, контрастно с полумраком коридора, были зажжены все светильники, разгоняя мрак по углам. – Сынок, – Джулия выступила вперед и заключила юношу, теперь почти одного с ней роста, в объятия. – Как ты, милый? – Все хорошо, мама, – Сэм кивнул и обратил взгляд на брата с сестрой. – Кто остался вместо тебя на корабле? – Поль, – Элая чуть улыбнулась подходя и тоже заключая младшего Кароне в объятия. – Он хотел вырваться, но кто-то же должен следить за Играсионом. – Понимаю. Воцарилась тяжелая тишина. – И чего ты застыл? – Элая обратила недоуменный взгляд на оставшегося члена семьи. Окане выглядел действительно плохо, несмотря на то, что времени прошло не так много, он исхудал, зеленые глаза стали какого-то мутного, болотного цвета, и запали. Аулон стоял убрав руки в карманы темных свободных брюк и смотрел исключительно в пол. – Брат? – неуверенно позвал Сэм. Старший Кароне поднял взгляд на аулона, сразу стали заметны залегшие от усталости и недосыпа черные тени под глазами. – Брат, – произнес он тихо и подошел, наконец, ко всем, остановившись в нескольких шагах от юноши. – Окане! – не выдержала спустя еще несколько минут Джулия. – Ну что ты застыл? Скоро уже… – Я знаю, – кивнул тот в ответ. – Просто они забирают у меня еще одного родственника. Как можно при этом быть спокойным? – Окане, – Сэм вздохнул и сам заключил брата в объятия, прижимаясь щекой к щеке. – Я узнаю все что смогу, буду молить и унижаться, если потребуется, но найду выход или сгину в поиске! Жаркий, отчаянный шепот касался уха старшего Кароне, а его руки неловко, словно их хозяин забыл как это делается, заключили Сэма в кольцо. – Я буду скучать, братишка, – голос Окане дрогнул. – Так сильно скучать. – И я, – вторил младший Кароне. Так они и стояли обнявшись посреди комнаты и никто не смел нарушить их единения, разорвать кольцо сцепленных рук, ведь братья прощались навсегда. Гулко зазвучали удары часов оповещая о наступающей полночи. Ровно двенадцать звонких, тяжелых звуков наполнили поместье своей неотвратимостью. И на исходе последнего, как будто во след затихающему удару, в воздухе растворились Сэм и Иарот, оставив Кароне одних посреди общего зала. Тут же, словно обрубили что-то, что позволяло ему стоять, Окане упал на колени и спрятал лицо в ладонях. Нет, слез не было, они давно кончились. Осталась только глухая ярость и темнеющая пустота.