Драбблы по Alpha Protocol

— Знаешь, как говорят: одна умрет, останется еще три тысячи и это только в Вайтчапелле. — Он сплевывает и вытаскивает из кармана табакерку. Протягивает Майклу, но тот качает головой. — Судя по следам крови на стене, он как минимум попытался убить ее с первого удара. А может быть и убил. Я бы посмотрел на тело, чтобы сказать точнее. — Посмотрим, если Скотланд-ярд согласится. — С каких это пор Скотланд-ярд решает, на что мне смотреть? Друг мой, только сам джентльмен решает, когда ему видеться с блудницей. Даже если она мертва. Особенно если она мертва. Стивен Хек определенно не джентльмен. Он настолько далек ото всего джентльменского настолько, насколько это вообще возможно. И, в другой ситуации, Майкл бы заподозрил в убийствах проституток именно его, но у Стивена надежное алиби: во время смерти первой жертвы они совершали другое убийство. На благо короны, естественно, но вряд ли Стивена так уж волнует благо короны — ему просто нравится процесс. Впрочем, пока что Майкл в состоянии его контролировать, направляя разрушительную энергию и определенно расстроенный, но по-своему блистательный ум в нужное русло. — Я не удивлюсь, если за этим как раз кто-то из Скотланд-ярда и стоит. Представь, какой выигрышный вариант: шлюхи уходят с улиц, а убийства можно будет списать на какого-нибудь иностранца, или еврея, например, и пока бедные идиоты будут громить кошерные скотобойни, парламент задерет юбку всей старушке-Англии. Склонив голову набок, Стивен делает несколько выпадов рукой, сжимая воображаемый нож, потом смотрит на засохшие капли крови, которые никто так и не потрудился стереть со стены. Майкл этим тоже заниматься не станет и они останутся здесь до следующего дождя. С усмешкой перевернув воображаемый нож, Стивен наносит жертве удар рукой в солнечное сплетение, заставляя ее рухнуть на колени. Иногда Майкла всерьез беспокоит, насколько хорошо он сам понимает все эти пантомимы. Мимолетно поцеловав испачканное кровью лезвие, Стивен перерезает жертве глотку. Один резкий, быстрый удар, который мог бы показаться милосердным, но только не тому, кто хоть раз видел, как стремительно наполняются ужасом глаза человека, захлебывающегося собственной кровью в отчаянной попытке сделать последний вдох. Ничего подобного на месте преступления не происходило, но Стивен просто любит так делать и не может удержаться, чтобы не перерезать еще одну глотку хотя бы в собственных фантазиях. — Хотя знаешь, что действительно интересно? — глаза Стивена блестят, как у бультерьера, почувствовавшего, что прокусил шкуру добычи и кровь заполнила его рот. — То, что кому-то там наверху вообще интересны смерти грошовых уличных проституток. Не на какие мысли не наводит? Майкл хорошо знает этот взгляд. И хорошо знает, что лучше позволить Стивену укусить, а потом отступить, не почувствовав реакции — если попытаться его оттащить, он только вцепится сильнее. И не остановится, пока не догрызет до того, что считает правдой. Абсолютно не важно, будет ли эта правда настоящей, или он напрасно пустит кому-то кровь. А чем ближе к королевской семье, тем дальше эта кровь растечется, многие утонут в ней, а еще больше тех, кто испачкается и уже не сможет смыть эти пятна. Майкл не служит правде. Он служит короне. По крайней мере, пока.