Замки из песка

Ибо проснулся ближе к полудню с неясным чувством тревоги. Дома, каким бы уставшим он ни был, подъем осуществлялся по расписанию. Здесь он спал бы дальше, если бы не естественная нужда. Жалюзи были задвинуты, в комнате царили искусственные сумерки, а кондиционер охлаждал воздух — Ибо проснулся, укутавшись в одеяло по самый нос. Нет ничего удивительно в том, чтобы проснуться одному, но внутри что-то предательски сжалось. С другой стороны — Ибо не ребёнок и не хрустальная принцесса, чтобы Юньлун сидел рядом и сторожил его сон. Ибо кое-как сел в постели, потер лицо и заставил себя отправиться в ванную комнату. Там он долго умывался и отмокал под душем — мышцы ныли с непривычки. Он спрятал растерянную улыбку, накинул на мокрые плечи легкий халат с эмблемой отеля и решил выйти на террасу — если Юньлун не там, то Ибо хотя бы закажет себе поесть, он голоден еще с ночи. Прихватив со столика в гостиной темные очки, Ибо надвинул их на нос, но все равно поморщился от ослепляюще-яркого солнечного света, когда вышел наружу. Водная гладь бассейна слегка колыхалась, тронутая слабым порывом ветра. Вокруг шелестела листва, в кронах деревьев перекликались птицы. Юньлун сидел за столом, накрытым к завтраку (на самом деле время близилось к ланчу, но это же отдых), и что-то увлеченно читал в своем телефоне. Где собственный гаджет, Ибо не помнил. Наверное, так и валялся в комнате, в которой Ибо ночевал раньше, среди шмоток. Юньлун выглядел так, будто сошел с экрана дорамы. Ибо залип на грудь, виднеющуюся в разрезе легкой рубашки, застегнутой на пару пуговиц. Хорошо, что за темными стеклами не видно, как он пялится. Ибо опустился в плетеное кресло напротив Юньлуна, кашлянул и коротко поздоровался: — Привет. Кресло было достаточно широкое, глубокое и удобное, а еще тут не было мамы, которая причитала бы, что это неприлично (прошлой ночью они и без того сделали кучу неприличных вещей), поэтому Ибо забрался в него с ногами и расправил складки халата. Нет, он не стеснялся Юньлуна, но официантке вовсе не обязательно было знать, что на нем нет белья. — Ты уже позавтракал? — Ибо подтянул к себе планшет с электронным меню, полистал страницы и выбрал сэндвич с красной рыбой и яйцом пашот и ещё апельсиновый фрэш. Когда официантка на ломаном китайском сообщила, что принесёт еду через пятнадцать минут, Ибо кивнул и поднял очки на голову, чтобы волосы не лезли в лицо. Он потер глаза, заслезившиеся от яркого света, и спрятал лицо в ладонях, прежде чем решился посмотреть на Юньлуна. Беспокоило неясное чувство тревоги из-за того, что они вчера сделали. И того, что он проснулся один, пусть и в столь поздний час. Вдруг что-то изменилось, и он в этом виноват? Или они оба. Но когда тревожно, думаешь, что дело всегда только в тебе. — У нас все… нормально? — осторожно подбирая слова, спросил Ибо. *** Юньлун проснулся быстро, мгновенно переходя из сна в реальность, но в первый момент подумал, что все еще спит. В спальне было темно, но он был не один в постели, и тот, кто с ним, — точно не Гацзи. Замешательство длилось пару секунд, потом он вспомнил, в чем дело. Ван Ибо тихо спал, ровно дышал, за ночь так и не вывернувшись из его объятий. Наверное, еще рано. Не спалось, а будить Ибо не хотелось, так что Юньлун полежал, осторожно вытащил руку, сел на постели. Ибо, не просыпаясь, свернулся клубком под одеялом. Юньлун готов был понять сложности Сяо Чжаня — но не понимал. Если Ибо такой с ним, кинувшись к нему, Юньлуну, от злости, тоски и одиночества, то каким он мог бы быть с тем, кого любит? Впрочем, не ему осуждать Сяо Чжаня, когда сам еще не разобрался с собственной личной жизнью. До недавних пор сама постановка вопроса вызвала бы удивление. Его личная жизнь — Гацзи, тут не с чем разбираться, они счастливы, несмотря на все сложности, они любят друг друга, и… И в его постели спит Ван Ибо, и если бы Юньлуну дали вернуть все назад и отменить вечер и ночь — он бы этого не сделал. Юньлун прихватил телефон и одежду и пошел в душ, а потом наружу, на солнце. Видимо, его разбудило сообщение от Гацзи. Время на самом деле уже не раннее, это он заспался. «Спишь, соня? Я так за тебя рад, что ты наконец-то отдохнешь. Соскучился! Позвони мне вечером, хорошо? Буду ждать!» Немыслимо было написать правду. «Спал. Отдыхаю, купаюсь, жаль, что, — палец завис над экраном, — что ты не смог. Позвоню». Гацзи прислал свое фото. «Пришли себя, я посмотрю, как там». «Со вчерашнего дня ничего не изменилось», — он сфотографировал бассейн, пальмы, себя, предварительно нацепив на всякий случай темные очки. Пока он смотрел в телефон, заказывал завтрак, перечитывал сообщения и думал, Ибо наконец вылез на террасу. Он поддернул полу халата, на миг открывая ногу до бедра и еще немного выше, и Юньлун успел заметить, что под халатом — только сам Ибо. Ничего больше. Еще Юньлун заметил, что движения осторожные, чуть скованные. И понял наконец, что ему не стыдно, может быть, будет стыдно потом, но все еще не сейчас. Когда Ибо выжидающе, осторожно поглядывал на него, он снова был понятен со всей своей тревогой и неловкостью, с жаждой тепла, которую вечер и ночь приглушили, но не потушили. Юньлун помнил, о чем Ибо просил в постели, и твердо знал: как немыслимо немедленно признаться Гацзи, так и сказать Ибо «извини, мы не должны были». Юньлун улыбнулся, встал, наклонился обнять и быстро поцеловал в губы. — У нас — да, а у тебя? — он сел обратно и взял чашечку. — Как твоя нога? Ты сможешь сегодня гулять или плавать? *** Ибо задержал дыхание, от волнения и радости все внутри сжалось. Отпустило, только когда тревога схлынула, и он понял: да, Юньлун его только что поцеловал, у них все нормально. Как непривычно, когда есть «мы», а не только «я», которым Ибо был, даже когда полюбил Сяо Чжаня. Щеки горели, потому что припекало солнце, а не потому, что он думал о всяких глупостях. — У меня все хорошо, — Ибо замолчал, когда шустрая официантка принесла его заказ, и, пожелав приятного аппетита на английском, испарилась, напомнив, что если им что-либо понадобится, достаточно нажать кнопку вызова. Ибо кивнул и поблагодарил в ответ. Дождавшись, когда серая юбка скроется с дорожки, ведущей к их вилле, Ибо легко поднялся с кресла. Он старался не прихрамывать и двигаться пластично, но все-таки вчера перегнул палку, и лучше бы Юньлун сдержал свое обещание, дав Ибо отлежаться сегодня. С другой стороны, он так редко куда-то выбирался! Они оба. Так обидно бездарно потратить день и провести его на вилле, хоть здесь и очень красиво. Плавно опустившись к Юньлуну на колени, Ибо отложил на стол свои очки, отправил туда же очки Юньлуна и наконец обнял его за шею, приникая к губам голодным поцелуем, будто они не виделись очень долго. Ибо запустил ладонь в темные волосы, зачесал их назад, прижался губами ко лбу Юньлуна, все еще поглаживая его по волосам. — Плавать смогу, а вот долго гулять — не уверен, — Ибо коротко поморщился, наклонился и потер щиколотку. Он бы мог заупрямиться и сделать вид, что все нормально, но профессионал в нем знал, что даже к подобным незначительным на первый взгляд травмам нельзя относиться легкомысленно, если не хочешь осложнений. — Мне жаль, что так вышло, — он имел ввиду ногу. — Но если ты решишь погулять, я не стану тебя удерживать. *** Ибо встал и подошел к нему легко, но Юньлун смотрел не столько на движения, сколько в глаза. Видимо, все-таки щиколотка давала о себе знать. Ибо сел к нему на колени без заминки и смущения, словно постоянно это делал. И Юньлун обнял его в ответ так же легко, гладил языком нетерпеливые жадные губы. Не мог удержаться — слегка пощекотал ребра сквозь тонкий халат и на всякий случай крепче придержал, чтобы Ибо не свалился. Халат задрался, пояс, который Ибо не затягивал туго, безвольно обвис, один конец коснулся плитки, которой была вымощена терраса. — Упс. Это все ты и щекотка, — Ибо засмеялся, уткнувшись лицом в плечо Юньлуна, запахнул халат и подобрал пояс. Ибо со вчерашнего вечера стал смелее. Юньлуну это нравилось — как Ибо перебирает его волосы, как целует в лоб. Неловкость и тревога исчезли, как по волшебному мановению, с утренним поцелуем. — Покажи? — Юньлун сам согнул ногу Ибо в колене и поднял, осмотрел пострадавшую щиколотку, легко поглаживая. Опухоли не было видно, должна зажить, главное не нагружать. Он коснулся губами голого колена и отпустил. — Если ты не знаешь, я очень скучный и ленивый человек, — улыбнулся Юньлун. — Я долгое время больше всего мечтал, чтобы у меня была возможность лежать на диване и ничего не делать. По-моему, сегодня прекрасный день, чтобы воплотить мечту, а поплавать можно и в бассейне. Чем бы ты хотел заняться после завтрака? Он прижал Ибо к себе чуть крепче, прежде чем отпустить, и добавил негромко: — Мне казалось, ты не любишь, когда к тебе много прикасаются. Если тебе что-то не нравится, скажи. *** Ибо смеялся, втянув голову в плечи, когда Юньлун щекотал его, а потом завороженно наблюдал, как тот осматривает ногу. От поцелуя в колено тоже было щекотно, но иначе — будто что-то играло на нервах. Надо было подняться и вернуться в свободное кресло, но вместо этого Ибо подтянул к себе тарелку с двумя сэндвичами и приборы, а затем наконец сделал первый глоток фреша. На коленях было удобно. Ибо поерзал, надеясь, что Юньлуну не очень тяжело. — Хочешь? Я могу поделиться, — съев рыбу, авокадо, листья салата и яйцо с одного сэндвича, Ибо не притронулся ко второму и проигнорировал хлеб. Он макнул два ломтика картофеля фри в зелёный соус (тоже авокадо?) и обернулся к Юньлуну. Отрезав от второго сэндвича небольшой кусочек, который удобно поместить в рот, Ибо наколол его вилкой и на всякий случай придержал снизу раскрытую ладонь, чтобы ничего не уронить на одежду Юньлуна. — Я бы мог тебя покормить, — он улыбнулся, приподнимая брови. Когда с едой было покончено, Ибо откинул голову на плечо Юньлуна и довольно потянул через трубочку остатки фрэша. — Сейчас плавать жарко, не хочется обгореть, поэтому я за поваляться на диване. Ибо не помнил, когда в последний раз мог ничего не делать, находясь за пределами Пекина. Он привык работать на износ, не имея окон в расписании, и спонтанная поездка на Бали до сих пор казалась чем-то нереальным. Может, он спит? Тогда не хочется просыпаться. — Не люблю, когда ко мне прикасаются… другие, — согласился Ибо. — Мне приятно, если это ты, — это была правда. Юньлуна он выбрал сам, или они выбрали друг друга Поднявшись, он взял руку Юньлуна, переплел пальцы и потянул его обратно в прохладу гостиной. — Можно посмотреть фильм или сериал. Не помню, когда смотрел то, что хочу, а не то, что надо, — дверь за их спинами закрылась. Ибо обернулся, обнял Юньлуна за шею и поцеловал в подбородок. *** Ван Ибо решил открыться и был верен себе до конца. Он не слез с колен, даже когда Юньлун разжал руки, а устроился так, словно тут ему самое место. Ибо худой, Юньлун отметил это ещё вчера, и совсем не тяжелый для своего роста. Он ел с аппетитом, улыбался и выглядел неподдельно счастливым. Юньлун обвил рукой его талию, придерживая, и тоже улыбнулся, когда Ибо повернулся к нему. — Попробую кусочек, — Ибо так легко сдвигал личные границы, как мало кому удавалось, и Юньлун не знал, надо ли с этим что-то делать. Он аккуратно снял губами еду с вилки, похвалил, но от следующего отказался. — Ешь, я уже завтракал. Ибо пригрелся на солнце и у него на коленях, сытый, спокойный, только что не мурлыкал. Ненадолго — характер и привычка быть в движении дали о себе знать. — Кино наше или западное? — обнять в ответ было уже так привычно. Юньлун наклонил голову, чтобы встретились губы. *** Целуясь, Ибо зажмурился и все-таки приподнялся на носке, обнимая Юньлуна за плечи для опоры. Поцелуй ещё не предварительная ласка, но уже маленькая традиция. Даже если чувства временны и спровоцированы здешней особенной атмосферой, Ибо решил, что проведет эти каникулы, как всегда мечтал: легко, свободно и не в одиночестве. Юньлун не красивая замена, он никогда ею не был — с той самой ночи, когда Ибо напился в номере, и у них не случилось ничего более знакомства и бесплатного сеанса психотерапии в один конец. Ибо не нужно было держать лицо или носить маски перед Чжэн Юньлуном, он позволил себе вчера больше, чем ожидал. Где сожаление и горечь? Возможно, они нахлынут в аэропорту, или догонят Ибо в Пекине, а пока не хотелось думать о плохом. — Европейское? Американское, — исправился Ибо. Пока Юньлун разбирался с аппаратурой, Ибо заглянул в комнату, в которой лежали его вещи. Он извлек разряженный телефон из-под вчерашней футболки, достал из сумки пауэр-бэнк и пока ждал, когда телефон вернется в рабочий режим, загрузив все чаты, размышлял, стоит ли переодеваться в шорты с футболкой или ну его нафиг. Оповещения сыпались с такой скоростью, будто Ибо потерял связь с внешним миром не накануне вечером, а несколько недель назад. Из важного: мама спрашивала, как он, все ли в порядке, и нет ли у него температуры, позвони, я волнуюсь. Он ответил, что наберёт позже, все хорошо. Менеджер требовала, чтобы он срочно проверил рабочий чат. Лента пестрела заголовками про карантин. Школы и университеты продлевали каникулы, заводы, фабрики и прочие учреждения оставались закрытыми, и даже торговые центры работали до шести вечера. Ибо нахмурился, пролистывая сообщения в рабочем чате студии. Он правильно понял, что из-за вспышки вируса в Ухане Китай объявил карантин (самый крупный в истории) до 10 февраля, а то и дольше? Всех призывали сидеть по домам, следить за здоровьем и не выходить на улицу без масок. Крупные концерты и ивенты переносились на неопределённый срок, съёмки тоже, а DDU временно перешел на скайп-трансляции прямо из домов ведущих. Ибо открыл вейбо промониторить информацию: многие рейсы отменили, из Китая все сложнее было выехать. Он все-таки решил написать агенту, сократив вопрос до нескольких слов: я могу задержаться на Бали? Ответ пришел незамедлительно: я пришлю человека, который настроит тебе технику для трансляции, отдыхай. Вау. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нельзя радоваться тому, что болеют люди. Ибо переоделся и захватил телефон с переносной зарядкой с собой. Он заглянул в спальню, в которой они с Юньлуном спали (и не только), убедился, что за время завтрака тут тоже сменили постельное белье, и улыбнулся при виде фигурок лебедей, выложенных на кровати. Лепестки роз снова были разбросаны по белоснежному покрывалу. Забавно. Не совсем понятно, что сподвигло персонал к такому поступку. Может у горничной, что наводила здесь порядок, было хорошее настроение, а может, она увидела их на террасе, и сделала выводы. Ибо смущенно опустил взгляд и возвратился в гостиную. Он залез на широкий диван и, подумав, переполз на колени к Юньлуну. Привалился к его груди и вытянул ноги перед собой, пока на экране мелькали титры. — Ты слышал про карантин? — осторожно спросил Ибо. — Что думаешь? *** Пока Ибо переодевался, Юньлун соединил свой ноутбук с большим экраном в гостиной. Они уселись смотреть вместе, и Юньлун обнял его со спины — все это было так просто, что даже странно. Быть близкими оказалось неожиданно легко и вчера в постели, и сегодня, как будто они долго к этому шли, а новый статус отношений — естественное продолжение прежнего. — Карантин? Я еще не читал новости, — Юньлун свернул на ноутбуке окно с фильмом, протянул руку поверх плеча Ибо, вбил в поиск «карантин Китай», прочитал одну, другую, третью публикацию. — С ума сойти, — он коротко сжал плечи Ибо. — Извини, мне надо позвонить, я сейчас. Юньлун вышел на террасу, написал Гацзи — все ли у него в порядке и почему не сказал — и набрал мамин телефон. Пока он разговаривал с мамой, пришло сообщение, что февральский концерт переносится, и Гацзи тоже успел ответить, что все хорошо, не хотел портить отдых, собирался обсудить вечером, когда позвонишь. На душе стало немного легче. Юньлун вернулся в гостиную, сел рядом с Ибо, обнял за плечи одной рукой. — У твоих родителей и друзей все в порядке? И как твои шоу, ты же должен вернуться к съемкам? *** Юньлун вышел, Ибо проводил его печальным взглядом. Смотреть фильм одному не хотелось. Ибо залип в телефон, полистал ленту, записал маме голосовое (она посоветовала оставаться на Бали как можно дольше, вдали от очага болезни, в тишине и покое набираться сил на год вперед и отдохнуть, пока есть такая возможность), отправил фотографию отцу и успел немного разгрести сообщения в рабочих чатах. Ответами займется менеджер, но самому быть в курсе событий тоже не помешает. Менеджер скинула ему инструкции: согласованные шаблоны для постов в вейбо с пронумерованным таймингом (если хочешь что-то добавить или изменить — скажи), расписание для видео-конференций DDU с приблизительным сценарием и контакты человека на Бали, который настроит технику для записи эфира. «Если надо поменять билеты или продлить аренду виллы — пиши». «Спасибо». Ибо сам пока не знал, что делать дальше. Возможность задержаться на отдыхе подольше радовала и тревожила, но он был здесь не один и не мог принять решение за двоих. Если Юньлун захочет вернуться в Китай, сам Ибо тоже не станет задерживаться на Бали, потому что… что? Его обняли за плечи. Ибо заторможенно посмотрел на чужую ладонь, потом в лицо Юньлуна. — Дома все нормально, вроде никто из знакомых не болеет. А… у тебя? У твоих все в порядке? Со съемками непонятно, все на карантине, все, что было запланировано на февраль, отменили, март под вопросом, а DDU в новом скайп-формате я могу вести и отсюда, если захочу остаться. Как-то так, — Ибо пожал плечами. Насколько серьезная ситуация в самом Китае, неясно, и обсуждать ее как и действия правительства, Ибо не станет, чтобы не подставлять близких. — Мы этого не планировали. Но, кажется, можно задержаться еще ненадолго? Если ты не захочешь, то все нормально, — спешно добавил Ибо, — я понимаю, — он закрыл горящее лицо ладонями. Черт. — Забудь, что я только что сказал. *** Когда он вернулся, Ибо держал в руке телефон, но смотрел поверх него. На самом деле в предложении Ибо не было ничего особенного, это могло быть всего лишь желание продлить отпуск. Показательно было не предложение, а реакция на него, смущение — это после недавней-то смелости, — румянец и отчаянное желание спрятаться. — Ибо, — Юньлун погладил своими ладонями его ладони, прижатые к лицу, позвал тише и дольше, как ночью. — Ибо-о, послушай меня. Посмотри на меня. Он осторожно отнял ладони от лица, погладил полыхающие скулы, щеки, прижался губами ко лбу. — Я здесь с тобой, сейчас, на этом диване, потому что мне с тобой хорошо. И мне кажется, что тебе тоже, — он погладил напряженную спину. — Ибо, ты мне очень нравишься, ты очень красивый. Я не могу сказать, что это правильно, не знаю, что будет дальше, но я благодарен тебе за все, что ты мне позволил, — он крепче прижал его к себе, заглянул в лицо и поцеловал в краешек губ. — Я был бы рад, если мы смогли быть здесь вместе еще немного. Если ты сам этого хочешь. У моих пока что все в порядке, но нужен я сейчас в Китае или нет, я буду знать вечером. Тогда я тебе точно скажу. Юньлун поцеловал, едва прикасаясь к губам. — Все хорошо? — он задержал ладонь на щеке. — Будем смотреть фильм, или попозже? *** Интонации Юньлуна действовали, как музыка для медитации, успокаивали и расслабляли. Ибо закрыл глаза, прижался щекой к ладони Юньлуна, обхватил другую и посчитал про себя — он всегда так делал, когда волновался. А потом внимал каждому слову, и когда Юньлун прижал его к себе, целуя в краешек губ, тревоги исчезли. Нет смысла беспокоиться, когда к тебе так относятся. — Мне тоже хорошо с тобой. Это правда. Ибо лучше, чем было последние… сколько месяцев прошло с летних фанмитов? — Да, все хорошо, извини, — он уткнулся лицом в шею Юньлуна, чтобы тот не видел глупый румянец на щеках, от смущения горели даже уши. Солнце за окнами светило так ярко, что жарко стало даже там, где оно припекало через стекла, высовываться на улицу совершенно не хотелось. Кондиционеры охлаждали температуру в комнатах на вилле до комфортной прохлады. — Фильм? Гулять жарко, да и я далеко не уйду, а какие еще могут быть варианты? Хочешь, съездим вечером в город и поужинаем там? Я бы мог забукировать столик. На самом деле, он бы мог написать своему менеджеру — ей платят за то, что она решает подобные вопросы — и у них будет столик. *** Ибо прятался в него горячим лицом. Юньлун видел только пламенеющее ухо, в которое и поцеловал. К вечеру будет прохладно, они смогут посидеть на террасе, потом… Юньлун почти не сомневался, что ночевать они будут в одной спальне. Но это будет потом, позже, пока что у них еще много времени впереди. — Я так привыкну, что ты приглашаешь меня на ужин, — засмеялся он, повторяя вчерашние слова Ибо. — Тогда давай сейчас забронируем, а когда посмотрим фильм — поедем. И когда они наконец включили воспроизведение, Юньлун снова обнял Ибо со спины. Ему хорошо было так сидеть, а Ибо не пытался высвободиться. На столе рядом была тарелка с фруктами, время от времени они таскали из нее что-нибудь. Юньлун улыбнулся сам себе и, взяв кусочек манго, осторожно поднес к губам Ибо. *** Ужин — это меньшее, что Ибо мог сделать для Юньлуна. — Это хорошая привычка. Вилла отличалась от номеров в обычных отелях тем, что здесь была кухня, но готовить сам Ибо бы не решился. Он знал свои сильные стороны, и готовка явно не входила в их число. Устроившись в кольце рук поудобнее, Ибо улыбнулся, разблокировал телефон и написал менеджеру: «Столик на двоих с видом на океан, лучше бы на берегу, кухня — европейская, предпочтительно хорошая музыка, время от шести до семи вечера», — он посмотрел на экран ноутбука, проверяя, сколько еще будет идти фильм, и ориентировочно прикинул, сколько им потребуется на сборы. «Такси на шесть. Спасибо». Его менеджер не зря получала приличную зарплату, Ибо доверял ее вкусу, а она знала, что нравится и не нравится ему. Получив в ответ: «Ок, 10 минут», — Ибо отложил телефон. Так непривычно, когда кто-то тебя кормит. Ибо не помнил, когда ел с чьих-то рук, но это происходило так естественно, что он лишь удивился про себя: что Чжэн Юньлун с ним делает, а главное, как у него это получается? Почему Ибо был готов есть у него с рук (даже если бы это были не вкусные фрукты, а какая нибудь странная экзотическая мерзость), с чем связан трепет в груди? Ибо слизал сладкий сок с красивых длинных пальцев, внезапно вспомнил, где эти пальцы вчера успели побывать, и чуть не подавился воздухом. Хорошо, что телефон сбоку завибрировал: менеджер прислала адрес ресторана, код брони, номер телефона водителя и время, в которое их заберут из отеля. — Ужин в семь, учитывая трафик, водитель заберет нас в шесть пятнадцать, чтобы не опоздать, подъедет к калитке, так что мы успеем досмотреть фильм и собраться, — Ибо обернулся, мазнул сладкими губами по подбородку Юньлуна и, улыбнувшись, потянулся за настоящим поцелуем. Спокойно досмотреть фильм, оставив все самое интересное на ночь, или завладеть вниманием Юньлуна, пока у них есть время? *** Мягкие губы коснулись пальцев, когда Ибо ел манго. А ещё он придержал пальцы Юньлуна и слизнул с них сок — провел языком по всей длине, и Юньлун несколько потерял понимание, что происходит на экране. Если это была попытка соблазнения, то у нее были шансы. Если нет, то что еще мог Ибо, когда действительно хотел соблазнить?! — Хорошо, пусть в шесть пятнадцать, — Юньлун наклонил голову. — У тебя замечательная улыбка, ты знаешь? — он шептал между поцелуями. — Вот такая. «Такая» — это открытая, счастливая, не ухмылка, а улыбка. Юньлун не мог выбрать, что лучше, смотреть на нее или целовать. И если они так посидят еще немного, планы на вечер могут измениться. Ладно Ибо, но с ним самим-то что? Как будто ему тоже едва двадцать, и чтобы секс — хоть трижды в день, а целоваться — так вообще бесконечно. — Почему ты такой, — Юньлун запустил пальцы в его волосы, оглаживал затылок, ласкал шею и спустился губами к подбородку, а потом и под него, к кадыку. И усилием воли остановился, хотя и с сожалением. — Я все с тобой хочу, — прошептал он не то ему, не то самому себе. — Хочу все то, что обещал, и то, что еще только подумал. Но не хочу торопиться. Хочу сходить с тобой в ресторан, сидеть на террасе и ещё много чего, — он не собирался все это говорить, вырвалось. Он хотел. Смотреть на Ибо, прикасаться к нему, говорить, целовать, успеть все за короткие дни, как будто годы жизни уложить в неделю. *** Шустрые мурашки разлетелись стаями по рукам и позвоночнику. Ибо подавил внутреннюю дрожь, ответил на поцелуй. Ну почему он такой голодный? Потому что именно так у Ибо происходит впервые. На съемках получалось остаться наедине совсем ненадолго. Потом он был счастлив, если в расписаниях его и Сяо Чжаня находилась пара часов для свидания: они действовали очень быстро, потому что нужно было многое успеть, и в этой спешке не было удовольствия от самого процесса, оставалось лишь радоваться тому, что получилось встретиться и смаковать послевкусие близости до следующего раза. Нереализованная нежность, тактильная жажда и одиночество сошлись в одной точке, в которой Ибо повстречал Юньлуна. Неправильно, он не должен привязываться или думать, что когда они покинут остров, у них останется что-то общее. Это прекрасный курортный роман, как в фильмах, Ибо. Пожалуйста, помни об этом. Но он не мог сдержаться, когда Юньлун целовал его и хвалил улыбку, ласкал шею, перебирал волосы — ничего особенного не происходило, но Ибо было так хорошо, что он давил в себе стон на выдохе и тяжело дышал. — Много чего — это чего же? — шепотом спросил Ибо, чтобы не нарушить интимность момента. Он не слышал, что происходит в фильме, фокус сосредоточился на Юньлуне. В голову пришла совсем шальная мысль: если бы они познакомились раньше, сложились бы иначе их истории? Но насколько раньше, если десять лет назад Ибо учился в средней школе, а Юньлун — в университете. «Не думай о том, что могло бы быть. Наслаждайся тем, что есть», — прогонял Ибо про себя на повторе, но дать установку легче, чем следовать ей. — Я тоже хочу с тобой все, — честность за честность. — Пока у нас есть время, я возьму все. И отдам тебе столько же. Он уважал желание Юньлуна не заходить сейчас дальше. У них впереди будет целая ночь, а завтра, Ибо надеялся, нога пройдет, и он снова упросит Юньлуна сходить к океану, чтобы покататься на доске. Может, они задержатся еще на неделю. Нельзя давать себе ложных надежд, но никто не запретит надеяться. Ибо удобно расположил руки Юньлуна на своей талии, накрыл ладони сверху своими и расслабился. Ему было уютно, хорошо и комфортно. Они досмотрели фильм, отпуская редкие комментарии о происходящем на экране и иногда целуясь. Когда начались титры, время было пять тридцать, пора было собираться, и желательно в темпе. Душ приняли раздельно, иначе возникал риск застрять в ванной комнате на час-другой и пролететь с ужином, а Ибо уже настроился на хороший вечер, спешить некуда, как и незачем рисковать. Ибо переоделся в черную футболку и узкие джинсы с прорезями на коленях, зачесал влажные после душа волосы назад, потом растрепал их — и так, и так не нравилось, оставил как есть. Он ждал Юньлуна, опустившись в кресло на террасе. К вечеру воздух стал прохладнее, на Бали темнело рано, поэтому в саду и вдоль тропинки уже зажглись фонари. Ибо решил набрать маме и блицем ответил на ее вопросы: все хорошо — да, ты здоров — да, нормально питаешься — да, доволен — да, скучаешь по дому — по вам с папой — да. Когда Юньлун появился, Ибо все еще разговаривал по телефону, но, заметив его, проверил время на наручных часах. Такси будет через пять, максимум — десять минут. — Мам, мне пора. Завтра наберу. Я тебя тоже, пока. Ибо разглядывал Юньлуна и откровенно любовался, приподнялся и поцеловал в губы очень жадно. Неведомо откуда снова поднялся внутренний голод. — Хорошо выглядишь. За деревьями и кустами посигналило подъехавшее такси. — Нам пора. *** Атмосфера Бали допускала вольности, можно было и в ресторан одеться свободнее. Черная рубашка, черные джинсы — Юньлуна вполне устраивало собственное отражение в зеркале. Волосы отросли, но в пределах допустимого. Это был не первый их ужин вместе, но раньше они вместе и не были. Юньлуну было хорошо и немного страшно — не того, как пройдет ужин, а чего-то, что трудно объяснить. Он кивнул зеркалу и вышел. Ибо уже ждал его. Юньлун улыбнулся драным джинсам — знакомая привычка. Ибо смотрел откровенно-восхищенно, но на молчаливое созерцание его хватило ненадолго — потянулся вверх и крепко поцеловал. «Аперитив». — Угадай, о чем я теперь буду думать весь ужин, — засмеялся он, заправляя Ибо непослушную прядку за ухо. — Спасибо. Ты тоже. В такси они ехали, как приличные люди. Две-три минуты, потом Юньлун подсунул руку под спину Ибо и немного придвинулся к нему. — Здорово, — оценил он заказанный столик. — Отличное место. Луна сегодня тоже была хороша, как и дорожка на волнах. В вечерней прохладе вернулся аппетит, Юньлун выбрал стейк. — Вино? *** — О том, что хочешь меня, — Ибо взял Юньлуна за руку. Он помнил про ужин, поэтому потянул Юньлуна в ту сторону, где их ожидала машина. Пока они шли до такси по тропинке, вдоль которой росли густые кустарники и деревья, Ибо не выпускал ладонь Юньлуна. Все равно здесь их никто не увидит, некого стесняться и бояться тоже нечего. Это не Китай, никто не затаился в кустах с камерой, позабытое ощущение внутренней свободы окрыляло. В машине он отвернулся к окну, разглядывал узкие дороги и крошечные дома. Когда Юньлун обнял его, Ибо сам чуть-чуть сдвинулся, ощущая бедром тепло тела. Водителю не было до них никакого дела, он был увлечен дорогой. Подумаешь, очередные туристы, которые даже не говорят на его языке. Ибо привалился щекой к плечу Юньлуна, прикрыл глаза. Ресторан, что выбрала менеджер, находился прямо на берегу. Пожелания Ибо были учтены. Их столик стоял на террасе, на невысокой сцене расположился мини-оркестр из абсолютно непохожих друг на друга людей. Кажется, они играли джаз или блюз — Ибо не понимал разницы, но звучало очень даже неплохо. Азиатов было не видно, китайской речи не слышно, а значит, вероятность, что их могли узнать, была минимальной. — Плюсы отпуска, — Юньлун улыбнулся, когда они выбирали блюда. — Можно прийти в хорошее место в обычном виде, не прятаться под маской, и тебя никто не узнает. — Это потому, что мы не дома, — засмеялся Ибо. — И потому, что здесь нет официальных мероприятий, иначе пришлось бы отбиваться от толпы и их телефонов. Раньше он любил и уважал своих поклонников, но того же ждал от них взамен, а контролировать такое количество людей совсем непросто. На несколько адекватных человек приходилось несколько десятков неадекватных, способных за деньги слить информацию о его месторасположении, фотографии, информацию о рейсах и даже номер телефона. Конечно, все это индустрия, в которой слишком тесно связаны между собой фанаты, агентство, рейтинги и личные факты из жизни звезд, а постоянное внимание со стороны очень утомляет. Если пять лет назад Ибо радовался, что его узнают, то сейчас предпочитал оставаться незаметным во время перелетов, переездов или отдыха. — Да, вино, — Ибо тоже заказал стейк средней прожарки и овощи гриль на гарнир. Завис, разглядывая страницу с десертами, и все-таки взял фисташковое мороженое на потом. Вечер тек неспешно, у еды был яркий вкус. Ибо много улыбался, вино расслабляло. Нет, он не был пьян, — скорее, опьянен всем вместе: атмосферой, близостью Юньлуна и совсем немножко вкусным вином. — Пойдем завтра на пляж? — Ибо довольно прижался лопатками к плетеной спинке кресла. — Или можно съездить на экскурсию в храм, который недалеко от нас, — он осекся, вспомнив, что Юньлун предпочитает более ленивый вид отдыха. — В общем, — Ибо дотянулся до своего бокала, поводил за ножку вокруг своей оси, чтобы лучше распробовать вкус, и сделал совсем небольшой глоток, — можно и на вилле остаться, а вечером куда-нибудь выбраться. Или не выбираться. Может, надо было выпить за что-то, но у Ибо не было идей, кроме привычного и понятного «гамбэй», а пить до дна вино из высоких бокалов в компании иностранцев — кощунство, тесно граничащее с алкоголизмом. Телефон Юньлуна зазвонил. Возможно, это тот самый разговор, после которого Юньлун решит, остается он на Бали еще или возвращается в Китай, как было запланировано изначально. Это важно, и Ибо не хотелось как смущать Юньлуна, так и слышать лишнее. — Скоро буду, — он улыбнулся и быстро направился в сторону уборных. *** Ибо держался за Юньлуна, прислонился в машине к плечу. Юньлун мельком удивился про себя, как быстро они оба привыкли к постоянному контакту, как легко это получалось. Он мог держать себя в руках, мог подождать несколько часов до вечера, но ему хотелось прикоснуться к колену Ибо, погладить. Сидеть за столиком в ресторане было хорошо, спокойно и радостно, Ибо светился улыбкой, Юньлун любовался им и улыбался в ответ, иногда задерживал взгляд на пухлых красивых губах, особенно если Ибо их облизывал. Предвкушение слегка будоражило, колени то и дело соприкасались под столом. — Посмотрим завтра, что будет с твоей ногой, — Юньлун даже был не против храма, диван диваном, но он хорошо выспался. А вот во сколько они встанут завтра, еще вопрос. Ибо тактично вышел, чтобы не мешать телефонному разговору, но Юньлун тоже не остался на месте — не хотел разговаривать среди людей. Он поднялся и отошел к кадкам с растениями, подальше от столиков. — Привет. Я не дождался, когда ты позвонишь, неужели все спишь? — смех Гацзи был такой знакомый, Юньлун так хорошо представлял его сейчас. — Почему ты мне не сказал утром? Что все-таки происходит? Он слушал объяснения, кивал, хотя Гацзи его не видел. — Хорошо, что ты не дома, — твердо заявил Гацзи. — Оставайся там, если можешь. Нет смысла возвращаться, тем более сейчас это может быть сложно. Твои родители здоровы, я им звонил, ты, наверное, уже знаешь, они обещают, что не будут никуда выходить без маски. Я хочу, чтобы ты был в безопасности. — Ты думаешь, я не хочу этого для тебя?! — Со мной тоже все в порядке. С нами никогда ничего не случится, мы же давно это решили. Юньлун слушал ласковый голос, смех и хотел — и не хотел включить видеозвонок. Хотел видеть Гацзи, но не хотел, чтобы тот видел его. — Все проекты все равно отменены, дома придется сидеть в четырех стенах. Я знаю, что ты не против, — поддразнил Гацзи, — но на море это как-то приятнее. Я по тебе очень скучаю, но лучше подожду еще. Целую. — Да, — ответил он кратко, это можно было истолковать как согласие со всем. Они наконец попрощались, Юньлун проверил, что нажал отбой, но не спешил возвращаться. Можно было остаться, даже нужно, но радость боролась со смятением. Если бы можно было улететь сейчас же, он бы так и сделал. Может быть, он и должен взять ближайший билет до Пекина, Шанхая, куда угодно в Китае. И утром, и сейчас Гацзи был веселым и ласковым, как будто не было споров из-за мюзикла и просто так, обоюдного упрямства и проблем, которые сейчас казались Юньлуну возникшими на ровном месте. Такие периоды уже бывали, Гацзи знал, что надо дать Юньлуну остыть и собраться с мыслями, потому и отложил серьезный разговор. Смех, голос и слова Гацзи, все, что их связывало — и Ван Ибо, наверное, уже вернувшийся за столик, ждущий его. Ждущий всего, что было обещано. Ибо поймет, если эта ночь будет последней и прощальной, почему так сложно сделать очевидный, казалось бы, выбор?! Ибо действительно уже вернулся, Юньлуна встретил настороженный взгляд. — Я посмотрел на твой десерт и понял, что тоже хочу мороженого, только пломбир, — улыбнулся он. — Если ты не передумал, у нас может быть еще неделя на храм, море и все остальное. *** Ибо стоял около раковины и разглядывал покрасневшие скулы. Это из-за вина, дело не в Юньлуне и не в человеке, который позвонил ему. Он умылся холодной водой, еще немного потянул время, вымыл руки, но, вернувшись, все равно не застал Юньлуна за столом. Если разговор затягивается, возможно, все сложно. Конечно, сложно! Отсутствие обручального кольца, это не отменяло тот факт, что Юньлун состоял в отношениях около десяти лет, и Ибо лез куда-то не туда. Да, когда проснулась совесть, ему стало стыдно. Плохое оправдание: «Я же ничего не требую, не склоняю на свою сторону, не прошу разорвать те отношения». Стал бы счастливый человек искать чувства на стороне, повелся бы на них? Сам бы Ибо не стал. Возможно, Юньлун только с виду был спокоен. Как океан: смотришь, видишь ровную гладь и не знаешь, что скрывается под водой. Как поведет себя океан, когда нагрянут тучи и начнется шторм? А если не успеть добраться до суши, каково быть погребенным под волнами? Ибо не мог отыскать ответы в одиночку. Он ковырял потекшее мороженое, когда вернулся Юньлун, и сперва подумал, что ослышался. — Что? — глупо переспросил Ибо. Все, что хотелось сделать Ибо после того, как тяжелые мысли отодвинулись вглубь, — обнять Юньлуна или возвратиться в туалет, чтобы умыться еще раз и несколько охладить свой пыл. — Серьезно? Это здорово, нет, круто! Ибо накрыл ладонь Юньлуна своей и тихо произнес: — Спасибо. После того, как они закончили ужин, Ибо спустился с террасы следом за Юньлуном и уцепился указательным пальцем за одну из задних шлевок на его брюках. Вдоль пляжа тянулись бары, в каждом играла музыка, а на песке у самой кромки воды можно было встретить редкие парочки, что оторвались от шумных мест, чтобы побыть наедине. — Хочу помочить ноги. Здесь песок еще теплый, давай немного погуляем, а потом вызовем такси? А еще среди людей, которых он не знал, и которым не было до него дела, он чувствовал себя простым и свободным. *** Когда Юньлун сказал, что они могут задержаться, Ибо посветлел лицом так, словно над их столом включили еще одну лампочку. Ему было хорошо и стыдно одновременно. Нет, стыдно — не то слово, стыдно бывает в детстве соврать, что получил не ту оценку. Это было ощущение, что поступаешь неправильно, одновременно с осознанием, что не перестанешь. Тяжелое чувство вины, которое придавило бы, если бы не одновременная радость. Юньлун все-таки заказал себе сливочное мороженое, ел его и смотрел, как Ибо облизывает свою ложку. — Хочешь попробовать это? — Юньлун пододвинул креманку поближе. — Можем заказать, когда вернемся. Ибо уцепился за него на выходе невинно-провокационно и предложил погулять. — Давай пройдемся, конечно. Они ушли мимо баров дальше, туда, где было темнее и свежее. Они были не одни здесь, но темнота скрадывала силуэты, виднеющиеся поодаль, наверное, для других они были такими же неясными фигурами. Юньлун остановился и снял обувь. Песок был мягкий и действительно еще теплый. — Ты хорошо придумал, — он нашел ладонь Ибо и ненадолго сжал. Ветер был мягкий, даже не ветер — дыхание моря, веяние в лицо, от которого хочется вдохнуть глубже и расправить плечи. Вокруг был покой, а у Юньлуна внутри — небольшая буря. Он уже почти решил, он сказал Ибо, что остается, он мог бы, пользуясь темнотой, взять его за руку или даже обнять одной рукой за плечи. Мог бы нашептывать дразнящие обещания, что будет, когда они вернутся. Хотел всего этого — но не мог так свободно, как раньше. Но в конце концов, почему он остался, если не потому, что захотел побыть рядом с Ибо? — Тебе не холодно? — спросил он, чтобы не молчать. *** Ибо держал кроссовки за шнурки и с каждым шагом специально погружал стопу поглубже, чтобы ощутить тепло, впитавшееся в песок за день. Юньлун взял его за руку и сразу же отпустил. Молчаливый, непривычно-серьезный, отстранившийся. Ибо не нравилась эта дистанция. Понятно, что дело в том самом разговоре по телефону — ему ведь звонил Аянга? Нет, Ибо не задаст этот вопрос вслух, ответ очевиден. Юньлуну стыдно? За то, что они сделали и собираются сделать? Но он не против остаться на Бали еще на неделю. Ибо зарылся пальцами в песок, запрокинул голову, разглядывая ночное небо. Они стояли на берегу почти у кромки, и холодный запах ветра веял с поверхности воды. Ибо хотел бы как-то помочь Юньлуну, но что он мог сделать, чтобы не усугубить? Он не знал, что посоветовать. Ибо никогда не был в подобных ситуациях. Любые, даже самые осторожные слова могли разрушить хрупкое взаимопонимание между ними, тема слишком личная, Ибо не станет лезть не в свое дело, но и не оставит Юньлуна наедине с тяжелыми мыслями. — Мне не холодно. Коснулся кончиками пальцев ладони Юньлуна, а потом тронул холодный нос и улыбнулся. — А тебе, кажется, холодно. Он обошел Юньлуна, опустил кроссовки на песок и обнял его за талию, прижимаясь грудью к спине. Даже если встать на носки, Ибо все равно не доставал до плеча, поэтому прижался горящей щекой к лопатке. Если бы он был умнее и прихватил с собой толстовку или куртку, то накинул бы ее на плечи Юньлуна, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Ибо хотелось сказать: все будет хорошо, не думай о плохом. Но он не знал, что ждет их дальше. Да и кто знал? Поэтому Ибо лишь успокаивающе поглаживал Юньлуна через ткань рубашки в такт с шелестом волн.