Замки из песка

Утро было совсем раннее, за окном только светало. Ибо осторожно выбрался из объятий, выскользнул из кровати и опустил жалюзи, чтобы сохранить полумрак заранее. Он все еще хотел спать, но принять душ и попасть в туалет хотелось больше. В ванной нашелся тюбик увлажняющего крема с эмблемой отеля. После душа Ибо нанес его на покрасневшие запястья и зашипел: жгучая боль резко вспыхнула и так же резко прекратилась. Пока Ибо стоял под душем, он вспомнил, что же такого сказал ему Юньлун перед сном. Пусть приснится что-нибудь очень хорошее. То, чего ты больше всего хочешь. В кровать Ибо вернулся довольным и посвежевшим, осторожно забрался под бок к Юньлуну: время позволяло поваляться еще. Ибо даже заснул, но скоро снова проснулся. Он аккуратно сел в постели, потер глаза и зевнул. Короткие вспышки саднящей боли возникали только при особо резких движениях — Ибо поморщился, потер поясницу. Время давно перевалило за полдень, из-под жалюзи просачивался яркий свет. Ибо прислушался и понял, что дыхание Юньлуна изменилось, значит, он уже не спит. Ибо обернулся к нему, ласково улыбнулся. Они были на Бали, отпуск продолжался — достаточно причин, чтобы быть счастливым. *** Юньлун давно не спал так долго, крепко и хорошо. Что-то ему снилось, но не запомнилось, осталось только приятное ощущение. Сегодня он не удивился сегодня, когда проснулся не один, в теле была легкая истома после очень-очень хорошего секса. Он не спешил открывать глаза, наслаждаясь моментом. Рядом пошевелился Ибо — отлично, значит, Юньлун его не разбудит, интересно, который час? — Ибо, — хрипловато со сна позвал он, открыл наконец глаза и увидел очень близко сияющую улыбку.  Юньлун улыбнулся в ответ, слегка прищурился и картинно прикрыл глаза рукой. — Ты такой красивый, что можно ослепнуть. Сколько времени? Ты давно проснулся? Даже без очков и линз на таком расстоянии было видно, что Ибо лохматый и заспанный, но глаза лучились такой радостью, что Юньлун не покривил душой, назвав его красивым. От комплимента Ибо вдруг порозовел и покачал головой. — Почти час дня, двенадцать-сорок пять. Я проснулся… не знаю, может, минут пятнадцать назад? Не так давно. — Покажи руку, — попросил он и нахмурился, красные полосы были почти такими же четкими, как вчера. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, что моя менеджер не в курсе ни про ногу, ни про руки, все это не страховые случаи, — Ибо со смехом плюхнулся обратно на подушку, коротко поморщился, переполз ближе к Юньлуну и улегся на его груди. Юньлун смотрел на него, любуясь, улыбался бездумно. Вспомнил вчерашнее «Не отпускай. Я не уйду». Легче было думать, что это о ночи. Лучше было не думать. Не сейчас. — Что ты хочешь сегодня? — нога у Ибо, кажется, прошла, но Юньлун предполагал, что далеко гулять они все равно не пойдут уже по другим причинам. — Ты что-то говорил про запись по Скайпу, или это еще не сегодня? — хорошо было лежать вот так, когда Ибо положил на него руки и уперся в них подбородком. Юньлун бы его поцеловал, но надо было сперва зайти в ванную. — Ты еще не заказывал завтрак? Я не могу перестать думать о вчерашнем мороженом, — Юньлун засмеялся и заправил лохматую прядку за ухо Ибо. — На самом деле я редко начинаю день с мороженого. Голос, сам понимаешь. Но когда есть возможность… — он облизнулся. *** Легкость, с которой они общались, завораживала. Может, так происходит в обычной жизни у нормальных людей, которые нравятся друг другу? Они просто стремятся видеться, чаще прикасаться, проводить свободное время вместе. Юньлун выглядел хорошо. Даже сейчас, утром, только со сна, он был похож на звезду, сошедшую с экрана дорамы: волосы в эффектном беспорядке, будто специально уложенные, взгляд из-под ресниц теплый, искрящийся, тело крепкое, сильное. Тигр не перестает быть хищником, если лежит, а не охотится. — Я не помню, когда в последний раз… столько спал, чтобы мне никуда не нужно было спешить, — поделился Ибо. Он так уставал от работы на износ, что в редкие выходные просыпался и снова вырубался до полудня. — Хочу… покататься на доске? Кажется с храмом мы пролетели, туда ехать долго, нужно было вставать раньше, — Ибо засмеялся. — Доска, а вечером — ужин? — он на пробу пошевелил ушибленной ногой, убедился, что щиколотка не болит, и добавил. — Можно потанцевать и немного выпить в клубе или баре. — Чтобы встать раньше, нам нужно вернуться в отдельные спальни, — Юньлун обнял его.  — Мы решим эту проблему как-нибудь иначе. Будильником, например, — предложил Ибо. Расходиться по отдельным спальням не хотелось. — И я запомню, что ты любишь начинать день с мороженого, — может быть, эта информация когда-нибудь ему пригодится. Ел ли он сам мороженое на завтрак? Наверное, очень давно, когда еще учился в начальной школе, но воспоминания были такими смутными, что не вызывали отклика.  Юньлун напомнил Ибо про работу. По расписанию первый эфир состоится через пять дней, но мастер явится раньше, чтобы настроить технику. Ибо и самому нужно подготовиться, надо будет написать менеджеру про сценарий. Телефон так и остался со вчерашнего вечера в гостиной, возможно, среди новых сообщений уже есть все необходимое, просто Ибо впервые так увлекся отдыхом, что не держал телефон в руках 24/7. — Скайп не сегодня, через четыре дня, — Ибо потерся напоследок щекой о грудь Юньлуна и плавно поднялся с постели, нажал кнопку пульта, чтобы жалюзи пропустили в комнату солнечный свет. — Я сейчас закажу завтрак, встретимся на террасе через двадцать минут?  Сначала Ибо нажал кнопку вызова и выбрал все, что им потребуется на завтрак. В такие редкие моменты, как этот, он жалел, что не уделял должного внимания английскому — все-таки с этим языком жизнь за пределами Китая становится проще и понятнее. Собрался он быстро: кепка скрыла беспорядок на голове, а вот запястья в такую жару спрятать не очень легко. С другой стороны, кого стесняться? Местные работники наверняка видели и не такое, подумаешь, увлекся. К завтраку он вышел раньше Юньлуна. Их вещи так и валялись со вчерашнего дня на шезлонгах. Ибо не смущался, но все-таки засунул нижнее белье под футболку, чтобы не бросалось в глаза. Официантка появилась с небольшой тележкой, расставила приборы, чайник, чашки, апельсиновый фреш, две креманки с мороженым — сливочным и фисташковым, — блюдо с сэндвичами, омлет, салат из зелени, авокадо и креветок — Ибо хотелось разнообразия, всего по чуть-чуть. И вообще, у него отдых, это дома он будет питаться заказной лапшой или тем, на что хватит времени и умений — ага, той же лапшой быстрого приготовления. Ибо проверил вичат, ответил для отчетности на самые важные сообщения (все в порядке, текст видел) и удивленно вскинул брови: один из очень древних чатов, из которого он так и не вышел, снова поднялся в верх списка, 156 сообщений, надо же. Он промотал стикеры, быстро просмотрел переписку и фотографии — это самый ближний круг со съёмок «Неукротимого». Ван Чжочэн писал, что дома скучно, карантин, даже никуда не сходишь, и скинул фотографию горы лего, запустив небольшой флешмоб: «А чем занят ты». Ибо никогда не был в гостях у родителей Сяо Чжаня, но знал, как выглядит его комната в родительском доме, со старых фотографий времён студенчества. Значит, Чжань-гэ дома. «Всем привет», — написал Ибо. «Если ты живой, скидывай фотку», — немедленно ответил Чжочэн. Ибо включил переднюю камеру, оглядел себя, усмехнулся и нажал на боковую кнопку. Можно было бы скинуть фотографию стола, но это лишнее, он не станет демонстрировать, что отдыхает не один. Селфи улетело в чат. «Ого, где это ты?» — Чжочэн. «Мне тоже интересно», — Сяо Чжань. Ибо скинул геолокацию отеля и отложил телефон экраном вниз, чтобы не отвлекаться, но тот снова завибрировал. Уведомления в групповом чате он отключил, а значит, кто-то писал Ибо лично. Чжань-гэ спрашивал, как дела. Ибо нахмурился, быстро набрал: «Все хорошо, ты как?» «Тоже хорошо». Два месяца назад Ибо бы зацепился за возможность разговора, закидал бы Сяо Чжаня фотографиями, короткими видео или вопросами. Ибо сегодня был спокоен, не тревожился, не боялся неизвестности и не нервничал, правильно ли выстроил слова в сообщении. «Ты не говорил, что собираешься отдохнуть». «Я устал. Ты не спрашивал», — Ибо не знал, что еще добавить. Он написал в групповой чат: «Позже скину фотку на доске. Занят», — и снова отложил телефон, на этот раз себе за спину, кресло было достаточно широкое, чтобы его не чувствовать. *** Ибо слегка морщился, когда двигался. Юньлун по себе знал — это вполне можно пережить, если надо, но надо ли? Вместе было легко говорить, легко смеяться, а когда Ибо терся щекой о его грудь, Юньлун готов был растаять, как то самое мороженое. Ибо открыл жалюзи, в спальне резко посветлело. Юньлун проводил его взглядом: на точеных, подтянутых бедрах и ягодицах отпечатались следы пальцев. Юньлун тоже встал и ушел в душ, оставляя в спальне постель, смятую и сбитую так, будто здесь не спали, а сражались. Пока он умывался, напевал негромко от ощущения здоровья и сил. Как же давно он так не отдыхал! Юньлун откашлялся и попробовал взять ноту повыше. Аппетит успел разгореться. Юньлун проверил телефон: Гацзи желал ему доброго утра, скучал и напоминал, чтобы сидел на Бали и отдыхал как следует, пока можно. Вчерашние переживания всколыхнулись было, но утихли. Ночь что-то изменила, и дело было не только в сексе, не в том, что Ибо красив, известен и так далее. Юньлун не собирался обдумывать изменения и поспешил на террасу. Ибо сидел в кресле перед накрытым столом, выставив колени. Официантка уже ушла, вот и хорошо. — Думаешь, ты съешь хотя бы половину? — он окинул взглядом стол, поднял Ибо, сел и вернул его обратно. К себе на колени. — Ты не против? Это было откровенное баловство, завтракать так они будут долго, но почему бы и нет, пока некуда спешить и никто не видит. Удовольствие как раз для такого утра, чтобы насытиться друг другом.Не телу, ему и так хватило. Душой. — Что ты хочешь? — Юньлун потянулся за креманкой с мороженым и сэндвичем. — У меня странные вкусы, — засмеялся он на удивление Ибо. — Ещё скажи, извращение. *** Ибо громко охнул, подхваченный на руки, засмеялся, уткнувшись лбом в плечо, обвил руками шею и прижался: — Когда это я был против? Он не девчонка, чтобы смущаться близости мужчины, которого выбрал. — Может, не половину, но я голодный, так что готов попробовать все, — ага, поклевать как цыпленок. Размер порции, еда и вес — одна из самых излюбленных тем для разговоров в звездной китайской тусовке, вечная борьба приоритетов и желаний. Кажется, таблицы калорийности и рекомендуемый размер порции вырезаны на подкорке, эти пункты Ибо не нарушит, даже если захочет. С едой проще, чем с тем же алкоголем, тут он знал свой предел и быстро приходил к насыщению. Ибо ласково погладил щеку Юньлуна, скользнул губами по подбородку: — Может, и извращение, но ведь тебе нравится? Подвинешь ко мне фреш? — он сам потянулся за салатом, положил немного себе: наглым быть не хотелось, но Ибо любил креветки и авокадо больше, чем траву, поэтому зелени в его тарелке было немного. На всякий случай он спросил: — Если мне понравится, тебе оставить?  Ибо расслабленно прижался спиной к груди Юньлуна. Он не чувствовал себя ребенком, пока сидел на коленях. О, нет, только не после того, чем они занимались две ночи. Такая непривычная близость волновала Ибо. Ему было хорошо, приятно, спокойно и самую малость тревожно, потому что даже напоминания о том, что это временно, не помогали. Ибо хотел завтракать с Юньлуном и в Пекине, но не поднимал эту тему, чтобы не портить настроение обоим. Мало ли, чего он хочет. Будь благодарен за то, что имеешь сейчас. *** Он с Гацзи почти одного роста, а Ибо хоть и тоже высокий, но меньше, и его держать на коленях было удобно, особенно когда он складывался кузнечиком, умещаясь. Или не кузнечиком, а просто занимал имеющееся пространство, как делают кошки? Юньлуну это нравилось, особенно когда Ибо обнимал за шею и прижимался.  Ибо мало ел, он уже заметил за эти дни. И если Ибо запомнил про мороженое, то Юньлун — про креветки и авокадо. — Ешь. Бери хоть все. Несколькими неделями раньше Юньлун отвечал на вопрос Ибо, считает ли он его маленьким. Теперь Юньлун не думал, сколько Ибо лет, он увидел его разным, но когда Ибо вел себя непосредственно и открыто, когда принимал заботу — рождалась безотчетная щемящая нежность, та, которая побуждает не к горячим ласкам, а к легким прикосновениям. Он поцеловал Ибо во втянутую щеку — тот как раз допивал остатки фреша, — и пока Ибо отвлекся, почти демонстративно утащил у него из тарелки забытую под листом салата креветку. Засмеялся, ловя удивленно-возмущенный взгляд.  Ночью он говорил «мой». Ночью Ибо говорил «хочу быть твоим». Такие вещи случаются ночью и заканчиваются вместе с ней, но сейчас Ибо все-таки тоже был немного его. Интересно, кстати, положат ли снова на покрывало лебедей. — Ты уверен, что тебе будет легко на доске сегодня? Я не о ноге, если что, — возможно, Ибо снова смутится, но не спросить Юньлун не мог, он видел, как Ибо время от времени морщится. Солнце пригревало жарко, надо было или уходить в дом, или куда-то еще идти, но Юньлун теперь сам чувствовал себя пригревшимся на солнце котом. Или тем, кто не может встать, пока кошачье на коленях. *** Обмакивая креветку в соус, Ибо ощутил взгляд Юньлуна, обернулся, улыбнулся: — Что? А потом Юньлун использовал очень грязный прием! Отвлек Ибо поцелуем в щеку и утащил с тарелки самую крупную креветку, которую, между прочим, Ибо специально оставил напоследок. — Нечестно! — возмутился Ибо. — Как ты мог, я же тебе доверял! Он попытался надуться, но получилось плохо: во-первых, Ибо сидел у своего «обидчика» на коленях, во-вторых, это же Юньлун, и, если честно, Ибо бы отдал ему и больше, жадность — это не про него. Примирительное мороженое они поделили пополам, Юньлун слизывал его с губ Ибо и угощал сам. Рот после этого был ужасно липкий, как будто Ибо пять лет и он заляпался сладкой ватой, но ему было весело. Никогда еще мороженое не казалось таким вкусным. — Ты помнишь, что тебе сегодня снилось? — Ибо устроил подбородок на плече Юньлуна, обнял для равновесия за талию и покачал в воздухе стопой. — Честно говоря, не помню, что мне снилось. Что-то хорошее. Разве с тобой рядом может сниться плохое? — Юньлун отвел челку со лба Ибо заглянул в глаза. — А тебе? Ты запоминаешь сны? Я редко их сейчас вижу, в детстве снились чаще, яркие, с приключениями. Может, поэтому я люблю спать. — Мне снилось что-то странное, — Ибо прикрыл глаза, восстанавливая в памяти ночные видения. — Я заблудился в лесу. Все бродил и бродил, и, кажется, заблудился ещё больше, но не знал, куда идти… а потом услышал голос, который помог мне выбраться к берегу. Там я встретил, — Ибо нахмурился, картинка ускользала. — Я встретил тебя. Это был твой голос, на который я вышел из леса. Ты что-то сказал, но я не помню, что, — Ибо пожал плечами. — Говорю же, странный сон. — Наверное, я говорил во сне, — предположил Юньлун. — Поэтому тебе приснился мой голос. Ибо чуточку покраснел, когда Юньлун заговорил о серфинге. Рука автоматически потянулась к пояснице, Ибо дернул футболку до копчика в попытке прикрыть уязвимое место. — Не люблю отступать от намеченной цели. Если пойму, что сложно, доработаю, сколько смогу, и… у меня так, наверное, с непривычки? Может, через пару дней станет полегче, когда я привыкну к тому, что мы делаем, — он растерянно улыбнулся. — Ибо-о,  — Юньлун прихватил губами край уха, — ты сам говоришь, что ты не маленький, значит, должен знать, что чтобы тело привыкло, ему надо давать восстановиться. Поэтому сегодня без нагрузок, а ночью даже не проси, я буду тебя ласкать, но не буду брать. Завтра. — Хорошо, — это все, что был способен выдавить Ибо. — Я знаю. Спасибо за заботу. Нетерпеливый жар предвкушения все равно затопил низ живота, согрел кровь. Да, он сам просил (и не жалел об этом!), и ему было очень хорошо с Юньлуном. Он не хотел терять время, когда каждый день на счету. Ибо жаждал взять все и даже чуточку больше. Не потому, что у него давно не было секса — с этим как раз можно научиться жить, — но в некоторых вопросах он оставался дилетантом, и Юньлун открыл для него двери в мир с яркими ощущениями. Предчувствие подсказывало, что кое-что уже меняется, день ото дня обретая больший вес и новый смысл, после чего Ибо неумолимо и незаметно изменится для всех остальных. Повзрослеет. В бассейне играли солнечные зайчики, было жарко, после еды пришло ленивое настроение. — Знаешь что, — Ибо приподнялся на пару секунд с колен Юньлуна и дотянулся до своего телефона на соседнем кресле, не глядя смахнул оповещения вичата, включил переднюю камеру и вытянул руку перед собой. — У нас до сих пор нет ни одной фотографии. Не волнуйся! — спешно добавил Ибо и засмеялся. — Для личной коллекции, никаких посторонних просмотров, даже тебе не покажу. Он сделал несколько снимков, большинство из них с серьезным лицом, и только на последнем Ибо улыбался, потому что ощутил, как руки Юньлуна сомкнулись поперек его живота. — Хотя, если будешь хорошо себя вести, — Ибо смеялся, потому что пальцы щекотно трогали ребра, — ладно-ладно, что-нибудь перешлю! Он поднялся резче, чем следовало, на секунду подвис, стараясь удержать лицо, схватил вчерашнюю одежду — свою и Юньлуна — сгреб ее бесформенной кучкой, огляделся по сторонам. Ничего не забыли? — Можно что-нибудь посмотреть, а позже выбраться на пляж. Даже если я не встану на доску, просто поплаваем, а то у нас совсем ленивый режим, — точнее, его отсутствие. — Тут, кстати, есть неплохая тренажерка, но я сегодня пас даже для кардио. Потом перекусим и к вечеру отправимся в бар. Как тебе?  *** Юньлун смотрел на Ибо сбоку — родинки, линия подбородка, серебряная цепочка на шее, уходящая под футболку, прядки волос над ухом. Когда они доели мороженое, Ибо развернулся целоваться, очередной поцелуй был горячий и сладкий — и дело было не в солнце и мороженом. Юньлун притянул его ближе и не знал, как реагировать на очередную откровенность.Он уже понял, что у Ибо было не так много личного, как можно было ожидать при его популярности. Как раз из-за бешеной популярности и такой же работы на нее. Это уже не пугало, но тем больше хотелось, чтобы здесь и сейчас Ибо было хорошо, чтобы эти воспоминания потом грели, как тропическое солнце. Сегодня, завтра и послезавтра они будут делить одну постель и заниматься чем-нибудь, от чего будет хорошо обоим.  Ибо отвлек фотографиями. Юньлун улыбался и мешал, подталкивая и щекоча. Не потому, что он был против этих кадров — он был уверен, что Ибо никому их не покажет, — а просто так. — Точно не покажешь? — поддразнивал он. — Я так плохо получился? Или ты? Это очень вряд ли, Ибо наверняка будет красиво выглядеть даже на полароиде — ровеснике Юньлуна. — Ты хорошо получился, — серьезно ответил Ибо. — А я получаюсь хорошо почти всегда, так что у нас неплохие фотографии. Пойдет. Поднимаясь, Ибо снова изменился в лице. Юньлун умел быть осторожным и сдерживаться, но иногда — иногда хотелось без оглядки на осторожность. Особенно если просят так, как Ибо вчера. — Обожаю ленивый режим. Только ты не учел, что то, чем мы занимались ночью, тоже считается неплохой тренировкой, что скажешь? Жарко и лень было думать, так что он согласился на все предложения Ибо. В их отсутствие уборщицы снова успели навести порядок. Даже оставили тарелку с фруктами на столике перед телевизором. Дверь в спальню была открыта, на кровати вместо лебедей лепестками роз было выложено красноречивое сердце. Ибо привалился бедром к дверному косяку и засмеялся: — Может, они думают, что мы женаты и у нас медовый месяц?  — Наверное, они ко всему привыкли, — Юньлун тоже улыбнулся. И почему-то так ярко и зримо себе представил, как это могло бы быть — как они могли бы быть вместе, не только здесь, а всегда вместе, — что даже был слегка ошарашен реалистичностью возникшей в голове картины. Как будто кольцо на пальце было так привычно, что уже не чувствовалось. Опомнись, Юньлун, подумал он, какое кольцо, какое «вместе» для него и Ван Ибо, это немыслимо и невозможно. Он поцеловал Ибо в макушку, возвращаясь в реальность: — Если ты хочешь успеть пляж, ужин и бар, что-то длинное смотреть не имеет смысла. Мюзикл, мультфильм или половину обычного фильма? *** Ибо всерьез задумался о том, сколько калорий можно сжечь за марафон, подобный тому, что они совершили вчера или позавчера, и на всякий случай поставил себе галочку проверить в интернете. Ибо передал Юньлуну часть вещей, свои отнес во вторую спальню и бросил прямо поверх раскрытого чемодана. — Может, мультик? Я уже давно ничего такого не смотрел, — с тех пор, как вырос и решил, что мультики для малышни и девчонок, но сегодня было удивительное настроение, к тому же Юньлун сам предложил. Ибо вытащил телефон, плюхнулся на диван, вбил в поисковике рейтинг лучших мультфильмов, зачитал вслух: — В поисках Немо, Храбрая сердцем, Рапунцель, История Игрушек, Король Лев, Мадагаскар, Красавица и Чудовище, Питер Пэн, 101 далматинец… —  Ибо удивленно приподнял брови, больше сорока штук, и когда только успели столько отснять? Честно говоря, ему нравились львы, это его знак, и еще прошлым летом вышел римейк Короля Льва, который Ибо так и не увидел из-за работы. Смотреть решили на ноутбуке Юньлуна, как и вчера. — Я люблю свою страну, но все-таки за ее пределами интернет работает лучше и быстрее, — поворчал Ибо, когда нужный мультик нашелся и загрузился за три минуты. Он встал за двумя бутылками воды, на всякий случай придвинул поближе тарелку с фруктами и опустился между разведенными ногами Юньлуна, как в тот вечер, когда они вместе принимали ванну. Откинул голову на плечо, сполз чуть ниже, устраиваясь затылком на груди, и оперся локтями о колени. На вступительной музыке Ибо незаметно для себя начал отбивать подушечками пальцев ритм чуть ниже колена Юньлуна. Он совсем забыл, как любил эту историю раньше. Хотелось болтать и задавать Юньлуну разные вопросы про детство и юность, но Ибо почти сразу же увлекся происходящим на экране, и лишь обвил руками Юньлуна свою талию, обозначая — я здесь. *** Юньлун редко смотрел фильмы и сериалы, вообще что-то длинное, кроме тех, где снимался Гацзи. Так было в обычной жизни, но у них здесь все не как обычно. Ибо согласился на мультфильм и выбрал «Короля Льва». Юньлун улыбнулся про себя. — В детстве он казался мне самым грустным, что может быть на свете, я даже плакал, когда его смотрел. Мне было пять, кажется. Или четыре, или шесть. — Мне он тоже казался грустным на паре моментов, но потом все ведь заканчивалось хорошо? — Ибо запрокинул голову, вытянул руку и прижал ладонь к щеке Юньлуна, погладил скулу большим пальцем. — Сложно представить тебя плачущим. — Мне было пять лет, — напомнил Юньлун. Ибо устраивался основательно, притащил воду, фрукты. Когда начали смотреть, постукивал по ноге в такт, выдерживал ритм безупречно — еще бы. Юньлун обнял его крепче и время от времени прикасался губами к макушке. Ибо подозрительно шмыгал носом, когда происходили трагические события. Раз, другой, Юньлун как бы не замечал, как взлетает локоть — по движению понятно было, что трет глаза. Но шмыгание становилось все чаще. Он подтянул Ибо ближе, повернул к себе лицом, но тот опустил голову. Юньлун поцеловал висок и глаза, кончиками пальцев осторожно стер влагу. Тихонько пропел: — Тhere's a calm surrender, — он опережал сюжет, ну и что. — To the rush of day, — еще раз поцеловать глаза и вскользь по влажной щеке. — When the heat of a rolling wave сan be turned away. Аn enchanted moment, аnd it sees me through… Он обнял Ибо со спины, крест-накрест, плотно, как бы загораживая руками, и закончил почти шепотом на ухо: — It's enough for this restless warrior, just to be with you. Он и не знал, что помнит эти слова наизусть. И когда до песни дошел черед по сюжету, Юньлун тихо, чтобы не мешать, подпевал. Когда пошли титры, Юньлун упал на диван боком и потянул Ибо за собой, не выпуская из объятий. — Я так давно не смотрел этот мультфильм. Хорошо, что ты про него напомнил. Время шло, но лежать вместе было хорошо, и они ведь не обязаны были явиться к определенному сроку. Самое большое удовольствие — знать, что не опоздаешь, даже если опоздаешь. *** Есть сильные люди, от которых исходит свет; и, чтобы они плакали, должно случиться что-нибудь ужасное, хуже, чем смерть Муфасы на экране. Таким Ибо казался Юньлун, но для него самого оказалось достаточно мультфильма. Он смутно помнил сюжет, видимо, в детстве сознание быстро переключилось с плохого на веселые песни и друзей Симбы — вот их Ибо запомнил хорошо. Музыка и картинка воспринимались слишком сильно. Может, потому, что родители самого Ибо далеко, или мелодия слишком грустная. Когда пытаешься удержать слезы, задерживаешь дыхание, но рискуешь всхлипнуть на вдохе. Да блин. Почему он не выбрал «Мадагаскар» или «Историю Игрушек»? Встать и уйти — это привлечь еще больше внимания. Ибо тер глаза и призывал себя успокоиться. Да, у Симбы погиб отец, но Ибо точно помнил, что Симба станет королем, а значит, преодолеет трудности и разберется с ложью, что выстроил вокруг него коварный дядя. Люди в реальной жизни тоже бывают алчными и завистливыми. А еще Ибо спалился. О нет, только не сейчас! Юньлун подтянул его к себе, поцеловал, стер слезы, а потом начал петь, и Ибо замер. В груди все сжалось. Юньлун не смеялся над ним, не пытался подшутить. Дал время и успокоил знакомой песней. У Ибо плохой английский, но некоторые фразы он понимал. Юньлун закрыл его собой от всего остального мира, а Ибо было так тяжело, будто на него упал камень. Он спрятан, он защищен, но это временный покой: Юньлун не принадлежит ему. Да, они замечательно проводят время, но, пожалуйста, Ибо, не привыкай, не привязывайся, все это скоро закончится, и ты останешься один наедине со своими запутанными мыслями и такими же чувствами. Просто быть с тобой. — Ты хорошо поешь, — шепотом сказал Ибо. Банально, Юньлун вообще-то профессиональный певец! Но Ибо имел ввиду не это. Ему все еще было стыдно, но он был благодарен Юньлуну. Они валялись на диване, Ибо прижался лбом к плечу Юньлуна, сплел их ноги, а ладонь приложил к груди — напротив сердца. Настроение было странное. Вроде бы все хорошо, даже прекрасно, но Ибо все еще было немного грустно. Он обернулся и посмотрел, как за окном закат уже окрашивает океан в красно-розовые цвета. На Бали темнело так же рано, как, например, в Шанхае, предметы в комнате словно покрылись золотисто-прозрачной пленкой. Кажется, с доской Ибо сегодня пролетел, хотя он обещал скинуть в чат фотографию. Вместо этого наделал кучу других снимков, но их Ибо ни за что никому не покажет. — Знаешь, когда я плакал в последний раз? — Юньлун прижался губами к его лбу. — Сможешь угадать? Уже после того, как я ушел из Супервокала. Когда мюзикл, где я играл, наконец-то стал интересен людям, когда билеты на него раскупили как горячие пирожки. Я плакал в этот день, потому что десять лет ждал его, — он легко вздохнул, взял другую руку Ибо и переплел пальцы. Ибо не был готов к тому, что услышал, это слишком откровенно. Да, у каждого из них был свой нелегкий и тернистый путь, но два года в Корее до дебюта не сравнятся с десятью годами жизни, наполненными ожиданием, репетициями и пустыми залами. Это история не про взлеты и падения, а про кропотливый, упорный и долгий труд. Если бы не Супервокал, выходит, сам Ибо никогда бы не встретился с Юньлуном. У них бы даже не было возможности пересечься! Думать об этом совершенно не хотелось, Ибо лишь сильнее расстроился. Он подтянулся вверх, опираясь на локоть, навис над лицом Юньлуна. Тронул подушечками пальцев неглубокие морщинки, скопившиеся у уголков глаз, поправил длинную челку, откидывая ее со лба. — Ты это заслужил, — что еще добавить? Что Ибо рад? Стыдно, но сам он пока не видел мюзиклы Юньлуна — лишь смотрел короткие видео в интернете и вообще об этой стороне искусства знал лишь понаслышке. А еще Ибо знал, что эти десять лет один человек точно всегда поддерживал Юньлуна и был рядом. Ибо сейчас даже не ревновал, лишь испытывал благодарность, что Юньлуну не пришлось справляться с этим один на один. — Пригласишь меня на свой мюзикл как-нибудь? — спросил Ибо, снова укладываясь сверху. Его ладонь казалась в руке Юньлуна забавно маленькой. Он сам казался себе маленьким — больше никаких мультиков, что за странные реакции. — Я буду рад, если ты придешь. Давай я закажу ужин, и пора собираться. Нужно немного перекусить, раз мы собираемся в бар, верно? — напомнил Юньлун. — Закажи, — согласился Ибо. Он все так же держал ладонь напротив сердца Юньлуна. — На твой вкус. Он ушел во вторую ванную комнату, написал менеджеру, чтобы забронировала им стол в каком-нибудь баре, добавил, что неплохо бы было, если бы на этой улице было много баров, чтобы можно было перейти в другой, если не понравится. Потом Ибо долго принимал душ и так же неторопливо одевался. Выбрал простые черные джинсы, любимые найковские кроссовки и белую футболку с черной надписью на груди — буквы на русском, так что неизвестно, о чем думал Рубчинский полтора года назад, когда выпускал коллекцию. Менеджер прислала адрес, пожелала Ибо хорошего вечера и напомнила, чтобы следил за здоровьем. Ибо отправил «Спасибо» и захватил толстовку на всякий случай. Вчера ночью он не замерз, но сейчас ему было прохладно после душа, хотя кондиционер никто не переключал. Ужинали снова на террасе. На самом деле на вилле была кухня и широкий обеденный стол в столовой, но пока погода позволяет наблюдать за океаном, лесом и дышать свежим воздухом, зачем оставаться в помещении? Ибо бросил толстовку на свободное кресло, дождался, когда официантка закончит с сервировкой, и уже привычно плюхнулся на колени к Юньлуну. Тут же развернулся к нему, обнял за шею, поцеловал так, словно они давно не виделись. Он заставил себя отстраниться только потому, что еда бы совсем остыла: вдруг Юньлун не любит холодное. У самого Ибо аппетита не было. Он удобно и компактно устроился на коленях Юньлуна, чтобы не мешать ужинать, а сам потягивал апельсиновый фреш. *** Слова Ибо, что он хорошо поет, — это не о том, насколько он попадает в ноты. Это подтверждение, что Юньлун правильно понял и правильно сделал. После мультфильма Ибо прижался к нему, уткнулся в плечо и молчал. От хороших серьезных историй часто остается такое настроение — все закончилось благополучно, но смеяться не хочется. Ибо оглянулся на окно — закат был красивый и совсем не заслуживал такого тоскливого взгляда. Юньлун тоже посмотрел на золотисто-красные облака, на груди было тепло от ладони Ибо. Сегодня Ибо дольше приводил себя в порядок. Юньлун ждал, давая ему успокоиться. Сам он собрался быстро — душ, джинсы, черная футболка с рисунком на груди, не то акула, не то дельфин, полет фантазии неизвестного дизайнера. Юньлун даже хотел пойти поторопить, но Ибо появился как раз вовремя. Юньлун уступил инициативу в поцелуе поначалу, а потом взял лицо Ибо в ладони и сам ласкал языком чужой язык, нёбо и губы, пока Ибо не отстранился. Диета диетой, но у них впереди был вечер, да и о ночи не стоит забывать. Куриная грудка с арахисом в соусе, зелень, креветки, канапе, — всего понемногу. Только Ибо ничего не придвинул к себе, сжался у него на коленях со стаканом сока, и Юньлун отложил палочки. — Ты не заболел? — он тронул его лоб ладонью. Перегреться на солнце они сегодня не могли, а Ибо не пять лет, чтобы все еще расстраиваться из-за мультфильма. Конечно, у Ибо могла быть сотня своих причин для огорчений. Он мог скучать по родителям, беспокоиться о них, могли написать что-то менеджер или друзья. В конце концов, Ибо мог взгрустнуть, потому что долго не видел Сяо Чжаня и вряд ли скоро увидит. Как бы ни было хорошо вместе, если Юньлун думает о Гацзи, наивно предполагать, что Ибо не беспокоят свои сердечные дела. Юньлуну не нравилась эта мысль, но они ужинали, общались, а потом и в постель легли вместе, с открытыми глазами, заранее зная обо всех сложностях. Они оба понимают, что Бали — это не вся жизнь, даже если иногда так явственно кажется, что это она и есть. Мудрый человек дал бы Ибо погрустить и успокоиться. Юньлун иногда бывал совсем не мудрым. — Что случилось? — он обнял его, запуская ладони под коленки с обеих сторон. — Если не хочешь говорить, так и скажи, но я хотел бы помочь. *** Ибо разглядывал еду. Все выглядело вкусно, но ничего не хотелось. Как он не замечал, что загоняет себя в ловушку? Почему велся на ласку, почему своим настроением портит отдых Юньлуну, который и без того делает больше, чем Ибо бы смел просить? — А? Нет, я не заболел, — Ибо поставил на стол стакан с соком. В объятиях Юньлуна было уютно и спокойно, время будто бы замедлило свой ход. Он засмеялся, когда ладони Юньлуна щекотно обхватили его под коленями, потом долго размеренно дышал, не зная, говорить или нет. — Ты помогаешь. Мне так хорошо с тобой, — решился Ибо, осторожно подбирая каждое слово. Но я чувствую, что краду то, что мне не принадлежало, не должно принадлежать. Я к тебе привязываюсь. Не хочу отпускать. Разумеется, он не скажет этого вслух. Это курортный роман, Ибо вернется домой, и чувства придут в норму. Их обострили обстоятельства, тяжелые месяцы работы и сложные взаимоотношения с Сяо Чжанем. Ему было так хорошо, что он почти не вспоминал Сяо Чжаня, и вот это, наверное, плохо. — Не переживай. На самом деле Ибо успел оценить заказанные креветки. Ему было приятно, он прижался губами за ухом и все-таки положил в тарелку немного еды. — Вкусно, — он попробовал и так увлекся, что с удовольствием съел все. — Куда мы сегодня поедем? — спохватился Юньлун. — В бар, — Ибо достал телефон, нахмурился, когда увидел оповещение из вичата: Сяо Чжань прислал три сообщения с промежутком в несколько минут. Ибо не станет открывать их при Юньлуне. Да, может, они ничего друг другу и не обещали, но это нечестно по отношению ко всем. Он прочитает и ответит позже. Ибо открыл чат с менеджером, со второй попытки произнес сложное название иностранного бара из двух длинных слов. — Он находится на улице, где много других мест, и, если нам не понравится, мы просто перейдем куда-нибудь еще, — Ибо заказал такси. У них осталось пять-десять минут тишины, которые Ибо решил потратить с пользой: он развернулся корпусом к Юньлуну, обхватил его за шею и неторопливо и нежно целовал и вылизывал рот, ерзая на коленях. *** Ибо сидел тихо, и Юньлун его не торопил. Им некуда было торопиться. — Мне так хорошо с тобой, — шепнул Ибо. — Я не ожидал, что это будет так. Я не всегда легко схожусь с людьми, и не всем легко со мной, — Юньлун засмеялся и повернул голову, чтобы Ибо было удобнее, — но мне с тобой тоже очень хорошо. После вызова такси Ибо потянулся к Юньлуну целоваться: долго, нежно, головокружительно неторопливо, сладко и многообещающе. — Ибо-о, ты нарочно? — протянул он, с улицы уже сигналило такси. — Почему, когда нам надо идти, ты снова целуешь так, что хочется остаться? Ты чудесно целуешься, и у тебя очень мягкие и  ласковые губы. Ты все ими так же хорошо делаешь? Это была маленькая провокация, чтобы вечер был интереснее. Юньлун вскользь поцеловал и отпустил Ибо. *** Ибо прикрыл глаза и тоже засмеялся, качая головой. Где-то он уже подобное слышал… О, знал бы только Юньлун, как трудно сам Ибо сходится с людьми! Что за все то время, пока он мелькал на экранах, можно пересчитать по пальцам тех, с кем Ибо мог улыбнуться от души. — Я не специально, — оправдывался Ибо. Настроение вернулось в норму, меланхолия уступила место веселью, на душе стало легко. По коже поползли мурашки, сладкая судорога предвкушения свела внутренности. Ибо втянул голову в плечи, горячий шепот опалил ухо. Он не повелся на провокацию, но принял правила игры, показательно облизнулся, посмотрел Юньлуну в глаза и скосил взгляд на его губы. — Все, за что я берусь, я делаю хорошо, — Ибо не хвастался, а констатировал факт. — Или лучше, чем хорошо, — он улыбнулся, провел языком вдоль нижней губы Юньлуна, сжал его плечи и плавно поднялся на ноги.