Замки из песка

На удивление, Юньлун проснулся первым. Ибо зарылся в клубок из одеял, вцепился в них и протестующе мычал сквозь сон на попытки отобрать. Юньлуну стало смешно. Спать не хотелось, он выглянул за край жалюзи: сегодня было не так солнечно, облака нависали низко, судя по деревьям, было ветрено. Это было даже хорошо после жары, если к обеду ветер уляжется, можно наконец добраться до моря, а то они в последние два-три дня видят только друг друга. Юньлун не помнил, как уснул ночью; когда песня закончилась, он смотрел на Ибо, расслабленного и тяжелого в объятиях, потом лежал и думал о чем-то неясном, от усталости сон пришел не сразу. Спящий Ибо выглядел слишком притягательно, и Юньлун ушел от греха подальше в душ, а потом на кухню, сегодня он хотел приготовить завтрак сам. Пока везли заказанные продукты, он смотрел выступления Ибо, сравнивал танцы со вчерашним. А потом под готовку переключал видео на все более ранние записи. Между просмотрами видео он успел прочитать, что дела в Китае все серьезнее. Родители писали, что здоровы, требовали сидеть на Бали и не соваться ни в Пекин, ни в Шанхай, ни даже во Внутреннюю Монголию. Гацзи писал примерно то же, спрашивал про здоровье и шутливо ворчал, мол, я все понимаю, ты наконец спишь, сколько хочешь, но пиши мне чаще раза в день! «Если бы ты», — Юньлун не додумал «знал», даже представлять это было страшно. Он послал Гацзи фото себя на кухне, пасмурного неба, выгруженных на стол продуктов. Гацзи мгновенно появился в сети, поохал, что слюнки текут, облизнулся на щетину Юньлуна — разглядел-таки на снимке. Не такая уж и щетина, едва-едва. Но как хорошо, что разглядел только щетину, Юньлун не позаботился проверить, вдруг остался след, которого быть не должно. Не привык. И не хотелось бы привыкать к жизни с ложью и недомолвками. Юньлун нахмурился и понадеялся, что на Ибо быстро заживают следы. Запястья, шея, ладно еще плечо… Он готовил несложное, почти домашнее: размятое авокадо, тосты, лапша, похожая на удон. Бросил овощи на сковородку-гриль, а потом на листья салата, ананас был уже порублен на колечки, осталось только перелить кокосовое молоко из банки в высокие стаканы, но Юньлун не знал, пьет ли его Ибо. *** Сколько нужно было копошиться во сне, чтобы сбить все, что есть на кровати, в такую ровную и красивую кучку? Ибо оглядел постель, покачал головой и зевнул. Юньлуна не было, дверь в спальню была заботливо прикрыта, а небольшая щель между планками жалюзи пропускала немного света, чтобы не было совсем темно. Ибо потянулся, побрел в ванную комнату. Утренние процедуры заняли около пятнадцати минут, десять из которых он потратил на то, что просмотреть скопившиеся за сутки сообщения в разряженном телефоне. Он тут же записал маме голосовое, чтобы не волновалась, все хорошо, он здоров и нормально питается. Спросил, как дела у них с папой. В чате с Ван Чжочэном и Сяо Чжанем снова было больше сотни мемов, фотографий и текстовых сообщений. Четыре уведомления от Сяо Чжаня лично. «Как Бали?» «Мы ждем фотографию на доске». «Ты там не утонул?» Последнее голосовое сообщение пришло каких-то пару часов назад. Ибо нажал на проигрыш. — Привет, — Ибо не мог видеть лицо Сяо Чжаня, но живо представлял мимику в мельчайших деталях, достаточно было слышать интонации. — Я знаю, что долго не писал и не звонил, времени не было — много работы. Ты даже не сказал, что собираешься на Бали… кстати, как там? — Сяо Чжань сделал паузу, словно набирался смелости. — И как ты? — этот вопрос звучал тише. — Надеюсь, у тебя все хорошо. Ибо разглядывал экран, пока не потух дисплей. Что это было? — Чжань-гэ, — начал он и тут же смахнул голосовое сообщение, отменяя отправку. Начал заново и снова отменил. Лучше текстом, так он не скажет ничего лишнего: «Хэй! Все хорошо, Чжань-гэ. На Бали круто, приезжай как-нибудь отдохнуть». Вот так. Отправить. Или нужно что-то еще?.. Он зашел в групповой чат и написал: «Сорри, вчера с доской не вышло, может, сегодня». Тут же прилетело сообщение от Ван Чжочэна: «Ты в отпуске так же занят, как на работе» и смеющийся смайл. Ибо отправил стикер согласия. Он накинул на плечи халат, затянул пояс и выглянул в гостиную. Запах чего-то вкусного тут же проник в ноздри, Ибо пошел на смутно знакомые звуки, доносившиеся с кухни, и замер в дверном проеме. Юньлун готовил завтрак, что-то жарилось в сковороде, что-то было разложено в тарелки. Ого. Для Ибо еще не готовили завтраки вот так — мама же не в счет? Внимание привлек работающий ноутбук. Первый порыв был нажать паузу, закрыть вкладку. Второй — развернуться и уйти. Третий — попытаться сохранить лицо непроницаемым. Время в Корее про себя Ибо именовал юностью. Минус моды и взросления в том, что смотришь на себя четырехлетней давности и мысленно закатываешь глаза. Нет, не потому, что стыдно, а потому что с блондинистыми волосами, пирсингом, весь в розовом, напоминаешь не принца, а гламурную принцессу. Ибо поджал губы, разглядывая экран: — Мне кажется, сейчас я выгляжу получше, — он обошел стойку с ноутбуком, пристроился сбоку от Юньлуна, погладил щеку, приподнялся и ласково поцеловал. — Доброе утро. Он оглянулся по сторонам: — Ого! Ты сам все это приготовил? — ему было приятно, что Юньлун решил позаботиться о нем и так. А кто будет заботиться о нем, когда придется вернуться домой? *** — Получше, — согласился Юньлун. — Доброе утро. Садись, я обжарю лапшу, и будем есть. Извини, про креветки забыл, — засмеялся он, — вспомнил только пять минут назад. — Я видел мало твоих выступлений, — пояснил он, выкладывая лапшу. — Все хотел посмотреть, но было некогда. Тебе не нравится этот образ? По-моему, очень симпатично, но сейчас и правда лучше. Он притянул к себе Ибо: есть хотелось, но и поцеловать тоже. — А еще сейчас лучше, потому что к тебе такому, как тогда, я не решился бы подойти, — улыбнулся Юньлун. — Пришлось бы ждать, пока вырастешь. Он скользнул было губами по шее, заметил слабый след и нахмурился. — С сегодняшнего дня и пальцем тебя не трону там, где это может быть видно. *** Ибо устроился за барной стойкой и покорно ждал, когда Юньлун закончит. Вмешиваться в отлаженный и почти законченный процесс он не считал нужным. Если не хочешь что-то испортить, присоединяйся не позже середины, а лучше в самом начале. Жаль, что на высоком барном стуле никак не уместиться двоим взрослым людям, даже если один из них может быть очень компактным. Немного пугало, как быстро Ибо успел привыкнуть к завтракам на коленях Юньлуна. — Он мне сейчас не нравится, — Ибо имел ввиду прежний образ. — Цвет искусственный, сразу ясно, что не мой. Да и все в целом. Нет, тогда меня все устраивало, но сейчас… Я за натуральность, — он засмеялся, потому что звучало это именно так, как любят говорить переделанные девочки-модели. — То есть так я остаюсь собой, даже если меня очень странно оденут, а там от меня самого разве что тело. Но видишь, это сработало и я здесь. — Между прочим, я там почти достиг возраста согласия, тебе бы никто слова не сказал, — Ибо развеселился, провокационно улыбнулся, потерся носом о щетину Юньлуна. Снова засмеялся, приподнимая брови в ответ на внезапное решение. — Ну нет! — обхватив ладони Юньлуна, Ибо внимательно заглянул ему в лицо. — Ты можешь трогать меня везде, — он перешел на вкрадчивый шепот, прижал к себе ладони Юньлуна. — Здесь, — одну придержал у щеки, второй повел вниз, вдоль шеи. — И здесь, — ниже, под вырез халата на груди, он специально втянул живот, задержав дыхание, чтобы мышцы были рельефнее. — Тут, — Ибо направил ладонь от внешней стороны бедра ко внутренней, а потом задрал прямую ногу, уложил щиколотку на плечо Юньлуна, скромно поправил подол халата и медленно довел ладонь от бедра до пятки. Ибо грациозно опустил ногу, выпрямился на стуле и притянул Юньлуна к себе за пояс. — Ты можешь трогать меня везде. Сколько захочешь, как захочешь и где, — жарко прошептал он и сам поразился своей наглости. — Только моя менеджер будет злиться и ругаться за синяки на видных местах. Я бы, конечно, мог часть из них свалить на скейт, но когда слетаешь со скейта, сложно удариться шеей, — Ибо завершил свой звездный монолог легким поцелуем и с интересом и весельем поглядывал на Юньлуна. *** — Разве только тело? — Юньлун обернулся и всмотрелся в Ибо. — Ты сейчас совсем другой, но ты ведь вкладывался в это? Он в свои шестнадцать и даже двадцать тоже был другим. Не настолько отличался от себя нынешнего, но сейчас он тоже себе нравился больше. — Конечно, вкладывался. Мы всегда будем вкладываться в свой образ, это же важная часть работы и профессии, но сейчас у меня больше свободы, понимаешь? И мне дают слово. Я могу сказать: это мне не нравится, а это я бы, наоборот, хотел оставить, и меня послушают. А тогда никто не спрашивал, да и сам бы я не посмел говорить. Сначала ты работаешь на имя, а только потом оно работает на тебя. Юньлун понимал, о чем говорит Ибо, о свободе и выборе в допустимых рамках. У него все было иначе, хотя актер, конечно, все равно должен вписываться в замысел режиссера, в образ, но не так, как айдол. Юньлун только улыбнулся на слова про возраст согласия. А когда Ибо медленно, спокойно говорил и гладил себя его руками, замер и невольно задержал дыхание, только повернул голову поцеловать щиколотку, когда ступня легла на его плечо. Прямо так, не слезая с барного стула, Ибо берет, и… И страшно, и заманчиво было подумать, что он еще может, сам или по просьбе Юньлуна. Сколько захочешь, да? Как захочешь? Что Ибо с ним делал этими словами и вообще. Юньлун сглотнул, выдохнул наконец и медленно растянул губы в предвкушающей улыбке. Вчера Ибо смущался бы, сегодня глаза искрились смехом и, кажется, таким же предвкушением. — Ибо, ты рискуешь, — он понизил голос. — Я ведь могу сделать так, — он опустился на одно колено, примеряясь к высоте стула. — И ты останешься без завтрака еще надолго. Он свел его ноги вместе, поцеловал колени, а потом быстро раздвинул, придержал, чтобы Ибо не свалился, отбросил полу халата, и прикоснулся губами с внутренней стороны бедра, выше, выше. — Тут ведь менеджер не увидит? — он довел почти до паха, оставил там след поцелуя и встал. Подтянул халат повыше, чтобы ворот съехал, поцеловал плечи, шею, не оставлял засосов — просто жадно водил губами, зализывал, шептал: — Я боюсь тебя измотать, но не могу не трогать, — он забрался руками под халат и гладил все тело, все, до чего дотягивался, воротник уже съехал чуть не к локтям. Юньлун понимал, что это эффект новизны, скорее всего, но какая разница, если от Ибо рядом он действительно терял голову. — А еще я хочу ласкать тебя, а потом взять при дневном свете, ты так пробовал? Ночью даже с включенным не то, чем в разгар дня, при солнце. И еще… Юньлун осекся, когда пальцы Ибо запутались в волосах. Ибо не тянул, не давил, прикосновение будоражило и заводило. Юньлуну понравилось, он бы продолжил, а пока что сделал заметку на будущее. Их уже столько накопилось: зацеловать Ибо; ласкать при ярком свете; его пальцы в волосах и еще много всего, что вспыхивало в голове сиюминутными желаниями. Юньлун начал сомневаться, что оставшихся дней ему хватит. Или им? Казалось бы, достаточный срок, чтобы погасить возбуждение, насытиться друг другом, но его — их? — все еще не перестало тянуть друг к другу. Что, если не перестанет? Ибо завелся, это было видно и осязаемо, но все-таки они еще могли остановиться. Лучше так. Но когда Ибо поднял поплывший взгляд, Юньлун слегка засомневался. Он выдохнул, прижал его к себе крепко. Подтянул халат, возвращая в первоначальное положение, поцеловал за ухом: — Мы еще успеем. Мы еще здесь. Я хочу всего тебя и все с тобой, — «хочу» такое маленькое слово для того, как его тянуло к Ибо, — и завтракать с тобой тоже хочу. Давай есть. Он глубоко вдохнул, взял себя в руки. Но, прежде чем взяться за палочки, не удержался — огладил по голове, по растрепавшимся волосам. — Я смотрел прогноз погоды, сегодня намного прохладнее. Хорошо, не жарко будет гулять. Ты знаешь, где здесь рынок, или доверимся навигатору? Серфинг при сильном ветре — плохая идея, а в храм мы, кажется, опять опоздали, да? — Юньлун засмеялся. — Я люблю, когда есть возможность, походить по обычным улицам, посмотреть, как здесь живут. *** Юньлун опасно улыбнулся, губы щекотно прошлись по ступне, щетина слегка покалывала. Он был красив в этот момент той красотой, которой привлекают внимание хищники. Он уже столько раз видел Ибо без одежды и во всяких непотребных позах, что Ибо больше не смущался, но все равно ощущения от прикосновений Юньлуна всегда были неожиданно яркие. Ибо с готовностью гнулся в этих умелых руках. Поцелуи жалили, вспыхивали на коже невидимыми следами. Менеджер не увидит. Дело даже не в рабочей этике или репутации самого Ибо. Лучше бы эта часть его личной жизни была надёжно укрыта ото всех подольше. Когда выбор уже сделан, поздно краснеть или просить остановиться, но только так он мог защитить эти отношения от остальных — тех, кто желает знать все и готов ненавидеть любого, к кому Ибо испытывает чувства. Но об этом Ибо подумает, когда вернется домой, и только в том случае, если они с Юньлуном и дальше продолжат общаться; сейчас же будущее казалось далеким и размытым. Ибо впервые не знал, чего ожидать от следующей недели. Томящееся возбуждение очень лениво расползалось по телу, будто бы сомневаясь, что настало подходящее время. Ибо хотел, чтобы Юньлун продолжал. Хотел быть уверенным, что Юньлун не вычеркнет его из своей жизни после возвращения, как будто ничего не было, а приготовит ему завтрак в Пекине или Шанхае. Ибо не знал, чего больше хочется: есть или продолжить то, что они невольно начали. Он по-прежнему не прикасался к себе, дышал часто и глубоко, поставил локти на барную стойку. Предложенная тарелка выглядела аппетитно. — Что? — Ибо моргнул, стараясь восстановить правильную цепочку слов. — Значит, сходим сегодня на рынок и посмотрим. А с храмом — я, — имелось в виду «моя менеджер», — могу записать нас на экскурсию, и мы на утро поставим будильники. Несколько! Чтобы точно не проспать. Юньлун кивнул в знак согласия. Ибо добавил в тарелку немного соуса, смешал с лапшой, с удовольствием смел все овощи со своей тарелки и даже сжевал лист салата. Или Ибо был очень голоден со вчерашнего дня, или Юньлун готовил лучше, чем местный повар. — Очень вкусно, — Ибо потянулся за небольшой добавкой, сосредоточенно вылавливая кусочки овощей в расползающемся по тарелке соусе. — Какими еще скрытыми талантами ты обладаешь? Ибо вовремя прикусил язык, чтобы не попросить Юньлуна научить его готовить что-нибудь простенькое в Пекине — навязываться в открытую или ставить Юньлуна в затруднительное положение, когда сложно отказать, Ибо не станет. Он облизнулся, вытер рот салфетками, с удовольствием сделал пару глотков все еще прохладного кокосового молока. Юньлун не сделал ничего особенного и в то же время сделал больше, чем все остальные, кто пытался как-то привлечь внимание или расположение Ибо. Только Юньлун не пытался. Он заботился ненавязчиво, по-взрослому, как человек, уверенный в своих действиях и силах. Рядом с ним было спокойно и хорошо. — Очень вкусно, — снова повторил Ибо. — Спасибо. — Ничего сложного, уроки из интернета, фантазия и желание. Я приготовлю ещё что-нибудь потом, раз тебе нравится, — Юньлун выглядел довольным. Ибо соскользнул со стула, подхватил пустые тарелки и унес их к раковине, а потом вернулся к Юньлуну, легонько развел в стороны колени, протиснулся между ними, обнял за шею, потянулся к губам за поцелуем. Юньлун был больше, сильнее, его тело притягивало. Ибо огладил широкие плечи, опустил ладони на грудь, а потом отступил на пару шагов, чтобы лишний раз не провоцировать. — Переоденемся и поедем сейчас или попозже? *** Ибо уплетал завтрак за обе щеки, Юньлун тоже проголодался и ел с удовольствием, но смотрел, как Ибо облизывается, как сосредоточенно ухватывает кусочек, как после убирает посуду; все это было так по-домашнему. Неужели все настолько меняется, если позавтракать не на террасе с ресторанной сервировкой, а на кухне? Ибо перебил его мысли, прильнул. Хорошо, но мало. Но хорошо, что Ибо не продолжил. — Поедем сейчас, — все равно уже не рано, время к полудню. Юньлун проверил прогноз погоды и взял с собой рубашку с длинным рукавом. В сообщениях был стикер от Гацзи. «Собираюсь на местный рынок, что тебе привезти?» — Юньлуну не нравилось думать над подбором слов, но иначе сейчас не получалось. «Я бы сказал, что себя, но пока нельзя. Привези сюрприз, так интереснее». «Хорошо». Он не будет покупать подарок сейчас, с Ибо, просто посмотрит и съездит потом сам. — Погоди, — перед самым выходом из дома Юньлун прижал Ибо к стене, почти как вчера в клубе. — Снаружи нельзя будет. Поймал ответное движение навстречу и поцеловал. — Вот теперь пойдем. Рынков в городе было много, если верить таксисту и отзывам в сети: рыбный, фруктовый, сувенирный, ночной и еще множество. Ночной им вряд ли пригодится, но погулять было где. Юньлун остановился перед длинными пестрыми рядами, взял Ибо за руку, чтобы не оттерли друг от друга, и улыбнулся. — Нырнем и потеряемся? — теряться в толпе вместе — это ведь совсем другое, чем поодиночке. *** Ибо отправил менеджеру короткие голосовые: «Экскурсия завтра утром, пожалуйста». «Подбери вариант». «Спасибо». Общий чат с Ван Чжочэном снова поднялся вверх из-за новых уведомлений, как и личный чат с Сяо Чжанем, но Ибо не читал эти сообщения, пока завтракал с Юньлуном. Неправильно смешивать две стороны жизни. Он все еще был немного возбужден, когда зашел в свою спальню. Ибо выудил из чемодана широкие спортивные шорты чуть выше колена, футболку, толстовку, чтобы хоть как-то прикрыть красноречивые следы на самых видных местах; потом компактную и вместительную найковскую сумку, которую можно удобно зацепить на поясе или перекинуть через плечо — обычно с такими Ибо летает, освободив руки и карманы от всякого хлама; порылся в чемодане в поисках второго пауэр-банка. Он ощущал себя немного обманщиком, когда поочередно открывал чаты. Проверил, чтобы в кадре не было ничего лишнего (презервативы со смазкой под вещами, толстовка под горло надежно скрывает шею и плечи) и сделал селфи на фоне развороченного чемодана. Не потому, что Ибо было стыдно. Это слово не про то, что он испытывает к Юньлуну и позволяет вытворять со своим телом. Эта связь только для них. И даже если бы в чате не было Сяо Чжаня, он бы поступил точно так же — перестраховался бы, чтобы скрыть возможные следы. Незачем кому-то знать, что Ибо не один. Фото отправилось в чат с подписью «Собираюсь на шопинг». Следом Ибо открыл чат с Сяо Чжанем и подвис, медленно моргая. Четыре отмененных сообщения и последнее: «Я так соскучился по тебе». Пришлось немного слукавить, когда набирал в ответ: «Я тоже». Он впервые за долгое время не скучал постоянно, потому что мысли были заняты другим человеком. Стыдно. Потому что у Юньлуна точно есть тот, о котором он не перестанет думать. Может, это была плохая попытка отвлечься? Ибо смог переключиться, но это здесь, на Бали все проще и сложнее: он спит с Юньлуном в одной постели, они завтракают вместе и вообще все свободное время проводят друг с другом. Не надо все время прятаться, гадая, откуда и когда вылезет камера в следующий раз, и не заснимет ли она лишнего. Слишком сложно. Ибо не знал, что добавить, кроме «Хорошего дня». И только получив моментальное: «Тебе тоже», — понял, что Сяо Чжань сейчас сидел с телефоном в руке и ждал чего-то. Но чего? Ибо обулся и, прихватив кепку, вышел из комнаты. Он запрокинул голову, когда Юньлун поцеловал его перед выходом, прижался, но не трогал руками — ну уж нет, он так завелся перед завтраком, что несколько случайных движений вернут все на место и тогда придется мучиться до самого возвращения! Когда они остановились перед входом на рынок, Ибо не мог отвести взгляд от по-мальчишески озорной улыбки Юньлуна и улыбнулся сам. — Ага, только секунда, — он быстро достал телефон свободной рукой и сделал на переднюю камеру несколько сэлфи — без мейту, мэйка и света Ибо бы не назвал себя красавчиком, но ему нравилось все вокруг. — Осторожнее с карманами и телефоном, — напомнил он и засунул собственный в сумку, затянутую ремнем поперек груди. Перед Юньлуном с легкостью расступалась толпа — иногда удобно быть большим и внушающим опасения. Ибо следовал за ним. Они ходили между рядами, с интересом рассматривали прилавки. Когда закончились фрукты и овощи, начались мясо, рыба, крупы, специи, а потом уже сувениры с дешевой одеждой, забавные фейки под бренды, игрушки, аксессуары для плавания (круги, сланцы, жилеты, купальники), украшения, косметика и даже точки с лекарствами и средствами народной медицины. Тут было шумно, иногда между рядами особо наглые местные умудрялись проезжать на мопедах и громко кричали, чтобы им уступили дорогу. Ибо давно не ощущал себя настолько обычным человеком. Никому не было дела до того, кто он, и до того, что Юньлун держит его за руку. Некоторые ряды пользовались особой популярностью у туристов, и тогда приходилось прижиматься к Юньлуну теснее, чтобы протиснуться через толпу, не разорвав контакт. Они разошлись два раза: когда Юньлун попросил Ибо подождать и далеко не отходить, заметив что-то на прилавке, и когда Ибо заприметил витрину магазина со спортивной тематикой. Хотелось посмотреть, что пользуется популярностью у местных. — В последний раз я был на рынке совсем ребенком, — негромко сказал Ибо. — Это так непривычно, когда тебя не узнают. То есть я — это я, но до меня никому нет дела, и это круто, когда я хочу, чтобы меня никто не замечал, понимаешь? — А как же в Корее? Вас не пускали или было некогда? — Было некогда, — пояснил Ибо. — И все выходы были согласованными. Ты вроде бы и свободен, а вроде и нет. Ибо нравилось, когда Юньлун придерживал его за плечо — так они точно не потеряют друг друга в толпе. А еще такой контакт мог быть как дружеским, так и романтическим жестом. Он выбирал в пластиковую корзину яблоки, рядом иностранная пара весело торговалась с продавцом, пытаясь сбить цену. — А еще не люблю торговаться, это жутко утомительно, — поделился Ибо. — Торговаться весело, это просто ты торопишься, — смеялся Юньлун. — На самом деле я тоже не очень люблю, мне обычно лень. — Я не тороплюсь, — запротестовал Ибо и легонько ткнул Юньлуна в бок указательным пальцем. — И торговаться совсем не весело! Потом болит голова, еще и чувствуешь себя как выжатый лимон. Они гуляли достаточно долго, чтобы успеть проголодаться снова. Перед тем, как начало темнеть, Ибо потянул Юньлуна в сторону кафе и ресторанов: тут уже был не рынок с рядами товаров, а уличные магазины с открытыми лотками и прилавками, тележки с уличной едой и разнообразные кафе. Людей меньше не стало, наоборот, те, кто закончил работу или накупался в океане, спешили на улицы, везде было людно. С другой стороны, это показатель, что готовят здесь неплохо. Им повезло зайти в одно кафе на каких-то полминуты раньше шумной компании иностранцев и успеть занять освободившийся столик. Невозможно было понять, какая здесь кухня: все подряд. Ибо заказал салат с креветками и долго выбирал горячее, добавил бутылку вина. Он вытянул ноги под столом, зажал коленями ногу Юньлуна, как бы невзначай, и заглянул в телефон. Менеджер прислала номер телефона человека, который заберет их завтра. «Частная экскурсия. Время встречи — восемь утра. Джонни Ван». — Если нас заберут в восемь, лучше проснуться в семь или в шесть тридцать? *** Не такая уж и толпа на самом деле, в Пекине и Шанхае на рынках бывало хуже. Юньлун крепко держал руку Ибо, пока они переходили от прилавка к прилавку, разглядывали, даже пробовали кое-что. Было весело и хорошо, особенно если оглянуться на сияющего Ибо. Юньлун ожидал, что тому быстро надоест толпа и суета, но нет — Ибо не уставал, не раздражался, с энтузиазмом разглядывал, болтал, тыкал пальцем: «Смотри». Юньлун смотрел и на то, что показывали, и на самого Ибо. Юньлун задержался возле ловцов снов. Их было много, самые-самые разные, всех цветов и размеров, с украшениями. Может, взять маме, а если ей не понравится — повесить у себя на память? Вон тот большой и рыжий, например, при взгляде на него Юньлун вспомнил Симбу. У прилавка с бронзовыми фигурками он задержался один, Ибо ушел дальше, заметил там что-то интересное. Может, выбрать что-то здесь? Гацзи он сейчас не будет покупать подарок, вот родителям — другое дело. Только его родители давно считают Гацзи своим вторым сыном. Они точно не поймут и не одобрят, если узнают, что он отдыхает не один. Юньлун давно был взрослым и мог не оглядываться на чье-то одобрение, но чем дальше, тем меньше хотел заглядывать в завтрашний день. Он купил и спрятал в карман небольшую фигурку лежащего льва в местном стиле. Она была тяжелая, с колечком. Юньлун нашел глазами Ибо, догнал его и взял за плечо, чтобы не кричать в шуме вокруг. Юньлун не ожидал, что они будут гулять так долго, до темноты. Кажется, успеют все-таки застать еще и вечерний рынок. Ибо проголодался, принюхивался к вкусным запахам, Юньлун тоже был не против перекусить. За столиком было совсем не так просторно, как за столом на террасе, но Юньлуна устраивало, что их колени соприкасаются. Он заказал мясо, пристроил рядом со стулом сумку с купленными фруктами. — Поставим будильники на шесть тридцать, а там будет видно. Устал? Можем после еды еще раз пройтись по ночному рынку и ехать домой. Он в который раз оговорился: сказал «домой» вместо «на виллу», но ему было легко и спокойно. Правда, именно сейчас не очень спокойно, потому что Ибо тыкал в свои креветки не палочкой, а вилкой, и облизывал ее так, что Юньлун вспомнил, как утром они прервались на самом интересном месте. Безобразие. Может быть, это Юньлун думал слишком много не о том, может быть, слишком часто всплывали в голове слова Ибо «делай все, что хочешь», поэтому половина жестов, слов, улыбок и взглядов Ибо казалась провокационной, некоторые в меру, некоторые — на грани. Вот это вот, как он обводил ножку бокала… Или это ничего не значило, просто он, Юньлун, терял голову? — Ибо, это неприлично, — он наклонился вперед и понизил голос. — Ты сам понимаешь, что ты делаешь? Кстати, неплохо бы найти аптеку, напомни, если я вдруг забуду. Я как-то не рассчитывал на такой активный отдых и не запасся дополнительно. Юньлун улыбнулся, чтобы слова не выглядели нравоучением. Он хотел отдать фигурку льва наедине, но, подчиняясь какому-то импульсу, вынул ее и протянул Ибо на ладони. — Возьми. Это тебе. «На память» он не сказал, остановился в последний миг. Нужна ли Ибо такая память, то, что происходит тут, должно тут и остаться, ведь так? Но почему бы и не вспомнить Бали, теплый красивый остров, где было хорошо? — Если хочешь, конечно. Ибо взял фигурку осторожно, будто хрустальную, повертел и убрал в сумку. Наклонился над столом, взял его ладонь, разгладил грубоватую кожу, открыто, при всех, поцеловал в середину ладони и на миг прижался лбом. Юньлун даже не успел его остановить. Было неловко, но руку он не отобрал. — Спасибо. У меня нет ничего взамен, — Ибо поднял смущенный взгляд. — Я не знал, что ты что-то такое задумал. — У тебя ты сам, — Юньлун очень хотел бы сейчас обнять Ибо и шептать на ухо, но это было бы слишком, — я рад, что мы здесь вместе. Мне просто захотелось, чтобы у тебя было что-то на память о Бали, — он все-таки это сказал и только надеялся, что Ибо поймет правильно, не воспримет как навязчивость. *** Ибо завел три будильника: на шесть тридцать, второй на шесть двадцать восемь и третий на шесть тридцать три, чтобы уж наверняка не проспать. Когда Юньлун вытащил из кармана фигурку льва, сердце Ибо болезненно провалилось куда-то в желудок. Он не знал, как выглядит со стороны. Может, как ребенок, который получил то, о чем мечтал, или как взрослый, которого поразили до глубины души. Ибо был рад, счастлив, эти эмоции его переполняли, и вместе с тем внутри ворочался страх: я привязываюсь к тебе, не хочу отпускать, хочу быть рядом. Он не маленький мальчик, чтобы радоваться игрушкам, но разве не говорят, что счастье — это просто, и оно в мелочах? Кажется, и без подарков Ибо не сможет забыть о Бали. Они ведь не делали ничего особенного, проводили время в ленивом режиме, даже толком не выбирались на пляж или за пределы виллы, но обычных действий на двоих скопилось достаточно, чтобы появились общие привычки и маленькие традиции, которые раньше Ибо было не с кем разделить. Ибо допил вино, кровь согрелась изнутри, лицо горело то ли от смущения, то ли от выпитого алкоголя. Они гуляли по ночному рынку, разглядывали подсвеченные витрины небольших магазинов и лавок: разница с дневной торговлей была в том, что сейчас непонятно откуда взялись тележки с уличной едой, детей разогнали, а туристов стало больше и теперь они шумно толпились между рядами. Ибо с удовольствием прижимался к Юньлуну, когда тот обнимал его за плечи. Насколько неприятно было, когда кто-то незнакомый задевал Ибо локтем или пальцем из толпы, настолько же хорошо и спокойно делалось от близости Юньлуна. — Знаешь, давай-ка мы возьмем продукты на второй ужин или на завтрак в обычном магазине. Все выглядит заманчиво, но если что-то окажется несъедобным, твой менеджер мне не простит. Кстати, ты не замерз? — Юньлун поднял голову. К вечеру всегда холоднее, а утренний ветер еще усилился. Это стало заметно, когда они вышли на открытое место. Ибо засмеялся, представляя, как ворчала бы его менеджер, если бы он вдруг отравился. На самом деле было бы грустно, потому что работу это бы не отменило! — Не замерз, — Ибо поправил рукава толстовки, поднял воротник повыше, чтобы не задувало. Пока Юньлун складывал в тележку в ближайшем супермаркете то, что может им пригодиться, Ибо высматривал любимое. Как назло орехи, которые он заприметил, на нижних полках закончились, и осталось лишь несколько упаковок наверху. — Зачем складывать так высоко, — поворчал он, но благодарно кивнул Юньлуну, когда тот помог достать две упаковки жареного кешью. — Если бы тебя со мной не было, пришлось бы искать табуретку. И он бы нашёл. Если Ибо чего-то сильно хотел, в девяти с половиной случаях из десяти он это получал. Он еще кинул в тележку большую упаковку фасованных соленых крекеров, несколько пакетиков с сушеным манго и пару пачек влажных салфеток — завтра в дороге может пригодиться. Ибо сделал очень безразличное лицо, когда женщина-кассир пробивала их товар: выдающийся набор из продуктов на двоих холостяков и пять тюбиков смазки. — Презервативы? — она показала на стенд. Ибо, даже не зная языка, понял, о чем речь, уши загорелись. Он расплатился за покупки, быстро сгрузил купленное в большой бумажный пакет с эмблемой супермаркета и поставил его обратно в тележку. — Без комментариев, — он кивнул в сторону стенда с презервативами и все-таки добавил. — Неужели так очевидно? Нет, не отвечай. Юньлун уже несколько раз называл виллу их домом, поэтому Ибо тоже начал про себя звать ее так. Дом встретил тишиной, свежим воздухом, теплым светом боковых ламп и чистотой. В спальне на покрывале снова было сердце из лепестков — на этот раз нежно-розовых, — Ибо улыбнулся, когда заносил тюбики со смазкой в спальню и включал ночник, чтобы не было темно. Позвонила мама, интересовалась, как дела, здоровье, почему он не звонит и не присылает фотографии. Ибо пообещал постараться звонить чаще и скинуть какой-нибудь снимок. Пока Ибо разговаривал, он успел залезть под бок к Юньлуну на диване, положил голову на колени и прикрыл глаза, выслушивая короткие наставления: «Да, мам. Нет, мам. Я пью горячую воду. У меня нет температуры. Я хорошо питаюсь. Нет, я не поправился. Вроде». На вопросе про вес Ибо даже приподнял толстовку, критично оглядел плоский живот и попытался ухватить пальцами жир, но сжал только кожу. — Ага. И я тебя. Пока. Он отложил телефон на низкий столик около дивана и вытянул босые ноги, закинув их на подлокотник. — Давай посидим так десять минут, — день был насыщенным, хотелось немного передохнуть. Ибо дотянулся до сумки, достал из нее фигурку льва и с улыбкой повертел в руках, рассматривая ближе. — Мне кажется, что это Симба, может, потому что мы смотрели вчера «Короля Льва». Почему лев? *** Ибо ужасно смутился, когда на кассе им предложили презервативы. Вопрос на самом деле был логичен, но Юньлун помнил, какой это было проблемой десять лет назад, попросить в аптеке презервативы и, самое страшное, смазку. Ко всему привыкаешь, да и проще заказывать на дом, но их роман сложился слишком внезапно. При этом ходить с Ибо по магазину и выбирать продукты было так спокойно и просто, будто они делали это каждую неделю. — Хорошо вернуться, правда? — дома он с удовольствием сел на диван, вытянул ноги, откинул голову на спинку и расслабился. Ибо вышел, но вскоре вернулся с телефоном. Юньлун хотел было встать, но услышал «да, мам» и остался на месте. В конце концов, если бы это был разговор, который не надо слушать, Ибо говорил бы в комнате. Юньлун погладил его по голове, когда Ибо подлез под бок, улыбнулся про себя, когда тот пощупал живот. Юньлун скосил глаза: когда Ибо задерживал дыхание, мышцы рельефно напрягались. Хотелось прикоснуться, но не во время разговора с матерью. — Давай посидим, — с удовольствием согласился он. — Наверное, если бы «Короля Льва» рисовали в Индонезии, он бы так и выглядел, — смеялся Юньлун. — Действительно немного похож. Почему лев? Честно говоря, не знаю, мне показалось, он улыбается похоже на тебя. И он просто мне понравился. У тебя же день рождения летом? *** Возвращаться и правда хорошо. Ибо даже позволил себе мимолетную мысль: а что, если бы это был их дом по-настоящему, а не на десять дней. Огонек нелепой надежды тлел внутри. Он расслабился под прикосновениями, жмурился, кивал. — Летом, — подтвердил Ибо. — У тебя ведь тоже? — он читал, что написано о Юньлуне на первой странице байду, еще после новогоднего концерта, но до первого нормального ужина. — Мне он тоже нравится, — улыбнулся Ибо и скорчил рожу, стараясь повторить то же выражение, что застыло на морде льва. — Ты уверен, что мы похожи? — Ты очень красивый, — Юньлун ответил невпопад, наклонился и притянул к себе, поцеловал медленно и нежно. Вокруг резко потемнело, а Ибо в его объятиях вздрогнул. В первый момент Юньлун даже не понял, в чем дело. — Что со светом? — он встал, проверил выключатель в комнате, выглянул в коридор. На террасе тоже было темно, только луна высвечивала часть пространства. — Похоже, ветром где-то повредило провода, надеюсь, исправят быстро… Ибо? Ибо на диване сжался в комок, зарылся головой в колени. Юньлун снова сел рядом. — Ты боишься темноты? Все хорошо, — он поцеловал волосы, висок, крепче обнял, скрещивая руки. — Скоро починят, не бойся, я же с тобой.