Замки из песка

Ибо непослушными со сна пальцами ухватил телефон и отключил оставшиеся четыре будильника. Когда он осторожно попытался выбраться из кольца рук, Юньлун заворочался. — Спи, — шепнул Ибо и отправился в ванную. Лучше сделать все заранее, а не впопыхах: пробежаться еще раз по сценарию, переговорить с менеджером и подготовиться к эфиру. — Лишнего не говори, — напомнила менеджер во время разговора по видеосвязи, пристально осмотрела Ибо и заключила. — Выходи в эфир в толстовке, не надо всем демонстрировать, что у тебя все хорошо и карантин ты проводишь с пользой. Ибо натянул до самого носа воротник футболки и глухо ответил: — Хорошо. — Удачи. — Спасибо. Когда Юньлун вышел из спальни, Ибо прогонял один за другим карточные фокусы. Он улыбнулся ему, встал, чтобы обнять Юньлуна за плечи, и безо всякой причины почувствовал себя совершенно счастливым. — Завтрак? На террасе или на кухне? — до приезда мастера было больше часа. — Давай на террасе, а то вдруг стол наведет тебя на какие-нибудь неподходящие перед работой мысли, — засмеялся Юньлун. — Правда, на террасе бассейн, а вот на этом диване у нас пока что ничего не было, какое упущение. — Ты издеваешься, — Ибо картинно возмутился и легонько ущипнул его за бок. Футболка Юньлуна прикрывала только бедра, поэтому Ибо опустил температуру кондиционера до 23 градусов, чтобы комната охладилась к эфиру, и прихватил с собой толстовку. Юньлун уже вынес тарелки с разогретой едой, и Ибо уже привычно устроился на его коленях: так было удобнее, чем в мягком кресле. Щекотный поцелуй в шею заставил обернуться. — Ты его совсем не снимаешь? — Юньлун подцепил серебряную цепочку от кулона пальцем. Ибо посмотрел, как она змеится, тронул Юньлуна за запястье. — Не снимаю. Привык, что он всегда со мной, — это правда, цепочка как будто приросла к телу. Кулон был воспоминанием о тех днях, когда он был счастлив и несчастлив одновременно. Это подарок от Сяо Чжаня. Один из немногих, особенный — то, что Ибо забрал с собой со съемок Неукротимого и берег. Ибо ждал, что вот-вот что-то внутри зашевелится, протестующе сожмется, загрустит, сдавит внутренности, но ничего не происходило. — Обещаю во время эфира сидеть тихо и не мешать, даже телефон отключу, можно? — Юньлун отпустил цепочку, не придав ей никакого значения. — Потом еще ведь будет много времени до вечера, чего бы ты хотел? Покататься или поплавать? Или построить замок? Кстати, у тебя очень вкусно получилось, — они ели как раз рыбу, которую вчера готовил Ибо. — Наверное, тебе просто некогда, а так ты бы отлично готовил. — Ты не будешь мне мешать, — самоуверенно улыбнулся Ибо. — Я же профессионал и не стану отвлекаться. Даже если очень захочется, — Ибо обернулся и потерся носом о гладкую, мягкую после недавнего бритья щеку. — А насчет еды — ты же стоял за моей спиной и полностью руководил процессом. Хотя, если бы мы вот так готовили на камеру... готовили, а не делали что-то другое! Я имею в виду, что снимались бы в шоу, а не... — Ибо попытался изобразить нечто в воздухе, сдался и засмеялся, — снимали порно, я бы повторил. Если смогу повторить без тебя, тогда это будет что-то значить. — Ты себя недооцениваешь, — Юньлун огладил его спину. — Но я могу показать тебе еще что-нибудь. Я имею в виду то, что можно приготовить, но если ты захочешь, то и что-нибудь более горячее, — Юньлун подмигнул и прикусил мочку мгновенно загоревшегося уха. — А вдруг это ты думаешь обо мне лучше, чем я есть на самом деле, — легкая дрожь предвкушения волной пронеслась вдоль позвоночника. — Обещаю быть хорошим учеником, Чжэн-лаоши. От выражения лица Юньлуна стало еще веселее. Пользуясь эффектом неожиданности, Ибо поцеловал Юньлуна в подбородок, коротко лизнул губы, подался навстречу, когда тот прижал его к себе. — Так чего бы ты хотел сегодня? Чего бы ты хотел вообще? Вопрос немного выбил из колеи. Кажется, Юньлун уже спрашивал, но Ибо отвлекся. Ибо прислонился затылком к плечу и задумался, глядя на опустевшие тарелки. — Мне давно не было так хорошо, точнее, я не могу вспомнить, чтобы мне вообще было так же хорошо, как тут, на Бали. Хочу, чтобы мы готовили вместе ужины и потом сидели на диване, или вот как сейчас. Тебе же не тяжело? Смотрели фильмы, гуляли... Я не думал, что так круто засыпать и просыпаться с тем, кто тебе нравится, — это же и так было понятно, что Юньлун нравится Ибо? Так чего он смущается, сказав это вслух? — Я бы встал на доску еще раз. Обещал скинуть фотографию ребятам, — с того дня, как он слетел с доски и Юньлун принес его в гостиную на руках, Ибо больше не пробовал себя в серфинге. Небольшое упущение, приобрел-то он гораздо больше. — Даже не хочу высовываться за пределы отеля. Тут уже как дома, хорошо, к нам никто не лезет. Я так расслабился, спасибо тебе, — Ибо быстро поцеловал Юньлуна. — А ты? Чего бы хотелось тебе? *** Прежде чем вылезти утром из постели, Юньлун убавил звук и открыл видеозапись — интересно же, что получилось. Получилось нечто такое, что он хотел посмотреть вместе с Ибо, предугадывая и предвкушая реакцию. Это видео только для двоих, можно не смущаться и получать удовольствие. Чем он и занимался на экране. Не было сомнений, что процесс нравится обоим. Юньлун просматривал, иногда перематывая, пока в кадре не застыл белый потолок, только звуки были более чем красноречивы. Где-то внутри стучал обратный отсчет: сколько времени до появления посторонних людей, до конца уединения, до конца отпуска. Оставалось все меньше, но осознание этого рождало не грусть, а желание успеть как можно больше, дать как можно больше друг другу, чтобы не жалеть потом о несбывшемся. Ибо хотел таких простых вещей — ужин, фильм вместе, сидеть вместе, гулять, это так несложно было дать, Юньлун даже не задумывался никогда, что это может быть тем, к чему надо стремиться. «С тем, кто тебе нравится». — Ты мне очень нравишься, — ответил он в губы. — Ты весь. Юньлун улыбнулся, вспомнив день, когда серфинг внепланово завершился горячим сексом. Если бы не этот случай, они, скорее всего, пришли бы к тому же, но потеряли бы еще несколько драгоценных дней. — Кстати, как твоя нога? — весело спросил он, подтянул вверх колено Ибо, погладил щиколотку и шепнул. — Мне очень нравится, что теперь не нужен повод, чтобы прикасаться к тебе как угодно и где угодно. Спасибо, что поверил и за все, что ты мне позволил. Ему тоже больше никуда не хотелось — пока что. Юньлун не настолько устал от публичности, как Ибо, точнее, он думал, что устал, но голос Ибо выдавал, что такое настоящая усталость. — И мне нравится твой список, — он скрестил руки на поясе Ибо. — Гулять, смотреть что-нибудь, готовить, мы очень скучные люди, правда? Я бы еще хотел почитать и посидеть на террасе ночью, я люблю ночь, когда утром не надо рано вставать. И мне понравилось плавать с тобой в бассейне, — Юньлун погладил живот Ибо кончиками пальцев. — Как тогда. Неразумно дразнить дальше, Ибо вот-вот работать, и Юньлун остановился, но Ибо повернул голову и вопросительно поднял брови. — В бассейне было здорово. Надо повторить... и попробовать. У тебя было так? На пляже, наверное, будет жутко неудобно — песок всюду, еще и случайные свидетели, а тут, — Ибо обвел взглядом спокойную гладь воды, шезлонги со столиками и зонтом и облизнул губы. — В бассейне? Было, — усмехнулся Юньлун. — Бассейн — это отличный вариант, знаешь, бывают гораздо более неудобные. Юньлун все еще держал ладонь на груди Ибо и видел его профиль, и список того, что он хотел сделать с ним — в обоих смыслах, сделать вместе и сделать с Ибо то, что тот ему позволит, — пополнился еще одним пунктом. Он помнил Ибо в воде, обнаженного, освещенного фонарями, с каплями на плечах и на лице. Все желания воплотить однозначно не получится. Не успеют. — Если ты захочешь. — Помнишь... в тот день, когда мы поехали на ужин после того, как я подвернул ногу. Я сказал, что возьму все и отдам тебе столько же, — напомнил Ибо, улыбнувшись. — Ничего не изменилось. — Я помню, — это было считанные дни назад, можно даже измерить в часах. Они оба тогда были захвачены недавними ощущениями и, обещая друг другу «все», еще не вполне понимали, что это «все» значит. Ибо прижал его ладонь к своей груди, Юньлун расправил пальцы. Стук сердца частый или это бьется кровь в кончиках его собственных пальцев? Все тот же внутренний обратный отсчет подсказал, что времени осталось не так много: как раз чтобы Ибо допил сок, чтобы еще раз поцеловаться, а потом снять его с колен, встать и войти в дом — буквально за минуту до шума машины и звука шагов. Мастер постучал в дверь как раз в тот момент, когда загорелся экран. Ибо бросил на Юньлуна красноречивый взгляд, стирая пальцем подозрительно белесое пятнышко с крышки. Пока мастер напоследок тестировал аппаратуру и звук, Юньлун быстро читал новости и отвечал на сообщения, в основном одно и то же: все хорошо, тут здорово, да, скоро вернусь, берегите себя. Ибо успел натянуть розовую толстовку. — Я в ней похож на розовую пантеру, — Ибо неожиданно шепнул это Юньлуну, и оба рассмеялись. Юньлун долго не мог согнать улыбку, прикрывал рот ладонью, чтобы не фыркать и не мешать, но стоило взглянуть на Ибо, как снова становилось смешно. Ибо тоже был весел, шутил в камеру, пальцы ловко перебирали карты, весь он был очень мягкий и домашний. Совсем не такой, каким подошел когда-то — считанные недели назад — к Юньлуну после новогоднего праздника. Юньлун мог оценить его владение эфиром. Он в этом возрасте только заканчивал учебу, а Ибо уже сейчас профессионал. Не было никаких неполадок, Ибо не отвлекался, только пару раз глянул на Юньлуна поверх крышки ноутбука. Наконец Ибо попрощался, выдохнул и откинулся на спинку стула. Мастер смотал провода, напомнил, что послезавтра запись еще одного эфира, он так же приедет за полчаса, чтобы все подготовить. Протянул Ибо бумаги и ручку — отчетность о проделанной работе. — Увидимся. Хорошего вам дня, — вежливо поклонился и ушел. Ибо жадно пил; когда обернулся к Юньлуну, по подбородку стекали капли. — Ну как? — Ибо стянул через голову толстовку, по открытым рукам мгновенно побежали мурашки: в комнате было прохладно по сравнению с жарой снаружи. — Так намного интереснее, чем смотреть запись, — Юньлун обнял его и языком поймал капли, стекающие на шею, поцеловал прохладные от воды губы. — Я и не заметил, как прошло время. Негромкое урчание живота напомнило, что Ибо хорошо поработал и, конечно, проголодался. — Жаль, я не догадался заказать обед заранее, но сейчас исправлюсь, — Юньлун открыл окно доставки. — Что-то легкое, если мы потом пойдем на пляж? Ты не передумал снова встать на доску? Большого ветра не было, день обещал быть отличным, а креветок Юньлун заказал двойную порцию — кажется, Ибо заразил его своими вкусами. *** Ибо шумно втянул воздух, острая вспышка удовольствия от объятий Юньлуна пронеслась по телу. Ему было легко и свободно, работать так даже лучше, а самый важный зритель остался с ним после эфира. Съемки заняли всего полтора часа— монтаж и цензура срежут хронометраж до необходимого — и еще пятнадцать минут ушло на то, чтобы пообщаться с коллегами о следующей теме. Ибо больше слушал, изредка односложно комментируя. — Не передумал, — Ибо тут же отправил сообщение с вопросом, свободен ли тренер. В том, что Ибо слетел с доски, не было вины тренера, всего лишь случайность и отсутствие нужных навыков. — Но после доски мы же построим замок? Ну или сделаем красивую кучку песка, потому что я в этом деле полный ноль. Обедали они неторопливо, с одной тарелки. Ибо был очень доволен, когда кормил Юньлуна со своих палочек, придерживал раскрытую ладонь, чтобы ничего не уронить. Когда тарелка опустела, он поцеловал Юньлуна и устроил подбородок на его плече. «Вместе» Чжэн Юньлуна и Ван Ибо временное, как несколько выпусков программы, после которой каждый из них вернется к своей привычной жизни. Но Ибо не мог и не хотел заставить себя прекратить, и еще не мог перестать ревновать. Это неправильное чувство, разъедающее и тяжелое, но как приказать себе относиться к этому проще? Понятно ведь, например, с кем у Юньлуна был секс в бассейне. Ибо знал, что потом будет еще тяжелее, но сейчас хотелось быть счастливым и верить, что все происходящее принадлежит ему. Тренер написал, что подъедет через полчаса и прихватит с собой доску; менеджер в вичате скупо похвалила за проделанную работу. Ибо ответил всем и пошел переодеваться. На пляже резвились с игрушками дети, взрослые плавали или нежились под солнцем, людей было немного. Юньлун придержал Ибо за локоть: — Будь осторожен. На мгновение Ибо прижал ладонь к щеке Юньлуна, погладил большим пальцем и серьезно пообещал. — Все будет хорошо. Можешь сделать пару снимков? Я обещал друзьям скинуть фотографию на доске. Он оставил Юньлуну телефон, ободряюще сжал его плечо и ушел вслед за тренером. Ибо падал, поднимался, слетал с доски и начинал все заново. Тренер говорил, что все нормально, начинать всегда сложно. Когда они выбрались из воды, солнце уже садилось, Ибо сильно вымотался. Он написал менеджеру: перешли оплату, пожалуйста, — поблагодарил тренера за урок и, пожав руку, вернул: си ю. Он накинул на плечи полотенце и присел на край лежака Юньлуна. Второй лежак тоже был свободен и стоял совсем рядом, но Ибо устал и даже не посмотрел вокруг. — Зато я почти научился держаться на доске, — он ссутулился и зачесал мокрые волосы назад. Счастье перебарывало даже усталость. Юньлун быстро провел по его руке, стирая воду, и пододвинулся. — Ложись. Я снял довольно много, посмотришь потом. Это было здорово, я тоже почти захотел. Осторожное, почти невесомое прикосновение к руке запустило целую стаю мурашек. Ибо улыбнулся и лег, свесив ноги. — Спасибо, — он смахнул с экрана раздражающие оповещения и сразу открыл галерею. Фотографий и коротких видео было много, Ибо с удовольствием пролистал их все, отметил сердечками понравившиеся, выбрал один снимок и скинул в общий чат с Чжочэном и Сяо Чжанем, даже не наложив фильтры. Тут же прилетел восторженный мем от Чжочэна с текстом: «Вау, как круто!» Сяо Чжань пока молчал, но Ибо и не ждал персонального ответа. Он отложил телефон и еще раз поблагодарил: — Классные фотки! Если понравилось, хочешь в следующий раз вместе со мной? — Может быть, попробую, но я не такой ловкий, как ты, — Юньлун засмеялся и подал ему пакет с орешками. — Хочешь? Не передумал насчет замка, когда отдохнешь? Ибо покачал головой, взял пакет, сделал удобную воронку и ссыпал в рот сразу несколько орешков. Он проголодался и устал, хорошо, что завтра можно спать до полудня, если не больше. Взгляд Юньлуна согревал. Ибо незаметно тронул кончики его пальцев, и этой близости было достаточно, чтобы ощутить подъем настроения и прилив новых сил. — Это весело. Когда что-то получается, забываешь, что устал. А еще, — Ибо лукаво улыбнулся из-под челки, — если ты сильно устанешь, я бы мог сделать тебе массаж. Не как в спа, этому я не учился, но я бы постарался тебя расслабить. Ибо сам смутился, как двояко прозвучали слова. И как он собрался расслаблять Юньлуна? Как-нибудь. Взял бы побольше масла от загара, уложил бы Юньлуна на живот и забрался сверху, а дальше... Ибо постарался прогнать видения, но они были такими яркими, что массаж сразу же попал в негласный список того, чего Ибо хотел бы успеть на Бали. — Пойдем? — позвал Юньлун, когда солнце наполовину скрылось в море. — Скоро стемнеет. Ибо прихватил телефон, свою футболку и полотенце и направился за Юньлуном ближе к воде. — Ювелирная работа. Может, хорошо, что я стал актером, а не строителем, — пошутил Ибо, когда под его ладонями в который раз осыпалась одна из башен. Он честно старался, повторял за Юньлуном каждое движение и не возражал, когда Юньлун подправлял. Главное ведь результат, зачем отказываться от помощи, если стены станут крепче и красивее. Ему не стыдно было и попросить помочь — после всего, что они успели сделать друг с другом, стыд — это не про них. — Ты ведь практически стал пожарным, — вспомнил Юньлун. — Я видел твои фото в форме, тебе понравилось? Мне кажется, ты бы смог, ты решительный и быстрый. — Спасибо, — Ибо засмеялся. Хорошо, что Юньлун видел именно эти кадры: после выхода того выпуска в эфир многие запомнили Ибо не в пожарной форме, а кусающего банан. *** Пока Ибо боролся с доской и побеждал, Юньлун успел поплавать, купить орешков и сока, полежать, еще раз окунуться и все это время старался держать в поле зрения мелькающий среди волн силуэт. А потом взял свой телефон: можно было попросить Ибо переслать ему уже отснятое, но это другое. Юньлун хотел оставить эту память себе и снимал тонкую фигуру на яркой доске среди волн, запустил видео и держал запись несколько минут, чтобы были все звуки, было предвечернее небо и море. Почти на закате Ибо вернулся — мокрый, уставший, светящийся от радости. Полотенце на его плечах было пушистое и розовое, Юньлун вспомнил про розовую пантеру и улыбнулся. Юньлун лет двадцать не строил такие замки, и песок в Циндао другой. Но он увлеченно показывал Ибо, как удобнее сгребать ладонями, как возвести по контуру подобие башенок — очень приблизительное, но можно подпереть мелкими камушками — как вырыть вокруг ров и пустить в него морскую воду. Увлекшись, он даже соорудил мостик из выброшенных волнами прутиков. Замок вышел неровным и кривоватым, приземистым — слишком высокие стенки осыпались. Они то и дело сталкивались руками и смеялись, Юньлун стер со щеки Ибо полосу песка и задержал руку. Он бы построил целый песочный город. В полный рост, чтобы заблудиться в нем вдвоем и остаться. Так нельзя, но здесь и сейчас у него был Ибо, с воодушевлением выравнивающий стену, счастливый, мокрый, измазанный в песке; наверное, Юньлун и сам такой же. Темнело, но Юньлун успел сфотографировать замок напоследок, Ибо тоже сделал пару сэлфи. Они постарались построить подальше от полосы прибоя, но если ветер будет сильнее, от трудов останется только куча песка. Неизвестно, что будет завтра, но сегодня они все-таки построили этот замок — лучше любых других, потому что это — их. — Пойдем вымоем руки? — пора было домой, у лежаков уже загорелась подсветка. Юньлун еще посмотрел, как догорала полоса заката, наклонился и начертил в мокром песке иероглифы. Палочка прямо, еще одна, палочка вниз, еще прямо, черта... Он не успел дописать «бо», линии размылись. Ласковая волна лизнула ноги, словно подгоняя: домой. Ибо перегнулся через его спину и нарисовал на том же самом месте облако, которое тут же слизнуло водой. *** Едва дорожка к дому изогнулась, скрывая их от чужих глаз, Ибо потянулся к нему и быстро поцеловал, и Юньлун не отстранил, наоборот: сжал плечи, поцеловал крепко, жадно. Можно было посмеяться над самим собой: как подростки, как будто у них только и есть, что поцелуй в кустах, пройди еще немного — и будет дом, где можно делать все, что угодно. Но срывать украдкой такие поцелуи намного слаще. Они целовались, пока в кустах не послышался шорох — всего лишь ветер, но лучше не рисковать. Они устроились на террасе у бассейна. Ибо плюхнулся на колени к Юньлуну, потянулся за запотевшими бокалами, наполненными белым вином.Тонкие стенки соединились с тихим звоном. — Не гамбей, — предупредил Ибо со смешком. Ибо отпил несколько глотков, Юньлун тоже. Иногда у него возникало ощущение, что они где-то на съемках: красивые декорации, настраивающие на романтику, ситуации, невозможные в обычной жизни. Он все еще мало знал, как выглядит обычная жизнь Ван Ибо, а то, что он хотел спросить, было слишком личным. Ибо, ты боишься темноты, как ты спишь один, оставляешь свет? Или... Не один? Ибо, если ты так любишь прикосновения — а ты их любишь вопреки тому, как принято считать, — как ты живешь с этим, не подпуская к себе ни людей, ни хотя бы домашнее животное? Ибо потянулся целовать сперва лениво, а потом нетерпеливо и настойчиво. — Я просто соскучился по тебе. — Я тоже, — это странно звучало, когда они весь день не расставались, но быть рядом мало, когда нет возможности прикоснуться друг к другу. — Я говорил тебе, что не знаю, что правильно и как надо, но... — Юньлун провел ладонями по шее с двух сторон, положил большие пальцы на подбородок, поцеловал легко в кончик носа и в покрасневшие губы. — Я и сейчас не знаю, но пока мы здесь — все, что ты захочешь. Юньлун понимал, что обещает, но не колебался. Если потом не должно быть ничего, пусть сейчас будет все, что захочет Ибо. Ибо вздрогнул от щекотки, зарылся носом в волосы: — Мне бы хотелось сделать тебе массаж. Я просто представил, как это могло бы быть, и... Ладно, не важно. Юньлун успел запомнить эту реакцию. Ибо предлагал всего лишь массаж, ничего особенного, даже если — почти наверняка — он перейдет во что-то другое. Ибо мог бы захотеть намного больше, но заговорил об этом, причем во второй раз. — Мне будет очень приятно, — Юньлун взял руку Ибо и провел ею от плеча по груди, улыбнулся, подбадривая. — Правда. Я буду очень стараться, чтобы посильнее устать. День был длинный, после ужина они просто валялись в гостиной на диване, лениво целовались время от времени — спать еще не хотелось. Телефон в заднем кармане мешал, Юньлун вынул его, перевернулся на живот и открыл галерею. — Смотри, — оказывается, он сделал даже больше снимков, чем на телефон Ибо. Где-то поймал момент короткого полета на доске, где-то из воды торчит одна голова, выражение лица Ибо, если приблизить, красноречиво передает эмоции. Они смеялись, пока Юньлун не долистал до другого видео со смазанной заставкой-картинкой. Он вопросительно посмотрел на Ибо — будем? — и включил. Начало записи тоже было смазанное, голос Юньлуна на фоне, когда он вкладывал телефон в руку Ибо, звучал неровно. Юньлун уже смотрел это утром, он знал, что увидит, но вдвоем было неловко. Ибо заливался краской, ерзал, то смотрел в экран, то искоса бросал взгляд на него. — Я тоже раньше так не делал и не видел себя в таком ракурсе, — шепнул Юньлун. — Но знаешь, мне нравится. В конце концов, это почти что как перед зеркалом, только с возможностью повторить. *** Жгучий стыд смешивался с любопытством, заниматься сексом — не то же самое, что смотреть, как вы этим занимаетесь. Видео было совсем любительское, Ибо с Юньлуном все-таки снимали для себя. Когда на экране рука Ибо погладила Юньлуна по щеке и голос за кадром похвалил, Ибо на диване не знал, куда себя деть — это же был он, черт, он потрепал Юньлуна по щеке. Стало стыдно и горячо. — Юньлун, — это была не просьба выключить, он вообще не знал, что нужно сказать. Кадр сместился. Видимо, Юньлун уже подхватил Ибо на руки. Шорохи, шум, потолок и стоны. Много стонов, всхлипов, обрывки фраз: откровенно, развязно, просяще. Ибо снова поерзал — тело недвусмысленно отзывалось. Он был уверен, что после серфинга и раннего подъема уже не сможет завестись, но не тут-то было. — Знаешь что, — Ибо забрал телефон, поставил его на столик перед диваном, подпер блюдом для фруктов глазком камеры вверх, чтобы охватить площадь побольше, и включил запись. Кончики ушей горели, но член уже натягивал легкие шорты. Он потянул Юньлуна за руки, поднимая, быстро обернулся к столику, чтобы прикинуть ракурс — так пойдет, — и с довольной ухмылкой убедился, что просмотр видео подействовал не только на него. Он забрался на Юньлуна, широко расставив колени, качнул бедрами, оттопырив задницу, чтобы шорты задрались повыше, и стянул с себя футболку. — Я бы целовал тебя так, чтобы ты неделю ходил с застегнутым воротником, — Юньлун запустил руки под шорты, говорил глухо, прихватывал кожу на шее, но не очень сильно. Здравый смысл отключился. Ибо специально развернулся в профиль и затянул Юньлуна в глубокий поцелуй, не стесняясь хозяйничать языком в чужом рту. — У нас же еще есть время. Я могу выйти в эфир в толстовке, — Ибо специально склонил голову набок, выставил напоказ шею. — Как ты хочешь? Говори. Я все сделаю. — Ты сам сказал, — Юньлун улыбнулся и провел языком по губам Ибо, произнес негромко, но четко. — Помнишь, я говорил, что хочу снять, как я тебя растягиваю. Представляешь себе, медленно, пока не будет широко, чтобы я мог тебя взять. Ибо не успел ответить: Юньлун закрыл ему рот губами. Фантазия живо рисовала, как это будет выглядеть, а тело уже изнемогало от предвкушения. Ибо терся о Юньлуна, жмурясь от острого удовольствия. Горячо. Кожа под губами Юньлуна горела, Ибо запрокинул голову назад, закусил губы, сдерживая стон. Это не протест, он ведь сам разрешил Юньлуну целовать до боли, и это пьянило иллюзией вседозволенности. — Не спеши, — выдохнул Юньлун прямо в шею. — Ночь длинная. Ты такой красивый, такой... Юньлун перегнул его назад, сжал губами, а потом и зубами соски, погладил под шортами стоящий член. — Сними их. Я хочу видеть всего тебя. Ибо кивнул, поднялся на ноги, неторопливо приспустил шорты на бедра, ниже, так, что из-под резинки показалась головка члена. Поймал взгляд Юньлуна и продолжил раздеваться медленно, без лишних движений, демонстрируя натренированную пластику и гибкость; перешагнул через шорты, обернулся и откинул с лица челку. — Иди ко мне, — хрипло позвал Юньлун, потянул к себе и придержал за бедра так, чтобы между его коленями и задницей Ибо оставалось расстояние. — Ты же сможешь держаться так? Ибо послушно устроился сверху, развернулся в профиль к камере. Юньлун легонько нажал на его губы, и Ибо обхватил пальцы, втянул в рот поглубже, шумно выпустил, вылизывая по одному, смачивая слюной. Прогибался, чтобы смотреть снизу вверх. Может, камера слишком далеко, чтобы улавливать мимику, но это шоу для Юньлуна здесь и сейчас. Когда вторая ладонь легла на поясницу, Ибо выпустил изо рта пальцы и прижался к Юньлуну. Сжал себя в кулак, когда первый палец дразняще задел отверстие, и тихо зашипел, когда тот оказался внутри — не полностью, всего лишь на пол-фаланги. Ибо слегка сместился вбок-вниз-вверх на пробу и уцепился за плечо Юньлуна, кивнул: продолжай. Надо было что-то сказать, это все-таки кино для взрослых, но у Ибо не было слов, он забыл весь текст. Ибо обвил широкие плечи руками, повернулся к Юньлунулицом, забив на профиль, и больше не думал о ракурсе. *** Ибо полыхал от смущения и возбуждения, а Юньлун — в который раз — сгорал от восхищения и желания. Ибо — огонь и ходячий разврат, когда вот так смеется, блестя зубами, смотрит из-под челки лукаво и призывно, когда раздевается. Те, кто ставил ему движения, могут срывать заслуженные овации, но Юньлуну было не до того, и он ни с кем не хотел делиться этим зрелищем. Ибо соглашался на все — на то, что он хотел сделать с ним на камеру, на следы на коже. Безрассудно, бездумно, ни минуты не помедлив. Юньлун больше не сопротивлялся внутреннему пожару: еще есть время, сказал Ибо. Еще можно. Юньлун готов был упрекнуть природу — был бы он не таким большим драконом... А так хочешь не хочешь, придется встать за смазкой. — Я сейчас, — он ответил на стон Ибо торопливым поцелуем. — Я сейчас вернусь. Кажется, они опять не подготовились, а смазку, видимо, пора было держать во всех комнатах. Когда он вернулся, Ибо стоял на коленях, развернувшись к камере, неторопливо ласкал себя. Юньлун поднял его, провел ладонью по крепкому члену и попросил полушепотом: — Подожди, скоро... Он провел ниже, к мошонке, приподнял ногу, Ибо понятливо согнул колено сам, отводя в сторону. — Отличная растяжка, — выдохнул Юньлун. Смазал пальцы и не глядя скользнул между ягодиц, теперь получилось легче. Откровеннее некуда, разве что уложить Ибо на спину. Юньлун терся бедрами, было жарко, одежда мешала, но не было сил оторваться. Ибо держался за его плечи, за руки, то запрокидывал голову, то упирался лбом в плечо. Юньлун пил поцелуи, медленно ласкал Ибо пальцами и чувствовал его дрожь. Очень хотелось уронить наконец Ибо на диван и... — Ты уже такой широкий, — он обвел языком ухо. — Такой раскрытый и все равно тесный, сожмись. Ибо послушался, и Юньлун подавил стон. — Тесный и горячий, — он нажал внутри и резко вынул пальцы, чтобы подхватить Ибо, которого повело в сторону. — Хочешь? Скажи, чего ты хочешь. — Хочу принадлежать тебе, — шептал Ибо и лихорадочно вылизывал его рот. — Чтобы твой член был внутри, чувствовать его. Чтобы ты взял меня, ну же, пожалуйста, быстрее, сделай что-нибудь! Юньлун развернул его к дивану, Ибо подставил руки и почти упал лицом вперед, на локти и колени. Юньлун сбросил шорты и белье, встал позади, поцеловал в спину. Не спешил войти — терся между скользкими бедрами, это было хорошо и этого даже хватило бы, но сейчас им обоим хотелось большего. Ибо сам прижал ягодицу, отводя в сторону, выгнул шею, оборачиваясь. — Какой большой, — взгляд у него плыл. — Мне так нравится, когда он во мне. Так хорошо, — Ибо сильно прогнул спину и застонал в голос. Юньлун хотел, чтобы все было так, как говорит Ибо, и готов был исполнить любое его желание. Разум сбоил, Юньлун не осознавал, как и что он делает: как медленно входит, обратно и снова, как удерживает Ибо под живот, чтобы не упал. Ибо судорожно цеплялся за подлокотник и не просто принимал — прогибался, двигался навстречу, сжимался и крутил бедрами. — Сильнее, Юньлун, пожалуйста... — Ибо обернулся, задыхаясь, смахнул со лба пот и снова схватился за подлокотник. Юньлун отвечал толчками вперед, поцелуями в выгнутую спину, стонал сам. Когда Ибо вздрагивал и сжимался, невыносимо хотелось разрядки, нет, не хотелось, лучше еще и еще, Юньлун подчинялся накатывающим волнам и не тонул в них; замедлил движение, чтобы прочувствовать. *** Ибо насаживался до конца, хотелось именно так — ярко, резко, до коротких вспышек, перекрытых отчаянным желанием стать еще ближе, получить больше. Он давно забыл по камеру, ощущений было слишком много, все внутри горело, член легко скользил по смазке, яйца шлепали по заднице. Ибо сжал головку собственного члена. — Далун, — последние тормоза отключились, Ибо никогда еще не называл Юньлуна так. — Далун, пожалуйста, я... я больше не могу... Далун... — Твой. Твой дракон, — Юньлун над ним застонал, прижался губами к спине, резко вышел и рывком вздернул Ибо вверх, чтобы можно было опереться грудью на спинку дивана. И снова вошел одним движением, обнял сзади, сжал его член своей ладонью поверх. — Обернись, — Юньлун раздвинул языком его губы, Ибо весь был в его объятиях. Ибо вскрикнул, захлебнулся стоном, шире расставил колени, распластавшись по спинке дивана. Подмахивать в такой позе неудобно, Ибо отдался на волю Юньлуна: принимал, дрожал как струна, натянутая так, что вот-вот лопнет. Закрыт от всего мира одним человеком и им же вывернут наизнанку. Так хорошо, что плохо. Пока он не уткнулся лицом в диван, а Юньлун — в его плечо, Ибо чувствовал, как он вздрагивает Ибо с запозданием осознал, что Юньлун упал на спину, потянул его на себя и уложил на грудь; прислушивался к тяжелому дыханию, не открывая глаз. Столько всего надо: выключить телефон, доползти до душа, попить воды, в горле совсем пересохло. Юньлун поглаживал по волосам, чуть позже Ибо пошевелился, чтобы лечь поудобнее, но не отлеплялся от него, пока Юньлун сам не приподнял его голову и не заглянул в лицо. — Ибо, как ты это делаешь? — Юньлун улыбнулся ему, мягко коснулся губ. — Это невозможно — не хотеть тебя. Если бы я раньше знал, какой ты... Все в порядке? — Если бы ты раньше знал, то... что? — тихо спросил Ибо и обнял за шею. — Что бы изменилось? — Что изменилось бы？ — задумчиво переспросил Юньлун и помедлил. — Если бы я знал, какой ты и как с тобой может быть, я не выдержал бы в первый же вечер, когда мы сюда приехали, — он коротко засмеялся и закашлялся. — Не откладывал бы на три дня. Что бы ты сделал, если бы я тебя поцеловал в первый же вечер? Ты бы меня оттолкнул? Или нет? — Юньлун перекинул вопрос, как мяч. Ибо тоже рассмеялся, представив это. — Я бы удивился, но ответил, — уверенно сказал он, отмотав в голове события ко дню прибытия на остров. Ибо помнил, как устал после перелета, жутко хотелось спать, гулять, отдохнуть и искупаться. Он не наивный ребенок и еще в Пекине допускал, что на Бали может случиться всякое. Особенно если припомнить день, в который они познакомились ближе — их более чем откровенно притянуло, толкнуло в объятия друг друга, и пусть после первого ужина они не обсуждали вслух неудачную попытку переспать, это все же было. Пусть времени с каждым днем оставалось все меньше и грусть уже заползала в сердце, Ибо хотел запомнить не это. Не надо себя жалеть или сожалеть об упущенных возможностях. Ему и без того предоставился шанс узнать и попробовать нечто, о чем он даже не мечтал. Близость. Доверие. Понимание. Отсутствие стыда. Или это и есть доверие? — Как ты? — с легким беспокойством повторил Юньлун. Ибо прислушался к ощущениям: ничего не болело, только привычно немного тянуло. Мысли были вязкие и неторопливые, все-таки сегодняшний день оказался богат на эмоции и события, усталость вполне себе ожидаемая после раннего подъема, серфинга и потрясающего секса. — Все нормально. А ты как? — запоздало поинтересовался Ибо. — Давай немного полежим. Он подставлялся под легкие поцелуи, потом дотянулся одной рукой до своих шорт на полу, вытер об них руку и ими же стер следы с ягодиц. Легче бросить одежду в стирку, чем разбираться со странными пятнами, впитавшимися в диванную обивку. Не хотелось двигаться, но Ибо приложил немало усилий, чтобы заставить себя подняться на ноги, иначе еще немного, и он заснет весь липкий и грязный прямо в гостиной вместе с Юньлуном. Он остановил запись на телефоне и засмеялся: — Мы забьем тебе всю память. — Я заведу для этого отдельный жесткий диск, — весело пообещал Юньлун. — А вот это неплохая идея. Его можно подключить к плазме и смотреть видео на большом экране, — Ибо шутил, конечно. — Только лучше сделать звук потише и подгадать момент, чтобы никто не пришел в гости, а то будет неловко. И я тоже хочу копию, а то нечестно. — Конечно, — Юньлун поднял брови, — или ты можешь приехать ко мне посмотреть, что скажешь? Ибо фыркнул и потянул его за собой в ванную комнату. Под душем он зевал, прикрыв рот ладонью; проигнорировал белье и снова нырнул в футболку Юньлуна. Вернулся в гостиную за водой, собрал грязную одежду, щелкнул колпачком тюбика смазки и со смешком решил, что лучше бы оставить его в гостиной на невысоком столике около дивана. Вдруг они с Юньлуном решат повторить, как раз осталось чуть меньше половины. Ибо поставил на прикроватную тумбочку еще не начатую бутылку воды и перелез через Юньлуна на свое место. Можно было наконец опустить тяжелую голову на подушку, но Ибо развернулся к Юньлуну, отвел с его глаз еще влажные после душа волосы, погладил брови. Он помнил, что вырвалось у Юньлуна в гостиной, даже если это было случайностью. — Мой. Ты сам сказал. Не стыдно, не страшно. Здесь и сейчас — правильно. *** Если бы Юньлун лучше знал Ибо, то из того новогоднего зала они ушли бы не в отель. Или в отель, но он не начинал бы то, что чуть не случилось. Теперь, когда Юньлун его знал, он мог понять: Ибо надо было совсем не это, не случайный секс с почти незнакомым человеком. Наверное, как и ему самому. Он не был уверен, что Ибо поймет, если сказать об этом. Может быть, потом, если после отпуска их все-таки не разметет в разные стороны. Губы Ибо пламенели и потеряли четкую форму, на шее были засосы, на груди — красное пятно, видимо, от спинки дивана. Говорил Ибо тихо, зевал. Юньлун и сам хотел спать, а ведь он встал позже и не катался на доске. Он пообещал себе завтра не трогать и не будить Ибо, пусть спит, сколько захочет. Хорошо, что он снимал на свой телефон, вероятность, что его взломают, чуть меньше. Юньлун сам с некоторых пор тщательно проверял, что и кому пишет, что отсылает. Увы, другой камеры у них не было. Лучше всего бы стереть и видео, и фото, в крайнем случае — сделать это по пути с Бали. Может быть, Юньлун так и сделает, он и без подтверждения не забудет, а хранить такое неразумно и как компромат, и как напоминание о том, чего не должно было случиться. — Хорошо, — Юньлун блаженно вздохнул, когда они наконец оказались в постели, нежился под пальцами Ибо, губы сами расплывались в улыбке. — Мой, — шепнул Ибо, и Юньлун только сейчас вспомнил и осознал, что действительно это сказал. Игра слов, основанная на прозвище и значении имени, на том, как Ибо позвал его, но это было. — Да, — ответил он, не уточняя, к какой части фразы это относится. Сказать больше и просто подтвердить было страшно и нельзя. Не сказать — тоже нельзя, не сейчас, когда Ибо так смотрел. — Если ты хочешь. Он же обещал Ибо, пока они здесь, все, что тот захочет, — Юньлун оправдывался перед самим собой. Здесь и сейчас, пусть будет так. — Конечно, я хочу, — фыркнул Ибо. — Знаешь, один из моих друзей любит повторять, что хорошо встретить правильного человека в правильное время. У нас было три дня, — Ибо негромко размышлял вслух, неожиданно мудро и серьезно. — Достаточно, чтобы понять, хотим мы что-то изменить или нас все устраивает. Вдруг это было правильное время? Другой мой друг говорит, что все случается вовремя. Может, это звучит как оправдание, но я не хочу думать, что мы упустили три дня. Мы ведь приобрели в результате больше? — Да. Это тоже были хорошие три дня, — все так. Время выдохнуть, осознать и принять решение, хотя никакого решения Юньлун не принимал, он просто увидел Ибо близко, без рамок, без оглядок на часы, без условностей. И все равно приятно было слышать, что если бы он проявил инициативу раньше, Ибо ответил бы на нее. — Ты прав. Мы не упустили, потому что мы же все равно их провели вместе. Рядом. Спи, — он ласково обнял, устраиваясь, лохматая голова привычно улеглась на его руке. — Спи, я с тобой. Ибо угомонился не сразу: прижал ладонь к груди Юньлуна, растопырив пальцы, потом собрал их, будто вынул что-то, и приложил к собственной груди. Ибо, хотел спросить Юньлун, ты понимаешь, что делаешь? Понимаешь, на что намекаешь? — Теперь ты точно со мной, — Ибо поднял голову, улыбнулся радостно и лукаво. И Юньлуну стало страшновато: Ибо не впервые откровенно говорил то, о чем он сам не хотел думать. Он почти спал, но это было особое удовольствие — держать Ибо в объятиях и чувствовать, как тот засыпает, расслабляется, дышит тихо и ровно. Тогда и Юньлун позволил себе провалиться в теплые сны с мягким песком, шумом волн, с Ибо, спрятавшимся внутри высокого замка. Его стены были похожи на ту стену, о которой думал Юньлун а самом начале знакомства, но в них не было двери. ‌ ‌Юньлун прикоснулся к стене, и она рассыпалась, а казалась такой прочной. Весь замок рухнул, превратился в груду песка, Ибо поднял голову и протянул ему руку...