Замки из песка

Существуют ли люди, которым нравится сигнал будильника? Ибо отключил ненавистный проигрыш, укрыл Юньлуна и бесшумно выскользнул из комнаты. Во что бы переодеться к эфиру? Белую кофту он еще ни разу не надевал, и ворот у нее достаточно высокий, чтобы скрыть следы вчерашнего безобразия. Волосы ни в какую не хотели слушаться, легче натянуть шапку, чем пытаться привести их в порядок без подручных средств и стилиста. Приблизительный сценарий в электронном варианте Ибо прочитал два раза, отметил ключевые моменты, быстро ответил на важные сообщения короткими голосовыми — печатать текст было лень, — а к десяти утра заказал завтрак на террасу и заглянул к Юньлуну. — Хэй, — Ибо приподнял жалюзи, чтобы в комнате стало светлее, и ласково позвал. Он дотронулся пальцами до крепкого плеча, мягко обнял Юньлуна, зарывшись в отросшие волосы на затылке. — Просыпайся. Пора вставать. Юньлун сонно сощурился и прикрыл глаза рукой с растопыренными пальцами. — Ты слишком красивый с утра, — он обнял Ибо за шею. — И еще больше красивый, когда улыбаешься… Как ты? Все хорошо? Если что-то не так, после эфира будешь лежать и отдыхать. А я буду сидеть рядом, но ни в коем случае не лежать тоже! Ибо не считал себя слишком красивым без работы стилиста, но забота отзывалась теплом в груди. Он спрятал нос в волосах Юньлуна выше виска: — Все хорошо, не волнуйся. Самочувствие терпимое. После вчерашнего марафона дискомфорт минимальный и вполне себе ожидаемый. Если не обращать внимание и переключиться на более насущные вопросы, о нем можно и вовсе позабыть. — А ты как? Встаешь? — Ибо заглянул в лицо. — Я не буду лежать без тебя. И без дела скучно. Не так, как без тебя, но лучше бы с тобой. Юньлун притянул его к себе, скользнул губами по щеке, по шее. Ибо подставлялся под ласковые прикосновения. — Извини, я колючий, — Юньлун наконец поднялся. Когда он скрылся за дверью ванной комнаты, Ибо тронул щеку там, где касалась щетина. *** Сны испарились из памяти, глубокий сон оставил только ощущение отдыха. Голос Ибо и его объятия начали новый день, и это было прекрасное начало. Руки и ноги слегка напоминали о вчерашней нагрузке, но это было мелочью. Нет причин быть настолько счастливым, но Юньлун был счастлив целиком и полностью. Ибо был свеж и бодр, только под глазами осталась легкая тень, но кто будет всматриваться в глаза, когда он так сияет улыбкой. Юньлун сразу вспомнил, что сам он помятый и заспанный, и тяжелые веки не придают лицу утренней свежести, но не думал об этом много — Ибо смотрел ласково и ничего не имел против щетины и привычки подолгу спать. Юньлун побрился, выровнял пробор, улыбнулся сам себе и нашел в чемодане завалявшуюся резинку для волос, чтобы собрать их в хвостик на макушке, ломая так тщательно наведенную линию. Ибо уже успел заказать завтрак. Юньлун определенно не зря возился с прической, Ибо поднялся, едва увидев его. — Нравится? — Вау, — выдохнул Ибо, приподнялся на носках, внимательно рассмотрел, кивнул и протянул руку потрогать хвостик, а Юньлун улыбнулся. — Тебе идет. Ибо жевал понемногу все подряд, пренебрегая только травой. Юньлун подцепил палочками кусочек поаппетитнее и осторожно поднес к его ярким, пухлым губам; подставил руку, чтобы не запачкать случайно одежду, когда Ибо повторил его жест. — О чем ты сегодня будешь говорить? — Нужно придумать и рассказать, как я провожу дома карантин, но поскольку я не дома, то буду делать вид, что все скучно, я ленивый, пью витамины и сижу без дела. Может, покажу несколько фокусов, поучаствую в беседе. Юньлун кивнул и не стал спрашивать, можно ли остаться, просто сел с книгой, пока в гостиной настраивали технику. Ибо переоделся и включил кондиционер на холод. Сегодня он не так много улыбался и смеялся, но Юньлун сидел близко и слышал оттенки голоса, которые неизбежно скроет микрофон; улыбнулся, когда Ибо сказал, что поправился, и пообещал сесть на диету. Несколько минут в принесенной мастером медицинской маске — напоминание о том, что дома все очень серьезно. Он невольно покачал головой, когда Ибо рассказывал про маму, витамин С и китайскую медицину. Наверное, так надо, Ибо виднее. Правда в любом случае должна остаться только между ними, но Юньлуна слегка покоробило. Есть разница между умолчанием и ложью, и может ли замешанное на лжи принести счастье? Мерцание экрана отвлекло: менеджер просила записать короткое сообщение-поддержку и напоминание о мерах безопасности. Это действительно важно, раз не стали ждать, когда он вернется в Китай, Юньлун прикинул, как это лучше сделать. И вдруг осознал, что у Ибо последний эфир на Бали. Нет, он еще вчера думал, что осталось совсем немного, но вчера отъезд казался так далеко, а сегодня — меньше, чем через сутки. Юньлун отложил книгу — почитать он успеет и дома — и улыбнулся вопросительному взгляду Ибо: все хорошо. Время не остановить, самолет не отложить. Значит, последний день должен быть настолько счастливым, насколько это возможно. *** Ибо было весело, но он старался держать себя в руках, чтобы критично настроенные фанаты не назвали его поведение слишком легкомысленным. Ибо дурачился перед камерой, иногда не выдерживал и быстро смотрел на Юньлуна, ловил то улыбку, то теплый взгляд. Наконец Ибо помахал рукой, отключился от конференции и зашел в чат уже без видео, чтобы поблагодарить всех за эфир. Телефон в беззвучном режиме засветился: «Молодец, все прошло хорошо. Напоминаю, что завтра в 9.45 у тебя вылет с пересадкой в Гонконге, прибудешь в Пекин в 21.10. Первый класс. Машину до аэропорта заказала, приедет за тобой к семи утра, водитель свяжется по мобильному. Будь добр, собери вещи, не забудь документы. Ждем твоего возвращения, встретим в Пекине». Ибо перечитал сообщение два раза, пока мастер складывал оборудование в небольшой чемодан. Неужели домой уже завтра? Ибо так потерялся в датах, расслабившись, что не заметил, как пролетела дополнительная неделя отдыха, подаренная карантином. Им с Юньлуном осталось провести вместе ничтожно мало времени. Улыбаться больше не хотелось. Ибо дождался, когда уйдет мастер, прикрыл дверь и ухватился за плечи Юньлуна: — У нас что, последний день? Он так растерялся, что и не пытался держать лицо, уткнулся в грудь Юньлуна и судорожно комкал его футболку. Но ведь вернуться домой здорово, можно съездить к родителям, увидеться с друзьями, почему же так больно, что дышать сложно? Ибо заставил себя опустить ладони, отступил на шаг назад: — Я... прости. Время так быстро пролетело. Юньлун притянул его к себе; не размыкая объятий, они дошли до дивана, и Ибо устроился на коленях Юньлуна, поджав ноги. Как он умудрился так привязаться, ведь они всего лишь проводили вместе отпуск, пусть даже самый лучший в жизни Ибо. Может, он преувеличивает собственные чувства? Нет, он, Ван Ибо, не пытается называть вещи другими именами в глупой надежде, что сделается легче. Когда Ибо ждал встреч с Сяо Чжанем, то иногда представлял себе, как у них могло бы получиться, но до поездки на Бали только в фильмах и сериалах видел, как люди проводят друг с другом столько времени. Спят, отдыхают, едят, занимаются любовью — вместе. Он так отчаянно нуждался в близости, но почему же единственный, кто смог ее дать, и к кому вопреки здравому смыслу и внутренним барьерам Ибо привязался, оказался тот, кто много лет состоял в отношениях, хоть и без официальной пометки о браке в документах. И в том, что вышло между ними, Ибо отводится роль приглашенной на пару эпизодов звезды. Даже не замена. Оба понимали, что это временно. Но, когда он слетел с доски и Юньлун принес его на руках в гостиную, Ибо еще не знал, что привяжется, и когда забрался на колени в первый раз за завтраком — тоже. Но это стало их маленькой традицией, а еще Ибо засыпал и просыпался в объятиях, учился готовить под руководством Юньлуна, держал его ладонь в такси, строил песочный замок на пляже, боролся с внутренними страхами в кромешной темноте, из которой вывел голос Юньлуна; гулял по рынку, фотографировался у водопада, сходил с ума в туалете ночного клуба, слушал песни или пробовал быть сверху — казалось бы, все это мелочи жизни, но каждая из них прочно угнездилась в сердце. Потому что до Юньлуна никто так не делал с Ибо и для Ибо. — Мы еще здесь, — Юньлун поцеловал Ибо в макушку, положил его руку на свое плечо. — Я с тобой. И не хочу завтра. — Я тоже не хочу, — от бессилия в собственном голосе Ибо поморщился и низко опустил голову, чтобы не бросалось в глаза, как сильно он расстроен. — Давай сегодня, пока мы еще здесь... Чего ты больше всего хочешь? Кстати, — Юньлун резко выпрямился, — ты ведь не выбросил маску? Моя менеджер просит записать обращение о безопасности, лучше делать это с закрытым лицом. Это совсем недолго. Небезопасно и надевать одну маску на двоих, но после всего небезопасного, что они сделали, маска уже не играет роли. Юньлун распустил хвостик, пригладил волосы, надел темную водолазку с рукавом. Фон — конечно, та же белая стена, такая может быть где угодно, это ничего не доказывает, да и кто подумает, что они могут быть вместе? Вместе они выбрали ракурс поудачнее, Ибо снова пристроил телефон на столе с опорой на высокую вазу с фруктами. — Только не ошибись с файлом, когда будешь отправлять его менеджеру, — неловко пошутил он. — Если бы я ошибся файлом, моя менеджер не стала бы его распространять, — Юньлун бросил быстрый удивленный взгляд. — Я очень на это надеюсь, — Ибо смягчил слова ласковой улыбкой. Ибо давно не ребенок, чтобы видеть в людях только лучшее, но он хотел верить Юньлуну. Именно этим они и занимались весь отпуск — верили друг другу, иначе Ибо не согласился бы на видео или настоял потом на удалении. — Мы можем еще раз посмотреть вместе, а потом удалить, если тебе будет спокойнее знать, что их нигде нет. Наверное, так правильнее. Я хотел бы сохранить, но как ты скажешь. — Но я не хочу их удалять. Может, это глупо и я об этом пожалею, но, — Ибо поморщился, иногда говорить правду так же тяжело и неприятно, как и самостоятельно принимать очень непростые решения, — я доверяю тебе. Если ты меня подставишь, я совсем разочаруюсь в людях, — он обнял Юньлуна за талию и прижался лбом к плечу. — И еще это будет значить, что я в них совсем не разбираюсь. — Никогда, — коротко и твердо пообещал Юньлун. Пока Юньлун репетировал, в дверь вежливо постучали. Ибо вышел на террасу, где парень в форме отеля вручил ему красивый конверт с логотипом. — Подарок в знак компенсации за выключенный свет, — он говорил на ломаном китайском, но Ибо понял. — Спа. Ибо поблагодарил, выбрал ближайшее время, чтобы оставить вечер только для двоих, и постарался взять себя в руки, чтобы не портить отсутствием настроения день Юньлуну. Юньлун еще записывал. Ибо прислонился к двери и листал страницы сети, глядя больше на Юньлуна, чем в экран, пока яркая красная картинка не привлекла внимание. Звук был выключен, поэтому Ибо без опаски ткнул в изображение. Сяо Чжань и Аянга, праздничный выпуск “Наших песен”, большой стол, улыбки, беззвучный смех и болтовня. Раньше бы у Ибо болезненно заныло внутри, но сейчас ничего не осталось, будто выжгли. Это бы принесло облегчение, если бы в ту же секунду Ибо не понял, что дело не в Сяо Чжане. Стоило только взглянуть на Юньлуна, чтобы сердце затрепетало снова. *** Если тебе больно, знание, что у другого тоже болит, не помогает. У них и так было больше времени, чем должно было быть. Гораздо меньше, чем хочется. Юньлун побаивался, что Ибо может к нему привязаться. Лучше бы боялся, что привяжется сам, но он ведь не делал ничего особенного, просто вел себя с Ибо, как с близким. Не мог вести себя иначе после того, как Ибо доверился ему. Юньлун не хотел создавать проблемы и заставлять скучать, но если Ибо сможет легко оставить Бали в прошлом — это будет больно. Юньлун справился со своей записью быстрее, ему надо было говорить намного меньше. Пока он работал, Ибо вышел куда-то, вернулся слегка повеселевший и порадовал новостью про подарок-компенсацию за отключение света. — Ты пойдешь прямо так? — на Ибо все еще была футболка Юньлуна. С другой стороны, кто может догадаться, что это чужое, а не купленное не по размеру или просто оверсайз. — Хочешь, я тебе ее подарю? — Юньлун не успел придержать язык. — Просто мне показалось, что тебе в ней удобно. — Можно? Ты ведь уже подарил мне льва, — Ибо смутился. — Мне очень удобно. Я тоже куплю тебе что-нибудь, когда... — Потом, если захочешь, — Юньлун предложил не ради ответного дара, как и льва подарил просто потому, что он ему понравился и напомнил Ибо. И, если на то пошло, футболка не новая, это даже не подарок, это, если быть честным, просто попытка оставить хоть какой-то след в жизни Ибо. В спа им предложили легкие белоснежные халаты. Юньлун еще не бывал в таких местах и с интересом разглядывал цветочные гирлянды на стенах, лепестки цветов в глиняных тазах с водой для омывания ног. Пахло то ли маслами, то ли благовониями. Вежливые работники объяснялись больше жестами, чем словами, что-то приговаривали на своем, приглашали лечь для массажа. Все было такое нарядно-декоративное, что казалось ненастоящим, вроде рекламных съемок, и потому не смущало. Массаж, правда, был настоящий и очень хороший, с сильным нажимом. И спину, и плечи как будто разобрали и собрали заново, каждый позвонок, каждую косточку. Юньлун расслабился полностью и краем глаза видел такого же довольного Ибо. — Моя спина в раю, — вздохнул Юньлун. Жаль, что девушки-массажистки не понимают язык, он бы поблагодарил. — Я хожу иногда делать массаж при спортзале, но тут намного лучше. — Почему мы не пришли сюда раньше? — выдохнул Ибо. — А как часто ты ходишь в спортзал? — Если бы мы пришли сюда раньше, мы бы здесь пропали, — Юньлун засмеялся. — В спортзал? Ммм, когда мне не лень. — И как часто тебе не лень? По-моему, ты в прекрасной форме. Если бы мы с тобой жили вместе, то ходили бы в тренажерку каждый день. Хотя бы на сорок минут, а то мне одному скучно. Ибо шутил и прятал намеки под обычной болтовней, но Юньлун представил себе этот общий досуг, почти дружеский. — Ван Ибо, ты меня переоцениваешь, — он фыркнул. — В спортзал каждый день?! Пощади немолодого человека! — тут не было подушки, а Ибо прижимали к массажному столу крепкие руки, так что Юньлун мог шутить безнаказанно. — Я согласен на ежедневные домашние тренировки для поддержания формы, ммм? — Тебе повезло, что я не могу до тебя дотянуться, немолодой человек, — передразнил Ибо. — Да, в этом что-то есть. Наконец их оставили одних. На небольшом столике возвышался поднос с фруктами, местными сладостями и чаем, ступеньки вели к закрытому бассейну — приватность гостей умело охранялась. Никто не потревожит, даже если они задержатся тут на пару часов — единственный сотрудник отеля, более-менее говорящий на китайском, ясно дал понять, что администрация приносит извинения и очень хочет, чтобы гости остались довольны. Юньлун потянулся, тело слушалось легко. Он успел только посмотреть в сторону подноса, а Ибо уже плавно скинул с плеч халат и пошел к воде — как на подиуме или на красной дорожке. Юньлун не возражал бы, чтобы эта мысленная дорожка была подлиннее, потому что трудно было отвести взгляд от движения ягодиц и блестящей от масла кожи. Только когда Ибо вынырнул и позвал его, Юньлун вышел из созерцания-восхищения и спустился в воду. Вода была теплая, приятная. И, конечно же, Ибо поймал его в объятия, стоило оказаться рядом, крепко ухватился за плечи, чтобы не соскользнуть, скрестил щиколотки позади и шепнул: — Привет. — Привет, — кожа к коже, его имя в шепоте Ибо и поцелуи, скользящие вдоль шеи. Ибо облепил его, даже голову свесил через плечо. — Ты как ленивец... Хотя нет, они висят не так. Как коала, только не толстый и пахнешь приятнее. Нет, не слезай, мне нравится. У бортика можно было стоять в воде по грудь. Юньлун развернулся и усадил Ибо на керамический край, вода плескалась почти вровень с ним. — Я хочу на тебя посмотреть, — так Ибо был немного выше. — Смотри, — разрешил Ибо с улыбкой. — Любуйся. Ибо сидел свободно, не стесняясь, подогнул одну ногу, а вторую свесил в воду, взял руку Юньлуна и приложил к ней свою. Ибо светлее сам по себе и почти не загорел, Юньлун провел по светлой коже кончиками пальцев до запястья, Ибо вздрогнул от щекотки. — Любуюсь. На тебя трудно не любоваться, разве ты сам не знаешь? — Знаю, — согласился Ибо. — Но мне приятно, если это делаешь ты. Юньлун оценил честность и признание своей привлекательности без отговорок и лишней скромности, Ибо мог себе это позволить. Чтобы не сказать что-то, о чем потом можно пожалеть, Юньлун брызнул водой и пригнулся, когда Ибо мгновенно соскользнул вниз и ответил веером брызг. Лучше дурачиться, чем поддаваться мыслям, что это последний вечер, так что смех звонко отдавался от бортиков, пока они не выбрались наконец из бассейна. *** Ибо вытерся полотенцем и не стал одеваться, а Юньлун вовсе пренебрег полотенцем и халатом. Успокаивающая музыка из замаскированных колонок обволакивала тело приятной негой. Юньлун уселся в кресле, Ибо на нем, если не думать, что это их последний вечер, то можно растянуть иллюзию тихой и счастливой жизни, скрытой ото всех. Юньлун поднес к губам Ибо дольку манго, и он покорно приоткрыл рот, придержал зубами и наклонился к лицу Юньлуна, чтобы разделить небольшой кусочек на двоих. Сладкий сок тек по подбородку и пальцам Юньлуна, которые Ибо тоже облизал. Потом дотянулся до нарезанного персика, взглядом спросил разрешения, вложил дольку в губы Юньлуна в ответ. Это не флирт или стратегия по соблазнению, просто Ибо расслабился и позволил себе не думать о рамках или правилах приличия. Если Юньлуну это не понравится, он может сказать об этом — раз; два — они могут больше никогда не встретиться в подобной ситуации, поэтому терять нечего. — Хочешь, займемся любовью? — тихо спросил Ибо. — Или потерпим до вечера? — ведь еще неделю назад он бы прикусил язык со стыда, не решившись произнести подобное вслух. У Юньлуна после его вопроса стало такое сложное лицо, что Ибо прыснул. — Я не могу выбрать. Я хотел бы и сейчас, и потом, но так не получится. Давай все-таки дома, — Юньлун тоже засмеялся, погладил и поцеловал плечо Ибо. — Вряд ли нас будут торопить, но мы можем увлечься и потерять ощущение времени. Я хочу любить тебя долго, много. — Хорошо, — Ибо улегся щекой на плечо Юньлуна. От предвкушения рот наполнился слюной, Ибо тоже хотелось бы, чтобы Юньлун любил его долго, много, не только в постели и не только на Бали, но вот этого он уже вслух не произнесет. — Помнишь наш песчаный замок? — Помню. Ты строил гораздо лучше, чем я. Я больше портил твою работу, — сейчас наверняка все размыло если не прибоем, то ночным дождем. — У тебя неплохо получалось. В следующий раз... Когда ты снова окажешься на пляже, наверняка получится еще лучше. Ибо не понравилась пауза, которую сделал Юньлун. Замок получится лучше, только если Ибо будет строить его не один. — В следующий раз, — повторил он. Можно было бы даже купить набор лопаток и ведерок, чтобы стены и башни получились крепче и выше. — А еще давай закажем на ужин вино? — Юньлун отвлек его поцелуем. Ибо был согласен на вино, хотя и без алкоголя ощущалась легкость в душе и теле. — Хорошо. Приготовим сами или что-нибудь закажем? — кажется, именно обсуждение таких простых вещей делает людей близкими. — Давай закажем. Когда мы вернемся, будет поздно, не хочу тратить время на готовку, — Юньлун тронул губами мочку уха. — Ты сейчас совсем не носишь серьги? Кажется, они были почти на всех твоих старых записях. — Были, но времена изменились, — Ибо ощупал ухо и улыбнулся. — Сколько моих старых выступлений ты пересмотрел, что знаешь про серьги? Когда Ибо был моложе (да, очень смешно, но с тех пор прошло два года, и он считал, что повзрослел), серьги были неотъемлемой деталью образа, но быть айдолом — это не только танцевать в составе группы и читать рэп. Это ответственность перед всеми, кто вложился в его успех, и государством, позволившим этому успеху состояться. Когда выходишь на сцену перед всей страной, которая возлагает на тебя немалые надежды, приходится снять драные джинсы и избавиться от пирсинга, а бунт замаскировать в текстах новых песен. — По-моему, они тебе очень шли, особенно длинные. Тебе виднее, просто с ними ты был такой, как бы объяснить? Такой, как здесь, на Бали. Я не знаю, сколько роликов посмотрел, тогда, утром, пока готовил. Мне было интересно, как ты танцуешь, потом попалось что-то из твоего шоу, потом с твоей группой. Я помню, что тебе больше нравится нынешний образ, но ты очень хорошо там улыбался. Кажется, Ибо понимал, что имеет ввиду Юньлун. Тогда он был свободнее. Он прислонился лбом к предплечью Юньлуна и загреб пяткой побольше лепестков, чтобы сделать под ногами кучку. Они подъедали фрукты, пили чай, наслаждались ароматом благовоний, тихой музыкой и ленивыми и глубокими поцелуями. Юньлун не опускал руку ниже пояса, целовал только в губы или в плечо. Ибо был бы не против пойти дальше, но Юньлун сказал: не здесь, дома, хотя видно, что он тоже хочет. Когда небо потемнело, раздался звонок. Ибо протянул трубку Юньлуну, понятно, что их время истекло и пора возвращаться к себе. Фонари подсвечивали дорожки, встречные парочки были заняты друг другом, а семьи — детьми, поэтому Ибо уверенно взял Юньлуна за руку и сплел пальцы. На вилле их встретил тонкий запах цветов. Дорожка от входной двери до террасы был усыпана белыми лепестками, стол накрыт к ужину, а в спальне на покрывале лежали розовые цветы. Горели несколько плафонов и подсветка в бассейне, свечи создавали уютный полумрак — совсем не страшно. Ибо разулся и с восторгом ощутил, как нежные лепестки щекочут кожу. Судя по удивлению Юньлуна, это устроил не он. В вичате обнаружилось непрочитанное сообщение от менеджера: "Наслаждайся". "Спасибо", — отправил Ибо. Эта опасная женщина наверняка давным-давно выяснила, с кем он коротает дни. *** Может, так действовали благовония, может, музыка, но этот вечер был особенно спокойным за весь отпуск, в целом и так тихий и спокойного. Миг умиротворения и принятия того, что есть и должно быть. А должно — все-таки завершить отдых, одеться и вернуться на виллу. — Помнишь, ты спрашивал в магазине, так ли очевидно, — негромко засмеялся Юньлун, разглядывая лепестки. Ибо убрал телефон и потянулся целоваться. — Вот тебе ответ. — Тебе нравится? — Ибо мягко обнял и заглянул в глаза. — Да, это красиво. Неважно, почему, очевидно или нет, мне просто нравится. — Подожди, — попросил он, когда Ибо хотел привычно сесть к нему на колени, и кивнул на второй стул. — Давай сначала так? Я хочу посмотреть на тебя. Он не знал, поймет ли Ибо, но он действительно хотел посмотреть и запомнить, как Ибо сидит прямо, но свободно, как огоньки свеч отражаются в его глазах, как он улыбается, когда Юньлун открывает вино, наливает до трети в два бокала и протягивает один. Соблюдение правил придавало ужину ощущение не то праздничности, не то торжественности, предвкушение чего-то особого, что ждет впереди. Что ждет впереди, Юньлун не знал. Он был уверен только в грядущей ночи, и пока что ему этого было достаточно. — Твое здоровье. — Твое здоровье, — Ибо отсалютовал бокалом в ответ. Еще Юньлун хотел бы поблагодарить Ибо за то тепло, доверие, близость, страсть, которое они разделили, но благодарить — подводить черту, так что он просто улыбался и любовался, как Ибо поправляет высохшую, небрежно лежащую челку, как блестит глазами и зубами в улыбке, как пьет золотое вино. Юньлун тоже отпил — сладковато, с фруктовым послевкусием. На столе было много всего, Юньлун попробовал рыбу и что-то запеченное, сразу и не поймешь, что. Ибо проголодался и положил себе понемногу от всех блюд. — Давай выпьем за то, чтобы... — Юньлун сделал короткую паузу, собираясь с духом. — Чтобы ты построил из Лего такой замок, который никогда не разрушится. Он выпил и потянул Ибо за руку. — Иди ко мне? Ибо перехватил его руку, легко поднялся, опустился на колени боком, перекинул ноги через подлокотник сула и уложил голову на плечо Юньлуна — все это привычно и быстро. — А ты мне поможешь строить? По сути, это вопрос, увидятся ли они. Нет, Юньлун подарит, раз обещал, и не отправит набор доставкой, и логично было бы принять участие, но… — Я очень хотел бы, — это правда. — Тогда я подожду тебя в Пекине, — Ибо пожал плечами, но, кажется, не обиделся на уход от ответа. Юньлун разомкнул его губы своими, прихватил пухлую нижнюю и поцеловал, встретившись языками. Поцелуи днем были, как касания бабочек. Этот — жаркий и голодный, Юньлун толкался языком в чужой рот и оторвался, только когда стало не хватать воздуха. Ибо смотрел снизу вверх, запрокинув голову, вкус вина на губах стерся, но от разбросанных вокруг цветов и лепестков пахло сладко, сладость оставалась и на языке — то ли от запаха, то ли от поцелуя. Дышать вечерней прохладой было легко, но сердце никак не успокаивалось. Юньлун положил ладонь на грудь Ибо, в которой так же быстро колотилось сердце, сдвинул выше, кончиками пальцев ласкал горло, наклонился и поцеловал в шею легко, чтобы не оставить след. Почему-то вспомнился новогодний вечер, торопливые неловкие объятия и смущение Ибо, попросившего остановиться. И в голове причудливой цепочкой сложилась мысль: спасибо неведомо кому, а может, даже Сяо Чжаню, за то, что Ибо подошел, за то, что после недолгого разговора они уехали вместе. Если бы не это — не было бы Бали. Если бы они не остановились, может быть, потом тоже ничего не было бы. Да, он получил бы Ван Ибо уже тогда, но как же это мало по сравнению с тем, что теперь. — Помнишь новогодний концерт? Подумать только, если бы ты ко мне не подошел, мы бы не оказались тут. *** Ибо помнил, как был зол на всех вокруг и в первую очередь на себя. Юньлуну досталось за компанию, потому что слишком часто в последние месяцы Аянга мелькал рядом с Сяо Чжанем. Собственное поведение забавляло сейчас, а тогда все казалась большим, трагическим и серьезным. Кто бы знал, что из одних проблемных отношений, зависших на стадии "я занят на работе", он по собственной вине угодит в "я занят другим". — Я так напился, что даже если захочу, не забуду, — Ибо отвел взгляд. Все равно неприятно было вспоминать о своем поведении в тот вечер. — Прости, я тогда... не знаю, что на меня нашло, я обычно так не делаю. Мне показалось, ты меня поймешь, поэтому я подошел. Мне было так стыдно, когда я проснулся. Я не жалею, что начал, но мне жаль, что так вышло. — Не надо, — Юньлун покачал головой и положил пальцы на его губы. — Я не хотел тебя расстроить. Ты не сделал ничего, за что должно быть стыдно, наоборот. Извини, я зря напомнил. Не стоит извиняться, ты сделал самое меньшее, что мог бы. Наверное, все вышло так, как должно было быть. Как ты думаешь? — Наверное. Ибо не знал, что сказать. Ну вот и все? Мы с тобой прощаемся, это наш последний вечер, я буду скучать? Какие бесполезные фразы, что толку от них, если он боится спросить прямо главное: встретятся ли они снова. Если бы он не влюбился в Чжэн Юньлуна раньше, это бы случилось сейчас. Ибо не готов был отпустить, и, если Юньлун испытывает хотя бы малую долю того, что творится в душе Ибо, неужели он не согласиться увидеться еще? Только Ибо не сможет сделать вид, что между ними ничего не было, перечеркнуть Бали и возвратиться к редким ужинам с разговорами на отвлеченные темы, если Юньлун решит, что им лучше остаться друзьями. Ибо захлебывался от нехватки кислорода и переизбытка чувств, отвечая на жадные поцелуи, затаил дыхание, когда пальцы снова скользнули по горлу: он так открыт и беззащитен, надави Юньлун сильнее —не получится даже выдохнуть. — Мне так хорошо с тобой, — Юньлун гладил под футболкой по спине. — Я знаю, я говорил, но все равно. И мне мало тебя. Я хочу, чтобы ты был счастливым, очень счастливым. — Я сейчас очень счастлив, — если отбросить сомнения, Ибо очень счастлив без преуменьшения. Глупо спрашивать “а ты?” и страшновато, потому что Ибо узнал Юньлуна достаточно хорошо, чтобы распознать ложь, а правда может не понравиться. — Держись за меня, — Юньлун встал и подхватил Ибо. Юньлун старался не наступать на лепестки, но это было невозможно, их слишком много. Как в кино. Пол спальни тоже усыпан, как и покрывало, сколько же цветов понадобилось, чтобы украсить один вечер? Юньлун поставил его на ноги у кровати. Ибо потянул вверх футболку, осторожно выпутал из нее Юньлуна, внимательно наблюдавшего за его действиями, обхватил ладонями лицо и приподнялся, чтобы поцеловать неторопливо, не закрывая глаз. — Сядь, — так удобнее было стянуть с Юньлуна штаны и белье. Ибо разделся сам, чужой взгляд остро ощущался на обнажающемся теле. Он плавно опустился перед Юньлуном на колени, развел его ноги в стороны, потерся щекой о внутреннюю сторону бедра, а потом без предупреждения размашисто провел языком полоску от мошонки до головки, собрал побольше слюны и взял в рот, помогая себе рукой. *** Вызывающе, возбуждающе, обжигающе и красиво — Ибо перед ним на коленях, прогнувшийся вперед так, что Юньлуну было видно только голову и ягодицы. И еще то, как губы мягко и плотно двигались по блестящему стволу. Кончик языка обводил вены, щекотал отверстие в головке и уздечку, Юньлун стонал в такт движениям, особенно когда Ибо сжимал член влажными пальцами. Это было так хорошо, так томительно-приятно, Юньлун позволил себе отдаться удовольствию на некоторое время — но не до конца. — Иди ко мне? У них было много, и каждый раз — особенный и яркий. Если это последний, — а если и нет, неизвестно, когда будет следующий, — Юньлун хотел, чтобы Ибо было особенно хорошо. Хотелось дать ему все, что только возможно, и Юньлуну не жаль было ничего, включая самого себя. Любить во всех смыслах, тем нежнее и горячее, чем запретнее это слово. Он поднял Ибо вверх и так и опустился назад, уложил его на себя. Огладил спину, ладонями накрыл ягодицы, терся снизу. — Я хочу тебя, — Юньлун смотрел прямо в глаза. — Возьми, если хочешь, потому что я — хочу. Он сам потянулся за смазкой, завел руку вниз и назад, а Ибо поймал его запястье, удивленный, затуманенный взгляд прояснился. — Подожди, — Ибо внимательно вгляделся в его лицо, глубоко вдохнул и мягко предупредил: — Я сам. Перевернись? И встань на колени. Ибо огладил той рукой, что не в смазке, спину Юньлуна, легонько надавил на поясницу, вынуждая прогнуться посильнее. — Скажи, если будет больно. Лепестки цветов липли к коленям и рукам. Нужно было их стряхнуть, но они не сделали это сразу, Юньлун слышал, как Ибо за его спиной сметает их. Ибо действовал терпеливо, ласково и медленно — еще бы, его тело после всех этих дней отзывалось быстрее. Юньлун не торопил, сдерживая вздохи и стоны, даже когда казалось, что уже можно; пусть будет так, как хочет Ибо. Ладонь скользнула под живот, прижала член, Юньлун выдохнул. Сжатое внутри возбуждение ждало, но терпеть было все труднее. — Наклонись вперед, — шепнул Ибо, налег на Юньлуна, чтобы он улегся грудью на покрывало. — Хорошо, — оставил россыпь поцелуев между лопатками, вошел медленно и неторопливо, без резких движений, прямо и до упора, не раскачиваясь, пока не прикоснулся к ягодицам; прижал Юньлуна за бедра еще теснее, ближе, практически вдавив в себя. Коротко толкнулся вперед и наклонился, почти укладываясь сверху. Постепенно наращивал темп, толчки становились быстрее, ладони, шарившие по груди и бедрам, обжигали, прикосновения к члену заставляли стонать. — Юньлун, — Ибо выдохнул тихо и резко замер, выскользнул и повернул Юньлуна на спину. — Что ты? — Юньлун вскинулся было, но Ибо смахнул с его груди прилипшие лепестки, потер сосок, наклонился между разведенных коленей и долго, жадно поцеловал. — Хочу видеть твое лицо, — Ибо улыбнулся и легко вошел. В их первый раз Ибо тоже хотел видеть лицо Юньлуна и целоваться. Желания остались прежними, только они поменялись ролями. Юньлун двигался навстречу, Ибо придерживал его под коленями, брал теперь быстро, глубоко, резко. Юньлун чувствовал и разделял его желание: быстрее, больше, успеть все, пока можно. — Юньлун… — по телу Ибо рябью прокатилась мелкая дрожь и он тяжело осел сверху, Юньлун вскинулся, чтобы догнать, потерся напряженным членом о его живот и тоже вздрогнул, зажмурился. Ибо загнанно дышал, лоб у него был мокрый. Спустя некоторое время он уткнулся носом в шею Юньлуна и еле слышно шепнул: — Мой. Юньлун только вздохнул и непослушной рукой обнял его, прижимая к себе.