Замки из песка

В Хэндяни для них сняли апартаменты с отдельными входными дверями и одной в смежной стене. Они прибудут в один день, но в разное время, чтобы не привлекать ненужное внимание. Пока Ибо читал инструкции от менеджера касательно прибытия в Хэндянь, в один из групповых чатов начали прилетать сообщения и ссылки на посты в вейбо весьма сомнительного содержания. Ибо весь собрался, вчитываясь в каждый иероглиф. Людям, засидевшимся дома, определенно нечем заняться. Каждый знаменитый человек в Поднебесной рано или поздно сталкивается с хейтом, самое лучшее средство против этого — судебные иски, которые хорошо затыкают грязные рты. Ибо успел это узнать на собственном опыте, но как из-за такой глупости, из-за какого-то рисунка и слухов можно возненавидеть человека, которым еще вчера восхищались?! Тем более такого человека, как Сяо Чжань. К сожалению, от этого никто не застрахован, и каждый раз, когда кто-то поднимается, конкуренты пытаются сбросить его с вершины. Наверняка за это хорошо заплатили, а люди сейчас и так нервничают и злятся. В море постов, полных ненависти, уже не отыскать было истоков, чтобы понять, с чего все началось. «Зачем ты это терпишь?» — отправил Ибо Сяо Чжаню лично. — «У тебя есть юристы? Нельзя молчать!» Сяо Чжань был в сети и не отвечал. Ибо не знал, должен ли звонить сейчас, из дома Юньлуна, тем более после того, как сам предложил Сяо Чжаню остаться друзьями. Но разве друг не может волноваться?! С конкурентами не дружат, их топят или проплывают мимо, но не протягивают руку помощи, ведь завтра тебя самого могут столкнуть в воду. Но Сяо Чжань не конкурент, он все еще его человек, даже если они не вместе. Менеджер передала Ибо наставления и просьбы воздержаться от публичных высказываний, комментариев и даже лайков. Он мог принимать чью угодно сторону, но официально в такой ситуации надо оставаться беспристрастным и равнодушным к бедам других звезд, соревнующихся с тобой за рейтинг. — Что-то случилось? — Очередной бред, — Ибо злился, предчувствуя надвигающуюся бурю, и мало заботился, что на том же арте изображен и он сам. Им с Юньлуном нужно быть предельно осторожными, чтобы не спалиться. Ибо не собирался приносить официальные извинения от своего имени и прекращать встречаться с Юньлуном, сейчас он как никогда хотел защитить их отношения от любого вмешательства извне. Ибо никогда не мог согласиться с отсутствием права на личную жизнь, он молча терпел лицемерие, но про себя всегда считал, что тот, кто любит его по-настоящему, должен принять его выбор, а если нет, то ничего тут не поделать. Ночью Ибо никак не мог уснуть, ворочался и наверняка мешал Юньлуну спать. За несколько часов скандал еще набрал обороты. Сяо Чжань так и не ответил, а звонить ему Ибо не решился. Хорошо, что Юньлун не конкурент. Театр и мюзиклы были далеки от Ибо настолько же, насколько Юньлун далек от мотоциклов и скейта. Пока у них нет общих проектов, не считая концертов, на которых они могли пересечься, и выпуска DDU, никому даже в голову не придет связать их имена. Почти никто не поверил, что на слитых фотографиях действительно были они. — Юньлун, — Ибо сел в постели. — Если о нас узнают... Фанаты и фанатки жутко не любят делиться «своим» айдолом. Юньлун должен это понимать, он тоже из тусовки, пусть и более светской. *** Юньлун всегда мало интересовался чужими фантазиями и даже не ревновал к фанфикам и рисункам, потому что настоящий Ибо был с ним. Но Ибо что-то долго писал и так встревожился, что Юньлун забеспокоился тоже. До вечера они мало разговаривали, Ибо погрузился в свои мысли. Если будет скандал, заденет ли это Ибо? И что будет делать его агентство? Что, если сам Ибо взвесит риски нынешних отношений и решит, что они чрезмерны? Юньлун не обольщался: положение Ибо в китайском шоу-бизнесе весило намного больше, чем любые чувства. У Юньлуна и близко не было того, что Ибо мог потерять, и он никогда не сможет возместить ему потерю. — Если о нас узнают... — сказал Ибо, и Юньлун понял: вот оно. — Я не хочу, чтобы мы расстались, если о нас узнают. Может, никто и не узнает, но я не собираюсь оправдываться за то, что чувствую к тебе или за то, что мы вместе. Юньлун засомневался, что не спит. — Я люблю тебя. Еще с Бали. Ибо сказал это сам, вслух, ясно и четко. Юньлун наконец опомнился и сгреб его в объятия. — Повтори. — Я люблю тебя, — Юньлун чувствовал, как Ибо улыбается, когда целовал его. — Я подумал, что ты скажешь совсем другое, — Юньлун не знал, можно ли быть счастливее и можно ли любить сильнее во всех смыслах. *** Теперь Юньлун нисколько не жалел, что решил поехать в Хэндянь. Пока есть возможность быть вместе, нельзя ее упускать. Юньлун был настолько счастлив, что даже к Сяо Чжаню временно испытывал не ревность, а сочувствие — скандал вышел за все рамки и пределы, наблюдать за этим было завораживающе страшно, как за сходом лавины. Сяо Чжань молчал, Ибо кусал ногти, злился, зависал в сети и что-то строчил. Юньлун не спрашивал и не мешал, зная о втором аккаунте. Юньлун так привык к Ибо, что часто забывал о разнице возраста и жизненного опыта. Признание Ибо — не повод расслабиться и вести себя небрежно, но возможность довериться. Теперь он не стеснялся дома ходить в очках. — Почему ты не носил их раньше? — поинтересовался Ибо за завтраком, подкармливая Юньлуна омлетом со своих палочек. — Так ты выглядишь солиднее. И серьезнее. Чжэн-лаоши. — Вот потому и не носил, — отшутился Юньлун, ущипнув за бок. — Мне нравится, — Ибо только засмеялся, аккуратно снял с него очки и потянулся поцеловать. *** Юньлун пропустил бы новую рекламу с собой и Гацзи, если бы его помощница не следила за этим. Юньлун открыл ссылку, когда был один, нахмурился, улыбнулся и запустил заново. Гацзи был очень хорош, в последний год он много работал, а стилисты много работали над ним. Положа руку на сердце, Юньлун признавался сам себе, что это было одним из поводов для ревности. Юньлуну было стыдно за это и тогда, и сейчас, но он не мог просто порадоваться. Та часть рекламы, где участвовал он сам, — такая летняя посреди зимы, это снимали заранее, но как будто угадали. Море, пляж, навевающий теперь воспоминания о Бали, — и Гацзи... Каждый раз, когда Юньлун натыкался на подобное, душа ныла, как будто разлука состоялась только вчера. Он сложил вещи Гацзи в сумки и убрал в шкаф, но не смог выбросить, а Гацзи не изъявил желания забрать. Сколько же времени понадобится, чтобы ниточки между ними разорвались окончательно, перестали больно дергать за сердце? Мама по-прежнему считала, что Юньлун неправ, но он не намерен был согласовывать с родителями свою личную жизнь. Его личная жизнь лежала ночью головой на его на груди и вздыхала: — Я так привык жить с тобой, что мне придется заново привыкать жить без тебя, когда все вернется в норму. — Мне тоже, — вздохнул в ответ Юньлун. Может быть, через десять лет он и с Ибо не сможет подолгу жить рядом, но для начала Юньлун не отказался бы провести вместе эти десять лет. Или десять месяцев вроде тех, что были у них на Бали, или хотя бы десять дополнительных дней, когда они были вместе, Ибо засыпал у него под боком, учился готовить пасту и жарить курицу, заказал посудомоечную машину и маленький светильник в спальню. Юньлун позволял ему менять свою жизнь и свою квартиру, лишь бы Ибо было удобно. — Ты будешь прилетать ко мне на съемки? А в Пекин? Если будешь свободен, можешь просто написать, в какие числа, и я сам возьму билеты. — Я буду к тебе приезжать всегда, когда смогу, — Юньлун подтянул Ибо повыше и ласково поцеловал. — И ты ко мне, когда сможешь. Он догадывался, насколько редким будет это «когда сможешь», но кто обещал, что будет легко? — Я люблю тебя, — Юньлун погладил Ибо по лицу, заставляя закрыть глаза. — Спи, — и еще раз крепко поцеловал. *** Так же крепко, как через несколько дней в Хэндяни, когда открылась смежная дверь между апартаментами. — Это не Бали, конечно, — засмеялся Ибо. — Неважно, — едва разувшись и вымыв руки, Юньлун подхватил его и осыпал поцелуями. Их пространство постепенно сужалось: сперва была вилла, город и море; потом квартира Юньлуна и редкие прогулки. Апартаменты больше, чем квартира в Шанхае, но выйти из них нельзя — карантин. По прилету они оба с Ибо проходили быстрый медосмотр и сдавали тесты на вирус. У Ибо были четкие инструкции, когда он должен быть у себя один, чтобы заснять материалы для DDU, и иногда Юньлун ощущал себя странно, сидя в тишине и прислушиваясь к тому, что происходит за стеной. Зато потом Ибо входил к нему без стука и торопился обниматься, как будто они расставались надолго. Ибо налегал на зарядку и заказывал только диетические блюда. Из солидарности Юньлун тоже выбирал легкую пищу, чтобы не дразнить, и от нечего делать выполнял некоторые упражнения за компанию. До гибкости Ибо ему было далеко, но себя Юньлун тоже не собирался списывать со счетов. — Ты похудел, — после первой недели карантина Ибо обтянул на Юньлуне футболку так, чтобы она плотно облегала торс. Юньлун посмотрел на его руки: когда ходишь в спортивных штанах, трудно понять, худеешь ты или нет. — Должен же я соответствовать тебе, такому красивому. Это была шутка, но Юньлун еще раз задумался о разнице их жизни, когда у Ибо началась работа. Теперь можно было выйти наружу, но в Хэндяни много знакомых, а у Юньлуна не было никакой причины здесь находиться. Он чувствовал себя почти партизаном, когда кого-то случайно встречал; отвечал, что нет, Гацзи здесь нет. Юньлун давно уехал бы, но Ибо просил остаться еще немного. *** Рабочий график Ибо постепенно восстанавливался, обрастая новыми предложениями, от которых нельзя было отказываться. За недели свободы приходилось дорого платить, поэтому спал и ел он по расписанию. Ибо не жаловался: это то, о чем он мечтал, и чем больше брендов и компаний его хотят, тем больше денег, но... Юньлун вернулся в Шанхай. Иногда Ибо засыпал до того, как успевал ему позвонить, и писал, если просыпался посреди ночи: «Извини, заснул. Наберу?» Чаще всего Юньлун не спал, и они ненадолго созванивались. Иногда Ибо засыпал с телефоном в руке, и Юньлун сам отключал видеозвонок. То, что они жили вместе во время карантина, теперь казалось куском жизни из альтернативной реальности. Менеджер то и дело просила Ибо не спалиться, когда бронировала номера, апартаменты или билеты. Ибо умел быть осторожным и неприметным, когда хотел раствориться среди других, и по-настоящему дорожил этими встречами, так что больше не заигрывал с судьбой и вездесущими фанатами. Теперь даже при редких встречах Ибо сначала падал спать, потом они любили друг друга, говорили и снова любили, и всего было мало. Зато в галерее телефона полно было собственных горячих фоток из тренажерного зала, душевой, постели; обычные фотки из комнаты отдыха и хмуро-усталые селфи. — Ты приучил меня к интернету, — смеялся Юньлун и присылал ему в ответ себя или короткие комментарии на тему, что и как именно он хочет сделать с Ибо, когда они увидятся. «У меня стоит на твой голос», — Ибо добавил парочку грозных смайлов. «Мне не звонить?», — поддразнил Юньлун. Ибо был уверен, что тот улыбается. — Ну уж нет, я этого не говорил, — Ибо перезвонил сам. У Юньлуна впереди были театральные проекты, съемки в художественном фильме и небольшая роль в дораме. Он отпустил волосы, сбросил вес, занялся спортом и выглядел теперь моложе и красивее, чем на том новогоднем концерте. Ибо одновременно и нравилось это (хотя его и раньше все устраивало), и напрягало, как фанаты пытаются обнаружить тайные знаки, чтобы связать преображение Юньлуна с Аянгой. Ибо уже несколько раз обещал себе, что больше не будет ходить в супертопик за новостями — нет, он не искал ничего такого, просто несколько раз прошелся по тегу. У Юньлуна с Аянгой было несколько совместных рекламных роликов, а впереди еще стрим, о котором Юньлун предупредил давным-давно. Ибо все понимал, но смотреть на них в одном кадре было неприятно. Как будто одним своим присутствием Аянга мог разрушить кропотливо возводимый Ибо и Юньлуном замок из песка. *** Ибо утвердили на участие в третьем сезоне уличных танцев в Шанхае, а Юньлун заканчивал со съемками на Санье. Наконец-то Ибо мог воспользоваться своими ключами, чтобы устроить Юньлуну сюрприз. Свет в квартире был выключен — ничего, Ибо мог подождать. Но даже в вечернем полумраке видно было, что на диване разбросаны вещи, на столе бутылки, а пепельница полна окурков. Ибо машинально поставил пакет с едой и рюкзак на пол, сердце сжалось: у Юньлуна никогда не бывало вот так. Что-то случилось? Наверное, он не вовремя, но не возвращаться же в аэропорт после того, как четыре часа просидел в самолете и такси? Лучше было не приезжать, но откуда он знал?! — Ибо?! — Юньлун выглянул с балкона, замер было в дверном проеме, вошел в комнату и молча остановился посередине. Ибо обхватил ладонями его лицо, погладил щетину, заглянул в глаза. От Юньлуна пахло сигаретами, алкоголем и совсем чуть-чуть одеколоном, но взгляд был трезвым. Ибо видел, как Юньлун может выпить, когда к ним приходил Линфэй, но это было совсем другое. Ибо впервые не понимал, как вести себя, что делать и говорить. Спросить, что случилось, или не вмешиваться? Он никогда не видел Юньлуна таким. Сделать вид, что ничего не происходит? Поехать переночевать в отель? Может, кто-то заболел или умер? — Ты, наверное, устал после перелета? Отдохнешь? — Юньлун наконец обнял его. — А ты? Я как-то не подумал, что тебе может быть не до меня. Хотел сделать сюрприз, — Ибо неуверенно огляделся. — Что-то случилось? Я могу поехать в какой-нибудь отель, если ты хочешь побыть один. — Нет, — Юньлун сжал его так крепко, будто Ибо уже уходил. — Не уезжай, прости, что так вышло. Юньлун глубоко вздохнул, а Ибо нерешительно погладил его по спине. — Может, ты правда отдохнешь? Полежишь? Юньлун послушно дал себя уложить. Ибо посидел рядом, а когда Юньлун уснул, тихо вышел из спальни, забрался на диван с ногами, разглядывал пепельницу с бутылками и задавался вопросами: почему не позвонил заранее и зачем приехал вообще, а не остался в Пекине. *** Юньлун не любил спать в одежде и еще меньше любил утро после возлияний, но иногда перебирал. К сожалению, не настолько, чтобы подумать, что Ибо ему привиделся. Ибо спал на диване, съежившись. Юньлун предпочел бы, чтоб Ибо не видел всего этого, лучше бы он приехал сегодня утром, когда Юньлун уже справился с собой, и все было бы хорошо. Наверняка Ибо уже пожалел, что вообще выбрался, и дважды теперь подумает, прежде чем снова приехать к нему. От Гацзи Юньлун не пытался бы что-то скрыть, а от Ибо, получается, надо. Юньлун не хотел его обидеть, а получилось, что обидел все равно. Юньлун унес на кухню бутылки и пепельницу, тщательно почистил зубы, сел рядом с Ибо, обнял и тихо позвал: — Доброе утро. . Пока Ибо возился, просыпаясь, Юньлун гладил его спину и волосы, заглянул в лицо. Все-таки Ибо остался здесь, не уехал в отель вечером или ночью. — Почему ты ушел сюда? Ты на меня обиделся? Прости, что вчера так вышло. Я не хотел, чтобы ты это видел. Я постараюсь, чтобы больше так не было. — Нет, я не обиделся, — Ибо зевнул, уткнувшись в его плечо. — Надо было позвонить, а потом я засиделся в вейбо и заснул. Но я видел. И тебе не надо извиняться. Если кто и виноват, так это я, потому что не предупредил заранее, что собираюсь приехать. Ибо был такой теплый, такой мягкий в объятиях, как будто это обычное утро. Но взгляд и слова были совсем не мягкие. Юньлун не знал, как объяснить, чтобы Ибо понял, и при этом не разрушить то, что у них есть. — Прости. — Не надо, — Ибо взял его руку. — Я же понимаю, что-то случилось. Я только не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я это видел, мы же... Ты доверяешь мне? Если да, тогда зачем прячешься? А если нет, то что я здесь делаю? — Я доверяю тебе, — твердо ответил Юньлун. — Я попробую объяснить, только погоди немного. Юньлун поцеловал его в макушку, встал, взял сигареты и открыл окно, чтобы не уходить на балкон. На Бали, в начале их любви, они были ограждены от всего внешнего мира. Каким-то чудом им удалось сохранять ее в секрете от большинства окружающих, не позволить трезвым разумным соображениям вмешаться. Юньлуну казалось, что можно так и оставить все, как цветок, выращенный в укрытии от холодного ветра. Это был первый раз, когда приходилось объясняться с Ибо — не в любви, но выяснять отношения, и от этого было не по себе. Ибо ждал, и Юньлун быстро докурил, снова почистил зубы, чтобы не дышать табаком, и сел рядом. — Я люблю тебя. Верь мне, пожалуйста. Как раньше, — Юньлун быстро улыбнулся. — Я не прячусь от тебя, просто не хотел задеть или обидеть. Дело в том, что я не только ленивый и часто скучный человек, которому вот-вот будет тридцать. Я, кажется, еще и эгоист. Когда мы были на Бали, я не думал про то, что будет дальше, я влюбился в тебя такого, какой ты есть. Я не думал, сколько у тебя фанатов, когда мы гуляли и ты говорил, как рад побыть обычным человеком, я еще не понимал, что это для тебя значит. Если вся ответственность, которая лежит на тебе, все трудности, которые возникают, когда мы хотим увидеться, если все это перевесит то, что я тебя люблю... Наверное, это будет справедливо. Может быть, я это заслужил, но я боюсь такого дня. Юньлун встал снова, щелкнул зажигалкой, но огонь никак не загорался, сигарета упала. Он не поднял ее — выдернул из пачки другую, не глядя на Ибо. Краткое пособие, как разрушить отношения: встретить человека, прилетевшего ненадолго, последствиями застолья, а наутро свалить с больной головы на здоровую все свои метания. Может, Сяо Чжань не был идеальным любовником, но точно не устраивал сцены. Молодец, Юньлун, еще раз. Ибо неожиданно обнял его со спины, уткнулся между лопатками. Он делал так несколько раз, когда Юньлун сомневался, колебался, размышлял о каких-то тяжёлых вещах, и каждый раз эти объятия снимали тревогу и горечь. — Ты забываешь, что я тоже тебя люблю, — мягкий шепот теперь звучал у самого уха, наверное, Ибо встал на цыпочки. — Вчера, когда закончились съемки, я мог поехать домой, завалиться спать или поиграть в приставку, встретиться с друзьями в выходные, покататься на скейте, но я сразу же поехал в аэропорт, потому что хотел увидеть тебя. Потому что думал, что ты обрадуешься. Я не знаю, как донести до тебя, что я никуда не собираюсь уходить, я счастлив. Раньше каждый съемочный день начинался с мысли, что это моя работа, а теперь я думаю о том, что увижу тебя в первый же выходной. — Как я могу забыть о том, что ты меня любишь? — Юньлун невольно улыбнулся. — Это все равно, что забыть, как меня зовут. — Хочешь, я подарю тебе кольцо? — Ибо развернул Юньлуна к себе, поймал руку, поцеловал безымянный палец, запястье, ладонь. — Что мне надо сделать, чтобы ты поверил и перестал сомневаться? Если у тебя есть проблемы, я не оставлю тебя одного. Никогда. Юньлуну было хорошо и стыдно за себя. Это ему надо было бы, как старшему, обещать Ибо, что он его не оставит, что Ибо не должен преодолевать все трудности один, но звук и смысл слов растворяли накопившуюся горечь. Юньлун знал, что все может измениться, что нет ничего более ненадежного, чем «никогда», что Ибо все еще только двадцать два, его жизнь и карьера по сути только начинаются. Но чужая уверенность была так заразительна, что и он очень хотел верить: у них так и будет. Вместе, счастливо, с любовью. Он сложил из пальцев Ибо колечко и продел в него свой палец, а потом согнул; поднял переплетенные руки, поцеловал костяшки и расплылся в неудержимой улыбке. Пусть будет то, что будет. — Ты знаешь, что вот это, — Ибо встряхнул их руки, улыбнулся и шепотом договорил, — предложение заняться сексом? — Конечно, знаю, — засмеялся Юньлун в ответ. — Как я тебя люблю, зачем только я тебе, такой бестолковый и нудный? Давай сделаем так, давай ты как будто только что приехал, и я обрадовался, потому что действительно очень соскучился. На последних словах их губы почти соприкоснулись, но Ибо подставил вторую ладонь так, чтобы Юньлун поцеловал ее. — Я в ванную, — глаза Ибо снова лучились радостью, уже из-за двери он громко сообщил, — а еще я привез вчера салат и пасту, можем позавтракать. И я забыл полотенце, принесешь? Как-то так получилось, что полотенце, которое Юньлун дал Ибо в самый первый приезд, переместилось на отдельную полку, к другим вещам Ибо. Зубную щетку Юньлун и не убирал из стаканчика, и знал, что его адрес подписан у Ибо в приложении такси как «Дом Шх». — Мама говорит, что если человек приносит тебе полотенце и даже не ворчит, это любовь, — Ибо засмеялся, когда они встретились глазами в зеркале. Юньлун улыбнулся тоже и пошел накрыть на стол. Как хорошо, что тень непонимания и ссоры прошла мимо, почти не омрачив встречу. Юньлун не отмахивался от мыслей о собственном предательстве, о ненадежности и недолговечности чувств, но от Ибо словно исходила волна любви и уверенности, отметающая сомнения. Ибо прав, а он, Юньлун, просто стал слишком взрослым и серьезным. Вера в то, что они всегда будут вместе, — легкомыслие или возвращение к себе? Ибо пришел на кухню умытый и свежий и наконец потянулся на цыпочках поцеловать. — Привет, — Юньлун перенял у него эту привычку, а у Ибо были такие мягкие губы, целовать их было так сладко, что можно было захлебнуться. Ибо привычно устроился на коленях, Юньлун обнял его с особой, бережной любовью, мало знакомой до Ибо — это ощущение часто вспыхивало в такие моменты. Конечно, они ели долго, угощали друг друга, смеялись. Целоваться за едой неудобно, но можно было поцеловать в щеку или нос, слизнуть след соуса с губ. — Пойдем полежим просто так? — позвал потом Юньлун. — Расскажешь, что у тебя было на этой неделе. Ибо писал, но нельзя сравнивать буквы и живой рассказ, когда Ибо нежится в его объятиях. *** Юньлун так и не сказал Ибо вторую причину, заставившую потянуться к алкоголю, но признаться в ней было абсолютно немыслимо. Он предупреждал Ибо, что они с Гацзи могут работать вместе, и с тайным волнением ждал стрима: первая встреча после той, когда Юньлун сказал, что они должны расстаться, и первый разговор после того, как Гацзи позвонил узнать, правду ли пишут в сетях. Юньлун улыбнулся не на камеру а по-настоящему. Кажется, Гацзи еще похорошел, а в остальном... «Такой же», — Гацзи был абсолютно такой же, как всегда, знакомый до мизинца, до последнего волоска. Юньлун не мог не радоваться встрече, даже если это было глупо, нечестно, странно. Только Гацзи сел на расстоянии, и если Юньлун оживился, то Гацзи держался натянуто. Это было очень непривычно, раньше они в любом состоянии, даже во время ссор, цеплялись друг за друга. Все изменилось его собственными желаниями и стараниями, он сам так хотел, но каждый раз удивлялся этому. Стрим прошел более-менее успешно, но под конец навалилась усталость. Уже когда камеры были выключены, они оказались рядом у стены. Теперь Гацзи не улыбался, а Юньлун сквозь все старания косметологов угадывал на его лице тень такой же усталости. Сердце привычно вздрогнуло от тревоги, но Юньлун вовремя успел заткнуть неуместный вопрос, все ли в порядке. Он промолчал, но Гацзи как будто услышал несказанное: повернулся, посмотрел снизу вверх прямо и требовательно, и Юньлун с волнением и даже легким страхом понял, что между ними нет границ. Совсем нет, как и раньше, по крайней мере, Юньлун их не чувствовал. — Далун, я хотел... Юньлун не успел услышать, чего хотел Гацзи: громко зазвонил только что включенный телефон. Юньлун повернул экран к себе и торопливо отошел в сторону. — Привет. Разве ты сейчас не на работе? — У меня перерыв, — недовольно ответил Ибо. Юньлун убавил звук, но все равно казалось, что из динамика слышно. — Я ждал, пока ты закончишь. Я смотрел, правда, не все, но все равно! Ибо ревновал, это не должно было смешить, но Юньлун не мог сдержать улыбку. — Я же предупреждал. Так надо. — Я понимаю, — буркнул Ибо. — Я хочу, чтобы ты был со мной сейчас. — Я тоже, — Юньлун краем глаза поглядывал в сторону. Гацзи сперва терпеливо ждал, потом изменился в лице, резко развернулся и вышел. Когда Юньлун закончил недлинный разговор, Гацзи уже не было рядом и вообще нигде поблизости, а Юньлун все прокручивал в голове его слова. «Далун, я хотел...» Что Гацзи хотел ему сказать? Дома Юньлун пересмотрел стрим, на его взгляд, ревновать было не к чему. После окончания трансляции запись неожиданно продолжилась коротким, на несколько минут, интервью Гацзи. Когда его успели записать? Видимо, как раз когда они вышли из студии. — Зрители беспокоятся, что в последние недели вы и Чжэн Юньлун очень мало общались. Гацзи улыбнулся так, что Юньлун весь подобрался. — Неважно, много или мало мы общаемся. Мы всегда останемся самыми близкими друзьями. Юньлун сжал руки. Почему Гацзи сказал это сейчас, хотя обычно они отшучивались от вопросов про дружбу, почему вообще сказал это именно тогда, когда Юньлун не слышал! Здравый смысл подсказывал, что эта короткая вставка ничего не меняла, а Юньлуну лучше бы позвонить и успокоить Ибо. «Спасибо», — написал Юньлун. «Да пошел ты», — немедленно ответил Гацзи. Юньлун засунул телефон под диванную подушку и уткнулся в нее лицом.