Компаньоны

— Ты его любила? — Спросил Геральт. Последние пару суток, что они добирались до болот он был задумчив, почти не говорил. В мыслях царила сумятица, а глубоко Компаньонка не лезла. Сидела впереди него на Плотве, обозревала окрестности и тоже молчала. Вспоминала, сшивала обрывки памяти в картинку. Получалось не очень, но хоть что-то. «Кого?» — Того Капитана из твоего сна. — Геральт пожал плечами. Ему вспомнился мужчина, смуглый и светловолосый с яркими голубыми глазами. Даже на взгляд Геральта, которого нельзя было назвать ценителем мужской красоты, Капитан был почти совершенен. В сне он кричал на периферии их сознаний. Отчаянно, так, как кричат люди, которые осознают свою беспомощность. И потерю. Компаньонка нахмурилась, поджала губы и прикрыла глаза, словно стараясь вспомнить. «Он был мне дорог.» Наконец, спустя несколько минут, сказала она. «Мы были вместе почти двести лет. Вели один корабль, делали одно дело. Он, я и Старпом. Конечно, он был мне дорог. Они были мне дороги. Ради того, чтобы они выжили я стала роем.» Она передернула плечами. «Оставалось два года до двухсот лет… совсем немного. Я даже приготовила подарок.» — Так ты его любила? — С горьковатой усмешкой, но настойчиво, повторил вопрос Геральт. «Нет. Но я умерла за него. За них. Умерла сама и убила своего брата. Думаю, этого достаточно.» Раздраженно выдохнула Компаньонка и растаяла в воздухе, тем самым давая понять, что не хочет продолжать разговор. Геральт помолчал, собираясь с мыслями, формулируя то, что не отпускало его последние дни. — Знаешь. — Наконец, произнес он. Голос звучал глухо. — Я понял, что не больше не люблю Йен не там, во дворце, при личной встрече. А тогда, когда там, во сне, ты решилась лишить себя всех шансов, всех возможностей спастись, чтобы те двое выжили. Он замолчал. Через минуту Компаньонка снова появилась перед ним, зависла рядом с неспешно шагающей Плотвой, в ее чертах еще сквозила злость, но там же таилось и жадное, нервное любопытство. — И что навело тебя на мысль? Что ты ее больше не любишь? — Спросила она. — Я понял, что убью ради Йен, но никогда не умру за нее сам. — Геральт протянул ей руку, приглашая. — Галоп? Конечно, это было глупо, она могла бы лететь рядом с любой скоростью, но руку приняла, усаживаясь на привычное место. — Но! Пошла! Плотва ускорила ход. Они почти добрались. «Смотри» Компаньонка скривилась. Геральт вновь взглянул на ладони, в ней шебуршились опарыши — жирные, сука, черви. Он стряхнул их с перчатки, отряхнул руку об руку. Сам он не был брезгливым, подобное чувство было ведьмакам незнакомо, но Компаньонка знатно фонила мурашками по затылку и желанием сжечь рощу ко всем демонам и джиннам. — Болото. Гореть не будет. — Хмыкнул он. «Синий огонь сжигает все, даже воздух. И я вспомню, как его создать.» Мстительно прищурилась Компаньонка. Да и сказала, как припечатала. Геральт был с ней согласен. Однажды, когда они найдут Цири, они вернутся сюда и сделают так, чтобы местные ведьмы больше никогда не взглянули в ее сторону. Выбирались они с болот так быстро, как могли. Находиться в этих топях было физически неприятно, хуже чем на шепчущем холме. Дрянь, находящаяся там, хотя бы была ослаблена, потеряна в собственных мыслях и ощущении времени, недвижима. — Мерзость. «Согласна.» Их путь лежал теперь в Оксенфурт, все-таки Барон, чертова пьянь, должен был ему еще одну часть головоломки.