На высоком уровне сложности

      Ужасающий разгром в последней битве с мятежным королем, который заставил всех архиепископов пересмотреть название следующего века. В Красный. Не из-за жертв. В битве с Луиджи погибших и раненых было куда больше. Из-за чистой бесчеловечной жестокости, потому что раненых вообще не было. Они даже не подразумавались, как и пленные и вообще выжившие. Потому что это событие подчеркнуло с кем Кениг имел дело, с кем до него имел дело старый маркиз Ланкастер и флот Султаната. Напомнило о бойне при Спрингвейле и тысячах невинных жертв в главном порту Султаната.       О Красной Королеве, несущей знамя кровавой ладони.       Смерть всего республиканского войска не была такой, какой ее представляют обычные люди или даже солдаты на войне. Не быстрой, наполненной превозмоганием и пылом битвы. Не было боевых кличей марширующих солдат, кровавой резни в лязге крушащей стали. Ни сокрушающего топота тяжелой конницы на поле брани, ни смертоносного свиста стрел. Об этой битве не будут слагать хвалебные песни, разве что пересказывать детям у костра в ночи, как страшилку.        Катарина выступила из столицы лишь с половиной своей гвардии в сотню алых рыцарей и еще сотней рыцарей из отрядов все еще верных вассальных родов в столице. Когда знамя с кровавой ладонью покидало город недруги предвкушали свержение диктатуры молодой Клаес. Мелкие дворяне злословили или сплетничали, большие рода же делали ставки и пытались угадать исход похода. Но многие из знати в этот день так же показали свою непоколебимую веру этому роду.       Все называли Катарины победу красной. Бесчестной и жестокой резней, но крови на самом деле не было.        Их поражение не было быстрым, наоборот оно растянулось, ломая боевой дух даже самых верных воинов Республики, на мучительные дни безысходности и отчаяния. Лишь замерзшие тела, укрытые белым снегом или просто свернувшиеся калачиком тела под сугробами среди пустых полей. На лицах погибших был не ужас и отчаяние, а скорее спокойное умиротворение, словно они наоборот освободились. Войско прошедшее все трудности, сплоченное и отважное пало не поразив ни одного солдата Клаес.       Лео наблюдал это, видел свое бессилие и запомнил это чувство на всю жизнь. Сначала они останавливались, хоронили погибших, произносили короткие речи уважения павшим. Потом просто укрывали лица тех кто не проснулся, брали часть пожиток и продолжали брести, а в конце и вовсе просто проходили мимо мертвых товарищей с бесцельным взглядом. Встреченные поселения были пусты, как сожжены и все амбары и склады. От голода и усталости или от болезней, они пали в зимний снег, забытые и одинокие. И там и остались, как недавно их враги из Империи. И как и тогда за окончательной смертью очередного войска спокойно наблюдали алые глаза бывшего инквизитора.       К концу их бесславного мятежа жалкие истощенные остатки республиканского сопротивления едва могли брести, не то что сражаться. Так что когда с двух сторон их взяли в клещи армии Клаес и Аскарт все было кончено в считанные минуты. Алая гвардия королевы без труда захватила обессиленного Лео и привела в подготовленную палатку.       — Тварь, ты обманула… — произнес из последних сил Кениг, когда его закованного в специальные кандалы, бросили перед Катариной. Хотя учитывая его состояние эти цепи казались излишними. В своем новеньком офицерском мундире, который купила, а не заслужила, она высокомерно стояла над ним. Настоящим воином и королем. Ярость и обида клокотали в нем, но даже держать голову прямо удавалось с трудом. Возможно это была просто глупая гордыня, но Лео не хотел показывать своим врагам и секунды слабости, хотел бороться и, если необходимо, погибнуть в бою. Оставить героический след другим, быть пламенем во тьме для заплутавших, а не стоять на коленях перед вчерашним ребенком не державшим меча в настоящей битве.       Временное помещение наскоро обустроили, но видно было, что Клаес вскоре свернут лагерь, поэтому все вокруг казалось черезчур пустым для персоны ее уровня. Из личной свиты лишь советник Артур Нельсон сурово взиравший на эту картину и глава ее охраны сир Клоун фон Майбаум, стояли по бокам от Катарины. Естественно перед ней неизменно начеку была преданная телохранительница.       — Вы были правы, за вас поднимут больше мечей, чем за меня или за нее, — опираясь на трость, мягко произнесла Клаес, указав свободной рукой в сторону незамеченной Аскарт, сидящей поодаль с потертым святым писанием в руке. Казалось, это вообще было одной из ее способностей, оставаться незамеченной если не высматривать ее, — золото и правда мягче стали… но вы забыли, что сталь без ведущей руки ничего не может.       С этими словами гвардеец резко рубанул по рукам пленника, отсекая кисти мятежного короля. Палатка наполнилась криком агонии, пока медики профессионально перетягивали раны и следили, чтобы пленник не погиб. Даже самый лучший магический меч в руках обезвоженного больного лишь мусор.       — Не поймите нас не правильно, сир Кениг, — уважительно произнес Клоун, с коротким поклоном протягивая флакон с обезболивающим, — я тоже республиканец, мы делаем это не из мести, а чтобы в будущем вы не сбежали и не подняли восстания вновь. С нашей стороны, мы избегаем лишних жертв. Жертв среди народа Республики.       — Лев лучше умрет, чем будет рабом! А вы знайте — Республика не падет, перед такой, как она! Пусть это знает каждый предатель и вторженец, — превозмогая мучительную боль, чувствуя стекающие горячие слезы на обмороженном лице, Лео не принял флакон, отвернув лицо от Клоуна, — моя смерть не изменит этого. Ничто не изменит этого.       — О, ты стал заметно оживленнее, случилось что-то хорошее? — странно ухмыльнулась Клаес, проведя пальцем по навершию трости, — смотрю ты стал общительнее… Лео, мы ведь можем перейти на «ты»? В конце концов почти родственники.       — Ты… зло… — выбиваясь из сил перебил он, яростно смотря на врага. Хоть стал калекой, его дух не был сломлен, его взгляд оставался непоколебимым, — у тебя нет чести… если не я, то другие остановят тебя, — он оглядел присутствующих осуждающим, но вымученным взглядом и не теряя духа закончил, — Высший покарает еретичку, и всех вас, прислуживающих ей.       — Отогрейте, залечите и достойно накормите его, затем отправьте к моему отцу, — Клаес словно искала что-то в пленнике, но не найдя быстро потеряла интерес, — от остальных избавьтесь.       — Но выжившие пленники… за некоторых можно получить выкуп, — с долей неуверенности заметила София, на еретиков ей было плевать, но республиканцы по сути были одним с ними народом. И у некоторых из пленных могли быть богатые родственники. Или просто мстительные.       — Они мятежники и предатели, им уже давали шанс, — отмахнулась Катарина, тяжело опираясь на трость. Теперь, по ее прерывистому дыханию, можно было заметить, что не только Лео пытался сохранить лицо. Легкая испарина лишь от непродолжительного похода в максимально удобных условиях, словно бы подтверждала ее ослабшее состояние, — казните всех. Головы на пики и прочее… хотя я понимаю вас, София. Отрубите им ведущую руку и отправьте с Кенигом.       Клаес и сама знала, что часть выживших республиканских рыцарей имела влиятельных родственников и через них можно было бы оказать некоторое давление… но в данный момент поучительнее было казнить семьи предателей полностью и отобрать имущество в пользу государства. Она над этим еще подумает в своем следуюшем письме герцогу, но решать все равно Луиджи.       — Ты чудовище… всего лишь лживая… прогнившая соплячка, — прохрипел Лео, безуспешно пытаясь вырваться, хотя едва стоял на коленях. С его треснутых посиневших губ стекала слюна, смешиваясь с слезами и соплями. Но никто не посмел бы осудить его за такой вид, более того, присутствующие мужчины его уважали как врага и сожалели о ситуации. После всего через что прошел, Лео остался королем до самого конца. Хотя внешне, в своих истрепанных лохмотьях, без доспехов и оружия, без магии, искалеченный, теперь, Лев Республики походил скорее на побитого щенка, — мой народ не забудет…       На большее его сил не хватило, он бессильно обмяк в руках гвардейцев, едва не теряя сознание. Даже бить Кенига не стали, опасаясь ненароком добить.       — Я знаю, пусть твой народ помнит, пусть все помнят, — кивнула Катарина, поднимая щетинистый подбородок и заглядывая в его расфокусированные глаза, — и ты помни, это я позволила тебе прорваться. Я вела тебя… и я, мелкая соплячка, решу твою судьбу и судьбу твоей страны.       София знала, что некоторые члены Лиги и окружения Катарины глупые разгильдяи и надменные прелюбодеи. Далеко не все дворяне, с которыми она вынуждена была вести дела, были благородными и честными людьми. И далеко не всех можно было просто выбросить из окна и посадить за решетку. В конце концов хоть и мерзкими, но эти люди были аристократами, родственниками влиятельных людей, детьми богатых купцов и просто удачливыми лизоблюдами. И ее союзниками по Лиге.       Теми кому она обещала свою защиту за службу.       Взгляд Софии расширился, а хватка на писании усилилась, когда до нее дошел подтекст. Катарина через нее избавилась от нежелательных элементов. Не тех дворян, что уничтожил Кениг при прорыве… вернее не только их, там ее участие было скорее косвенным. Там все и так было понятно.       Имперская гвардия Кодзиро, герцог Клаес намеренно направил их туда, где уже знал, что произойдет неизбежное столкновение с республиканцами. Луиджи знал, что имперцам не хватит сил, а прибытие Аскартов было лишь удачным совпадением. Клаес разыграли перед всеми спектакль, чтобы снять с себя ответственность перед Империей.       Весь опыт инквизитора закричал, что Катарина согласилась на жесткие условия Николя по торговым привилегиям лишь для того, чтобы сейчас не иметь прямого отношения к уничтожению гвардии Кодзиро. Этого просто невозможно было доказать, вся договоренность велась устно и от имени Софии, а на месте уничтожения имперцев обнаружат лишь войска Республики. И самой заинтересованной стороной в сохранении тайны будут Аскарты. То есть в будущем возможность шантажа по этому поводу для Николя отпадает.        Их использовали несколько тоньше, чем она думала. И Кенига отправленного ее руками на голодную смерть в ловушку, и имперцев натравленных на него. Если Сасаки начнет копать… то следы в крайнем случае укажут на Аскарт, и всех тех непокорных или слишком глупых дворян, которых Клаес пустила на убой, чтобы позже заменить своими… более лояльными людьми.       — Полагаю, теперь мое финансовое положение выровняется, — отпустив пленника и оставшись с ней наедине, устало произнесла Катарина, наконец позволив себе тяжело опереться о стол и медленно сесть. Ее длительное болезненное состояние, даже после лучшего лечения в стенах Допросного Дома, в последнее время стало беспокоить Софию, — а те, кто попытались ускользнуть от закона, поплатились… рукой Высшего, в том прорыве. Не правда ли удачное стечение обстоятельств?       Аскарт внимательнг посмотрела на Катарину своим изучающим взглядом. Клаес хладнокровно заморила голодом тысячи республиканцев и своих подчиненных и союзников не пожалела. Опустошила несколько деревень и пожгла их урожай. Пусть некоторые из погибших дворян и не выказывали должного уважения молодой Клаес, они были ее соратниками. А Катарина по сути оставила их на позорную смерть, подстроив руками Софии прорыв Кенига в нужном месте. И все только, чтобы выровнять бюджет и довести свои планы по зачисткам до конца? Да, рука закона и власть Короны не были всесильны, но даже худших граждан Королевства защищал закон. Если отказаться от системы правосудия, то разве не воцарится еще больший хаос и несправедливость? Аскарт пугала не сама жестокость и холодный расчет, а то что никто не заметил связи между всеми событиями, пока не стало поздно. То что Клаес обманула закон и явно не собиралась останавливаться не могло оставить инквизитора равнодушной.       Какой бы не была неидеальной система правосудия, законы едины для каждого. Хорошим ли является решение, возвести на трон королеву пренебрегающую ими?       София провела бледными пальцами по святому писанию прикусила губу. Аскарты будут молчать, потому что являются соучастниками и получат свою выгоду. За это она не беспокоилась, Катарина всегда платила по счетам.       — Полагаю так, — тем же спокойным и ровным тоном ответила София, обдумывая дальнейшие туманные планы ее собеседницы, — что дальше?       — Я возвращаюсь в столицу, нужно закончить с делами в областных районах, — пожала плечами Клаес, брезгливо посмотрев на окровавленное место где лежали обрубки, — приводить приговор здесь было не лучшей идеей.       — Я, от имени брата, направлюсь на восток, мне что-нибудь передать вашей семье, неофициально? — своим нейтральным тоном поинтересовалась София, подразумевая нечто незаконное, или о чем не нужно знать Короне.       — Думаю моя посылка скажет больше… слов на бумаге, — указав на обрубки, покачала головой Катарина, затем посмотрев на свою искалеченную руку, добавила тихим тоном, — считаете, что я поступила слишком жестоко?       — Кениг опасен пока жив, но рубить всем руки… в этом не было необходимости, разве они уже не достаточно пострадали? — честно ответила София, подбирая «трофеи», чтобы надлежаще упаковать для транспортировки, — Я всегда считала, что ты сожалеешь о погибших, поэтому и… калечишь себя.       Наедине они могли позволить себе и менее официальную речь. Клаес раздраженно опустила взгляд на свою руку.       — Кениги отравили моего брата, — она сжала трость сильнее и вновь посмотрела на нее схожим изучающим взглядом, — знаешь о чем я сожалею? О том что из-за меня погибли мирные жители Спрингвейла, в этом ты права. Это была моя ошибка и то как я с ними поступила… не было правильно. О вещах, что творила в Султанате, да, тоже. Невинные и непричастные к войне люди в том порту, они сгорели живьем из-за моих решений. О многом можно сожалеть… потому что старики, женщины и дети погибли из-за моих ошибок, — затем что-то изменилось в ее тоне, не угроза, а скорее опустошенность наполнила ее слова, — но я также сожалею, что не смогу увидеть лицо старшей Кениг, когда ее сына повесят у нее на глазах. Я не чувствую вины сейчас не потому, что потеряла совесть или милосердие, а потому что их конец… это плата за их собственную глупость, — Катарина махнула рукой в сторону выхода из палатки, — эти республиканцы могли сдаться, как все. И вернуться домой к своим спиногрызам и крикливым женам, работать и продолжать жить. Продолжить жить в тех же условиях, просто под другим флагом. Для большинства бы мало что поменялось. Но эти идиоты предпочли броситься в рискованную авантюру ради никчемных идеалов… я лишь отреагировала на угрозу. Их кровь на нашей земле. Во второй раз.       — Святое писание говорит, что перед судом Высшего все равны, не каждый удостоится пересечь реку смерти и найти покой на той стороне, — понятно, что София намекала на то, что Высший может не принять столь грешную душу.       — Мы можем обманывать других, но не себя, Аскарт, — горько заметила Клаес, устало отходя к походному столу и заваривая травяной чай из лекарственных трав. София спешно усадила ее обратно и сама занялась заваркой. Отстраненно она подумала, что со слугами было бы куда проще, но тогда бы они не могли нормально разговаривать. Проще было потратить время и силы на столь незначительные вещи, получая полезную информацию из первых рук. Война двигала торговлю определенными товарами и ее окончание, соответственно снижало их цену. Сейчас Катарина упорно предпочитала уединение, комфорту их общения и бывшая инквизитор пользовалась этим насколько могла, — но люди не равны. Богатые утверждают, что не в золоте счастье только потому, что его у них в избытке. Воины твердят о доблести и братстве потому, что не умеют ничего кроме убийств других людей. Все просто богатые и воины не умеют сеять, поэтому они отбирают или предлагают защиту. А крестьяне… они могут лишь найти утешение в том что живут честно.       — И именно это и восхваляют те кто у власти, честную жизнь и смирение, — медленно кивнула София, медленно убирая пальцы с кружки горячего напитка, — они… лгут. Разве верующим в Высшего положено так поступать?       — Все мы лжем, — философски пожала плечами Катарина, недовольно вдыхая неприятный аромат поданного лечебного отвара, затем сделала глоток и добавила, — и всем нам придется мириться, что мир никогда не изменится… пока существуем мы. Люди. Поверь, поменяй сейчас их местами… ничего бы не изменилось. Каждый за справедливость только когда копошится внизу, наверху же слишком хорошие места и никто не захочет тесниться ими.       Это утверждение очень близко граничило с откровенной ересью Темных Магов. Раньше, будучи инквизитором, София бы немедленно поставила ее на бдительный учет Дома. Но теперь, сама коснувшись этого «благородного» высшего света, где каждый хотел использовать ее в своих целях, она сохранила молчание.       — Вы не убьете ее? Королеву Кениг? — на лице Софии показалась толика удивления, когда она решила сменить тему и поняла подтекст предыдушей фразы.       — Жить запертой в четырех стенах с осознанием, что убила собственного ребенка чужими руками, — Катарина горько улыбнулась и отвела взгляд, — какое наказание я могла придумать страшнее для любящей матери?

***

      Джаред медленно перечитал письмо от брата второй раз и убедившись, что понял все правильно, поднес его к свече. Бумага с приятным запахом женских духов, подписанная, якобы, одной из его поклонниц быстро сгорела. А мысли короля начали спокойно анализировать ситуацию.       На последних ежегодных выборах в президенты Алан возглавил Совет Учеников Академии, или просто учсовет, значительно обновив часть состава. В его партии из старших сейчас состояли Вульфы, из ровестников Флоресы и прочее большинство благородных потомков западных дворян и некоторое количество северной и восточной знати. Северяне, в большинстве, как обычно вообще игнорировали все эти игры за власть в Академии, просто сосредоточившись на учебе, а восток сильно проредел и большинство было занято либо защитой своего, либо попытками отнять чужое.       По югу, очевидно большинство были в группе Мэри Хант. Ее брат, герцог Генри Хант, временно отказался от обучения сославшись на уважительные сложности на новом посту. Поэтому в этом году туда отправилась Мэри, несколько преждевременно по возрасту, но после переговоров, Ренделлы согласились сделать небольшую уступку.       Кстати о Департаменте, либо на многочисленные аресты дворян они не успели отреагировать, либо Допросному Дому удалось уладить этот вопрос по тихому, так как никаких серьезных последствий за использование лазейки в законе, Катарина не понесла. Хотя лазейку конечно быстро прикрыли.       Или Клаес… пока не понесла ответственности, прикрытая Джаредом работой королевского судьи. Возможно Сюзанна просто выжидает удобного случая. Вторая Ренделл все еще ведет переговоры о браке с Николем и пока они не пришли к единому решению. Все же два больших рода, были сложности с уходом из семьи главной наследницы, так как статус Сюзанны не позволял ей управлять своими землями, а других прямых наследников, кроме Фреи не было. К тому же она была известна как молодая бунтарка, выступающая против старых традиций. Вторая Ренделл добивалась большей самостоятельности для женщин и расширения для них мест в высшем руководстве страны. Ее открытая риторика уравнивания прав обоих полов противоречила фракции Стюартов чтущих традиции, оставшиеся еще со времен Старого Царства.       С одной стороны некоторые нововведения действительно были необходимы Короне. Женщины показывали вполне хорошие результаты в финансовых структурах. С другой — дворяне-мужчины не горели желанием подчиняться женщинам, что сильно усложняло введение их на руководящие должности. Особенно в вопросах войны и управления страной, что всегда являлось прерогативой мужчин. Исключения существовали, в историю были вписаны героини, но в виде редких исключений, а не массовой обыденности. Катарине удавалось обходить сопротивление, поставив себя лишь официальным послом воли своего отца. Крайне опытного и уважаемого военного руководителя, герцога Клаес. Ни в одном документе она не числилась руководителем и конечно же лично отдавала приказы очень редко. Для этого у нее и была свита из личных офицеров, с титулами и какой-никакой родословной. Опять же, рыцарями преданными лично ей, в силу зависимости землями и состоянием от нее.       Джаред отошел к большому окну и отодвинул тяжелую бархатную штору своего запасного кабинета. На южной дворцовой площади в это время как раз начинали кормить павших в политической борьбе. Живые физически, но мертвые для своего общества. Пленников разве что могли пожалеть, но как известно жалость бесплатна, поэтому ей поделиться не сложно. Вернувшиеся алые гвардейцы по краям площади, словно хищные коршуны, взирающие на падаль. Молчаливый и гнетущий символ растущей власти Красной Королевы над столичными дворянами.       Что это если не демонстрация? Больше в столице не осталось тех, кто мог даже думать о противостоянии. Катарина вернулась с победой и все те мелкие дворяне с башнями на знаменах, кто отказался помочь… оказались на площади или исчезли в застенках инквизиции. Не то, чтобы доказательств стало больше, просто Сульт отложил рассмотрение дел о мятеже в столице на неопределенный срок. А Департамент все продолжал хранить нейтралитет.       Естественно так и не выпустив пленников, архиепископ развязал руки членам Лиги. Таким образом семьи арестованных дворян заткнулись в страхе за жизни своих родственников и наследников. Их союзники теперь наблюдают пополнение одноруких на площади, а к трону Красной Королевы прибили еще несколько мечей, оружие Кенига заняло особое место в одном из подлокотников, чтобы Клаес могла играть с навершием в виде льва.       Фракция Катарины росла, она уже стала серьезной угрозой, даже без поддержки Луиджи, глупо было отрицать, что даже ряды Стюарт понесли некоторые потери в политическом противостоянии. В основном конечно мелкие бароны, но малый отрицательный результат сейчас, мог стать тенденцией потом.       — Лига расширится на восток, теперь это лишь вопрос времени. Чем это нам грозит? — спросил он у своих приближенных советников и офицеров.       На самом деле он уже знал большинство ответов, которые прозвучат. Это было скорее способом заполнить гнетущую тишину, создать видимость действий. В это время Джаред слушал лишь вполуха, и продолжал думать о перспективе в Академии. В следующем году он сможет, пусть и не смахнуть, но временно сдвинуть ферзя, вернув удобный ему баланс в стране.       Сириус Дик, лично был продвинут Катариной в прошлом. Восстановленный Короной, маркиз с землями южнее Спрингвейла и медленно восстанавливающейся крепостью. Молодой и перспективный рыцарь, хоть и с весьма серьезным пятном на родительском прошлом. Занял пост зама главы дисциплинарного комитета Академии. Новой организации, по сути противостоящей во влиянии учсовету. Новый комитет фактически выполнял те же функции контроля конфликтов между магами из дворян и простолюдин. Вот только если группа Алана состояла исключительно из детей самых старых и влиятельных семей и имела огромную силу в Академии, то комитет выступал в качестве защиты магов простолюдин из второго класса.       В долгой перспективе это могло стать проблемой, потому что уже сейчас Дисциплинарный комитет поддерживала группа Мэри Хант. Раньше, несмотря на выдающиеся дары, вчерашние крестьяне не забывали свое место перед магами-дворянами первого класса. Дисциплинарный комитет же в некоторой степени уравнивал их, создавая аналогичные условия жизни в Академии для магов второго класса. И это бы было изначально провальное занятие, даже с поддержкой Хант, если бы не новые школы Клаес. Еще один далекоидущий план, который сыграет в будущем. Поступая уже образованными, простолюдины будут еще меньше ощущать разницу между классами. Им не придется серьезно догонять программу начиная с элементарного чтения, счета и письма. Все это сейчас было совершенно не заметно, дисциплинарная группа Дика была мала и слаба в сравнении с учсоветом. Хотя магов простолюдинов не так уж и много, зато достаточно магов-бастардов и учеников из обедневшей знати с низким статусом. В конце концов пусть не качественный, но численный перевес на стороне второго класса. Так всегда было и это всех устраивало. Раньше, пока некому было их объединить.       С Святой было бы проще, перевести ее в первый класс и отделить от второго класса. Оказать небольшое давление, вовлечь во внутренние конфликты между дворянами и она бы забыла про все остальное.       Эти новвоведения могут взрастить в умах следующих поступлений образованных и получивших больше самостоятельности простолюдин и бастардов ненужные мысли. Опасные мысли о том, что они могут быть равны или превосходить полноценных дворян. Пока что табели лидеров в учебе всегда состояли из учеников первого класса, но к поступлению Катарины… можно было уверенно сказать, что Академия изменится.       И наиболее разумным было бы устранить корень угрозы. Мария без сомнений являлась истинной Святой, но ей было бы довольно просто манипулировать. Скажи о борьбе с рабством и она пойдет против Империи или Султаната. Укажи на коррупционеров и Кэмпбелл не задумается, что ее руками лишь устраняют конкурентов. Наибольший вопрос был именно в том, почему этим не занималась сама Катарина. Отдать такой ценный ресурс Дому, не оставив себе рычагов? Глупо. Но Клаес предпочла более сложный путь договоренностей с Сультом. Опять же почему так?       И Джаред никак не мог найти выгоды в этом решении. Как и не мог понять своих чувств к невесте. Они появились еще в Спрингвейле, когда он вытаскивал Генри. Хотя Стюарты так или иначе пересекались до этого с Клаесами и назвать это любовью с первого взгляда было нельзя. После той мимолетной встречи будто все в нем изменилось по отношению к Катарине. У него были возможности убить ее, но сейчас, когда прошло время, Джаред мог признать, что намеренно игнорировал их. Избегал их даже в своих мыслях и далеко не только из-за сопутствующих рисков. Даже сейчас, он мог бы понаблюдать, высчитать ее расписание и быстро переместившись убить. Подстроить несчастный случай было бы сложнее, но и возможность этого его магия, совместно с возможностями Алана, допускала.       У него есть чувства к Клаес. Это неоспоримый факт.       — Хорошо попробуйте, но без лишнего риска, — кивнул король прозвучавшему предложению, — маркиз Вест вы решили проблему с бандами?       — Нижайше приношу извинения, Ваше Величество, — встав и поклонившись, мужчина нервно продолжил, — сейчас мы активно занимаемся усилением флота по вашему приказу. Много мужчин проходит подготовку к службе на кораблях, у моей стражи просто не хватает ресурсов и времени. Обещаю, что как только основная задача по обеспечению безопасности наших западных морских границ будет решена, я лично приложу все свои силы к борьбе с распоясавшимися бандами.       — Как насчет создания аналога корсаров? — деловым тоном предложила Ноэллия, не дав заговорить мужу, — если мы не можем победить бандитов, то почему бы не позволить им грабить наших врагов на благо государства?       — Потому что простые бандиты не пираты и понятия не имеют о морских баталиях, — раздраженно ответил уязвленный Вест. Вмешательство в дела его земель другого дворянина было не только оскорбительным, но и подорвало бы его авторитет.       — Семнадцатилетняя девчонка Клаес справляется с бандитами на всем восточном регионе лучше, чем вы, — бесцеремонно отбила его возражения старая маркиза Флорес, — кстати ваши замечательные корабли, я слышала, тоже она добыла.       Лицо Веста побагровело, то ли от ярости, то ли от стыда. Но прежде чем спор двух западных маркизов зашел слишком далеко, твердо вмешался Стюарт. Его кулак с звоном разбил бокал, заставив всех замолчать и уставиться на короля.       — Сосредоточившись лишь на достижении одной цели, легко упустить важные детали, — Джаред неторопливо, почти буднично достал платок и медленно оттер следы крови от легких порезов, — нас не боятся, а значит не уважают, — он положил окровавленный белый платок с золотым знаменем Короны перед Вестом, — я был в вашем порту и головорезы там, отнеслись к нашему гербу без должного почтения. Это необходимо иправлять, иначе их примеру последуют другие. А их примеру наши соседи. Вы понимаете к чему я веду?       — Да, Ваше Величество, — недовольно кивнул маркиз, бросив осуждающий взгляд на Вульфа. Позволять помыкать собой женщине просто смехотворно, вот он бы никогда не позволил жене так себя унижать. Вот из-за таких как Ноэллия и эта мелкая выскочка Фрея у баб появляются какие-то идиотские идеи о том, что они могут занимать должности мужчин. Высший дал женщинам дар создавать новую жизнь, не для того, чтобы они пытались отрастить себе яйца. То что Вульф просто тюфяк вовсе не означало, что женщина способна вести армии и поддерживать в стране порядок крепкой рукой, — сделаю все, что в моих силах.       — Корона попросит Флорес оказать нам помощь в этом вопросе, солдатами и ресурсами, — между тем продолжил Стюарт, отчетливыми шагами подойдя к Вульфу, но посмотрев на Ноэллию, — так как ваши войска еще не участвовали в сражениях, полагаю, вы не откажетесь оказать посильную поддержку ради общего блага?       — Пятьдесят рыцарей и две сотни солдат будут готовы выдвинуться весной, Ваше Величество, — после недолгих раздумий ответил маркиз Вульф, покосившимь вопросительно на жену. Та молча пожала плечами, сделав вид, что больше заинтересованна разглядыванием осколков. Многие думали, что понимали причину ее плохого настроения, но далеко не все были правы.       В этот момент Джаред снова задумался над тем, что не может принять саму мысль убийства Клаес. Они с ней не были близки, да и общались не часто, но каждую проклятую встречу все его чувства словно сходили с ума. Так что в этом вопросе ему возможно действительно придется положиться на брата. Он предложит брату самостоятельно принять решение.

***

      Кит медленно вышел на балкон и глубоко вдохнул свежего утреннего воздуха. При выдохе появилось едва заметное облачко пара, но зима уже начинала отступать. Несмотря на более сильные морозы, Департамент предрекал раннюю весну. Можно было заметить суету во дворце Кенигов… бывшем дворце. Люди по-разному пережили последние годы. Но медленно суровые времена отступали с зимой, запасы еды наконец стабилизировались, гильдии по приказу нового правителя начали подготавливать город к празднику.       В первый день весны архиепископ должен был произнести речь на площади в честь наступления Нового Года. Однако Глокто похоже больше интересовали события в день покушения на Кита. Вернее в ночь, когда Святую обнаружили в покоях известного завсегдатая борделей.       — Это обязательно? Впутывать ее, она спасла мне жизнь, она вызвала охрану… — снова попытался Клаес, наконец повернувшись к неприятному беззубому старику, — и я не хочу ответить ей неблагодарностью.       — Она главный свидетель на вашей стороне, слово служанки почти ничего не будет стоить против слова королевы, пусть и бывшей, — Глокто недовольно причмокнул сухими губами, ему явно не хотелось выходить на продуваемый зимними ветрами балкон, — Виолетта Кениг все еще законная принцесса этой страны. А мы заперли ее и ее мать в монастыре. Люди волнуются, Дом должен дать ответ.       — Монастырях, я ведь просил не позволять королеве давить на мою невесту, — насупился Кит, все же соизволив вернуться в свои покои и закрыть дверь балкона, — в разных монастырях, не разных комнатах, архиепископ.       — Я вас услышал и исполнил, не нужно цепляться за оговорку… — начал было Глокто, но перебил сам себя, — принцесса отравила вас и вы все еще называете ее своей невестой? — искренне удивился он и не дожидаясь приглашения, устало присел в кресло. Поймав недовольный взгляд хозяина комнаты, архиепископ виновато развел дряхлыми руками, — вы же не будете заставлять немощного старика стоять? Мои ноги уже не те.       — В молодости вас, сир Глокто Тяжелая Длань, называли лучшим мечником страны, — напомнил Кит, который всегда любил подобные истории про великих воителей и военных стратегов, — вам пророчили место Первого Меча Республики.       — А потом меня сбил с коня пращой какой-то мясник или башмачник, потому что моя гордыня не позволяла надеть сраный шлем. И собственый конь в пылу битвы перебил мне колено, — раздраженно проворчал архиепископ, — давайте отбросим эти бессмысленные бахвальства и лесть. Я всю жизнь посвятил ратному делу и всего одна ошибка навсегда закрыла эту дверь. Вы уверены, что не делаете подобное?       — Я думал, вы больше беспокоитесь о королевской крови Кенигов? — вопросом ответил Клаес, оставшись стоять.       — Не без этого, но теперь Лео пал. Как бы я к этому не относился мы проиграли, жизнь идет дальше. Сломанное колено не причина становиться обычным стражником в глухой деревеньке и вспоминать былые деньки перед каждым прохожим, — архиепископ коротко кивнул в сторону окна, — и мы оба знаем чем все закончится. Народ не знает своей принцессы, инквизиция обнаружила следы яда в покоях королевы и вычислила поставщика. Не сегодня, так завтра признание будет на столе Генерала и… — он многозначительно промолчал, снова указав глазами на балкон.       Кого-то точно повесят. Если за королеву могут просить даже Матаис, то у Виолетты нет и пол шанса. Мир не справедлив к добрым людям, потому что доброта слабость. Так считал Глокто и мир его в этом не разочаровывал.       — Строящийся помост для висельницы сложно было не заметить, — хмуро бросил Кит, тоже невольно посмотрев туда, — но все же окончательное решение принимаю я.       — Милосердие конечно хорошо, но многие воспримут это как слабость, — архиепископ демонстративно взял в руки фрукт из подарочной корзины, присланной семьей Матаис. С выделяющимся пламенным гербом крупнейшей ткацкой торговой гильдии. Пусть Клаес и не очень хорошо понимал намеки, но уж то, что беззубый старик не собирается обсасывать яблоко было очевидно даже ему.       — И все же я попрошу вас расценивать это событие как… мелкую семейную ссору и не вовлекать посторонних, — твердо настоял Кит, возможно сестре это не понравится, но она поймет, — это может навредить статусу Кэмпбелл и Дому, так что можете считать, что действуете во имя своих интересов. Я беру ответственность.       Архиепископ покрутил яркое яблоко в руках и с долей ностальгического сожаления аккуратно уложил обратно. Несколько секунд старик раздумывал над следующим предложением.       — Если у вас что-то было с Марией, я готов… замять все и защитить ее репутацию.       — Ничего не было, заминать не чего, Ваше Святейшество.       — Ваш рабочий стол был взломан, она читала секретные документы Клаес, — сухо произнес Глокто, — измена, даже если Кэмпбелл Святая, очень серьезное преступление, на которое я не могу просто закрыть глаза. Допросный Дом тоже должен нести ответственность за тех, кого приютил.       — Я дал ей разрешение, — отмахнулся Кит, отводя взгляд, — Мария являлась верным агентом Короны. Моя сестра доверяла ей.       — Став Святой, Кэмпбелл перестала подчиняться Короне и вашей сестре, и мы оба это знаем, — легко парировал архиепископ, опершись о трость, он чуть наклонился вперед, — ее связи и взгляды вызывают сомнения в преданности… Клаес, — на последнем слове он словно впился своим цепким взглядом в собеседника, — примите разумное решение, позвольте помочь вам.       Выгораживая Кемпбелл, этот глупый юнец не спасал ее, а хоронил себя. Выкарабкаться из аббатства для сложных детей, обрести богатую семью, иметь огромные перспективы и просрать все ради девчонки? При всей черствости, Глокто пытался спасти этого идиота от самого себя. Словно второй Лео, Кит упорно хоронил свое будущее ради чужого человека и глупых идеалов о справедливости.       — Произошло недоразумение, моя невеста перепутала травы для чая, Святая вовремя прибыла, чтобы помочь. Мое состояние и уровень угрозы здоровью были неверно истолкованы и раздуты, — отчеканил Клаес, резко отвернувшись, — мы не будем выносить это. Понятно?       — Как скажете, — ухмыльнулся архиепископ, медленно поднимаясь, — все бумаги касающиеся этого дела «будут приведены в надлежащий вид» раз у вас нет претензий, мне освободить принцессу Виолетту и ее мать? — немного подождав, он кивнул скорее себе, так как собеседник стоял к нему спиной, — Приму ваше молчание за согласие.       — Глокто, — уже у выхода остановил его Клаес, теперь картина стала до смешного зеркальной. Архиепископ бы даже посмеялся, они же не парочка любовников в театральной драме, — спасибо… и простите за грубость.       — Не я могу пожалеть о сегодняшнем решении, — вздохнул старик, поковыляв дальше.       Смотря в удаляющуюся спину, Киту в голову пришла неприятная аналогия с Катариной. Сестра никому не показывала этого, но он знал, что принятые решения давили на нее. Что ни одна смерть не прошла для нее бесследно, и теперь она пыталась закрыться даже от него. Хотя бы так избежав кровопролития, возможно он не позволит ей взять еще больше груза.       — Ты так дорожишь нами, своей семьей, но при этом всеми силами отталкиваешь, — прошептал он, снова посмотрев в сторону балкона, — это ли не глупость, сестра?