Call Graham, or Five cases of Spencer Reid

В четвёртый раз звонок раздаётся ленивым субботним днём. Спенсер откладывает в сторону книгу и смотрит на экран телефона. Конечно же, это по работе. - Да, - произносит он в трубку, наблюдая, как Уилл собирает разыгравшуюся стаю и направляется в сторону дома. - Чёрт, Рид, наконец-то, - не слишком довольно говорит Морган. - Связь плохая, - отстранённо замечает Спенсер. - Ну да. В общем, Хотч попросил всех приехать, а Джей-Джей не смогла до тебя дозвониться. Дело срочное, всё обсудим в самолёте. Едь сразу в аэропорт. - Хорошо, я буду через… - Спенсер смотрит на запястье, отмечая время. - Два часа. Быстрее просто не успею, извини. - Мы так и думали, - со стороны Моргана слышится короткий смешок. - По-другому в последнее время и не бывает. Ты шифруешься хуже, чем Джей-Джей. - Это не то… Ладно, не важно, захватите из офиса мою сумку. - Конечно. До скорого, Красавчик. Морган отключается, и Спенсер с тоской смотрит на телефон. Его вполне устраивало отсутствие объяснений, но похоже, что в их коллективе пришло время для очередного откровенного признания. На этот раз, с его стороны. - Уезжаешь? - спрашивает Уилл, садясь в соседнее кресло. Они на этой веранде на редкость удобные. Собаки устраиваются вокруг, и Шелби привычно кладёт голову Спенсеру на ноги. Уходить отсюда совершенно не хочется, но одновременно - необходимо. Работа зовёт его, нужно лететь и спасать чьи-то жизни. Но то, что здесь - этот лес, дом, река вдалеке, развалившаяся вокруг стая, - это тоже важно. - Очередное дело. Это срочно и ждут только меня, просили ехать сразу в аэропорт. Уилл не говорит никаких банальностей, только кивает. Он по-настоящему понимает и не держит обиды за очередной уход, но Спенсеру всё ещё неловко. Каждый раз, словно в первый. - Идём, - Уилл встаёт и загоняет собак в дом. Он выносит сумку Спенсера и запирает дверь на ключ. Они направляются к его машине, потому что это единственный способ выехать из этой глуши. Спенсер в очередной раз думает, что гонять ради этого автомобиль Уилла не очень вежливо. Своя собственная машина решила бы эту проблему, но Спенсер не хочет ей обзаводиться. По городу он предпочитает передвигаться пешком или общественным транспортом, и снимает квартиру неподалёку от работы, так что в автомобиле нет необходимости. Он пригодился бы только для поездок за город, то есть ровно два раза в неделю - для пути туда и обратно. Но его покупка означала бы признание ситуации необратимо постоянной. Когда он всё же приехал знакомиться с собаками и впервые увидел это место, то не думал, что всё так затянется. Спенсер всегда жил в городе, и увиденное произвело на него впечатление. Простой деревянный дом с верандой и разбитой подъездной дорогой. На мили вокруг - лес и никого живого, а до ближайшего соседа почти полчаса езды. Тут было непривычно тихо, настолько, что это завораживало. Он конечно же и раньше бывал в похожих местах, но, обычно, быстро и проездом, во время очередного дела. Но жить здесь долгие годы - это смог бы не каждый. Так далеко от цивилизации и в полном одиночестве. Пожалуй, идеальное место для Уилла Грэма. Когда Уилл открывает дверь, оттуда вываливается стая. Собак так много, что это слегка пугает, но Уилл опускается на колени и приветствует каждую, позволяя образоваться вокруг себя пушистой куче. Он поднимается и делает Спенсеру, стоящему чуть в стороне, знак подойти. Собаки не выглядят опасными и смотрят скорее с интересом, чем неприязнью. - Дай им себя обнюхать, - инструктирует Уилл, и Спенсер слушается. Стая не спешит принимать его, она пока присматривается, определяясь с мнением на счёт очередного человека. А Уилл стоит рядом, почти вплотную, подставив руки под любопытные морды. - Ничего нет, ждите обеда, - он улыбается так умиротворённо, как Спенсер ещё никогда не видел. - Хитрюги. Собаки всё же решают, что Спенсер достоин их общества, после чего начинают выпрашивать еду и у него. Похоже, это запасной план на случай несговорчивости хозяина. - Они редко видят новых людей, так что привыкнут не сразу, - Уилл направляется в дом и пушистый шлейф следует за ним. - Но я так и думал, что ты им понравишься. - Почему? - спрашивает Спенсер, заходя следом. Он и правда не понимает такой уверенности. Спенсер никогда раньше не пытался поладить с животными. Долгое время он заботился о маме, и она была единственной, за кем он успевал присматривать, приходя после учёбы. Тогда на домашних питомцев у него просто не хватило бы сил. Позже всё его время занимало образование, а потом и работа. С их ненормированным графиком было не до животных. Впрочем, Дерек как-то умел находить время для собаки, и всё же Спенсеру казалось, что этого слишком мало. Питомец предполагал ответственность за другое живое существо. Запереть его на целый день в квартире и уйти - в этом не было ничего хорошего. - Они не любят слабых и чужаков, - отвечает Грэм так, словно это всё объясняет. - Выбирают людей по запахам. Легко было угадать. В доме Уилла минимум безделушек, настоящий камин и куча собачьих лежанок на полу гостиной. Никаких фотографий, нет телевизора, а на полках - множество книг. Уилл Грэм живёт просто, и Спенсеру это нравится. Он вырос в городе посреди пустыни, и там всё было совсем не так. Этот дом достаточно уютный, чтобы в него хотелось возвращаться. Сидеть в выходной на веранде, а вечером - у камина. И собаки здесь определённо к месту. Они делают этот дом ещё более живым. Рыжая с подпалинами колли подходит к Спенсеру, ещё раз принюхивается и начинает вилять хвостом. Он наклоняется и проводит рукой по мягкой шерсти. - Это Шелби, - Уилл выходит из кухни. - Подобрал её пять лет назад. Те собаки, что следовали за ним, возвращаются в гостиную, и комната резко становится намного более тесной. - Почему от неё отказались? Она же ещё молодая и здоровая, - спрашивает Спенсер. Шелби выглядит максимум лет на семь, а то и меньше. Её умные глаза наблюдают за Спенсером, пока он гладит её и даже чешет за ушами. Она садится рядом, виляя хвостом. Уилл раскладывает еду по мискам в специальном уголке возле кухни. - Я не знаю, - произносит он, не отрываясь от занятия. - Может быть, их не устроил окрас? Ведь так не может выглядеть настоящая колли. Ненастоящая собака выворачивается из-под руки Спенсера и мгновенно теряется в пушистой куче возле мисок. Через месяц Спенсер приезжает снова. А потом ещё раз и ещё. Уилл не возражает, как и собаки. В какой-то момент он остаётся на ночь просто потому, что уже слишком поздно возвращаться. Уилл отдаёт Спенсеру пустую гостевую спальню на втором этаже, а сам предпочитает оставаться внизу - поближе к камину и питомцам. Это не становится традицией, но повторяется далеко не один раз. Спенсер встаёт рано и слишком часто застаёт Уилла просто сидящего перед камином в окружении собак, читающего или проверяющего удочки. Всё это очень похоже на хроническую бессонницу. Пару раз он просыпается посреди ночи, в то время, когда ни за что бы не открыл глаза сам. В доме обычно тихо, но Спенсер и так понимает, что он услышал. Чужие кошмары. Они не говорят об этом. Но иногда он просто спускается вниз, получает свою кружку кофе и сидит с Уиллом до самого рассвета. Со временем они начинают видеться каждую неделю. Спенсер таскает сюда свои книги и читает их, сидя на веранде. Он помогает с собаками - несмотря на опыт Уилла, вдвоём управлять такой стаей всё же проще. Иногда привозит что-то из города, чтобы Уиллу не нужно было ездить туда лишний раз. Пару раз даже сопровождает его на рыбалку, но она кажется Спенсеру слишком странным занятием. Уилл только смеётся, когда слышит эту характеристику. Спенсер помогает Уиллу готовить. Он умеет это достаточно неплохо, пусть обычно и ленится, предпочитая потратить время на что-то более важное и поужинать в очередной забегаловке. Но здесь он - на правах гостя, так что должен делать хоть что-то полезное. Время от времени Спенсер спрашивает себя, почему приезжает, и не может найти ответ. Просто в этом доме он чувствует какое-то… Спокойствие. После напряжённой недели с поочерёдной поимкой банды грабителей, террориста и серийного убийцы на другом краю страны, это - словно глоток свежего воздуха. Но, несмотря на спокойствие, здесь ему никогда не скучно. С Уиллом можно говорить обо всех тех вещах, которые не получается обсудить с кем-то ещё. Просто потому, что большинству они покажутся странными или неинтересными, но от Уилла Спенсер никогда не видит осуждения. Он и сам может говорить о насекомых или о классической литературе с неожиданными подробностями, которых сложно ожидать. Образ, что Уилл держит за пределами этого дома, очень отличается от него настоящего, и одновременно - является ещё одной стороной. Чтобы понять это, Спенсеру требуется время. Постепенно сюда перебираются его вещи. Запасная зубная щетка и бритва, расческа, шампунь, даже пара комплектов одежды на всякий случай - никогда не знаешь, чего ожидать от прогулок с собаками. Так намного проще, чем собирать сумку каждые выходные. Это похоже на дружбу, но всё же совершенно отличается от любых других отношений, что когда-либо были в его жизни. С Дереком, Эмили и Джей-Джей они могут пойти куда-то после работы, но совершенно точно не станут проводить вместе выходные. Хотя почти в половине случаев его выдергивают отсюда куда раньше. Пару раз Уилл даже разворачивал машину на середине дороги без всяких возражений. Его понимание и спокойствие заставляет Спенсера чувствовать себя ещё более неловко. Он не хочет мешать ему и нарушать обещания, но с работой в ФБР просто не может быть по-другому. Когда Уилл паркуется возле аэропорта, проходит уже не два часа, а два с половиной. Они почти не стояли в пробках, проехав наименее загруженной дорогой, но всё равно не успели вовремя. - Удачи, - говорит Уилл, выходя вместе со Спенсером из машины, и кладет руку ему на плечо в прощальном жесте. Спенсер прикусывает язык, чтобы снова не извиниться. Уилл прищуривается и позволяет себе лёгкую усмешку. - Никаких извинений, - произносит он тоном, не предполагающим возражений. - Тебя ждут. Он убирает руку и отступает в сторону. - Ты прав, я уже иду, - Спенсер не уверен, что именно хочет сказать. Может быть, поблагодарить. - Просто... - Спенсер, тебя правда ждут. Увидимся. Он оборачивается и встречается взглядом с Эмили, стоящей неподалёку. За спиной слышится хлопок двери и звук мотора. Уилл вообще не любит прощания. - Это был Уилл Грэм, - безапелляционно заявляет Эмили, выглядя крайне довольной, пока они пробираются через толпу в аэропорте. Спенсер выбирает между "я не хочу об этом говорить", "не твоё дело" и "да, и что?", но всё это звучит слишком резко, а придумать вариант помягче сейчас не получается. - Да, - наконец отвечает он просто потому, что глупо отрицать очевидное. - Почему ты вообще ждала меня тут? - Потому что кое-кто опаздывает на полчаса. Не меняй тему. Спенсер вздыхает. С Морганом можно было попытаться пошутить и перевести разговор на другое, Джей-Джей бы тактично промолчала, а вот Эмили от него точно не отстанет. - Я был у него в гостях, - признаётся Спенсер, чувствуя, что выглядит на редкость глупо. Они прерываются на досмотр вещей и документов, но даже после Эмили не сразу подбирает слова. - Ты. Был. Дома. У Уилла Грэма. Офигеть, - она произносит это с паузами, словно не в силах поверить. - И у него там плохо ловит связь? - Да, - подтверждает Спенсер, предчувствуя, что делает это зря. - То есть каждый раз, когда мы не могли до тебя дозвониться, ты был у него?! - восклицает она и резко останавливается посреди поля, заставляя замереть и его. - Чёрт, это ещё более странно, чем мы думали! Спенсер просто разворачивается в сторону самолёта и продолжает путь. Общение с Уиллом научило его некоторым вещам. Например, сдерживанию эмоциональной реакции. Раньше он бы точно начал возражать или оправдываться. Или просто говорить всё, что придёт на ум. - Рид, это правда? - спрашивает догнавшая его Эмили. - Вы на меня спорили? - Нет, ты что, - горячо заверяет она. - Просто делились догадками. Спенсер утверждается в мысли, что точно спорили, вероятно, ещё и всем отделом, но никто не признается. А Эмили отправили встречать его специально, потому что сознаться ей куда проще, чем пытаться что-то скрыть. - Ты снова это делаешь, - недовольно бурчит Эмили. - Да, - Спенсер вздыхает второй раз за день, чувствуя себя словно пловец, делающий последний глоток воздуха перед прыжком в воду. - Да, я перевожу тему, и да, я был с Уиллом. Но я правда не хочу это обсуждать. Бессмысленно теперь изображать таинственность. Когда Спенсер входит в самолёт, то становится центром всеобщего внимания. На нём скрещивается большая часть взглядов, но некоторые останавливаются и на Эмили, идущей прямо за ним. Она что, подаёт там какие-то знаки? Он с максимально равнодушным видом опускается в свободное кресло рядом с Джей-Джей и напротив Хотча, надеясь, что тут будет наиболее безопасно. То есть меньше всего возможностей нарваться на очередную подколку от коллег, которые своего не упустят. Люди, сидящие вокруг, явно очень заинтересованы в новостях о его личной жизни, и совершенно забыли о лежащих на коленях папках с делом. Даже Хотч сейчас выглядит не как строгий начальник отдела. Спенсер вспоминает слова Уилла про привязанность людей к шаблонам и, собравшись с мыслями, произносит спокойным тоном: - Скажи им, Эмили. Вы ведь должны знать, кто проиграл. Наблюдать за их реакцией и правда оказывается довольно забавно. Дело оказывается сложным и очень далёким от веселья. Насколько вообще могут быть от этого далеки одиннадцать мёртвых девочек, закопанных в лесу. - Рид, позвони Грэму, - говорит Хотч. Спенсера удивляет то, что это похоже на просьбу, но само предложение достаточно ожидаемо. И всё равно оно ему почему-то не нравится, вызывает неясную неприязнь. Спенсер уверен в том, что Уилл прилетит и поможет им найти неизвестного. Сами они не слишком далеко продвинулись из-за малого количества улик и отсутствия места преступления. - Прошло всего трое суток. Спенсер и сам понимает, что звучит не убедительно. И он осознаёт, что Хотч предлагает наилучший способ найти субъекта как можно скорее. Спенсер анализирует, почему эта идея кажется такой неправильной, и с удивлением приходит к выводу, что это связано с беспокойством. Его личным беспокойством о Уилле. Спенсеру всегда было понятно, почему не стоит смешивать рабочие и личные отношения, но он знал это скорее теоретически. За коллег, работающих с ним каждый день, он так не беспокоился, несмотря на то, как часто они подвергались опасности на его глазах. Хотч, конечно же, замечает эту заминку. - Если позвоню я, то он точно откажет, - объясняет он. - Он не работает с детьми и всего раз сделал для Гидеона исключение. А у нас одиннадцать мёртвых девочек и родственники, жаждущих справедливости. Скажи, что я буду считать это личным одолжением. В такой трактовке предложение звучит ещё неприятнее. Спенсер совершенно не хочет втягивать Уилла в настолько тяжёлое дело, особенно в свете озвученных ограничений. Но единственное, что они могут сделать для погибших - это найти их убийцу. Помочь родителям хоть немного примириться с потерей и попытаться жить дальше. Эта дилемма не имеет правильного решения, как и многое в этой жизни, поэтому Спенсер выбирает субъективно более верное. Слышать то, как меняется тон Уилла, когда он слышит всего пару первых предложений, почему-то невыносимо тяжело. Уилл поворачивается спиной к поляне, оставляя позади ряд прямоугольных ям. Их ровно столько же, что и найденных трупов. И даже без них они выглядят весьма гнетуще. В морге Уилл долго, очень долго стоял над телами. А потом сказал, что ему придётся осмотреть ещё и место захоронения, случайно обнаруженное туристами. Уилл бродил по поляне не меньше часа, замирая на месте и смотря на разрытую землю. Спенсер следил за ним всё это время, не отрываясь, но только сейчас заметил нездоровую бледность и то, как сильно тот сжимал руки в кулаки. Спенсер спрашивает себя, было ли так же в прошлые приезды, и если да - как он мог не заметить. Он не уверен, потому что даже не смотря на эйдетическую память и опыт, ему понадобилось много времени, чтобы научится хоть немного понимать Уилла. Но настолько очевидные признаки он бы точно не пропустил. - Возвращаемся, - без выражения произносит Уилл, когда оказывается на расстоянии в два шага. - В участок? - уточняет Спенсер. - В морг. Спенсер не спрашивает, зачем ему нужно туда во второй раз. - Он местный. Уилл стоит на свободном месте возле доски с фотографиями и перечнем уже опознанных жертв. Он не выглядит так, словно отдохнул за прошедшую ночь. Бледность, появившаяся вчера, так и не исчезла, под глазами залегли тени, а взгляд стал почти мёртвым. Спенсер сомневается в том, что сделал правильный выбор, набрав его номер телефона двадцать шесть часов назад. Потому что выглядит Уилл так, будто каждая лишняя минута работы над этим делом лишает его последних остатков жизненных сил. - Он специально похоронил их там, чтобы всегда иметь возможность прийти. Вы должны проверить ближайшие поселения, - продолжает Уилл, но его перебивают. - Но мы уже проверили, - возражает Эмили. - Вы сделали это плохо, - в голосе Уилла звенит сталь. - И почти упустили убийцу просто потому, что не делаете свою работу. Воцаряется полная тишина, и кажется, что все в участке замерли, не дыша. Спенсер впервые слышит от Уилла что-то настолько резкое и не может понять, что именно его настолько задело. - То, что могилы выкопаны по идеально прямой линии - не признак организованности. Это привычка. Подобное часто используют в психиатрии, приучая больных создавать порядок вокруг себя, чтобы уравновесить внутренний хаос. Подобная часть биографии точно должна записываться и её легко проверить. Лечение могло быть коротким, просто его разум уцепился за эту идею. Уилл облизывает губы и продолжает говорить. - Сначала он похищает их. Потом запирает и наблюдает, не причиняя вреда. Они умирают от жажды, голода и слабости. После он оставляет их рядом с собой, одевает и играет, как ребёнок с куклами. Через несколько месяцев они становятся слишком мёртвыми для него, и только после этого он их закапывает в лесу. Выждав несколько месяцев, он отправляется за новой куклой. Он выбирает ту девочку, что будет достаточно красивой и доверчивой. Никакой долгой слежки, только инстинкты. Описанный ритуал даже по мнению Спенсера выглядит отвратительно. Он читал много о преступлениях, проводил допросы серийных убийц и изучал старые дела ФБР. Но убийство детей всё равно является особым сортом мерзости. Уилл произносит свой монолог без эмоций. Но Спенсер на девяносто девять процентов уверен, что ему не всё равно. Один он оставляет на то, что Уилл - опасный психопат, но это очень маловероятно. И всё же, его стоит учитывать. - Перед смертью он закрывает их там, где их никто не найдёт. Там же он с ними и играет. Это строение в лесу, старое, но отремонтированное. Скорее всего, не является его собственностью. Дальше пусть работает ваш аналитик. И, да. Трофеи. Очевидно, что это пряди волос, но он не просто хранит их. Он носит их с собой. Возможно, это старый медальон, в котором хранят волосы влюбленные. Уилл делает паузу и заканчивает: - И, несмотря на диагноз, он умеет выглядеть нормальным. Это всё. Они работают весь день, но так ничего и не находят. Критерии слишком широкие, но дополнительные вопросы Уиллу не решается задать даже Хотч. По номерам они расходятся уже заполночь, чтобы снова продолжить утром. Тело демонстрирует усталость ноющей болью в висках и некоторой вялостью мыслей. Уже слишком поздно, чтобы он мог соображать с нормальной скоростью. Спенсер вспоминает о том, насколько отстранённо Уилл держался весь день. Но он ведь знает Уилла и имел возможность наблюдать за ним в разных ситуациях. Обычно он легко демонстрирует эмоции и также легко подхватывает их от собеседника, а случившееся сегодня похоже на единичное исключение. Срабатывание защитного механизма психики. Любые отложенные эмоции со временем возвращаются. Но, если судить по склонности Уилла к бессоннице и кошмарам - у него может не быть этого времени вообще. Сильные впечатления сразу преобразятся в фантазии, которые невозможно контролировать. Это тяжело для любого человека, но для того, кто настолько хорошо может понять чужие чувства - особенно. Спенсер выходит из своего номера и преодолевает несколько коридоров. Он останавливается у двери в комнату Уилла и замирает возле неё, поддавшись сомнениям. Почему-то это ощущается не тем же самым, что его приезды на выходные. Чем-то более… Личным. И чем больше Спенсер об этом думает, тем меньше в нём уверенности. С одной стороны, его выводы не могут быть ошибочны. С другой - Спенсер не знает, сможет ли он хоть чем-то помочь или только помешает попытке отдохнуть в одиночестве. Он стоит там достаточно долго, но так ничего и не решает. Времени на отдых становится меньше, а значит уменьшается его завтрашняя работоспособность. Сложно сказать, не похитил ли недавно субъект кого-то ещё. Им нельзя медлить. Спенсер уже собирается к себе, когда его подводит координация. Он в волнении ерошит волосы и одновременно начинает разворачиваться в сторону, но, наверное, как-то не так ставит ногу. Падение заканчивается на той самой двери, от которой он хотел уйти. Удар получается не сильный, но отчётливо слышимый. Дверь открывается почти сразу, Спенсер едва успевает до конца выпрямиться и перестать опираться на неё. - Что-то случилось? - выпаливает Уилл, а потом присматривается внимательнее и волнение пропадает с его лица. Но и ничего похожего на улыбку там тоже не возникает. Номер за спиной Уилла освещает только ночник, а в коридоре свет недостаточно яркий, но некоторые вещи просто невозможно не заметить. Бледность, круги под глазами, усталость, читающаяся по выражению лица. Ему стоило бы отдохнуть, но Уилл почему-то медлит. Спенсер видит листы, лежащие на кровати вперемешку с фотографиями. Номера в этом отеле скромные, так что кровать стоит всего в пяти шагах от входа. Она не разобрана. Всё это подтверждает его теорию о возможных кошмарах. Поэтому Спенсер решает делать то, что делает в таких случаях весь последний год - остаться. Если он увидит хоть малейший признак, что не нужен здесь или мешает - он уйдёт, но в противном случае он собирается пробыть с Уиллом столько, сколько будет необходимо. Пожертвовать своим собственным сном, как уже бывало. Просто разделить на двоих время. Иногда это нужно каждому человеку. - Ничего, - отвечает Спенсер после слегка затянувшегося молчания. - Я просто… Запнулся. - У моей двери? - Уилл вопросительно поднимает брови. - Да уж, это было совершенно случайно. В обычной ситуации, тон фразы был бы более мягким, а сейчас он скорее монотонный. Словно Уилл закрывается вообще ото всех эмоций разом, не позволяя себе чувствовать ничего. Спенсер знает, чем это может кончиться - срывом. На лицо достаточно признаков. Дело вовсе не в том, как это отразится на расследовании. А в том, что чувствует его друг. Человек, с которым он видится чаще всего, кроме коллег. Он не может это так оставить. - Нет, не случайно, - отвечает от спокойно, признавая, что специально пришёл сюда. - Ты ещё работаешь? Спенсер взмахом руки показывает на кровать за спиной Уилла и снова едва не попадает по косяку двери. Сегодня ему определённо стоит быть осторожнее. И все следующие сутки тоже - если этой ночью поспать не удастся, то проблемы с координацией могут никуда не деться. Это было давней проблемой, не решаемой ничем, кроме шести часов здорового сна в ночные часы. Спенсер всегда учитывал эту особенность, и только поэтому не позволял себе читать ночи напролёт, иначе о нормальной работе пришлось бы забыть. Приходилось терять время ежедневно. - Чем больше мы работаем, тем быстрее найдём его. Уилл всегда говорит именно так - он, убийца, преступник, и никогда - субъект или неизвестный. Спенсер почти уверен, что всё дело в уровне погружения, стоящем на порядок выше, чем у любого другого агента. Это не то, чему учат в академии ФБР, а нечто совсем противоположное. Спенсеру было бы интересно узнать, как Уилл это делает, как минимум - ради любопытства. А как максимум - для того, чтобы понять его и научиться думать так же. - Нашёл что-то новое? - спрашивает Спенсер и думает о том, как глупо разговаривать на весь коридор, стоя в дверях гостиничного номера. - Не уверен, пока это просто догадки, - Уилл склоняет голову на бок и смотрит таким взглядом, что кажется - видит насквозь. - Могу поделиться, если хочешь. - Хочу, - подтверждает Спенсер, и Уилл отступает внутрь, давая место, чтобы войти. В комнате тесно вдвоём, а из мебели только полуторная кровать, тумбочка и шкаф. Точно так же, как и в его комнате. В этом городе просто не было отелей получше и возможности выбрать место проживания. - Садись, - Уилл опускается на кровать и взмахом руки показывает на место рядом. - Я думал про… Спенсер аккуратно устраивается на одеяле, внимательно слушая его рассуждения. Они сидят так не один час, делясь соображениями, вспоминая похожие случаи, а иногда просто обдумывая очередную теорию. В какой-то момент Спенсер идёт за кофе к автомату на первом этаже, и его наличие в этом здании - это уже удача. Кофе здесь весьма посредственный, но он горячий и бодрящий. Большего сейчас и не нужно. Они перемещаются так, чтоб было удобно, иногда даже не замечая смены положения из-за разговора, и в конце концов устраиваются рядом, спиной к изголовью кровати. Подушки под спиной оказываются очень кстати, а материалы дела наконец получается разложить так, чтоб они оба легко до них дотягивались. Спенсер скрещивает ноги, чтобы они не затекали, и почти не замечает движения времени. Когда после очередной молчаливой паузы он смотрит на Уилла и понимает, что тот уже спит, на часах три сорок шесть утра. Спенсер откладывает тот лист, что держал в руках, стараясь не шуметь. Уиллу нужна хотя бы пара часов отдыха. Сам он тоже не чувствует бодрости, но и сонливость ушла. Спенсер размышляет о том, насколько тихо сможет уйти, и отказывается от этой идеи. Недавно он запнулся почти на пустом месте, вероятность повторения слишком велика. Лучше будет остаться здесь до того времени, пока Уилл не проснётся. Он аккуратно меняет положение тела, чуть сползая вниз по подушке, и устраивается полулёжа. Ему тоже стоит попытаться поспать как минимум один цикл. Учитывая ситуацию, это точно не будет просто, но попробовать нужно. Спенсер какое-то время пытается ни о чём не думать, но мозг слишком возбуждён и не собирается успокаиваться. Тогда он решает потратить время с пользой и начинает вспоминать все материалы, которых нет в комнате Уилла, и которые они ещё не обсудили в малейших подробностях. Спенсер ищет то, что мог упустить из-за поспешности или небрежности. Он снова мысленно воспроизводит карту района с крупными и маленькими поселениями. Уилл сказал, что субъект - местный, а он ни разу не ошибся на месте преступления. Спенсер всё ещё не может понять, как он это делает. Он решает обязательно спросить Уилла об этом позже, когда они будут дома. Чтобы проследить ход его мыслей, узнать, по каким деталям он делает свои выводы, похожие на что-то сверхъестественное. У способностей Уилла должно быть объяснение получше, чем “эмпатия”. Такое определение выглядит, как обесценивание приложенных Уиллом усилий. Наверное, именно это раздражает Спенсера в отношении Росси к Уиллу. Оно граничит с пренебрежением, игнорирует очевидное. А самое главное, что Спенсер так и не понял, почему они общаются именно так. Между Уиллом и Росси не было конфликтов в настоящем, значит, оставалось прошлое. Хотч, даже если и знает что-то, скорее всего промолчит. Гидеон мог бы рассказать, но о нём самом не было новостей уже несколько лет. Спенсер иногда вспоминал о нём, а прощальное письмо бережно хранил в ящике стола. После его ухода у него осталось хоть что-то материальное. Движение рядом заставляет Спенсера вынырнуть из полудрёмы и открыть глаза. Мысли становятся более чёткими и упорядоченными. Он поворачивает голову и смотрит на Уилла, явно достигшего фазы быстрого сна. У Спенсера нет сомнений в том, что Уилл снова видит кошмар. Это можно понять по учащённому дыханию, резким движениям и выступившим на лбу каплям пота. С каждой минутой сон становится всё хуже, и это заметно невооружённым глазом. В среднем фаза быстрого сна составляет около двадцати пяти минут, и после её окончания с достаточной вероятностью сновидения должны стать более спокойными. Спенсер продолжает наблюдать за Уиллом и вспоминает рекомендации. Не будить, не трогать, ждать… Но выполнить их тяжело. Отчего-то нынешняя ситуация напоминает ему детство, когда у матери начали случаться эпизоды. Тогда Спенсер точно также сидел рядом и чувствовал себя бессильным, бесполезным и жалким, неспособным помочь страдающему рядом человеку. И чужая боль точно также отзывалась внутри, словно своя собственная. - Нет... - звучит хриплый шёпот. - Нет, Эбигейл, нет… Память мгновенно подсказывает вариант того, кого мог сейчас видеть Уилл. Эбигейл Хоббс, дочь Миннесотского Сорокопута, спасённая Уиллом от её собственного отца. Подозреваемая как сообщница в деле Сорокопута. Убитая Ганнибалом Лектором через несколько месяцев после своей официальной смерти. В жизни Уилла, вероятно, были и другие Эбигейл, но именно эта становится первой ассоциацией. - Остановись, - голос Уилла звучит, как просьба, почти мольба. - Ганнибал... Прозвучавшее имя помогает Спенсеру осознать, что сейчас он стал свидетелем чего-то очень личного. Вряд ли Уилл хотел бы рассказать об этом кому-то. Или позволить увидеть. Даже со стороны очевидно, насколько непростыми были их отношения с Лектором. Про это очень много писали пятнадцать лет назад, но и сейчас тема оставалась популярной. Ганнибал Лектор был слишком неординарным убийцей. Спенсер обдумывает, стоит ли разбудить Уилла, пока не стало хуже. Он может услышать что-то такое, что повлияет на их отношения. Узнать больше о прошлом Уилла было бы любопытно, но не таким способом. И, если судить по внешнему виду Уилла, сон становится всё хуже и хуже. Он мечется по постели, и на это очень сложно смотреть, ничего не предпринимая. - Эби… - имя звучит болезненно, и это уже на грани. Спенсер решает действовать, не обращая внимания на рекомендации. Они намного менее важны, чем необходимость разбудить Уилла прямо сейчас. Секунду он колеблется, а потом наклоняется и кладёт руку на плечо Уилла, намереваясь его потрясти для упрощения задачи. Спенсер не учитывает то, что её могут перехватить, и это ошибка. Раньше, чем он успевает среагировать, его руку жёстко фиксируют, не давая освободиться, а затем резко дёргают вперёд, заставляя упасть. Даже годы работы в ФБР не помогли Спенсеру научиться реагировать на такое правильно. Не в обычной жизни, без пистолета в руках и защитного жилета. Сказывается неожиданность и ослабленное бессонной ночью внимание. Он смотрит в лицо Уилла с расстояния в пару дюймов и понимает, что тот ещё не проснулся. Нет никакой осмысленности действий и даже скорость дыхания не изменилась. Это может быть опасно, потому что для Уилла тут его нет, он удерживает сейчас совсем другого человека, до боли сжимая пальцы. - Уилл, - зовёт Спенсер по возможности спокойным голосом, не рискуя провоцировать попытками вырваться. - Проснись. - Почему, Ганнибал… - шепчет Уилл. Это уже не просьба, а... Сожаление. - Почему вы не ушли? Большая загадка, почему в его голосе нет неприязни или ненависти, и почему Уилл задаёт именно такой вопрос, но думать об этом сейчас совершенно некогда. - Уилл, - зовёт Спенсер громче. - Просыпайся! В голову не приходит ничего лучше, чем простые восклицания. Там неожиданно пусто, все мысли куда-то исчезли. Происходящее слишком напоминает похищение, хоть Спенсер и знает, что это не то место и не тот человек. Но его всё равно накрывает, словно волной. Он думал, что пережил это и оставил в прошлом. Он ошибался. Попытка вырваться приводит к не лучшим последствиям. У него хватает сил освободить левую руку, но почти мгновенно после этого он оказывается лежащим на спине, а Уилл нависает сверху. Действуя инстинктивно, Спенсер замахивается свободной рукой и попадает. Следующие, что он видит - это распахнувшиеся глаза и бессмысленный взгляд, быстро становящийся всё более адекватным. Уилл выглядит испуганным, почти шокированным. Наверное, поэтому он только через несколько секунд разжимает пальцы и отодвигается, давая немного пространства. - Я… - начинает говорить он, но явно не может сформулировать мысль. - Прости, это… Похоже, до Уилла сейчас доходит медленно, поэтому Спенсер собирает все силы, что у него остались, и указывает на очевидное: - Ты не даёшь мне встать. Это срабатывает, и Уилл не просто отодвигается, продолжая удерживать, а откатывается в сторону и позволяет наконец вздохнуть спокойнее. Спенсер краем глаза наблюдает за ним, пока садится. Он поднимает руки перед собой и замечает отметины, скоро грозящие превратиться в синяки и даже следы от ногтей. Не самые страшные раны в его жизни, полученный по глупости. Хорошо, что ограничилось только ими. Вот теперь Спенсеру в полной мере открылись причины рекомендаций, которые он нарушил. В ближайшие ночи он и сам вряд ли уснёт спокойно. Если сможет уснуть вообще. Спенсер с сожалением вспоминает, что оставил знак за год трезвости дома. Сейчас это помогло бы ему успокоиться. На Уилла он не обижается. Это не его вина, а собственный идиотизм. Но сбежать отсюда всё равно хочется как можно скорее. Спенсер не уверен, что сможет сейчас говорить о случившемся или слушать объяснения. Лучше уйти, даже если это всё испортит. Не нужно было оставаться. Он встаёт и наконец замечает рассыпанные по полу фотографии и страницы с текстом. Часть на кровати смята, а одеяла разворошены. Не хватает только крови и трупа, чтобы довершить картину насилия. Впрочем, кровь там может быть и есть. Спенсер не объясняет, он просто встаёт, надевает кроссовки и почти успевает уйти, потому что просто не может находиться тут. Это слишком. - Подожди, - Уилл ловит дверь, когда Спенсер пытается её закрыть. - Дай мне объяснить. Он не трогает его, даже по возможности не приближается. На скуле алеет след от удара, заставляя думать о будущем синяке. Выглядит Уилл обеспокоенным. - Всё и так понятно. Ты видел кошмар, а я по глупости попытался тебя разбудить. Не нужно было. Я точно запомню, что так не делают. Я просто хочу уйти, ладно? Не надо ничего говорить, не сейчас. Спенсер не ожидает, что Уилл закроет дверь и окажется в коридоре. Его приближение не пугает само по себе - воспоминания о похищении ушли так же неожиданно, как и появились, оставив после себя пустоту в мыслях. - Нужно, потому что потом будет хуже, - возражает он. - Недоговорки, ложь, увёртки, непонимание… Я знаю, как это бывает, Спенсер. И что делал во сне - тоже. Ощущения были... Настоящими. Слова Уилла звучат логично и справедливо. Он чувствует вину, это очевидно, даже несмотря на то, что действовал неосознанно и не хотел причинять вред. Спенсер вырос рядом с женщиной, больной шизофренией, и знает, что иногда происходящее просто невозможно контролировать. У мамы бывали в том числе и кошмары, увидеть их для него - не что-то новое. Лучше встречать свои страхи во сне, а не на яву. - Спенсер, пожалуйста, - он с удивлением понимает, что слова Уилла звучат как просьба. - Дай мне объяснить. Сейчас Уилл очевидно расстроен, нервничает и переживает. Это видно по его жестам, выражению лица, даже позе. Поэтому Спенсер просто не может уйти и оставить его наедине с возросшим количеством волнений. Он никогда не мог отказать в помощи, тем, кто ему важен. Тем, кого он… Любит. - Хорошо, - отвечает он после паузы. А может быть, Уилл и правда знает лучше. В любом случае, он может хотя бы его выслушать. - Худший день в моей жизни, - начинает говорить Уилл, глядя в сторону. Они не ушли далеко от отеля, остановившись в сквере рядом. На улице всё ещё темно, а в нём горят фонари. В пределах видимости нет ни одного человека. Слишком рано для маленького города. - Не думал, что сегодня это будет он… - добавляет Уилл и замолкает. - Ты знал, что так будет, - Спенсер произносит это уверенно, не спрашивая. Уилл пожимает плечами и опускает взгляд на лежащие на коленях руки. Он делает глубокий вдох, прежде чем заговорить. Первые фразы даются ему тяжело. - Мне… Всегда было тяжело говорить об этом. О смерти Эбигейл. Спенсер не уверен, какой день Уилл имеет в виду. Тот, когда Ганнибал Лектор ранил агента Кроуфорда, Алану Блум и Уилла в своём доме, перерезал горло Эбигейл Хоббс и сбежал. Или тот, когда его обвинили в убийстве Эбигейл и заключили под стражу. Или тот, когда Гаррет Джейкоб Хоббс почти убил собственную дочь, но Уилл застрелил его быстрее. Фактически, любой из них можно считать днём смерти. Уилл не рассказывал ему почти ничего связанного с этим, но в архиве ФБР можно найти много интересного. У члена Поведенческого отдела высокий уровень допуска. Он прочитал эти строки однажды и запомнил навсегда в мельчайших подробностях. Теперь нельзя было убрать увиденное из памяти, даже если бы он захотел. Спенсер не уточняет, которая это из смертей, он просто смотрит на Уилла и слушает. Потому что, если тому действительно нужно выговориться и от этого станет легче - то пусть. А он сам… Сам он не против слушать. Даже сейчас. - Я виноват в этом. Сейчас она могла бы праздновать годовщину свадьбы или заниматься любимым делом. Если бы я не… За простыми фразами стоит что-то значимое. Спенсер вспоминает болезненное: “Почему вы не ушли?”, и ни может не делать выводов. Эбигейл Хоббс жила в доме Лектора много месяцев. Он относился к ней по особенному, и Уилл, очевидно, тоже. Но Эбигейл погибла, Уилл был смертельно ранен, а Лектор сбежал один. Он вспоминает, что в доме были найдены собранные сумки с её одеждой. Значит, она должна была уехать вместе с Лектором. Простой ответ, что могло заставить психопата изменить решение. Уилл. - Ты не убивал её, - произносит Спенсер. - И не виноват в её смерти. Уилл поднимает взгляд от своих рук и возражает без тени сомнения: - Я мог её спасти. Если бы сделал другой выбор. Это звучит уверенно. Слишком уверенно для того, кто настолько легко может понимать людей. Привычная вина. Мёртвый груз совести. Спенсеру это знакомо. У Гидеона тоже было много мертвецов, которых он не мог забыть. Вот почему они оба выбрали уйти из ФБР и оставить всё в прошлом. Но Уилл возвращался, и это не было для него благом. - Ты не можешь быть уверен, невозможно знать наверняка. - Она могла погибнуть раньше. Или позже. Я действительно не могу это знать, но если бы в тот вечер я согласился, Ганнибал не убил бы её. Я знаю его слишком хорошо, чтобы сомневаться. Ведь через неё он смог бы давить на меня, а значит - Эбигейл была бы полезна. Она прожила бы столько же, сколько и я. Может, не очень долго. А может и до сих пор. Хотя… Вряд ли он позволил бы жить спокойно тому, кто что-то значил для меня. Не могло быть хорошего конца. Уилл произносит монолог почти на одном дыхании. В голосе сменяются эмоции - горечь, печаль, тоска. Спенсеру очевидно, что Эбигейл была для него кем-то важным, и что с её смертью что-то в жизни Уилла рухнуло. Для понимания этого не нужно работать в ФБР. Но он слышит и то, что стоит за словами о Ганнибале Лекторе. Известно, что он был нездорово одержим Уиллом, но… Это звучит так, будто Уилл рассматривал возможность сбежать вместе с Лектором и Эбигейл. Если он может допускать даже вероятность подобного после всего, что пережил, то это говорит о искажении восприятия. Похоже на стокгольмский синдром. Или на привычку брать на себя чересчур много и жертвовать собой ради других. - Тогда он… Он убил её у меня на глазах. Перерезал ей горло, так же, как и отец, - Уилл облизывает губы и снова отводит взгляд. - Потому что я предал… Предал её. Спенсеру кажется, что Уилл упускает что-то существенное. Это стоит за каждым словом и интонацией, мешая сложить картину в единое целое. Но он не спрашивает. - А потом он всадил нож мне в живот и оставил там, чтобы я видел, как она умирает. Чтобы мне было больно. И просто ушёл. Жестокий ублюдок. Уилл несколько раз моргает, а потом проводит рукой по лицу, словно что-то убирая. - Последнее, что я видел, это Эбигейл, но я не мог помочь, даже не мог дотянуться. Я сделал только хуже. Не нужно было приходить в больницу после смерти Хоббса. Это могло бы спасти её жизнь. Я всегда буду это помнить. Уилл замолкает, а Спенсер пытается подобрать слова, в которых не будут видны все его сомнения. Многое стоит даже за этим коротким рассказом с небольшим количеством деталей. Сейчас он не уверен, что рад своему прогрессу в науке анализа поведения. Если рассмотреть эти фразы под разными углами, то можно заметить очень неоднозначные вещи. - И сегодня я… Прости, - Уилл поворачивает к Спенсеру всем корпусом. - Я думал, что не усну. А если всё же и усну, то увижу совсем не это. - Что ты видел прошлой ночью? Это звучит гораздо более обеспокоенно, чем Спенсер хотел бы. Но сейчас ему тоже сложно сдержать эмоции. Он не думал, что услышит от Уилла настолько личный рассказ. Ведь Уилл ни может не понимать, как легко агенту Поведенческого отдела заметить опасные маркеры и эмоции, близко подходящие к грани, за которой лежит оправдание преступников. Значит, Уилл доверяет ему и уверен, что Спенсер его поймёт. И он прав. - Девочек, - признаётся Уилл с куда большей лёгкостью, чем в сегодняшнем сне. - До того, как он их похоронил. И других… Их слишком много, чтобы я когда-то мог забыть. Спенсер тоже не может забыть очень многих, поэтому он понимает. От начала и до конца. Он и сам иногда сочувствовал субъектам, но никогда не позволял себе уйти в это слишком глубоко. За годы работы в ФБР он научился многому, но некоторые вещи со временем не менялись. В памяти Спенсера жило множество мертвецов и людей, совершивших ошибку. То, что он понимал их, только осложняло задачу. Но Спенсер был значительно хуже Уилла в умении читать людей. Если бы он сам был таким - то смог бы вообще это вынести? Как можно возвращаться к этому снова и снова с таким уровнем восприятия? - Как ты… - начинает Спенсер, но не заканчивает, потому что опасается случайно задеть Уилла неверной формулировкой. Тот грустно улыбается и смотрит так, словно они поменялись местами. Будто это сам Спенсер нуждается в утешении. - Кошмары - не самое страшное в этой жизни. Есть много вещей гораздо хуже. Если меня просят о помощи, то я не могу ни прийти. Спенсер думает о тех двух бесконечных сутках в плену. Воспоминания со временем стали не настолько яркими, но они никуда не делись. Уилл прав, в том, что бывают вещи намного хуже, с ним их случалось чересчур много. И он сам напомнил Уиллу об этом, в очередной раз всковырнув старые раны. - Это всегда так? - спрашивает Спенсер, но ему уже не нужен ответ для понимания истины. После всего произошедшего достаточно и выражения лица Уилла. Всё встаёт на свои места. Память находит мелкие признаки, на которые он раньше не обращал внимания, но теперь они складываются в цельную картину. Дело подражателя Потрошителя. Тогда он пропустил так много важного о Уилле, потому что не знал, куда нужно смотреть. А Гидеон - знал. Осознание этого бьёт достаточно больно. Спенсер чувствует свою вину. Всё это не должно повторяться снова. Может быть, Гидеон мог звонить Уиллу даже после его отставки, несмотря на то, что был его другом. Спенсер не знает, как у него получалось совмещать эту дружбу с осознанием того, как именно Уиллу давались его прозрения. Это сложный моральный выбор, за который нельзя судить другого человека. Но он не сомневается в том, что выберет сам. Спенсер обычно не очень любит прикосновения, но сейчас он без раздумий кладёт руку Уиллу на плечо, потому что это кажется правильным. Произошедшие час назад почти никак не отзывается внутри. Уилл боролся вовсе не с ним, так что невозможно его винить. Главное, чтобы и сам Уилл это знал. - Я понимаю, почему ты ушёл. И почему возвращаешься. Но я… - Спенсер останавливается, потому что очень редко говорит подобное вслух. - Я беспокоюсь о тебе и думаю, что уход был правильным решением. И я не виню тебя за сегодня, не нужно извиняться. Не за кошмары. Какое-то время они просто смотрят друг на друга в молчании. Спенсер озвучивает далеко не всё, что думает, но многие вещи он просто не может сказать вслух. Он надеется, что Уилл сможет понять и так. Уилл слегка наклоняет голову и устало улыбается. - Спасибо, - говорит он, и лучи солнца делают его глаза почти голубыми. Спенсер только сейчас замечает, что наступил рассвет. На то, чтобы поймать неизвестного, уходит ещё день. Чтобы пережить его, Спенсеру требуется семь кружек кофе. Четыре из них он разделяет с Уиллом, решив игнорировать то, как это может выглядеть для людей вокруг. Просто ставит вторую полную кружку перед ним, если замечает, что у того начинают кончаться силы. Потому что пары часов сна за трое суток совершенно недостаточно для нормального функционирования организма. На задержание подозреваемого Хотч их не берёт, и Спенсер не возражает. Он не очень любит эту часть работы, а сейчас и вовсе опасается сделать ошибку. Хотч это видит, как и вся команда. Они не спрашивают, но Спенсер помнит о необходимости объясниться. Он знает, что они так проявляют беспокойство и заботу, и всё равно это неприятно. Иногда Спенсер ощущает себя младшим ребёнком в многодетной семье, которого опекают все старшие. Такое чувство, словно его считают беспомощным. Мужчина сознаётся легко и быстро. Он плачет, глядя на фотографии мёртвых тел. Уилл, наблюдающий за допросом, выглядит почти болезненно. Спенсер ещё раз уверяется в решении не позволить ему пережить это снова. Они уезжают тем же вечером. А через два часа садятся на самолёт и отправляются домой. Уилл засыпает через десять минут после взлёта. Спенсер тоже чувствует себя вымотанным, но не может позволить себе закрыть глаза. Он сидит рядом и следит, всё ли в порядке, не до конца уверенный, что будет делать, если у Уилла снова будет кошмар. Когда наступает фаза быстрого сна и проявляются первые признаки, Спенсер кладёт руку поверх пальцев Уилла и сжимает не сильно, но ощутимо. Он думал о том, что могло стать провоцирующим фактором в прошлый раз, но в подобных вещах помогает только практика. Поэтому Спенсер меняет время реакции и место прикосновения. - Уилл, - шепчет он, наклоняясь ближе к уху, чтобы не разбудить остальных в самолёте. - Это сон, Уилл. Ты в безопасности. Всё хорошо. Спенсер просто произносит то, что приходит в голову. По мнениям некоторых врачей звук спокойного голоса и неагрессивное прикосновение помогают. Он готов проверить этот и другие варианты, если Уилл ему позволит. Поступить так кажется правильным. Уилл заботился о нём весь последний год. Теперь Спенсер сделает это в ответ. Потому что не хочет когда-либо снова видеть у него те эмоции, что были всего сутки назад. Если для этого надо пожертвовать своим собственным отдыхом и научиться составлять профили ещё эффективнее - он это сделает. Осознание того, насколько важен стал для него Уилл, приходит внезапно, но совсем не пугает. Даже то, что это может быть не только дружба, а что-то больше. Спенсер говорит до тех пор, пока Уилл не успокаивается и не проваливается в глубокий сон. Но даже после этого Спенсер продолжает удерживать его руку и пристально наблюдать. Когда они выходят на взлётную полосу Вирджинии, стоит середина ночи. От короткого сна все плохо соображают, и Спенсер, не спавший вторую ночь подряд, тоже. Он уже успел привыкнуть к заторможенности разума, а действие последней чашки кофе закончилось. Ни у кого нет сил на споры, и Хотч щедро предлагает всем быть в отделе к двенадцати. Спенсер с тоской думает о ещё одном рабочем дне, потому что после этой недели им особенно нужны полноценные выходные. Но таких подарков, как лишний день отдыха, от Хотча ждать было бы странно, и рабочий график никто не отменял. Но Спенсера в большей степени беспокоит Уилл. Он два раза замечал подступающие кошмары и пытался помешать им своим способом. Во второй раз сработало хуже, но всё же помогло. Спенсер просто не может ни думать о том, что будет, когда Уилл приедет в свой дом, где из живых существ на многие мили вокруг - только собаки. Как пройдёт ещё одна ночь. - Могу я поехать с тобой? - прямо спрашивает он у Уилла, когда они выходят на парковку. - Тебя подвезти до квартиры? - вяло уточняет Уилл. - Да, это лучше, чем пытаться сейчас ловить такси. Уилл выглядит потрёпанно и устало, несколько часов сна ему совсем не помогли. Спенсер думает о том, что сам сейчас не лучше, и, возможно, правильным решением было бы поехать домой на такси, а не пытаться упорствовать, ведь Уилл слишком сильно устал. Но на самом деле ему так не кажется. Это могло бы быть правильным для кого-то другого в иной ситуации, но не для него. - У тебя дважды начинались кошмары во время полёта, - произносит он намеренно спокойно. - Что? - Уилл смотрит на него с лёгким удивлением. - Но я не помню. - Они начинались. Не начались, - Спенсер на секунду замолкает, а потом повторяет вопрос, вкладывая в интонацию всё своё беспокойство и желание помочь. - Уилл, могу я поехать с тобой? Уилл морщит лоб и трёт рукой лицо, пытаясь сообразить, а после они встречаются взглядами. - Если ты хочешь, - отвечает он через несколько секунд, а на его лице появляется улыбка. - Стая будет рада.