Сто тысяч миль. Призраки звёзд

      Мне сразу не понравилась эта ироничная снисходительность во взгляде отца. Даже в тюрьме он сидел так, будто добровольно перевёлся сюда править парой тараканов и одиноким пауком в углу.       — Я, конечно, догадывался, что мой отпуск здесь будет недолгим, но чтобы настолько…       Покачав головой, бывший президент вздохнул. Едва не скривившись в ответ, я сел напротив.       — Не смешно. Я по делу.       — Ты, похоже, совсем отчаялся, раз явился ко мне впервые за всё это время, да?       — Ничуть. Просто решил тебя проведать.       — Врать отцу в лицо — это слишком даже для тебя.       — Как у тебя дела?       — В любом случае, не так печально, как у тебя.       — Боже, — я закрыл глаза и схватился за переносицу. И на что я рассчитывал?       — Что, неприятно слышать правду?       Разумеется, он всё знал. Даже здесь. Знал про всё, в чём я победил и облажался. Увы, второго было больше. На порядок. По логарифмической шкале. Встретившись с его насмешливым взглядом, я бессильно опустил руки себе на колени. И к чему было строить хорошую мину при плохой игре?       — Так что, нужен мой совет?       — Когда ты всё это задумал, у тебя же был запасной план? Не могло не быть.       — О. Вот оно что! Хорошо. Я помогу. Но только если вернёшь мне то, что украл, — выразительно взглянул на меня он. Когда я ничего не сказал, пояснил: — Мою должность, сынок. Верни её.       — Чтобы ты запер меня и казнил всех остальных?       — Я бы так никогда не поступил, дорогой.       — И это ты просил меня не врать?       — Ты мог поверить. Ты же такой. Легко всему веришь. Сказали «Кларк хорошая» — ты её слушаешься. Сказали «используй ракеты» — ты использовал. Сказали упасть в ножки к Кейну — ты целуешь ему сапоги. Сказали «танцуй» — танцуешь. Сказали…       — Довольно!       — Идиот, — прошипел отец. — Ты чёртов доверчивый идиот! Знаешь, почему я выбрал Кейджа своим преемником? Потому что при всех своих недостатках он не наломал бы таких дров! Думаешь, я не пользовался ракетами, потому что мне было жалко дикарей? Или мне нравилось смотреть на них? Дебил! Тупица! Все хотят теперь ими завладеть. Ты думал, что тебя станут бояться, а в итоге сам стал заложником своей феноменальной силы. Удивительно, как ты вообще продержался так долго.       — Всё сказал? — я пытался звучать ровно и спокойно, пусть каждая фраза отца била, будто пощёчина.       — Хотел только уточнить, тебе в самом деле доставляют удовольствие унижения? Иначе не знаю, зачем ещё ты явился ко мне, раз у тебя кишка тонка просто взять и прикончить гадов.       — Кейдж бы справился лучше, да?       — У него хотя бы хватило бы мозгов не строить из себя пацифиста! А ты… Скоро ты будешь сидеть здесь. Потому что ничерта не смыслишь в политике.       Сцепив зубы, я поднялся на ноги. Достаточно на сегодня оскорблений.       — Может, и не смыслю. Но почему-то здесь всё ещё ты, а не я.       — Новичкам везёт. Дуракам — тоже.       — Так кто же тебя переиграл: новичок или дурак?       Я захлопнул за собой дверь, не желая слышать ответ. Взмахнул рукой, без слов прося охрану запереть бывшего президента. Сразу зашагал прочь из тюремного блока, пока обидные слова окончательно не въелись мне под кожу, и вдруг остановился у самой последней двери. Смотрел на неё несколько долгих мгновений. Не нужно было входить внутрь, чтобы знать, что именно я там увижу. Полумрак. Пустоту. Одиночество. И боль. Когда-то я не понимал метафор Ницше про глядящую на тебя бездну. После первого визита уяснил, что бездна существует. И смотрит в душу глазами Октавии Блейк.       Отец действительно во всём прав. Доверчивый идиот. Марионетка Кейна, танцующая, когда он дёргает за ниточки. Пацифист, избравший осознанное бездействие. В кого этот путь меня превратил?       Я не запомнил, как дошёл на третий уровень. Очнулся, только завидев посетителей у своего кабинета. Встретился взглядом с полковником Дийозой, которая шагнула навстречу.       — Что он? — кратко бросила она.       — Как вы и предупреждали. Отказывается сотрудничать.       — Ясно, — кажется, ничуть не расстроилась она. — Значит, будем разбираться сами.       — Сами, — вздохнул я.       — Канцлер Кейн приглашал вас взглянуть на стройку. Передать ему ваш ответ?       — Да. Передавайте, что мы с первой леди непременно заглянем. И вы поедете с нами. Если нет — я скорее всего рано или поздно ему вмажу. А так вы хотя бы сможете держать.       — Последнее тоже передать? — усмехнулась полковник.       — Нет. Последнее не надо, — усмехнулся в ответ я.       — Жаль. Я бы взглянула на его физиономию после таких слов.       — И что бы там увидели? У мерзавца эмоциональный диапазон зубочистки.       — У меня есть ощущение, что вы оскорбили зубочистки, господин президент.       Я хмыкнул, пряча улыбку. Шармейн Дийоза всегда нравилась Джульетте. С тех пор, как она сменила подполье на мундир полковника, она стала нравиться и мне. Верным псам отца было трудно принять в своих рядах диссидентку и почти преступницу, но я не жалел о своём решении ни секунды. Полковник оказалась на редкость толковым управленцем и верным соратником. Она одна из немногих понимала, что добиться успехов у оппозиции бунтами и погромами не выйдет. Нужно стать полноценным политическим формированием. Получить официальное представительство. Первым, что она у меня попросила, было разрешение на то, чтобы основать свою партию внутри нашего парламента и представлять интересы своих людей. Разумеется, я согласился. Так впервые за пятьдесят лет автократию заменили полемика и политический диалог.       Генерал Макрири восторгов по этому поводу не выразил. У его партии, прежде единственной, настали тяжёлые времена. Я, напротив, был доволен. Времени вставлять мне палки в колёса и плести интриги у него не осталось. Теперь он переключил всё своё внимание на соперницу и пытался не дать ей отвоевать избирателей. Прежде демократический процесс имитировали вбросами голосов и нарисованными цифрами, но с тех пор, как я переназначил главу избирательной комиссии, у генерала не осталось и такой роскоши. Он тихо меня ненавидел и всё ждал, когда я оступлюсь, никак не признавая мою легитимность. А полковник Дийоза воспользовалась ситуацией и в тот же момент стала моей вернейшей сторонницей. Она не хотела обратно в подполье или хуже того — на казнь. А отец первым сделает именно это, если доберётся до власти. Убьёт всех, кто сопутствовал перевороту. Никто не питал лишних иллюзий на этот счёт.       Я взглянул за спину полковника. В десятке футов от нас, привалившись к стене и сложив руки на груди, стояла Рэйвен Рейес. Компанию ей составляли Джаспер Джордан, Монти Грин и Харпер Макинтайр. Они все смерили на нас с Шармейн самыми нетерпеливыми взглядами.       Вопрос вырвался сам собой:       — Они с вами?       — Я поговорила с Джульеттой. А она что-то сказала им. В общем, они хотят помочь в нашем деликатном вопросе.       — Что? Она сказала? Им? Какого чёрта? — нахмурился я. Потом осёкся, решив, что эти вопросы лучше задавать совсем не Шармейн. — Ладно. Неважно. Я поговорю с ними сам.       — Вылет через час, — напомнила она.       — Спасибо, полковник.       Вся четвёрка не сводила с меня взгляда, пока я подходил ближе. В рамках нашего с Кейном сотрудничества я потребовал себе людей с «Ковчега», чтобы они собрали нам несколько крутых агрегатов. Например, генератор синтетической нефти из биомассы и аппарат перегонки её в керосин, бензин и дизель. В отличие от Джона Мёрфи, ставшего главным помощником канцлера по вопросам Земли, эти четверо рискнули попросить разрешения перейти в моё подчинение. Кейн позволил им. Я предполагал, что они должны были за мной шпионить параллельно с инженерными разработками. Но и возражать против помощи самых способных из колонизаторской экспедиции не собирался. Тем более своё дело они знали и справлялись с ним идеально.       — Привет, президент. Как твоё ничего? — первой поздоровалась Рейес. — Мы тут с твоей первой леди пересеклись. За чаем немного поболтали и решили заглянуть.       — Тогда не стойте на пороге, — бросил я, заходя в кабинет.       Импрессионистскую экспозицию на стенах я давно заменил на постмодернизм. Нас с ним объединял упадок веры, кризис идей и поиск новых смыслов во всё том же старом дерьме, которое все звали существованием. Я надеялся, что свобода самовыражения художников вдохновит хоть на что-нибудь и меня. Что где-то в извилистых мазках «Путей» Герхарда Рихтера я найду свой. Пока не помогало. Вернуть что ли бестолковые «Водяные лилии»? Или просто их к чёрту сжечь?       Харпер и Монти устроились вместе на софе. Джаспер занял кресло. Рэйвен стоя облокотилась на спинку другого кресла, рассматривая меня изучающим взглядом.       — И что именно моя первая леди вам наговорила? — поспешил уточнить я.       — Сказала, что тебе нужны люди с мозгами и помощь. К сожалению, не уточнила, с чём именно, — тут же ответила она.       — Джульетта упомянула, что задача нестандартная. Что ж. Можно сказать, это наш профиль, — улыбнулась Харпер.       — А ещё она сказала, что это секрет. И что канцлер вряд ли будет доволен, если прознает о нём, — сказал Монти.       Я снова схватился за переносицу, зажмуриваясь. Ну чёрт. Ну твою мать. Хорошо хоть всё не разболтала. Но теперь Кейн начнёт копать. Главное, чтобы не похоронил нас в той же яме.       — Послушай, — заговорил Джаспер. — Мы понимаем, что ты не доверяешь нам. На твоём месте мы бы тоже себе не верили. Но мы не просто так захотели остаться здесь, в «Маунт Уэзэр», понимаешь? Все мы могли получить то же повышение, которое получил Мёрфи. Но отказались, потому что ненавидим то, что делает господин канцлер, столь же сильно, как и ты. А спорить с ним — себе дороже.       — С чего вы решили, что меня впечатлит информация о вашем никому не нужном самопожертвовании?       — История Кларк заставила нас многое переосмыслить, — начала Харпер. — Нам с Протоколом и канцлером больше не по пути. В этом мы уверены целиком и полностью. К счастью, на Земле есть альтернативы, и это место нам нравится. Особенно пока ты здесь главный. Нам бы хотелось остаться. И нам бы хотелось, чтобы ты остался.       — История Кларк? — сощурился я, не спеша покупаться на сладкие речи. — Что, хотите за неё отомстить?       — Само собой, нам жаль её просто по-человечески, но нет, — отрицательно покачала головой Рэйвен. — Месть — это игра для дураков. А мы не они. И приключений на свой зад мы тоже не ищем. Мы просто хотим жить спокойно и делать то, что умеем и любим, без оглядки на угрозы чьему-то авторитету. И не хотим мириться с произволом. Не хотим делать вид, что его не видим. Потому что только совсем дебил будет спорить с тем, что Кларк вытащила нас из полнейшего дерьма. Только совсем дебил бы не понял, что у господина канцлера были и полномочия, и возможности простить ей любой, даже самый ужасный проступок. Просто потому что она не дала твоему отцу заявиться на станцию с толпой убийц. Только благодаря ей Кейн смог устроить то, что устроил, и остаться при должности. И в живых. Выводы сам сделаешь, президент?       — Вместо заслуженного звания героини её стёрли из истории, — подхватила Харпер. — А дальше унизили самой грязной из работ, для которой не то, что не нужно быть гением, способным на коленке в поле собрать взрывчатку… Для этой работы можно даже не закончить среднее образование. Не с отличием, а вообще.       — Да, она нарушила Протокол. Но дело в том, что все мы его здесь нарушили. Много раз, — снова продолжила Рейес. — Протокол — это просто чёртово дешёвое дерьмо, которым удобно прикрываться. Джон угробил пятнадцать человек из-за своих амбиций. Все это знают. Кларк не убила ни одного и организовала землян, чтобы вытащить нас из плена. Все это знают. Он теперь советник канцлера и народный герой. Где сейчас она — Харпер уже описала. Всё только потому, что Мёрфи — эксперт по вылизыванию задницы канцлера, а Гриффин посмела заступаться за землян и отстаивать справедливость. Так почему же мы больше не хотим работать на канцлера? А? Ещё не очевидно?       — Вы же понимаете, как это выглядит? Вы внезапно решили предать своё государство? И пришли ко мне выпытывать все секреты?       — Не спорю. Выглядит крайне подозрительно, — вздохнула Харпер. — Но господин канцлер тоже всем бессовестно врёт. Потому что командир Блейк был вполне себе жив и здоров в нашу последнюю встречу на «Ковчеге». А потом все в одиннадцатом секторе выжили. Кроме него.       — Какое фатальное невезение! — фыркнула Рейес. — Какой бред они там выдали в том супер засекреченном отчёте? По-моему, что-то про фатальный изъян в скафандре, который не позволил дожить до момента включения кислорода?       — Это канцлер убил его, — тем же ровным тоном продолжала Макинтайр. — Не рана. Не полёт на орбиту. Он. И моё признание — это уже государственная измена. Потому что нас всех заставили соврать его безутешной матери. Заставили клясться его верным командирам. И эта информация, попавшая не в те руки, вполне может развязать войну. И теперь она есть у тебя.       — У вас есть доказательства?       Монти полез в карман. Достал планшет, развернул ко мне, одним касанием к дисплею включил видео.       — Только недавно вышло это раздобыть. Лучше не спрашивай как и откуда. Тут видно, как командир Блейк вполне спокойно передвигался по коридорам после того, как подача кислорода была восстановлена. Сойдёт за доказательство?       Этого товарища было сложно не узнать даже в незнакомых интерьерах станции. Больным он не выглядел, скорее решительным и слегка злым. При мысли, что, возможно, это были последние кадры с ним, стало даже слегка грустно. Мы бы наверняка сработались с этим благородным самовлюблённым гадом.       — И почему я не должен думать, что это Кейн вас ко мне прислал?       — Потому что его земляне сразу четвертуют без суда и следствия, если такая информация всплывёт.       — Вы думаете, они сейчас недостаточно мотивированы? — приподняв брови, уточнил я. — Их используют почти как рабов. Думаете, им или мне бы сразу не хватило людей, чтобы вас всех прирезать? Но тогда нам придётся снова иметь дело с очередной бесполезной войной. Моя проблема не в том, чтобы убрать Кейна. Она в том, чтобы получить новый город для нас максимально мирным путём и не допустить кровавой резни.       — Да. И для достижения этой цели тебе нужно какое-то преимущество, — кивнула в ответ Рэйвен. — Мы готовы сделать всё, что скажешь, чтобы ты его получил. У тебя ведь есть план?       — А какой план у Кейна?       — С нами, к сожалению, он его не обсуждал.       — А мой «секрет» не поможет никого победить. Да и сработает только в крайне отдалённой перспективе.       — В смысле? — опешила Харпер. — Это мы что? Впустую всё разболтали?       — Ну, не совсем. Просто задача достаточно трудная даже по меркам наших предков.       — Например? — с любопытством взглянул на меня Джаспер.       Я вздохнул, потерев лицо ладонями. Я всё ещё понятия не имел, мог ли им доверять, но то же самое я мог сказать и про кого угодно из своих людей. Как я помнил, Кларк была дружна как минимум с Рэйвен и Монти, а Харпер искренне переживала за неё, пока Блейка латали в операционной. Джаспера я несколько раз видел в обществе одной из наших девушек и сразу понял, почему он не торопился домой на «Ковчег». Из всей этой шайки Мёрфи оставался самым мутным типом, но и необходимость сомневаться в нём отпала. Он и так безвылазно сидел под боком у канцлера и наслаждался своей новой должностью.       Да всё это, весь этот план был долгим и ненадёжным. Кейн наверняка уже успеет достроить город к тому моменту, как мы хоть немного приблизимся к результату. А поводов гадить нам уже после я представить не мог.       — По поверхности, как вы уже знаете, добраться сюда отнюдь не просто, — наконец, заговорил я. Все ковчеговцы, как один, резко подобрались и выпрямились, внимательно хватая каждое слово. — Но к нижним, самым глубоким уровням бункера, ведёт сеть горных туннелей. Они были прокопаны под землёй для стройки и доставки материалов. По плану инженеров в случае чрезвычайной ситуации именно по этим секретным туннелям можно было добраться сюда. Или отсюда. Неважно. Так вот, сейчас они затоплены подземными водами и местами разрушены. Я хочу попробовать очистить их и посмотреть, как далеко мы сможем зайти. И куда придём.       — Разве земляне не были вашей главной проблемой всё это время? Почему туннелями не занялись раньше? — нахмурился Монти.       — По-твоему, у нас тут всегда был кладезь специалистов и ресурсов? Для таких работ нужны люди, техника и инструменты, которые за триста лет превратились в дряхлое старьё. Это сейчас с поверхности можно привезти что угодно или создать тут, когда появились ваши принтеры, топливо для вертолёта и все ресурсы Лесного Клана под рукой. Прежде о таком никто не мог даже мечтать.       — Карта есть? Чертежи? Схемы? — мгновенно заинтересовалась Рейес.       — Конечно, есть, — кивнул я и по её ответному вопросительному взгляду понял, что только этим она не удовлетворится. Поэтому продолжил: — Общая длина их всех немногим больше тысячи миль. Самая длинная ветвь уходит на юг. Она соединяла нас с военной базой неподалёку от крупного города. Но ей особо не успели воспользоваться, потому что вы сами прекрасно понимаете, какие объекты были приоритетными при бомбардировках. Ещё две ветки уходят на восток и на запад, но обе не успели достроить. Они заканчиваются тупиками.       — А транспорт?       — Денег не жалели, так что там был монорельс на магнитной подушке. Хотели ещё и воздух из туннеля откачать, чтобы совсем исключить всякое сопротивление, но это доделать не успели. Предвидя твой вопрос — да, состав остался в техническом ангаре. Но он в том же состоянии, что и туннели. В плачевном. Я же сказал. Это трудно. Но это единственный способ для всех здесь относительно безопасно добраться за пятьсот с лишним миль в нашу новую обитель. Без риска наткнуться на злющих землян, непременно жаждущих всех нас убить.       — То есть, ты хочешь просто сбежать? Я правильно понимаю? — удивилась Харпер. — Начать строить новый город для своих людей где-то далеко? Не по соседству с нашим и Кланами?       — Знаешь, что сказал однажды Цицерон? Он сказал, что раб не мечтает о свободе. Он мечтает о своих рабах. Так вот, он кое-что понимал в этой жизни. Он был целиком прав. Мы все наглухо заперты в этой тупиковой парадигме и только постоянно меняемся ролями. Каждый раб — это чей-то хозяин, а каждый хозяин — это чей-то раб. В этом порочном круге нет ни покоя, ни свободы. Я хочу построить новый дом в месте, максимально отдалённом от всего этого ада. Ваш канцлер пусть и дальше заигрывает со злющими землянами. Ему удачи, а мои люди в этом участвовать не должны. Мы уже достаточно пробыли рабами этого подземелья, с нас хватит быть рабами кого-то ещё. Благо территорий много. Бери — не хочу.       — Я в деле, — тут же согласилась Рейес.       — И я, — подтвердил Монти.       — Я тоже, — кивнула Харпер.       — Кажется, у меня тоже нет выбора, — усмехнулся Джаспер.       — Это была реплика Мёрфи, Джордан, — закатила глаза Рэйвен.       — А я теперь за него.       Назначив следующую встречу с колонистами-диссидентами на поздний вечер, я отправился наверх. Среди заснеженных горных пиков всегда царило лишь одно время года — вечная ледяная зима. Джульетта куталась в шерстяное пальто, пока порывистый ветер путал ей волосы. Рядом, абсолютно невозмутимая, стояла полковник Дийоза, никак не выражающая своих чувств по поводу грядущей командировки.       — Аарон, ну, наконец-то!       — Наконец-то? — я взглянул на эту рыжую негодяйку. — Меня наши гости вообще-то задержали. Из-за того, что ты им наплела.       — И? — заинтересовалась она, пока я влез в вертолёт и подал ей руку.       — И они будут нам помогать. По крайней мере, они так сказали. Почему ты решила им довериться?       Её зелёные глаза блеснули озорством, когда она шагнула внутрь и заботливо стряхнула с моих плеч налетевшие снежинки.       — Я следила за ними. Периодически. Не слишком красиво, согласна, зато действенно. Последний раз они обсуждали то, как же некрасиво поступил канцлер, и пытались придумать, как помочь своей подруге. С учётом всего остального… Думаю, им можно доверять.       — Не спешу разделять твою уверенность. Этим ребятам хватило бы мозгов раскрыть твою слежку и обвести нас обоих вокруг пальца. Но я решил, что лучше уже довериться им, чем генералу Макрири, который по сей день на побегушках у отца.       — Можем вылетать? — вклинившись в разговор, уточнила Шармейн.       Я кивнул в ответ. Вертолёт загудел, раскручивая винты, пока я всё глядел на Джульетту.       Неделями я жил на одном только желании оградить её ото всех опасностей, уберечь от отца, защитить от врагов, которые были совсем не в восторге от её влияния на меня. А Джульетта была не в восторге от влияния ситуации на неё. Трёх томов мелким шрифтом не хватило бы, чтобы описать, сколько раз за эти месяцы мы с ней ругались до хрипоты. Должность первой леди её не устраивала. Джульетта с самого начала хотела занять какую-то важную роль в парламенте. А я не собирался позволять ей это. Не потому, что боялся конкуренции или её — я боялся за неё. Повстанцами всегда командовала Дийоза, пока Джульетта лишь озвучивала правильные идеи и вдохновляла людей. У неё не было опыта. Не было ничего. Я не мог позволить ей так рисковать собой. И, кажется, она ничего не выговаривала мне сегодня по этому поводу только потому, что знала, как сильно я ненавидел эти визиты. Хотя… Ещё не вечер.       Расположение грядущего города ковчеговцы выбирали крайне тщательно. Если земляне строили свои поселения там, где было максимально удобно, то космические колонизаторы не слишком переживали за логистику. Их приоритетом были защищённость от атак и при этом близость крупных водоёмов. В планах канцлера значилась атомная энергия, но для начала они всё же остановились на небольшой гидроэлектростанции. Научившись на чужих ошибках, начали строить её в стороне от города, а не перед ним. Продуманность в обороне я тоже не мог не оценить. На равнину они спускаться не стали. Пожертвовали сельским хозяйством ради безопасности: с двух сторон — юга и востока — поселение защищала отвесная кряжистая скала тысячи полторы футов в высоту.       — А они неплохо преуспели с нашего прошлого визита, — заметила Джульетта, разглядывая с высоты новые котлованы, вырытые для фундаментов будущих зданий, и растущие не по дням, а по часам постройки. — Их темпы меня немного пугают.       — После того, как они сюда привезли, наверное, половину своей проклятущей станции, иное было бы удивительно, — зло фыркнул я, наблюдая за снующими внизу людьми.       — Их, по-моему, здесь чуть больше тысячи. Так что явно не половину.       — Тогда надеюсь, что мои слова станут пророческими.       Вертолёт приземлился на специально разровнённой площадке. Здесь же стояли ещё два наших вертолёта, отремонтированных в кратчайшие сроки. Из трубы на крыше здания неподалёку крупными клубами валил дым. Рядом с огромными цистернами стояли ящики с песком на случай утечки бесценного горючего. Солнце выглянуло из-за облаков, даже немного ослепляя своим сиянием, и я впервые поймал себя на мысли, что в пальто уже жарковато. На деревьях распускались бутоны и набухали почки. Весна. Почти год прошёл с тех пор, как всё в этом мире для меня пошло наперекосяк. С тех пор, как меня в этих лесах поймал командир Райдер, который теперь занял место Блейка. Тогда он больше всего на свете хотел меня прикончить. Сейчас приятно было знать, что за этот год хоть что-то осталось неизменным.       — Какие люди, — сквозь зубы процедил подошедший к нашей небольшой делегации командир Артигас. Глава Военного совета определил его наблюдать за стройкой и колонизаторами, чтобы те не позволяли себе слишком многое относительно землян. Свод наших договорённостей обязывал его встречать важных лиц вроде меня, и эти обязанности командира совсем не радовали. Хмурые воины, сопровождавшие его, молча буравили меня взглядами, а он злобно уточнил: — Куда-то проводить?       — Здравствуйте, командир. Не стоит. Просто подскажите, где искать канцлера Кейна.       — Если он ещё не сдох, то сейчас занят оборонительной стеной.       — Как ваши люди?       — Не делайте вид, будто вам есть до них дело, господин президент, — огрызнулся он. — Идите куда шли.       И я, вздохнув, пошёл. Если раньше их ненависть я воспринимал с изрядной долей иронии, то теперь она давила на плечи и комом застревала в горле. Раньше меня было не за что ненавидеть. А теперь я в самом деле стал злодеем. Работяги-земляне шарахались от нас, будто от чумы, некоторые плевали вслед, выражая своё презрение, но мы с Джульеттой уже почти перестали это замечать. Только наша охрана шла напряжённая с оружием наизготовку.       — А вы не шутили, когда говорили, что они вас ненавидят, — тут же заметила полковник, только подливая масла в огонь.       — Поэтому я так вцепился в этот проект, — тихо бросил я в ответ. — Жизни здесь нам никогда не будет.       — А я думаю, что у канцлера есть какой-то план, как сменить их гнев на милость, — заметила Джульетта. — Вы об этом никогда не думали?       — Я думаю, что пора бы нам перестать ездить сюда только в гости. Я не просто так взял с собой полковника Дийозу.       — Что? Она же…       — В небольшой командировке. Не хотите осмотреться тут пару дней, полковник?       Я бросил на неё быстрый взгляд. Он значил то, что я достаточно ей доверял, чтобы оставить в лагере врага и положиться на волю судьбы. Шармейн кивнула:       — Разумеется, хочу.       — Почему ты оставляешь её, а не меня? — не поняла Джульетта. — Я справлюсь ничем не хуже.       Я вздохнул. Вот же упрямица. Распробовала вкус лидерства. Не желала больше быть на вторых ролях. Опять хотела что-то кому-то доказать и игнорировала все доводы здравого смысла. Но этот разговор следовало отложить до дома, и, к счастью, говорить вслух об этом не пришлось. Перед нами появились оборонительные укрепления: высокие стены, колючая проволока, идущие по верху провода для электрификации ограды.       — Президент Уоллес! И его прекрасная спутница! — Кейн, шагающий навстречу, расплылся в притворно доброжелательной улыбке. Рядом с ним шёл Мёрфи и ещё несколько ковчеговцев. Остановившись прямо перед нами, канцлер учтиво спросил: — Как вам наша стройка? Впечатляет?       — Очень, господин канцлер, — вернул такую же неискреннюю улыбку я. — Всё так потрясающе, что хотелось бы наблюдать за всем воочию.       — Вам всегда рады здесь, господин президент. Прилетайте почаще.       — О, я бы рад! Но у меня столько дел. Просто невпроворот. А так хотелось бы держать руку на пульсе…       — Мы можем докладывать всё по рации, если вам будет угодно.       — Отличная идея. Думаю, кто-то из моих людей прекрасно справится с этой задачей.       — Ваших людей?       — Ну, да, — с самой вежливой улыбкой ответил я. — Со мной как раз приехала полковник Шармейн Дийоза. Она выразила желание лично осмотреться здесь. Она мой официальный представитель. Или вы против?       — Нет. Конечно, нет. Мы всегда рады вам. Добро пожаловать, полковник Дийоза. Я — канцлер Маркус Кейн, — он протянул руку Шармейн, едва не заскрипев зубами от необходимости соблюдать приличия. Когда Дийоза не подала руку в ответ, он приподнял брови в немом изумлении.       — Вообще-то мы уже знакомы, господин канцлер. Здоровались в день вашего прибытия и даже пару раз говорили после, — пожала плечами она. — Не думала, что у вас такая короткая память на новые лица.       — Знаете, сколько таких, как вы, я встречаю каждый день?       — Ну, я тоже каждый день болтаю с кучей мудаков, но вас же как-то запомнила, — усмехнулась полковник. Кейн изменился в лице, пока она ткнула пальцем на Мёрфи, вчитываясь в нашивку на груди: — Ты. М-м-м… Джон. Дружочек. Иди-ка сюда и покажи, как тут у вас всё устроено. А то у твоего шефа налицо уже все признаки деменции.       — Президент Уоллес, — почти прошипел канцлер, пока Джон робко сделал шаг вперёд. Я едва не заулыбался. Шармейн решила отыграться на этих гадах за нас обоих, зная, что таких слов в адрес канцлера я себе позволить не мог.       — Прошу, простите полковника, у неё вспыльчивый нрав, — ничуть не сожалея, сказал я. — Уверен, уже очень скоро вы сможете найти общий язык, как истинные профессионалы. Ведь так?       — Разумеется, господин президент, — горячо заверила меня Дийоза. — Если господин канцлер не сможет запомнить моё имя с третьей попытки, то я готова даже написать его на лбу.       Джульетта закашлялась, прикрывая рот рукой, но её глаза выдавали веселье.       — Раз так, то, думаю, мы с моей первой леди не станем больше вас задерживать. У нас сегодня ещё очень много дел. Я полностью доверяю полковнику все вопросы инспекции участков.       — Всего доброго, господин президент, — процедил Кейн.       — И вам того же, господин канцлер, — кивнул я с радостной улыбкой. На этот раз — полностью искренней.       Охрана проводила нас до вертолёта и осталась следить за безопасностью полковника. С учётом злющего канцлера ей это было явно нужнее. А нам ни в небе, ни тем более дома уже ничего не угрожало. С высоты птичьего полёта я смотрел на постепенно покрывающиеся зеленью пустоши и пришёл к выводу, что решение оставить Шармейн у Кейна — одно из лучших за последний месяц. Даже перспектива очередного серьёзного разговора с Джульеттой не могла омрачить моего воодушевления. Но стоило нам только спуститься из ангара на третий уровень, на выходе из лифта меня тут же перехватил сотрудник отдела связи.       — Сэр, простите, мы никак не могли вас найти… Это срочно!       — Что случилось?       — Звонок… Звонок с «Ковчега»! На ваш личный канал, сэр!       — Что? — не понял я. — С «Ковчега»? Кто звонит?       — Она отказалась представиться, сэр, но сказала, чтобы я передал… Передал, что она звонит дерзить и угрожать, потому что знает, где вас найти. Звучит ужасно, я понимаю, простите, господин президент…       Он продолжал что-то говорить, а я замер, будто поражённый громом. Я действительно говорил это. Говорил. Давно.       — Аарон, — коснулась моего локтя Джульетта. — Ты понимаешь, о чём он?       — Да, — тихо ответил я. — Понимаю. Это Кларк. Мне звонит Кларк Гриффин.