Сто тысяч миль. Призраки звёзд

      И вот я снова сидел перед отцом в его темнице. Снова хотел ответов на вопросы, пусть и не верил, что их получу. Но это не мешало мне пытаться.       — И что конкретно ты узнал? — с хитрой ухмылкой уточнил он.       Издевался. Точно же. В воздухе ощущался аромат его любимого чая. Отпивая его из позолоченной фарфоровой чашки, бывший президент Уоллес глядел на нынешнего — меня — со смесью злости и насмешки.       — Я узнал, что много лет назад на Землю упала спасательная капсула с «Ковчега». Совсем небольшая. И что бы в ней ни было, все эти годы ты знал о том, что в космосе кто-то есть. Но ничего с этим не делал. Почему?       — О, то есть даже не половину. Впрочем, иного я от тебя и не ожидал.       — Что было в капсуле?       — Спроси у Кейджа. Он знает. Хотя… Точно. Твоя подружка Кларк отравила его, и он теперь в коме. Ничего не может рассказать. Какая жалость!       — Что всё это значит? — начинал злиться я. — Почему ты ничего не делал столько лет? Но в то же время никак не помешал мне, когда я решил поковыряться в старой антенне и…       — А кто тебе сказал, что я ничего не делал?       — В смысле? — не понял я.       — Взгляни на то, что получилось сейчас, стоило им явиться из космоса, и подумай ещё раз. Пораскинь мозгами!       — Хочешь сказать, ты строил свою военную диктатуру, готовясь ко вторжению ковчеговцев?       — Ты начинаешь что-то понимать, пусть явно не всё, — закивал он с самым снисходительным видом. — Можешь ведь, когда хочешь.       — И как, помогло? — не удержался от иронии я. Саркастично усмехнулся.       Отец нахмурился. Наградил меня мрачным взглядом и молчал несколько мгновений. А затем, мстительно наблюдая за моим выражением лица, кратко сказал:       — В капсуле был ребёнок. Младенец. Больше никого. И ничего.       Я будто бы оглох на несколько секунд.       — Что? Какой ещё младенец?       — Вполне себе настоящий. Человеческий. Маленький такой, плачущий…       — Это бред!       — Отнюдь.       — Не верю! Кем вообще надо быть, чтобы скинуть сюда младенца? Зачем? Чтобы что?       — Вот я тогда задался теми же вопросами и задумался, с кем именно нам предстоит иметь дело. Потому что до понимания такой степени бесчеловечности я не дошёл до сих пор. А ты ещё считаешь меня монстром.       — Он не выжил?       — Выжил. Оказался на редкость крепкой крохой. Но я не хотел, чтобы кто-то знал про Ковчег. Потому капсулу спрятали подальше от любопытных глаз на всякий случай. Я спрятал. Туда, где ты её нашёл спустя столько лет. И кто бы мог подумать?       — И кто? Кто это? Он или она? Здесь? Или… среди землян?       — Мне за тебя всю твою работу сделать? Хочешь — выясняй сам. Ты президент или кто?       — Отец!       Но он только сделал новый глоток чая и отказался продолжать разговор. На прощание наградил лишь презрительным взглядом. Он всё ещё горел в сознании позорным клеймом даже тогда, когда я привалился к холодной стене в коридоре, схватившись за голову. Ребёнок. С «Ковчега». На Земле. Что за бред? Какого чёрта? Слишком невероятно для любого вранья. Такого не придумать даже самой больной фантазии! Как будто сам факт спрятанной глубоко в туннелях капсулы уже был недостаточно шокирующим. Как будто мне и без того не хватало проблем! Вряд ли моё открытие влияло хоть на что-то в текущей обстановке, но каким-то образом оно меняло всё. Как минимум в моём восприятии.       Я нашёл ковчеговцев в туннелях. Из тёмной глубины, уходящей вдаль, слышался отдалённый гул техники. А здесь, поближе к бункеру, они соорудили что-то наподобие маленького командного центра. В виде диаграмм и цифр на экранах высвечивались показатели с датчиков, сетью которых оцепили прорубленную скальную породу. Камеры передавали данные из разных частей туннеля в режиме реального времени. Джаспер с группой рабочих контролировал расчистку последствий небольшого обвала двумя огромными механическими лапами. Монти и Харпер в касках с фонарями и непромокаемых костюмах разбирались с грунтовыми водами, затопившими пол. Мимо других камер то и дело проносились небольшие экскаваторы и погрузчики.       — Какие люди, — усмехнулась Рэйвен, переводя взгляд от мониторов на меня. — Президентская инспекция?       — Именно. Как успехи? Только честно.       — Честно? Сложно сказать однозначно. Мы неплохо продвинулись на юг. Подошли вплотную к равнине. Прошли бы дальше, но… весна.       — Весна?       — Да. Теплеет. Прежде нас это не беспокоило, потому что туннель шёл в глубоком заложении. В скале. А теперь мы переходим в другой слой и другую структуру грунта. В зоне перехода давление водоносных песков с десяток атмосфер. Как минимум одна секция туннеля уничтожена почти полностью. Уже давно. Гермозатворы пока держатся стойко и уберегли всё остальное. И нас. Чтобы остановить поток, мы пустили туда жидкий азот. Пока грунт замерзает, думаем, что с этим делать. Пару дельных мыслей, как всегда, имеется, но… Снега тают и сходят с гор к подножию огромными потоками воды. Это не помогает.       — И на сколько мы застряли?       — Пока — ненадолго. Может, день-два. Но потом… Из-за того, какое это всё дряхлое старьё, мы в любой момент рискуем потерять всё. Дальше будет только хуже. За равниной начинаются болота. А западнее только полноводная река. Твой план был неплох, президент, но, похоже, он пока не выдерживает испытания реальностью.       Она не злорадствовала — констатировала факт. Я не знал, что на это ответить. Смотрел на мониторы, поминая свои мечты траурной минутой молчания. Ну, и заодно пытался представить количество язвительных реплик отца о моём очередном провале. Получалось с трудом. В голове их всплывало столько, что будь я компьютером, то точно бы вырубился с ошибкой переполнения буфера.       — Это не значит, что надо бросить этот проект, — поспешила объяснить свои слова Рэйвен. — Просто вместо месяцев он может растянуться на годы. Или десятилетия. Но опять же это не значит, что он никому не нужен. Нужен.       — Кому? Мне? Тебе? Для всех остальных это просто блажь и ненужная трата ресурсов, ведь наш новый город наверняка будет готов раньше, чем мы дойдём до конца. А продолжать тратиться ради неясных целей вместо конкретной выгоды? Не-а. Они не станут. И мне не позволят. Прагматизм и эгоизм помогали всем выжить здесь столетиями, их не вытравить из нас ничем.       — Из них, — поправила Рейес.       — Что?       — Из них не вытравить. А в тебе этого ни капли.       — Ошибаешься.       — Разве? Признайся хоть себе в том, что тебе было проще договориться с чужаками, чем с собственной семьёй. Потому что ты ни капли на них не похож.       Я хотел было сказать, что с семьёй мы ещё большие чужаки, чем с кем-либо ещё, а потом вспомнил про Джульетту. Которую как раз не хотел считать такой. И закрыл рот, так ничего и не произнеся. Как же я устал. Как же чертовски устал.       — Интересно, от этих туннелей вообще может быть хоть какой-то толк? — вздохнул я.       — Ну-у… — призадумавшись, протянула она. — Может, он и есть. Правда, неочевидный. Ты же всерьёз не верил, что главной причиной секретности, в которой всё это сохранялось, действительно была нехватка ресурсов на расчистку? Якобы о нём забыли из-за вопиющей бесполезности? Нет! Нас тут всего дюжина вместе с вашими инженерами. И мы уже продвинулись на много миль. За такой фантастически короткий срок. А весь секрет в том, что ваш бункер проектировался против ракет, а не против людей.       — О чём ты?       — Чертежи — ложь. С них стёрли тот факт, что там, на равнинах, есть выходы. Наши эхолокаторы и анализаторы грунта показывают именно это. Под равниной туннель залегает всего в десятке метров под землёй. Там есть технические лазы на поверхность. Я проверила несколько раз. Ошибки быть не может. Вот, смотри.       Она открыла объёмную модель туннеля, построенную компьютером по данным датчиков. И у меня почти закружилась голова. Наверняка, на поверхности выход завален камнями или погребён под растительностью. Все они. Ну, конечно. Стоило подумать об этом сразу. Нас всех заставили позабыть про это. Видимо, ещё двести пятьдесят лет назад, когда выгоняли на поверхность будущих землян. Или даже раньше, когда такая идея только появилась. Внушили всем, что тут, внизу, в туннелях, всё разрушено под чистую. Что иных выходов и входов, кроме как в горах, нет. Проще было лишиться удобного выхода наружу, чем дать злобным землянам удобный вход.       — Кто знает об этом? Кому ты сказала?       — Только Монти, Харпер и Джаспер знают. Пока что. Но если всё пройдёт хорошо сегодня и завтра, то скоро можно будет посмотреть на это воочию. И как ты понимаешь…       — Никто не должен узнать. А Кейн — особенно!       — Ты всё ещё думаешь, что мы для него шпионим? — вздохнула Рейес. — Это не так.       — Я больше не имею привычки недооценивать вашего канцлера. Ещё одно средство шантажа в его руках мне не нужно.       — И что тогда ты собираешься с этим делать? — полюбопытствовала она, приподняв брови.       — Понятия не имею, — честно ответил я. — Хорошо, что у меня есть пара дней, чтобы подумать над этим.       — Ты разузнал что-то про капсулу?       — К сожалению, да.       — К сожалению?       — Отец сказал, что там был ребёнок. Младенец. Как часто у вас там принято вышвыривать детей в космос? Это такой извращённый способ борьбы с перенаселением?       — Что? Я никогда о подобном не слышала. Никто из нас не слышал! Чушь какая-то.       — То есть вы таким не занимаетесь?       — Да в случае казни никто не тратит на преступника целую капсулу. Просто выкидывают в шлюз. Ну, а ребёнок… Никто не казнит детей. Тем более маленьких. Их-то за что? — нахмурилась она.       — Значит, отец точно врёт? Это исключено?       — Не знаю, — нервно закусила губу она. — За последнее время случилось столько всего невероятного, что я уже ни в чём не уверена. Если предположить, что его и правда зачем-то сюда отправили… Судя по износу материалов капсулы, ему или ей сейчас между пятнадцатью и двадцатью пятью годами. Тогда законы о детях у нас были строже, чем сейчас. Может, кто-то хотел скрыть незаконнорождённого ребёнка? Но… Зачем тогда отправлять сюда, одного? Никто не знал, что здесь, внизу, вообще есть люди. Это же гарантированная смерть. Особенно для малыша. Ты пытался узнать, что с ним или с ней стало? Кто это может быть?       — Отец сказал, что ребёнок выжил. Я попробую, конечно, что-то узнать, но вряд ли нам это сильно поможет в выяснении причин такого странного поступка. Ведь младенцы вряд ли запоминают даже такое знаменательное событие, как падение на Землю, не говоря уже о том, что было до него. И… — Звонок моего коммуникатора прервал на полуслове. Я взглянул на экран. Вздохнул. Принял звонок. — Да, секретарь.       — Господин президент! Делегация из Аркадии только что прибыла в сопровождении полковника Дийозы. Первая леди уже занялась их размещением. Ещё они попросили присутствия своего офицера на встрече. Назвали офицера Рейес. Я приглашу её прямо сейчас.       — Нет необходимости, — усмехнулся я. — Я тут недалеко. Приглашу лично. Спасибо.       — Как пожелаете, господин президент. Ждём вас, сэр. — И звонок завершился.       — Ну вот, — вздохнул я. Посмотрел на Рэйвен. — Слышала? Нам пора.       — Зачем я там нужна? И почему именно я? — изумилась она.       — Понятия не имею. Но хотел бы поскорее узнать. Идёшь?       — Я бы предпочла этой встрече местную грязюку, — буркнула она. — Она сама себя не заморозит и не забетонирует. А там ведь точно будет Мёрфи. С ним бы я с радостью сделала то же самое, но, к сожалению, не могу. Это меня печалит.       Я усмехнулся. Взаимная неприязнь этих двоих всегда казалась мне отдельным видом искусства. В присутствии Кейна, правда, их искромётный сарказм немного подзатух под давлением норм приличия и Протокола. Но теперь в визите ко мне в гости канцлерской делегации появилось хоть что-то приятное.       Когда я вошёл в президентский кабинет, первым мне навстречу шагнул именно Джон в сопровождении ещё двоих ковчеговцев из экспедиции. «Атом», «Миллер» — значилось на их форме. Эти двое постоянно ходили за ним, будто тени. А вот канцлера Кейна с ними было не видать. И я сходу не определился, радовало это меня, пугало или определённым образом унижало. Неужто уже даже его внимания я оказался не достоин?       — Здравствуйте, президент Уоллес, — поторопился поздороваться со мной Мёрфи, протягивая руку для дружественного рукопожатия. — К сожалению, канцлер Кейн в срочном порядке отбыл на «Ковчег» для решения вопросов государственной важности. Мне он поручил заменить его на нашей сегодняшней встрече.       — На «Ковчег»? Вот как? — удивился я, пожимая ему руку в ответ. Едва не улыбнулся: неужто это Гриффин с Блейком наконец-то занялись чем-то полезным помимо обмена долгими взглядами? — Надеюсь, всё в порядке?       — Ничего такого, с чем не справился бы господин канцлер. Спасибо за ваше беспокойство, господин президент.       Да уж. Видимо, Протокол — это для грустных. Заученные формальные слова сразу наводили тоску, будто я разговаривал не с человеком — с машиной. Бездушному Кейну они вполне шли, но вот Джону — нет. Вообще. Только его выразительный взгляд на Рейес за моей спиной дал надежду, что канцлер не успел сделать Мёрфи лоботомию. Но от комментариев Джон всё же воздержался, давая мне возможность взглянуть на остальных собравшихся, а не разнимать их с Рэйвен.       Брови невольно приподнялись, когда я увидел Джульетту за столом по соседству с полковником Дийозой. Она и прежде помогала встречать делегации в качестве первой леди, но сама за стол переговоров уселась впервые. Будто бы ощутив мой взгляд, она подняла голову и посмотрела в ответ с вызовом, будто без слов спрашивая: «И что ты мне сделаешь?» И вправду ведь ничего. Попробую выставить — закатит сцену, выставит идиотом перед ковчеговцами и генералом. Слегка виноватый вид Шармейн только сильнее меня разозлил, пусть я понимал, что она-то тут точно не виновата. Её заставили. И что бы Джульетта ни задумала, мне это уже не нравилось.       Да. С такими темпами президентский бар опустеет ещё до моей первой годовщины в должности.       Я молча сел. Выдавил из себя уважительный кивок для сидящего по соседству генерала Макрири — также молча. Идея сменить привычный отцовский длинный стол на круглый ещё никогда не казалась мне такой дурацкой, как в этот конкретный миг. Проклятый борец за равенство. Чёртов король Артур. Мёрфи с сопровождающими тоже уселись под вежливый лепет секретаря. Последней кресло заняла Рейес, нервно заёрзав на вельветовой обивке. Я психовал не меньше, но позволить себе выказывать волнение тоже не мог.       — Мой отец всегда любил вначале обсудить дела, а затем переходить к напиткам и закускам. Мне кажется, в подобном подходе определённо что-то есть, — нарочито дружелюбно улыбнулся я, глядя прямиком на Джульетту.       Хотел напомнить ей, чем она собиралась рисковать и во что лезть. Но её глаза сверкнули ещё более недоброй уверенностью. Мы не разговаривали уже давно. Слишком давно. И не таким я представлял наш первый разговор после того, как я бросил её и улетел к землянам.       — В таком случае я желаю взять слово, господин президент, — подхватила тему она. — Мне не терпится сообщить всем нашу главную новость. Поскольку полковник теперь постоянно отсутствует, пребывая в постоянной командировке в Аркадии, являясь нашим послом при господине канцлере, то исполнять свои обязанности главы нашей партии она не может. Посему я желаю поставить в известность всех присутствующих, что теперь я заменю её на этой должности и стану представлять наших избирателей в парламенте. Полковник уже всё подписала. Надеюсь, вы все рады, что теперь мы сможем видеться чаще. Так ведь, Аарон?       Я так сильно сжал деревянную резную ручку кресла, что, казалось, она сейчас затрещит и осыплется горой опилок. Это был удар под дых. Такого я не представлял в самом худшем своём кошмаре. Генерал Макрири заскрипел зубами. И, кажется, впервые мы были настолько единодушны в своём молчаливом бессильном гневе.       — Разумеется, дорогая, — согласился я, всеми силами пытаясь держать лицо. Стоит им заподозрить разлад между нами — нам конец. Всему конец! — Потрясающе, что ты будешь принимать непосредственное участие в нашем великом деле. Я очень рад.       — Блестящий карьерный рост, — восхитился Мёрфи. — Поздравляем вас от всей души! Ведь вы так старались искоренить непотизм. Наконец-то важные должности получают не только родственники и друзья президента! А. Ну, то есть…       Теперь пришёл черёд Джульетты сцепить зубы. И пусть для всех это выглядело камнем в мой огород, я лишь снисходительно усмехнулся. Джон ходил по тонкой грани, но выставить его мне пока было не за что. Да и единственной, кого и правда стоило бы выставить, была одна излишне амбициозная рыжая бестия.       — Желаю вам успехов в этой нелёгкой работе, — искренне пожелала Рэйвен, не понимая до конца всей абсурдности этого спектакля.       — Благодарю, офицер Рейес, — поблагодарила её Джульетта. — Приятно знать, что вы на нашей стороне. Ведь ваша помощь нам очень пригодится.       — С чем?       Не успел я подумать, что новоявленная председательница партии вознамерилась в открытую всем объявить о нашей расчистке туннелей маглева, как Мёрфи взглянул на Рэйвен с плохо скрываемой иронией. Прокашлялся.       — Я попросил тебя пригласить, потому что господин канцлер был глубоко впечатлён твоими прежними достижениями и отзывами президента Уоллеса о твоей работе. Поэтому он дал тебе повышение. Теперь ты главный инженер. Поздравляю. Офицеры Грин, МакИнтайр и Джордан переходят в твоё подчинение. Как и некоторые из тех, что прилетели в составе второй экспедиции с господином канцлером.       Я едва не открыл рот от изумления. Рейес оторопело моргала, будто бы с трудом понимая, о чём речь.       — Это значит, что я должна вернуться в Аркадию? — наконец, спросила она.       — Вполне логичный вопрос, но нет, — покачал головой он. — Повышение тебе дали как раз для того, чтобы ты смогла выполнить задание канцлера здесь, в «Маунт Уэзэр».       — Задание?       — Именно. Ведь все присутствующие здесь согласятся с фактом того, что пусть наши темпы строительства впечатляют, в то же время они могли бы стать ещё больше.       — Лесной Клан и без того работает на пределе своих возможностей, — заметил я. — Они не смогут работать ещё больше. Продолжите так давить — и они правда наплюют на всё и перережут вас.       — Всё верно, — весьма легко согласился со мной язвительный заменитель Кейна. — Поэтому речь не про Лесной Клан. Нам нужно больше людей. Значит, нам пора обратить свой взор немного западнее и южнее — в сторону так называемого Города Воды. Водный Клан находится в радиусе поражения баллистических ракет. Дочь их Вождя, Эвелин, воевала за Лесных и видела их в действии лично. И, думаю, сделает всё, чтобы убедить мать помочь нам вместо бессмысленного кровопролития. Но для того, чтобы и дальше использовать такие аргументы, нам нужно восполнить ваш боевой арсенал до исходного состояния. На случай, если он вдруг в самом деле понадобится. Вот зачем Рейес сделали главным инженером. Её задача — воплотить этот план в жизнь.       — Насколько ускорятся темпы строительства по вашим оценкам, Советник? — уточнил у Мёрфи генерал Макрири, пока я вновь вцепился в подлокотник так, что занемела рука.       — На скорость некоторых процессов вроде застывания бетона повлиять весьма сложно, генерал, но с большим количеством людей мы сможем увеличить количество параллельно строящихся зданий, добываемых ресурсов и площадь расчищенных территорий.       — Я не хочу делать оружие, — отмерла от шока Рейес. — Не желаю делать орудия убийства!       — Никого не волнует, чего ты желаешь, главный инженер Рейес, — всё с той же плохо скрываемой иронией произнёс Джон. — Это не просьба. Это — приказ. Тоже хочешь получить обвинение в государственной измене?       — Тогда я не принимаю назначение! Разжалуйте меня до кадета, если хотите! Мне плевать.       — Чего ты вообще добиваешься этой сценой? — закатил глаза Мёрфи. — Если что, у нас тут совещание государственной важности, а не школьный драмкружок.       Глаза Рэйвен в ответ вспыхнули яростью — и это не обещало примерно ничего хорошего.       — Офицер Рейес, — поторопился вмешаться я. — Мы ведь уже сработались. И у вас огромный и абсолютно уникальный опыт создания подобных вещей. Вы ведь собирали нечто подобное для землян?       И тут же, вслед за словами, я посмотрел на неё. С молчаливой мольбой. Если она откажется — Кейн непременно пришлёт кого-то ещё. Кого-то намного менее сговорчивого и расположенного к землянам. И, кажется, Рейес поняла намёк. Замешкалась. Бросила резкий взгляд на Советника канцлера по вопросам Земли. Своего лучшего врага.       — Ты прекрасно знаешь, кто делал такие штуки в прошлый раз, Мёрфи. Она в них лучшая. Не я. И поэтому она нужна здесь, на моём месте, а не на «Ковчеге».       — По-твоему, я об этом не думал? И не говорил канцлеру? Но у него свой план. Я не могу на него повлиять. Он выбрал тебя.       Мёрфи говорил это весьма смело — не знал, что Рейес и компания рассказали мне больше, чем следует. «А я думаю, что у канцлера есть какой-то план, как сменить их гнев на милость», — внезапно всплыло в голове замечание Джульетты. И кусочки паззла сошлись. Соединились воедино. Я никак не мог понять, почему он сохранил Блейку жизнь. Не мог понять, почему не шантажировал Гриффин жизнью матери и не получал из её талантов максимум вместо загрузки тупой и бесполезной работой. А теперь — понял. Все мало-мальски близкие землянину люди уже были во власти Кейна: сестра заперта у нас, другие родственники и друзья — в городе, над которым нависла угроза бомбардировки. Но если оба эти ужасных разочарования можно было бы ещё хоть как-то превозмочь с помощью определённой доли изобретательности… Достать Гриффин с «Ковчега» будучи на Земле — задача абсолютно невозможная. Построить космический корабль без помощи ковчеговцев не под силу было бы даже нам. Не говоря уже про землян. А Кейну хватило бы духа её пытать и калечить — чтобы Блейк говорил и делал то, что пожелает господин канцлер. И не иначе.       Холодок пробежал вдоль позвоночника. Под ложечкой неприятно засосало. Приняв решение шантажировать ещё один Клан землян, канцлер срочно отбыл на «Ковчег». Не за этим ли? Не за своей ли очередной марионеткой? Твою мать! Хорошие новости уже хоть когда-нибудь начнутся?!       — Что ж, я верно понимаю, что все безоговорочно «за» предложение канцлера Кейна? — уточнил генерал Макрири. — Мне оно кажется великолепным. Дикарей надо держать в узде и приучать повиноваться.       Рэйвен сидела с абсолютно непроницаемым выражением лица. Сжала губы так, что они почти побелели. Молчала — здесь всё за неё решал Советник Мёрфи. Полковник Дийоза отдала своё право голоса Джульетте. И я обратил свой взгляд именно на неё. Она должна сказать «нет» в ответ на «да» Макрири. Тогда решать придётся мне. Тогда я смогу отказать.       Она это знала. Я это знал. Секундная пауза показалась вечностью.       — Пусть риски увеличиваются, но при этом растёт и выгода для всех нас. Так что я однозначно «за», — ровно и спокойно сказала она. Будто говорила о погоде, пока мой мир развалился на сотни тысяч осколков. Или это было моё сердце?       — Президент? — учтиво спросил моё мнение Джон, но в уголках его улыбки спряталась издёвка. Да. Он наблюдал за моим адским котлом достаточно давно, чтобы знать, что президент Аарон Уоллес всегда танцует, когда музыку ему заказывают могущественные политические силы.       — Разумеется, я поддерживаю это решение. Готов оказать всё возможное содействие главному инженеру Рейес и вам.       — Замечательно, — расплылся в довольной ухмылке тот. — Что ж, тогда на сегодня у меня всё. Вы говорили, что будут закуски, да?       Кусок не лез в горло. А вот бокал игристого я опрокинул в себя так быстро, что даже не успел почувствовать вкуса. И второй. И третий. Не помогало. В груди будто разверзлась чёрная дыра. Мысли метались в панике. Я стоял, будто сомнамбула, пока Джульетта как ни в чём ни бывало общалась с остальными. А у меня в голове всё ещё звучало её «я однозначно за». Как она могла? Как могла выбрать власть вместо нас? Вместо меня? Этот вопрос разъедал меня, будто яд.       — Господин президент, попробуйте эти превосходные канапе. В них добавили редкий сыр, который я привёз из Аркадии. Земляне делают. Он восхитителен. Особенно с вашим вином, — продолжал мерзко ухмыляться Мёрфи.       — Благодарю, — вежливо кивнул я, подходя ближе. Будто бы в самом деле хотел взять угощение с блюда, но вместо этого схватил Джульетту за локоть. — Но я бы хотел поговорить со своей первой леди. Можно тебя на пару минут, дорогая?       Она сперва растерялась, но всё же кивнула — отказывать мне в приватной беседе поводов не было. Я повёл её в коридор. Оттуда — в хранилище отца. Единственное место, где не будет лишних ушей. Древние полотна взирали на меня с жалостью. Скульптуры тихо осуждали. Или замерли рядом с отвращением — и правда, кем я выглядел рядом с несгибаемым Давидом? Его величия не прятал даже плотный защитный чехол. А я всё никак не мог найти своё. Мой Голиаф стоял передо мной и только что отрубил мне голову моим же мечом.       — Если собираешься устраивать сцену, то вспомни, что ты предал меня первым, — сухо бросила она, останавливаясь у стены, покрытой картинами.       — А мы что, соревнуемся? Кто больше и кто быстрее?       — Аарон!       — Что? Что?! Я ещё могу понять, почему ты провернула этот трюк с Дийозой, но зачем ты согласилась на план Кейна? Неужели забыла всё, о чём мы говорили?!       — Я сделала это как раз потому, что не забыла! — выпалила она, поворачиваясь ко мне и впиваясь яростным взглядом. — Потому что ты совсем чокнулся! Решил дружить с землянами в обход канцлера! Да если они прознают — нам всем конец!       — Поэтому ты вслед за всеми тоже решила сделать из меня свою марионетку?       — Мне бы не пришлось, если бы у тебя кишка была не тонка сделать то, что давно должно было быть сделано!       — Джульетта… — сквозь зубы угрожающе прошипел я.       — Что?! — проигнорировала это она. — Не делай вид, что никогда не думал об этом! Не надо! Ведь тогда все угрозы Кейна бы рассыпались прахом! Ты был бы свободен! Свободна была бы я! Всё было бы иначе. Абсолютно всё!       — Я не убийца!       — Да? А как насчёт всех тех, кого превратили в пыль твои ракеты? Это другое, да?       — Он мой отец!       — Он — повёрнутый на власти диктатор, у которого мы отобрали дело всей его жизни!       — И что? Ты действительно предлагаешь мне убить его?       — Предлагаю перестать врать, что у тебя нет выбора! Он есть, и ты его сделал! А я теперь сделала свой. И буду делать то, что должна, для твоего же блага, пусть тебе это не нравится.       — Знаешь, кто ещё мне так говорил? Отец, когда запер тебя в тюрьме и отправил меня к землянам на смерть!       — Я… — растерялась она.       — Довольно! С меня довольно! Я не могу разжаловать тебя или сделать хоть что-то ещё, не подвергнув твою жизнь опасности, но это вовсе не значит, что между нами всё по-прежнему. Поэтому я ничерта не должен тебя слушать! — внезапно даже для себя рявкнул я, удивляясь этой ослепляющей ярости. — Теперь ты должна обращаться ко мне только уважительно. «Господин президент». И на «вы». Не иначе! Я никогда не забуду то, что ты сегодня сделала. А, значит, не позволю и тебе. Может, я слабак и лжец, но ты — это нечто гораздо худшее. Ты — как они. Копия! Вы одинаковые! И вам всем нужно одно — это дурацкое чувство превосходства и осознание своей вседозволенности. Спасибо, что позволила мне это увидеть. Теперь я точно понял, что мне следует делать.       — Нет! Постой! Аарон...       Я не дослушал. Хватит. С меня хватит! Я не стану. Больше не стану плясать под их дудку! Шаг за шагом я становился своим собственным худшим кошмаром и оправдывал себя тем, что меня заставили. На что ещё они меня толкнут? Что вынудят сделать дальше? В какой момент я перестану этому сопротивляться?       Одним размашистым жестом я отослал прочь охрану. Извлёк из хранилища последнюю бутылку в итальянской секции — белое Пино Гриджио две тысячи сто тридцать седьмого. Накинул на плечи пиджак и собирался было пойти наверх, покрываться льдом и снегом среди вечной мерзлоты в одиночестве. Но вместо этого выбрал в лифте совсем не тот этаж. Поехал вниз.       — Мне нужен план, — заявил с порога, встречаясь глазами с удивлённым взглядом Октавии. Поставил перед ней бутылку. — Вот. Для вдохновения принёс.       Она с усмешкой покачала головой. Заправила за ухо густые тёмные пряди. Её глаза сверкнули чем-то, что я до конца так и не разобрал: ни то иронией, ни то весельем.       — Что, этот твой статус-кво ничерта не работает, да?       — Не работает, — подтвердил я, усаживаясь рядом.       — Я даже не буду делать вид, что удивлена.       Со вздохом я ткнул пальцем на вино.       — Пробовать будешь?       — Естественно. — Октавия грациозным жестом потянулась за бокалом и тут же поставила его передо мной. — Только скажи, мы сегодня пьём за здравие или за упокой?       — Попеременно, — хмыкнул я, ловя её слегка повеселевший взгляд.       Я ещё не успел попробовать это высококлассное полусладкое, но уже поймал себя на мысли, что мне не должно быть здесь так легко. Просто. В камере. С пленницей. С землянкой! В прошлую нашу встречу она вполне серьёзно намеревалась меня убить. До того мы и вовсе всю жизнь заочно друг друга ненавидели просто за то, где родились. А сейчас она оказалась здесь единственной, кто мог хоть немного меня понять. И оценить то, что я пытался сделать.       — Так что у тебя случилось? — уже серьёзно спросила Октавия, наблюдая за тем, как я разобрался с пробкой и теперь разливал вино.       Я поставил бутылку обратно и внимательно посмотрел ей в глаза.       — Обещаешь не угрожать убийством?       — Нет, — уверенно заявила она. Я едва поборол усмешку.       — Тогда хоть попробовать дай, — коснувшись её бокала своим с лёгким звоном, я сделал первый глоток. Зажмурился, пытаясь распробовать вкус. Мёд. Карамель. Курага. Цитрусовые. И горечь — но уже не от вина. Сглотнув, я тихо проговорил: — Канцлер нацелился на Водный Клан. Хочет сделать с ними то же, что и с вами. И снова моими руками. Я не хочу этого. Но всё ещё не могу ничего сделать.       Её вздох прозвучал не удивлённо — скорее разочарованно. И мне отчего-то стало стыдно смотреть ей в глаза. Я ощутил себя на исповеди, кающимся грешником, перед мученицей, которую сам на всё это и обрёк.       — Знаешь, что мне сказал мой братец в детстве, когда нашёл меня плачущей после очередной неудачи на тренировках? — Октавия взяла в руки стакан и покрутила его, завороженно наблюдая, как свет переливается, преломляясь сквозь вино. — Он сказал, что нет ничего страшного, если у тебя иногда болит спина. Потому что в этом случае как минимум лекарь может подтвердить, что ты не бесхребетный.       У меня вырвался нервный смешок, когда мы снова встретились взглядами.       — Он тебя не бесит?       — Безумно, — улыбнулась она. — Но он прав. Я не лекарь, но могу притвориться. Тебе выписать мазь или перевязки?       — Эвтаназию.       — Эвта-что? — землянка забавно нахмурилась от очередного необычного для неё слова.       — Безболезненный способ добровольного самоубийства для тяжело больных. В общем, мой вариант.       Октавия отрицательно замотала головой.       — Это не раньше, чем ты встретишься с главными в Водном Клане и всё им объяснишь. А там посмотрим.       — Они убьют меня на месте.       — Ну, тогда и эта… эвтаназия будет не нужна?       — Тоже верно. Поедешь со мной?       — Естественно.       — Отлично. Кажется, мы все умрём.       — Главное, чтобы в один день.       — Самая реальная перспектива будущего, которую я слышал за сегодня.       Октавия усмехнулась, наконец, пробуя Пино Гриджио. Задумчиво уставилась вдаль, хитро прищурившись. Без печати скорби на лице она выглядела даже красиво. Почти обворожительно.       — Значит, план. Так… Как думаешь, мы сможем связаться с Эвелин?