Оборотная сторона событий

             – Не думаю, что им стоит его видеть. – Измандан качнул головой, грустно глядя куда-то в стену. – Для большинства Ра-ден – просто очередной каменный гигант, которых полно на Азероте. Монстр из кошмара, мутировавший и измененный.       – Даже для нас он таким был. – поправил его Эскан.       – Для всех, кроме нашего Героя…       Упоминание о солнечном юноше, вошедшим с ними под своды Пробуждающегося города, убило последние проблески веселья, вновь погружая разум в сумрак.       – Идем. – Измандан дернул щупом, скрытым под шлемом, опустил забрало. – Пора заканчивать этот рейд.       Бойцы оживились.       – Тогда…       Атмар вопросительно дернул кисточкой брови.       – Провал.       – Ты поведешь их по всей Ил’Гинот? – прямо спросил Бир.       Измандан покачал головой.       – Дороги вниз будет достаточно. Если этого им не хватит, тогда — псина. Не сложно, страшно и противно. Не будут тупить – никто не сдохнет, и эта ненасытная скотина останется жрать свои зеленые помои.       – А если будут?       – Тогда… Шад’хар получит шанс нажраться.       Кэринн слушал короткие обсуждения, поглядывая на «клиентов», нанятых братьями в Боралусе. Куда подевался апломб, самомнение и бравада? Прошли всего ничего, а они уже жмутся сумрачными кучками друг к другу. У кого-то взгляд затравленный, кто-то откровенно паникует от любого звука, кто-то втягивает голову в плечи, когда вновь раздается трубный протяжный глас, перекатывающийся в тишине Видения. И лишь немногие смотрят в мертвый пейзаж Спящего города широко расправив плечи и сохраняя готовность встретить врага.       Тихий перестук копытцев по камню спугнул мысли: боевая подруга подошла почти беззвучно, лишь обозначив свое приближение.       – Кэринн… — картавящий вибрирующий мелодичный голосок был едва слышен в посвистах ветра.       – Да?       – Это… всегда так? – точеная ладошка, закованная в черные латы, взлетела в мимолетном жесте.       Рен’дорай покачал головой, встречая пылающий стылым огнем Смерти взгляд Рыцаря Смерти.       – Измандан в этот раз ведет коротким путем. Спешит. – ответ был столь же тих, как и вопрос. – Эти, — жрец кивнул на авантюристов, — совсем какие-то…       – Какие?       Ответил молодой мужчина не сразу. Он всматривался в сумрачные испуганные лица, пытаясь выделить то единственное отсутствующее качество, которое в глазах лидера их группы сделало всех этих вроде бы талантливых и сильных разумных… бесполезными.       – Они… Без огня в душе. – прошептал Кэринн. – В них нет того, что заставляло нас идти сквозь Анторус и раскаленную лаву Скверны. Того, благодаря чему мы смогли победить Падшего. Эти… не такие.       – А как же…       Взгляд дренейки метнулся к мелкой обособленной группе: трое мужчин-эльфов разных ветвей народа дорай и бледная молчаливая девушка-син’дорай, отдыхающая сидя, опираясь спиной на плечо рослого кал’дорай.       – Исключение. Как и он. – короткий кивок в сторону одиночки-син’дорай, воина, весь рейд хранящего молчание и практически не участвовавшего в дележке добычи.       – Он… не такой, как другие. – после короткой паузы произнесла рыцарь Смерти.       Кэринн нахмурился, перехватил острое внимание темного близнеца, повернувшего длинное ухо в их сторону.       – В нем я не чувствую жизни. – просто ответила Занферу. – Но он – не один из нас. Другой.       Статный красивый эльфийский воин повернул голову, словно услышал их разговор. Здесь, под светом золотого неба Ни’алоты, он казался еще бледнее, чем под жарким солнцем Ульдума. Кожа светлая до серости, глаза всегда прикрыты волосами: длинная челка спадала на лицо и прикрывала острый взгляд. Полная латная броня скрывала тело, оставляя открытой только голову, но лицо – сокрыто в тени глубокого капюшона.       – Сан’лейн. – короткое, хлесткое слово резануло воздух: Измандан подошел к своему жрецу. – Я знаю. Один из немногих, оставшихся в мире. – короткий взгляд на замершего статуей воина. – Не имею ничего против него. Он заплатил за этот поход и готов получить от него всё.       – Но его не интересует добыча. – мягко произнесла Занферу.       – Так он и не за барахлом сюда пришел. – рен’дорай поднял взгляд на неживую эредар. – И заплатил он не золотом.       Рыцарь коротко склонила голову: она сюда тоже не ради барахла пришла… и платить собиралась отнюдь не деньгами.       – Мы идем вниз? – тихо спросил Кэринн, глядя на вздымающиеся вдали клыки серой пасти Провала Ил’Гинот.       – А не хочешь? – Измандан приподнял пластину шлема, всматриваясь в лицо друга.       Кэринн облизнул губы, глянул на сизо-серую плоть разросшейся порчи, нервно передернул плечами. Щупы на голове поджались, скрываясь в пышной синей гриве.       – Не хочешь. – констатировал воин. – Хорошо. – он тепло улыбнулся, разом теряя сумрачность и въевшиеся, казалось, в саму душу беспощадность и жестокость. – Мы туда не пойдем.       С этими словами воин ушел, оставив жреца и рыцаря Смерти растерянно смотреть друг на друга: простота, с которой лидер отказался от спуска в глубины Провала, удивила не только Занферу, но и Кэринна.       – А… — женщина неопределенно покачала рукой.       – Видимо, сам не хочет. – тихонько буркнул жрец.       Воин подошел к своим бойцам, обернулся на растерянного друга, улыбнулся и сказал:       – Кэринн просил не идти к Ил’Гинот. Я согласился. Мы туда не пойдем.       Адорин фыркнул, Вения облегченно выдохнула, а Бир поморщился: он терпеть не мог псину и старался не отказывать себе в удовольствии намять ей бока при любой удобной возможности, которая только что отменилась.       – Сворачиваем рейд. – Измандан опустил лицевую пластину шлема. – Так даже лучше. – покосился на клиентов, жмущихся уставшей кучкой. — Поднимайте их. Пора заканчивать это дело.       Шкрябнул острием массивный скутум, протащенный по гладкому фиолетовому камню.       – Совсем заканчивать? – тихо спросил Эскан.       Лидер передернул плечами.       – Совсем. С каждым разом все меньше достойных. Не вижу смысла продолжать.       – А если найдем? – буркнул Бир.       – А если найдем – приведет отдельно. Без этого всего…       Когтистая рука обвела кругом по сторонам, легла на рукоять полуторного прямого меча, покоящегося в петле на поясе. Бойцы согласно загудели, магичка облегченно прикрыла глаза: платные рейды начали… утомлять и отнимать слишком много времени, а результат раз за разом все хуже и хуже.       – Заканчиваем отдых! – ровный командирский голос Лидера разнесся по площадке. – Пора идти за главным призом!       – Вы обещали нам пять сокровищниц. – недовольно рыкнул ворген, поднимаясь на мощные лапы. — Были только три.       Измандан едва слышно зарычал, подошел к мужику, остановился перед ним, поднял шлем, всмотрелся в его морду, глядя на рослого оборотня снизу-вверх: рен’дорай едва доставал макушкой до середины его груди.       – Ты хочешь еще две сокровищницы? Так одна из них в Улье. Тебя там насекомые сожрут раньше, чем ты скажешь «золото». А вторая… там. Внизу. Ты хочешь туда спуститься?       Ворген подошел к краю мостика и заглянул вниз. В спускающийся широкой спиралью окаменевшей плоти Провал. Туда, в исходящую кровавой дымкой Бездну, откуда тянулись вкрадчивые шепотки засевшей внизу твари, видящей будущее и судьбы тех, кто к ней пришел.       – Войдешь туда, и попадешь к Ил’Гинот. К ожившей Порче. К Пророку, чьи слова ломают рассудок надежнее, чем Скитра с его смехом и ударами по психике. – голос эльфа скрежетал как острие лопаты по крышке гроба. – Если дойдешь. Если сумеешь спуститься. Если вообще доберешься до дна и переживешь встречи с его иммунной системой.       Измандан качнул головой, щупальца на шлеме нервно поджались.       – Я никогда не вожу наемные рейды в Улей. Мне хватило одного похода. Первого. Слишком много там погибло, чтобы я повел туда кого-то еще. Крайне редко вожу в Провал. А с недавних пор перестал водить и к Вексионе: дракониха Бездны сразу взлетает и убивает всех без разбору.       Здоровенная каштановая псина сощурился, злобно оскалился.       – А ты как тогда выжил?       – А я рен’дорай. Эльф Бездны. – циничный ответ, полный яда и иронии. – Бездна меня не убивает. В отличии от тебя. – тихий злой смешок. – А не нравится мое решение – проваливай. Золото, так и быть, верну. Частично.       Ворген заворчал, но… не рискнул возражать, глядя в безмятежные глаза мелкого воина. Косая усмешка искривила чувственные губы, молодой мужчина опустил пластину шлема, развернулся и пошел к уходящему вдаль мосту. Полотно фиолетового камня обходило Провал, устремляясь к огромному обелиску. Но перед глазами Лидера стоял другой поворот: налево. Вниз. В недра ожившей порчи под механический голос титанида.                            – Обнаружена точка для маяка. Проследуйте в расщелину.       Бездушный мертвый голос вновь звучал в разуме смутными отголосками иного мира. Чем дольше мы тут, тем привычнее золотое небо под аркой огромного щупальца. Даже далекий трубный зов уже кажется правильным.       Родным.       А вот слова, раздавшиеся следом… Они были… не к месту. Чуждыми. Глупыми. Полными непонимания. Веселья, которому тут не место.       Слова Алмазного Хранителя.       – Ты знаешь, «расщелина» — это еще мягко сказано.       Дворф с каждым словом раздражал всё больше и всё меньше хотелось делать то, что он говорит. Всё чаще появлялось мелочное желание поступить… наперекор. Иначе. Так, чтобы в этом бодром и отвратительно-жизнерадостном голосе появился страх и боль. Чтобы он почувствовал то же, что и они: безнадежность перед врагом, равного которому они не встречали.       Демоны Легиона были простыми и понятными. Саргерас, их предводитель, при всей своей мощи и безумии был столь же понятен, как и его Легион. Он был силен. Он был опасен. Он хотел их уничтожить. Но он был понятен. Он не вызывал того липкого страха, который поднимался в душе при взгляде на то, что уходило в глубины мира перед их глазами.       Пасть. Огромная пасть, обрамленная массивными острыми клыками, взмывающими в золотое небо вокруг уходящего спиралью спуска. Щупальца, покачивающие, поджимающиеся, скручивающиеся колечком и вновь распрямляющиеся. Копошение странных существ внизу. Темная кровавая дымка, стелющаяся по серой плоти.       – Я не хочу туда идти…       Тихий-тихий голос магички потонул в посвистах ветра.       – Никто не хочет…       Столь же тихий голос брата растворился в трубном зове.       – Нам придется.       Голос нашего Героя дрожал как лист на осеннем ветру, одинокий, еще не опавший с опустевшей ветви.       Я скосил взгляд.       Юноша был бледен как голодный сан’лейн. Глаза давно утратили живой блеск, потускнели и потемнели в горе и тяжести его бремени. Мы давно не видели его ободрительных улыбок и не слышали полных уверенности и жаркой, истовой, солнечной веры слов. Наше Солнце угасал у нас на глазах, терял свой свет, но и не окутывался Тьмой. Он просто выгорал, покрывался пеплом и прахом… а вместе с ним выгорала и наша надежда.       Кто бы знал, как сильно мы оказались зависимы от его веры в нас… Алмазный Хранитель давно лишь раздражал попытками нас взбодрить. А он… безымянный для нас юноша одной лишь бледной тенью улыбки поднимал в нас дух и веру в успех до золота небес.       – Сколько еще маяков? – тихо спросил я, подходя к юноше.       – Последний…       Он не смотрел мне в глаза, отводил взгляд, иногда – замирал, глядя в никуда. Перед собой. Так смотрели те, кто потом… падал с мостков в лаву. Добровольно делая шаг навстречу быстрой смерти.       Так не должно быть.       – Эй…       Он даже не заметил веса моей руки и не почувствовал касания под латами, но вздрогнул, поднял на меня взгляд. Чуть испуганный, безгранично уставший и загнанный, давно лишенный веры, но полный безнадежности.       – Мы справимся. Слышишь? Мы сможем.       Растерянность в его глазах радовала: она смывала отчаяние и безнадежность. А нам очень надо, чтобы наше Солнце не угасало у нас же на глазах.       – Мы поставим этот сраный маяк. Мы пронесем тебя к самому Н’Зоту на своих плечах, если потребуется, чтобы ты смог завершить миссию.       Удивление и… смущение поясняли чистый голубой цвет в глазах нашего Героя, напоминающих бездонное небо родного мира. Кристально-звонкое, безграничное, в котором легко тонуть взглядом. Не золотое небо Ни’алоты, а голубое – Азерота. Мира, ради которого мы здесь. Мира, чья жизнь зависит от нас. Мира, который погибнет, если мы… потерпим неудачу.       – Мы всё сделаем. Только верь в нас, как раньше.       Он… понял. Я видел это по распахнувшимся в изумлении кристально-чистым голубым глазам, в которых никогда не было пороков и грязи. Я видел это в меняющемся выражении его лица. Мы все видели, как осыпался пепел с души нашего Солнца и как он… вновь начинал сиять… для нас. Видели, как вновь воспрянул наш Герой. Не из-за долга, а из-за нас. Ради нас. Потому что мы в нём нуждались. Потому что мы в него верили, а эта вера и нужда давали ему сил более любой пищи и магических накопителей.       Он нам нужен. Наш Герой. Наше Солнце. Воплощение веры в нас, надежды на успех и чистой, звонкой уверенности в нас.       – Спасибо…       Его едва слышный шепот радовал меня куда больше предсмертных криков каменного вампира. Больше, чем вид поверженных врагов и пройденного пути. И грел мою душу ярче боли и крови Врага.       Я улыбнулся, хлопнул его по плечу.       Знал бы он, как сильно он нам нужен…       – Идем. – я ободрительно улыбнулся, заставляя себя хоть ненадолго поверить в собственные слова. – Мы всё тут вырежем и дойдем до самого низу. Поставим этот сраный маяк и потом – к Н’Зоту. Сделаем дело и домой.       – Домой…       Видимо, я что-то сказал не то, потому как наше Солнце вновь потускнело.       – У тебя нет дома? – тихо спросил брат, подходя.       Юноша отвел взгляд, прикусил губу.       Вроде бы говорили, что он из Храма… но не жрец. Сирота?       – Пацан. – бухнул Бир. – Да мы сделаем тебе дом, когда вернемся!       – Родня есть?       От тихого вопроса Эскана он вздрогнул, дергано пожал плечами.       Значит из тех, кого бросили в приюте.       – Выйдем отсюда – усыновлю. – радостно оскалился орк.       Юноша растерянно заморгал, оторопело уставившись в довольно скалящуюся зеленую рожу рослого громилы-чернокнижника. Я показал Ул’хану кулак, но тот даже не моргнул: рожденный на Дреноре орк присматривался к нашему Солнцу подозрительно-внимательно, словно эта мысль, сказанная ради поддержки, все сильнее ему нравилась.       – Обойдешься. – буркнул Адорин: паладин юмора в словах орка тоже не увидел и напрягся.       Чернокнижник паскудно оскалился и остался при своем мнении.       – Забудь тех, кто тебя предал. – я улыбнулся, на этот раз – искренне: я снова чувствовал тепло в душе, глядя в растерянные голубые глаза. – Мы тебя не бросим. У тебя будет дом. Когда мы отсюда выберемся.       Юноша бледно улыбнулся, но в этот раз – искренне. С теплом и благодарностью.       – Спасибо вам…       Мелкие смешки и хлопки по плечам давали ему силы. Наше Солнце вновь потеплело и засияло в этом мраке, озаряя наши души светом. Нам стало легче. Проще смотреть во тьму Провала. Всем…       Кроме одного.       Гневион улыбался вместе со всеми, но я нутром чувствовал стылость, сковывающую его душу. С каждым днем, проведенным в этом месте, все бледнее становились слова юного Принца и все тише его голос. Это мало кто замечал: дракончик всегда держался отстраненно. Вроде бы он был рядом, подбадривал, поддерживал, но незримый барьер встал между нами. Он замыкался. С каждым сраным днем, проведенным в этом месте.       Адорин и Сахейн подняли щиты и выдвинулись к краю пандуса. Бойцы потянулись следом. Я замыкал: рана на ноге болела все сильнее, исключая меня из авангарда. Когда целители отдохнут, подлечат немного. А пока я в хвосте колонны.       Пропустив бойцов, я дождался Черного Принца, сравнял с ним шаг.       – Слышь, Принц.       Смуглый красавчик приподнял бровь и покосился на меня.       – Ты же не думаешь, что мы про тебя забудем, да?       – Я не думаю. – ирония в его голосе хорошо скрывала истинные чувства. – Я знаю, что вы про меня забудете, когда закончится этот рейд.       Скотина, а…       – Ты меня херово знаешь, Император.       Он вздрогнул всем телом, алые глаза распахнулись шире и тут же сузились.       – Не называй меня так.       – Почему же? – я подошел ближе, остановился, глядя в пылающие глаза юного черного дракона. – Принц рано или поздно должен взойти на престол. А я предпочту на Троне истинной силы увидеть тебя, а не эту пиздливую суку, предающую так же легко и естественно, как люди дышат. – хмыкнул, удобнее перехватил тяжеленный щит. – Подумай об этом… принц.       Гневион стоял и растерянно смотрел на меня даже когда колонна двинулась.       – И не отставай.       Принц встрепенулся, поджал губы, быстро догнал меня, сравнял шаг. Какое-то время он молчал, сумрачно глядя в спины впередиидущих.       – Думаешь, справимся? – голос был едва слышен.       – Не знаю. – я был честен с ним. – Но разве у нас есть выбор? Дорога нам только вперед, к Н’Зоту. А там как получится. Попытка у нас все равно только одна. Получится – мы будем героями и спасителями мира. Не получится… кого это уже будет волновать?       Сын безумного Аспекта криво улыбнулся и согласно склонил голову.       – Обнадеживает, не правда ли?       – Очень. – фыркнул я.       Дракон улыбнулся и утек к голове колонны, избавляя себя от очередного неудобного вопроса.       Нога прострелила болью, убивая остатки веселья. Сраный жук… глубоко вгрызся, пока бой шел. Надо было сразу пробивать ногу, а не ждать, когда сдохнет тот долбанный сектант.       – Джия…       Молодой тролль обернулся на мой окрик, задержался, давая мне возможность нагнать его.       – Подлечить можешь? – тихо спросил я, поднимая глаза и встречая настороженный и полный тревоги взгляд. – Я почти не могу наступать на ногу.       Шаман подумал и коротко рвано кивнул, остановился.       Нашу остановку заметили: колонна замерла, ведущие обернулись.       – Брат? – тихий голос Сахейна я едва услышал.       – Джи ногу мне подлатает, и мы вас догоним.       – Подождем. – Адорин опустил щит, размял руки. – Джи, работай. Никто никуда не пойдет. Никого не оставляем. Не разделяемся.       Давно уже не разделяемся…       Джи работал быстро. Боль под его руками начала униматься и угасать, пока полностью не исчезла.       – Готово.       Осторожно наступил на ногу, попрыгал.       – Спасибо, Джи.       Тролль улыбнулся, забавно скалясь. Славный пацан. Умный. Добрый. Нам повезло, что он вошел в рейд.       – Всё, я как новый.       Адорин коротко кивнул, колонна тронулась. Я все так же оставался замыкающим, но не балластом. Щит уже не придавливал к полу. Можно жить, можно сражаться.              Провал поглощал нас как ненасытная пасть. Серые стены влажной, живой плоти, покрытые прожилками и тончайшими ниточками, протянутыми по плотной шкуре. Под ногами – та же серая плоть, но жестче. Не настолько… свежая. Чуть ребристая. Но тоже влажная. Ноги по ней не скользили, но под подошвой противно чавкало. А как тут смердело… гнилью, кровью и сладковатым запахом разлагающейся плоти!       Мы давно прошли вздымающиеся по краям клыки и щупальца: они были только в самом начале пасти Провала. Так мы назвали это место. Провал. Куда-то. Внутрь. Единственное такое место, насколько мы видели с высоты помостов.       – Почему маяк надо ставить именно тут? – тихо прошептала Вения, обходя кровавую лужу.       Подозрительно большую лужу, как-то странно подрагивающую.       – Потому что тут, наверное, что-то есть. – буркнул Бир. – А нам это «что-то» надо будет убить.       Кровавая лужа вновь дернулась.       Вардар – воин-человек из ветеранов Анторуса, остановился перед лужей и… тыкнул в нее мечем. Лужа в ответ… прыгнула на него! Человек отшатнулся, поскользнулся, шлепнулся на задницу, непроизвольно вжал голову… над которой сухо треснула молния, отшвыривая красную тварь.       – Твою срань! – пискнул человек, обалдело глядя на поднимающуюся на ножки-щупальца странное… существо.       – Дебил…       Адорин уже стоял наготове, прикрывая его щитом, мягко сияющим Светом.       – Назад… Медленно отползай назад.       Вир оторвал задницу от пола и пополз за спину к остальным, перебирая ногами и руками, и только уйдя из зоны атаки, медленно встал на ноги.       – Отходим…       Приказы Адорина исполняли без звука.       – Под ноги смотрите. Не наступите в лужу. – шикнул брат.       Мы отступали от слепо водящей головой твари. Аккуратно. Тихо. Обходя кровавые лужи. Тварь какое-то время жадно водила мордой, но, видимо, Свет от щита Адорина сбивал ее со следа, и она нас потеряла. Побродив немного, кровавая срань плюхнулась на пол и растеклась предательской лужей.       – Видимо, мяса не почуяла. – буркнул я. – Вар же в нее мечом ткнул…       Атмар снова назвал Вардара дебилом, с чем все согласились, даже сам Вар.       – Теперь знаем, что это. – проворчал Ул’хан. – Будем обходить.       – Но там, дальше, там все в этих лужах!       Вения стояла у самого края пандуса, уходящего вниз по спирали, и показывала рукой куда-то туда, вглубь. А там серую плоть Провала почти не было видно в широко разлившейся крови.       – Дойдем – будем думать, что делать. – рыкнул Адорин. – Пока тихо – идем. Там, на четверть витка ниже, есть проход куда-то. Надо проверить, что там.       Проверять каждый отнорок нам не хотелось, но… у нас ведь нет выбора. Слова Хранителя однозначны: нам придется убить всех носителей Порчи в месте размещения маяка. Что бы мы там ни нашли.                            Фиолетовый камень помоста ровно ложился под ноги. Впереди не было врагов. Ни сектантов, ни тварей, никого. Помост был чист, упираясь в основание портального обелиска и в ступени ведущей к нему лестницы. Такого же обелиска, как и тот, что вел в Ни’алоту из Ульдума. Так же взметалась ввысь ровная стела. Так же жарким пламенем горели каменные шары. Так же рокотал и шептал далекий портал.       Портал из недр Ни’алоты в самое сердце Империи.       – О чем задумался? – тихо спросил Сахейн на родном языке, нагоняя брата.       – Вспоминаю, как спускались в Провал. – честно ответил он, непроизвольно замедляя шаг и скашивая взгляд в ненасытную пасть.       Сахейн поморщился.       – Нашел, что вспоминать.       Брат с ним был не согласен.       – Ил’Гинот многое изменил в нас. Его слова…       Лицевая пластина глухого шлема скрывала лицо, но Сахейн слишком хорошо знал близнеца, чтобы ярко представить, как кривятся в привычной гримасе его губы.       – Нам не надо сейчас ставить Маяки. Нам не надо туда идти. Кэринн прав: нечего там делать. Пусть Пророк спит в своей норе. Я не готов снова слышать его слова. – зеленоватые щупальца на шлеме нервно дернулись. – Но более всего, я не готов позволять другим услышать его слова, обращенные ко мне.       Сахейн коротко кивнул, соглашаясь: слишком много в словах Ил’Гинот правды. Слишком ярко режут они по душам. Слишком оказался он… честным. И слишком неприглядную правду он любит поднимать. Ту, которую еще рано слышать другим.       – Ты давно его не тревожишь.       – Я его вообще не буду более тревожить. – буркнул Измандан. – Пусть спит в своем логове. Молча и тихо. А если в Провал не лезть, из него ничего не выходит на поверхность. Пока Ему не потребуется вновь ввести Порчу в мир. Как тогда, в Изумрудном Кошмаре. – темный близнец замедлил шаг, глянул за спину, остановился. – До сих пор не могу понять, почему Кошмар изумрудный, если он алый.       – Сон был Изумрудным.       – Так я о Кошмаре, а не о Сне… Но это не важно: Ил’Гинот отработал в Кошмаре и добился своей цели.       Сахейн нахмурился.       – Не стоит об этом говорить сейчас.       Измандан дернул плечами.       – Да какая уже разница…       Рейд подтягивался к основанию лестницы и сбивался в непроизвольно сформировавшиеся группы. Молодой Лидер терпеливо ждал, пока те, кто заплатил за билет в запретное место, закончат брожение, перестанут глазеть по сторонам и по-мелкому переругиваться непонятно за что. И лишь дождавшись тишины и внимания, негромко произнес:       – За этим порталом – сердце Ни’алоты. Н’Зот.       Тишина царила безраздельно. Десятки глаз неотрывно смотрели в безликую пластину глухого шлема, разумные вслушивались в слова того, кто их привел сюда и… проникались моментом.       – Видение небольшое. Только три пирамиды, Провал и этот обелиск. Мы прошли Надвратную пирамиду. Мы были в одной из двух пирамид – у Королевы. Вторая для вас недоступна, если вы не хотите в ней умереть. Я обещал вам пять сокровищниц. Три из них вы получили, если не считать мелкой добычи со Стража входного портала, надевшего на себя иллюзию Черного Императора.       Голос рен’дорай звучал ровно и спокойно. Без лишних эмоций, без гнева и сарказма, уже ставших привычными для чужаков. Сейчас он был спокоен и собран как никогда.       – Там, за порталом, будут еще сокровища. Но получит их рейд лишь после встречи с Н’Зотом. Никак иначе. Однако, добыча будет… исключительной.       Разумные зашушукались, но шепотки быстро увяли под тяжелым, ощутимым физически взглядом безликого шлема.       – Перед тем, как вы войдете в обелиск, я дам возможность тем, кто не готов ко встрече с Н'Зотом, уйти.       Между Лидером и его клиентами мягко развернулось привычное всем овальное окно портала, открытое молчаливой магичкой-син’дорай.       – Ваше решение: остаться и идти дальше или уйти сейчас с тем, что у вас уже есть. Я предупреждал: у вас подобная возможность будет. Вот она. – невысокий воин взмахнул рукой, указывая на мерно мерцающий лазурью овал. – У вас есть время, пока работает этот таймер. — лидер рейда взмахнул рукой, создавая небольшую цветную иллюзию песочных часов, в которых мерно сыпался золотистый иллюзорный песок. — Когда время выйдет портал закроется, а мы – войдем в обелиск. И я вам не советую оставаться на этом помосте после того, как мы уйдем.       Темный близнец не смотрел на тех, кто нанял его. Он не смотрел и на своих бойцов, неспешно поднимающихся по лестнице к шепчущему и шелестящему порталу. Мыслями он был далеко. В другом времени. Здесь же. У входа в обелиск. С теми же, кто сейчас встал за его спиной. С его бойцами. С его друзьями и соратниками. Почти всё те же разумные.       Но только почти…                            – Видимо, нам туда…       Тихий бледный голос нашего Героя тонул в посвистах ветра и в трубном гласе, вновь разнесшемся в тиши Пробуждающегося Города.       – Другого пути нет. – согласно склонил голову Адорин. – Мы обошли всё… что нам доступно.       Бойцы подтягивались медленно: кто-то едва шел, кто-то поддерживал тех, кто не мог ступать. А кто-то, хоть и оставался здоров, уже не мог… ничего уже не мог. Таких не добили лишь потому, что не поднялась рука. В нас всё еще жила надежда… ведь иногда ментальные удары включали разум, выбивая из кататонии и восстанавливая треснувший рассудок.       – У меня вопрос. – я подошел ближе к лидерам нашего рейда.       Адорин нахмурился, а наш Герой лишь устало поднял взгляд.       – Почему так мало?       Паладин нахмурился.       – Тебе мало?       – Да, мне мало. – буркнул я, привычно опираясь на скутум. – Три пирамиды и эта срань серая внизу. Неужели, это вся Ни’алота? Я думал, Темная Империя и ее столица… огромны! А тут… Как загон для нас.       Эта мысль осенила меня еще на вершине пирамиды Ра-дена. Мы там как раз задержались надолго, пока бойцы отдыхали, а наши целители их восстанавливали. Было время посоображать и понять, что тут было не так. Пока шли – долго думал, смотрел. Но не спрашивал. До сих пор.       – Сами посмотрите. — я стащил с головы шлем, надел его на один из шипов на щите. – Когда мы вошли в надвратную пирамиду, там был размах. Вспомните, какая она огромная! Сколько там всего есть! Даже та пирамида за вампиром! Да только там места больше, чем тут. – я рвано дернул головой в сторону Провала.       Адорин хмурился все сильнее, но молчал. Подтянулись другие бойцы. Атмар мрачнел на глазах. Вения делала всем воду, но внимательно слушала: она осталась последней из наших магов после… самопожертвования ее коллеги – Сурры. Если бы не он… мы бы не дошли до Пророка.       Вспоминать о его жертве получалось с трудом: это была наша вина. Наша слабость заставила юного мага пойти на слияние со стихией огня. Ради нас он стал живым пламенем и… спалил там всё, очищая нам дорогу. Из-за нас…       Вения протянула мне воду. Тонкая и грустная, с тяжелыми темными кругами под некогда яркими сияющими глазами. Она ободряюще бледно улыбнулась.       – Попей.       – Спасибо…       Она снова улыбнулась, теплее. И ушла раздавать воду другим.       – Мы говорили, что как-то раз уже сунулись в портал в обелиске? – тихо спросил Сахейн.       – Нет. – коротко, жестко рубанул Адорин.       – Было такое. Нашли небольшой странный обелиск в пустыне Ульдума. – за брата ответил уже я. – Там было не это. Там было…       У меня не было слов, чтобы описать то, что мы на мгновение увидели, пока взгляд не начало заволакивать тьмой! Мы тогда успели сбежать. Вовремя выпали назад, спиной в портал.       – Пробыли мы там пару мгновений, пока в глазах не начало темнеть. – добавил брат. – Изма упал назад в портал и утащил меня с собой. Потому и выбрались, что даже шага ступить не успели.       – А там нас встретили мальчики Матиаса. – буркнул я. – Притащили к начальству. Объяснили, что мы нашли проход в какое-то Видение, что мы молодцы, что выбрались. Не успели проморгаться и что-то подумать, как нас уже включили в состав экспедиции как бойцов. А еще через пару дней погрузили на воздушный корабль и привезли в Ульдум. Дальше сами знаете.       Нас тогда в оборот взяли так быстро, что до сих пор в памяти только мешанина беготни по залам и базам, бесконечные мелкие приказы и постоянные переезды. Перекидывали порталами, кто-то разговаривал, что-то спрашивали. Но после того Видения мы были немного… заторможенные. Видимо, посчитали, что там нам мозг отбили… и быстро отстали, сунув в список бойцов в этом походе.       – Мы даже не…       – Что вы видели? – перебил меня Адорин. – Что там было?       – Город там был. – ответил Сахейн. – До самого горизонта! Огромный! Больше, чем наш континент! Он уходил в небо и терялся там!       – Да. Не это… — я неопределенно махнул рукой. – Может, там, за порталом, будет этот город. А может и не будет. Не знаю, что там. Но вы должны знать, что мы тогда видели не вот это место. А что-то куда более грандиозное.       Бойцы молчали, сумрачно глядя на нас, словно мы что-то снова сломали. Испортили им радость будущей победы.       – Почему сразу не сказали? – тихо-тихо прошептал наш Герой.       Хотелось сказать совсем другое, но я не рискнул высказать правду в эти и без того угасающие глаза. Мальчишку мы щадили. Как только могли. Как получалось. Даже если щадить его надо было ложью, пусть и составленной из правды.       – Вначале я верил, что мы попали куда надо: масштаб и размеры надвратной пирамиды соответствовали. Но когда вышли… — я покачал головой. – Я не то ожидал увидеть. Но, думал, может, где проход есть. Или мы на окраине вышли. Не по ту сторону Врат. Но… внутри проходов не было, а тут… Только этот обелиск остался.       Я должен был им об этом сказать. Но я не могу заставить себя сказать всю правду: я уже давно не верю в то, что вижу. Да, реальность тут есть, но сколько в этой реальности видений? Как там говорил прыгучий насекомый? Реальность переплетается с иллюзиями… Как мы сможем понять, что тут реально? Монстры реальны. Да. Культисты? Тоже. Возможно – камень под ногами. Но так ли реально золотое небо над головой? И действительно ли под нами раскаленная лава, а не темный сумрачный провал недр все той же надвратной пирамиды, как было тогда, в бою с Черным Императором? Может, всё тут иллюзия? Может, мы так и не покинули надвратную пирамиду, идя по узким мосткам над черной бездной с шевелящимися под нами щупальцами под взглядами сотен глаз Древнего Бога? Может, нас просто ведут к своей цели?       Ведь Н’зот уже говорил…       «Каждая твоя победа — часть моего плана».       Я никогда никому не говорил про этот голос, зазвучавший в голове после того обелиска. Даже брату. Но, думаю, он и сам таит от меня эту же правду: вижу, как иногда меняется его взгляд и как он смотрит в горизонт. Мы оба были там. У нас обоих темнело в глазах под оглушающий, раскалывающий голову шепот и Его голос.       Может, Ил’Гинот был прав, и порча уже давно внутри нас?       Я смотрел на своих соратников и вспоминал другой рейд. Другое место. Алое. Исковерканное. Чуждое как кошмар, которым оно и было. Тоже Видение… только другое. Видение Кошмара, порожденное сумрачным разумом безумного сатира, пылающего ненавистью к правящей чете кал’дорай. Вот только тот Кошмар оказался очень реальным. Я до сих пор храню кровавые и изумрудные кристаллы драконьих душ, подобранные из любопытства и незнания в алой траве Изумрудного Кошмара. У меня до сих пор на шее талисман: крохотный красный камешек. То, что осталось от несчастного дракончика, жавшегося к моим ногам, но убитого длинноухими уродами только за то, что малыш родился… иным. Я потом узнал, что подобрал. Кристаллизировавшуюся душу дракончика, искавшего у меня защиты, которую я не мог ему дать. Испуганного, паникующего и скулящего. Но я тогда был всего лишь одним из рядовых бойцов, и моего мнения никто не спрашивал.       С тех пор я терпеть не могу кал’дорай и их друидов.       Я смотрел в глаза нашего паладина, а сам вспоминал то, что осталось в полуразрушенном сгнившем доме, найденном нами в заболоченной местности в Вальшаре. Узнал бы верховный друид, и мне бы оторвали голову. Но он не узнал. Верховной жрице было на нас насрать, и она не смотрела, что выносили бойцы из Кошмара.       Нам с братом надо отсюда выбраться. Что бы я ни говорил другим, но у меня есть ради чего вернуться на Азерот.       – У нас нет выбора. Дорога только туда. – я кивнул на огромный обелиск. – Не важно, что там. Все равно нам придется сделать то, что должно.       Не знаю, случайность это или нет, но слоило лишь угаснуть усталому гулу невнятно высказанных слов согласия, как в наших головах вновь прозвучал голос МАТРИАРХА:       – Внимание: требуется нахождение в непосредственной близости к цели. Повторное использование невозможно.       Возможно, мы услышали лишь часть фразы, а начало было обрезано: Магни и его титанид не могут нас слышать, но могут нам говорить, отслеживая наши перемещения из Зала Сердца. Я не знаю. Но эти слова… они были как… как…       Я качнул головой, не в силах подобрать слова, которые могли бы описать то, что я чувствовал. Наверное, это была усталость. Как тогда, в недрах Изумрудного Кошмара под сладкий вкрадчивый голос Ил’Гинот, впервые встреченного именно там. Тогда, когда о Древнем Боге Н’зоте еще никто из нас не слышал и не знал, а слово «Ни’алота» даже не звучало в Азероте. Но Порча… она уже была. Был Пророк. Ил’Гинот, чье логово по-прежнему сереет пастью под нашими ногами.       Убили ли мы его? Сомневаюсь. Эту тварь убивали еще тогда, и что? Вот она, жива и здорова. Только вновь скрылась внутри разросшейся Порчи, которую и порождает.       Интересно, что бы сказал Хранитель, узнав, что все наши попытки уничтожить пораженных Порчей существ… бессмысленны? Но он не знает. Может, потому он еще настолько бодр?       – МАТРИАРХ хочет сказать, что у нас всего одна попытка. – раздался в моей голове голос алмазного Хранителя. – Чем ближе вы подберетесь к Н’зоту, тем точнее мы выстрелим.       Пустые слова… Мы все знаем, что у нас всего одна попытка. Разве было иначе? Всегда попытка только одна. Не справимся, и мы покойники, а Сердце нашего мира останется в Ни’алоте.       Или Магни может сделать другое Сердце? Для нового Героя, который поведет сюда новых бойцов? Может, мы вообще не первые тут? Может, сюда уже ходили?       Взгляд против воли выцепил нашего Героя. Сумрачный молчаливый юноша с бледным лицом и темными кругами вокруг давно угасших глаз. Глупые мысли. Мы тут первые. А наше хрупкое Солнце был тем, кто прошел всю историю с самого начала… Да и Сердце мира только одно. Слышал я мимолетные оговорки от юноши, как они его восстанавливали и заряжали.       Такое не повторяется.       Да и Гневион в мире один. Другого не будет. Он вообще последний в своем роду. Не считать же за черного дракона того странного таурена с Крутогорья, даже если он вылупился из яйца и папочкой его был Смертокрыл.       Сам же Гневион нервно поправил рукава камзола, тронул затаившийся на его поясе странный клинок, который нам швырнула под ноги лживая капризная сука с громким именем.       – Мы не подведем. – храбрясь, ответил он, оглаживая кончиками когтистых пальцев рукоять Ксал’атат. – Н’зот ответит на то, что сотворил с Азеротом… и моим отцом.       Под конец голос дракончика чуть сбился в нервной дрожи.       Магни больше ничего нам не сказал, а мы… Мы вставали, собирались с силами и медленно готовились к последнему нашему бою.       Я вновь глянул на Гневиона.       Интересно, он сам-то верит в свои слова?       Качнув головой, я привычно поднял скутум, закинул щит на плечо и побрел к началу огромной лестницы.