В слове "дурдом" главная часть — вторая.

Снова проснувшись в холодном поту, Генри почувствовал боль в лопатках и снова ощутил лед металла. Кошмары. Господи, за что? Он даже не особо помнил, что произошло. Кажется, на этот раз умер Чарльз. Снова по его вине. Последнее, что врезалось в память, это как его, полу-живого тащат от могилы, а он хочет вырваться, но онемевшее тело не слушается совсем. Но Чарли же тут, живой. Это нереально, просто сон. Хотелось спать и ничего больше, но снова лечь не получилось, может потому что по ощущениям он сломал себе все ребра, может потому, что только что пережил ад. Он не знал. Но очень хотел йогурт. Да, пожалуй, в потоке боли хотелось только йогурт. С тяжестью в теле парень поднялся на руках и, пошатываясь, встал. Защёлка на двери привычно звякнула, открывая проход, и Генри вышел в коридор. Коридор, коридор, коридор. Генри нравились коридоры. Узкие, многочисленные. Без окон, со множеством дверей. Пустые и светлые, в них не было ни одного человека. Буднично наотмашь ударив по выключателю, парень медленно и устало подошёл к холодильнику. Заученным движением выудив заветную бутылку из недр этой… к черту описания, хреновины, он, аки вирус, прицепился к напичканной разнообразной дрянью жидкости и влил в себя. После того, по привычке поставив для своих последователей чайник, парень облокотился на стену. Слившись с ней в симбиозе «я подпираю тебя, а ты меня» Генри исчез. За окном догорал закат. Пробуждение совпало с режимом Шляпников, и Генри был даже этому рад. Может, увидит Элли и Чарли. Но, как ни странно, вместо них первыми на кухне оказались Реджинальд и Правый. —…а потом мы достанем резиновую утку и бросим в их кружку с чаем! Тогда они подумают, что это бомба и решат нас не трогать, — уже задыхаясь, произнес Редж. — Напомни, почему мы это сделаем? — Чтобы устроить терракт с резиновыми утками! — А это почему? — Потому что это весело! — Ничего нового. Когда выезжаем? Однако даже мастеру маскировки не скрыться от природы. Голодный живот Генри заурчал что стая китов, выдавая его тайник за холодильником. Дернувшись при странном звуке, Редж все же заметил парня, после чего шумно выдохнул. — Господи, я думал, на нас напали… Правый кивнул. Он выглядел бодрым и немного помятым: наверное, кофе перепил. Впрочем, Редж выглядел точно также. Быть может, всю ночь работали вместе. — Генри, не хочешь поучаствовать в нашем весёлом плане? Парень тут же кивнул. Он был за любой кипиш, даже за голодовку. — Ну, смотри. Короче, мы решили ввести кубинский сыр в моду! Генри не был уверен, что кубинский сыр вообще имел какой-то смысл, и Правый был одних с ним мыслей, как и любой нормальный человек. Да как и Реджинальд, чего грех таить. — Для этого нужно, чтобы Кубинский сырный завод прославился! Вопрос «Был ли у Реджинальда план» разрешился. Его, кажется, не было. — А для этого мы кого-нибудь там убьем, подставим директора, и новым директором станет… Его пятилетний сын! — По-моему, ты говорил про проститутку. — Неважно! Генри несколько минут слушал о героических похождениях сына директора кубинского сырного завода, который развязал войну с жителями солнца. Он вообще не возражал поучаствовать в этом безумии, однако рассказ был прерван простым «Дядя, ты что курил?» Свен, с привычной ему ненавистью к всему, что движется, (кроме Берта, державшего его за руку), появился на кухне с известным желанием убивать. Его парень пассивно плелся сзади, зевая, что-то бормотал и, завидев Стикмена, махнул рукой. — И тебе не хворать, наркоман кофеиновый. — Дед, ты таблетки перепутал. — Какой дед?! Молодежь нынче совсем охренела… — Ты как из палаты выбрался, шизоид? — Точно так же, как ты из школы. Меня там не было. — И где же ты был? Ночью, кажется, я видел тебя в отрезвителе. — А ты то там что забыл? Тебе кто алкоголь купил? Берт? — А твою старую рожу муж тащил? Берт и Правый молча наблюдали перепалку: как-то уже привыкли. Генри пожал плечами и взялся за вскипевший чайник: кофе этим вечером парочке не помешал бы. Правая Рука прикрыл глаза, выдавая свою безоговорочную капитуляцию, и на руке блеснуло простое серебряное кольцо, и точно такое же можно было заметить на руке Реджинальда. На обоих значилась одна фраза на латыни: «Две души, одна дорога.», о чем ему однажды рассказал Правый. Берт поправил наушники. Генри залил для него кипяток, на языке жестов спросив, какой кофе тому передать. Берт указал на небольшую невзрачную баночку, стоявшую в углу, и Генри потянулся за ней. В голову пришла странная мысль: почему Берт знал язык жестов? Он сам попросту не любил говорить. А вот что касалось Кертиса, так у него ничего подобного не наблюдалось. Была одна очевидная теория: связист был глухим, и за наушниками скрывал слуховой аппарат, но она давно рухнула, когда парень однажды снял шляпу, а с ней и наушники. Из них очень громко играл рок, и было понятно, почему они вечно сидят на ушах. А вот что казалось Чарльза… —…план — говно! Рассказывай сначала, я пойду с тобой только чтобы посмотреть, как он провалится! — Да ты рукой на ручку двери попасть не можешь, на кой черт ты мне сдался?! — Хочешь проверить, кто больше людей перестреляет?! Выкладывай, сын проститутки! — Кровожадное уебище! План таков: мы берём военный автомобиль и едем в Москву… Генри вздохнул, возвращаясь к своему йогурту. — Как там классик говорил? «Да, человек смертен. Но в том лишь полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» В нашем же случае, люди порой внезапно бессмертны, — заметил Чарли, появившийся рядом из ниоткуда. —…а мой дед сказал бы «Как их ещё не переебало то», — добавила Роуз, вытаскивая из ниоткуда упаковку сливок, когда Чарльз уже доставал ее любимый чай с верхней полки. Вор чуть не поперхнулся. Он внезапно вспомнил, что на базе его держат против собственной воли. —…а там мы достаем лазерную пушку… Раздался грохот и на пол полетели двое: Док и Кэрол. На несколько секунд, что они вставали и отряхивались повисла тишина. Генри привычно передал Доку бутылку виски которую она с кивком приняла. — Все херня. Не пробурит никакая лазерная пушка двадцать метров титана за десять секунд, — заметила учёный, сделав глоток. — А вот если я отключу мощнейшую в мире сигнализацию, может и успеете пробурить дыру, пока вас охранники не запалят. — А с этим помогу я, — хищно улыбнувшись, вписалась вторая девушка. Дейв молча пронесся по коридору, неловко отсалютовав. Опять на свидание с Рупертом? Интересно, когда он поймет, что эта тайна принадлежит трем людям… И наверное стоило вернуть ему украденные на прошлой неделе часы. Генри хотел было сделать это в ту же секунду, но, подумав, сначала решил оценить ситуацию. Обсуждение продолжилось уже между четырьмя людьми, и Генри понял: он в этой компании лишний. У каждого был свой собеседник и, улучшив момент, парень этим воспользовался, ускользнув из комнаты. Не то, чтобы ему не нравилась эта компания, просто он чувствовал себя некомфортно. Сладкий аромат одиночества снова наполнил все вокруг собой. Это был чем-то схоже с темнотой: отсутствию дали собственный вид. Что с ним вообще происходило? Он здоров. Вроде как. Ну, ничего явно плохого не было. Так почему он вдруг уходил? Сам же хотел побыть в компании. Нет, не так. Он хотел бы побыть с кем-нибудь, или с парой глав клана. Но им, кажется, и вместе хорошо. А ему и в одиночестве нормально. Ноги уже привычным маршрутом привели к стеклянной двери. Такая знакомая вещь, так много значит. Закрыв за собой последнюю щель в социализацию, Генри вздохнул: снова без куртки стоит на морозе. Он ни о чем не жалел, ничего не хотел. Даже желание побега утихло, будто бы огонь подросткового бунта разбился о простую свободу. И вот, он уже сам не хочет вылезать из своей клетки, когда ему накидали мягких подушек, теплых одеял, милых людей. К чему бежать? Ответ был прост и много раз возникал в его голове, любые пути решения всегда вели к одному простому выводу. Генри боялся все это потерять. Интересно, мог ли он хоть в одной из вселенных быть нормальным, или это генетика? Паранойя. Так можно это назвать. Интересно, у здоровых людей она есть? Наверное есть, просто жить не мешает. С одной стороны, такое полезное первобытное чувство, а с другой… — Что-то случилось? — поинтересовалась Элли, присоединяясь к его одинокому существованию на балконе. Тут же она цокнула. — Прозвучало хреново. Ты в порядке? Не, тоже лажа. — Все хорошо? — нашел лучший вариант Чарли, появляясь рядом. В руках, конечно же, куртка для Генри, которую он тут же, подойдя, накидывает на порядком озябшие плечи. Он выглядел немного взволнованным. В голове промелькнула мысль: «Что-то случилось?» Генри помотал головой и улыбнулся. Все нормально. Просто опять кошмары. Чарльз приобнял его за плечи, пробегая глазами по телу. Вроде, ничего необычного. Может, заболел? Элли снова оказалась сзади, обнимая парня. — Ты от обморожения умереть хочешь? Генри ничего не ответил. Он не знал, каким был в других мирах, но в этом определенно удачливым. *** Элли Роуз ненавидела Генри Стикмена. За то, что бросил ее в «Стенах», за то, что устроил в ее клане гражданскую войну. За то, что в ней победил. Ее ненависть, копившаяся несколько лет, заполнила последнюю каплю свободного пространства внутри и перелилась через край. Она просто хотела убить ебучего Генри Стикмена. И вот, она стоит перед своим главным врагом. У нее из оружия только знак, за его плечами множество людей и оборудования, обаяние и разум. В этой неравной битве исход предрешён, но ей терять нечего: Элли перехватывает горячее от рук железо и наклоняется вперёд, делая рывок. Генри стоит спокойно, ему, кажется, все равно. Из-за спины он, будто в замедленном действии, достает какой-то прибор и, нажав одну кнопку, кидает ей. Отбить снаряд она не успевает, и тот, яркой вспышкой света, стирает ее из этого мира. Но вместо небытия или ада она оказывается в совершенно ином месте. Больше это не база Шляпников. Это военный лагерь. Элли вздохнула: опять у нее ничего не вышло. Впрочем, на что она рассчитывала? Злость немного утихла, и она полной грудью вздохнула, набирая морозный воздух. Слабое ощущение дежавю возникло в сознании и исчезло, оставляя лишь смутное чувство приятной ностальгии. Однако безмятежность мгновенно пропала, едва вдали показался знакомый силуэт. Низкий, серый. Бежит в сторону большого здания с пакетами в руках. Видно, что ему тяжело, но Генри это не волнует. И снова ненависть. И снова хочется убить. И Элли не собирается себя сдерживать. Убить эту мразь, и дело с концом. Тяжесть в руках отрезвила, и на снегу остались глубокие следы. Догнать его на улице девушка не успела, но на входе в здание никто не помешал ей продолжить преследование. Пробежав несколько десятков метров, стало понятно: это общежитие. Значит, этой крысе вообще не принципиально, на чьей стороне воевать. Безусловно, безусловно она убьет эту гниду. Убить, убить, убить… Но у двери в комнату, куда зашла его цель, ее остановило странное чувство. С секунду она пыталась понять, что ей движет, и поняла: за дверью был чей-то голос. — Я же просил звать меня! Генри, а если ты спину сорвешь? И снова на душе штиль в ожидании бури. Через щель стало видно, как высокий парень в наушниках улыбается этому мудаку, а тот счастливо улыбается в ответ. Как-то не вязалось это с тем, что видела Элли. — Плечо болит? Генри помотал головой, но едва парень в наушниках коснулся его плеча, поморщился. — Извини. Парень стал встревоженным, но Стикмен сжал руку на своем плече и кивнул. Это же значило что-то большее, чем прощение за короткую боль? — Итак, ты когда-нибудь пробовал лазанью? — просиял носитель наушников. Генри помотал головой. В этот момент за спиной Элли послышались шаги, и, обернувшись, она увидела удивленную себя. Та окинула двойника взглядом и склонила голову. — Должна ли я задать какие-то вопросы? Роуз помотала головой и отступила от двери, освобождая путь. Двойник благодарно кивнул и прошел в комнату. — Товарищи! У меня новости. Завтра новое задание! — радостно объявила она, набрасываясь на парней. Однако вместо драки, высокий парень потрепал ее по голове. Элли сжала оружие. Да, ей хотелось убить Генри. Но не этого. Значит, устройство отправляло ее по разным вселенным, и в одной из них она точно найдет мудака, которого хотела и могла прикончить. Новое нажатие кнопки на секунду ослепило, но глаза тут же привыкли к новому виду, пусть все ещё болели. На сей раз около нее расселилась асфальтовая дорога, а сама она оказалась в лесу. Через секунду мимо пронесся мотоцикл, на котором сова была она сама. И снова рядом с ней этот придурок. Неужели из всех вселенных только ей не повезло? Кнопка. Клан Шляпников, Генри в его шляпе, но Роуз рядом и они вместе гуляют. Кнопка. Они снова в клане, снова вместе, только шляпы поскромнее. Кнопка. Генри извиняется перед ней и тем парнем в наушниках, стоя на фоне космоса. Кнопка. Парень в наушниках и Генри на вертолете о чем-то болтают. Почему. Почему только она. Это нечестно. Кнопка. Но в этот раз прямо перед ней никого не оказалось. Знакомый пролет на базе Шляпников, который она много раз видела. И где эта тварь здесь? *** Генри видел себя, Чарльза и девушку вдали, когда они весело общались. Было больно смотреть на него из этой вселенной. Он стоял там, с рыжей девушкой из тюрьмы и Чарли, стоял и улыбался. Он мог прикоснуться к ним, поговорить с ними. Это было нечестно. Ведь его собственный Чарли умер. По вине самого Генри. В тот день, когда он мог отбросить концы и уже видел друга, его все же вытащили с того света и запретили возвращаться к утесу. Генри не мог так больше. Все ведь могло бы быть по-другому. Весь свет его жизни угас в одно мгновение, все хорошее осталось там и сгорело. Потому что он позволил этому случиться. Сзади послышались шаги, но Стикмин не стал оборачиваться. Было уже все равно, даже если его разоблачат или убьют. Тем было бы даже лучше. Но подошедший не сказал ни слова: только встал рядом и тоже смотрел на счастливую компанию. Краем глаза Генри все же взглянул на незнакомца, и на секунду оторопел. Там стоял Чарли. Стало больно, затем захотелось броситься и обнять его, но парень сдержался. Это был не тот Чарли, что стоял с местным Генри, он был без черной шляпы и накидки. Самый обычный Чарли, которого он знал. И почему-то он тоже грустно смотрел на счастливую троицу. — Все могло случиться и получше, верно? — усмехнулся пилот. Чарли и сам хотел бы обнять Генри. Да, пусть его собственный и бросил правительство, но все же по неизвестной причине Чарльзу казалось, что вместе со смертью неудачливого вора разбилась и часть его жизни. Что-то в тех мимолётных жестах, в том неподдельном интересе к словам пилота пленило его. И становилось горько, едва он вспоминал, что единственный, кто его слушал, умер, пытаясь отомстить. И снова шаги. Правда, к ним прибавился лязг металла, и парни обернулись посмотреть. То была та третья из местной компании. В такой же шляпе, только роз больше, да и одежда более официальная. Розовый пиджак, брюки им в тон. И слабый запах алкоголя. Генри кинул на нее взгляд и поднял руку. «Если хочешь убить, то убей меня,» — значил этот жест. Но видимо был воспринят как приветствие, и потому Элли встала рядом, смотря на друзей. — Какого черта они такие счастливые? Что здесь произошло, — раздраженно поинтересовалась она. Наконец она смогла хоть с кем-то поговорить. — Я не бросил тебя в тюрьме, не убил Чарли своей глупостью, не отказался от места в клане. Вот что тут случилось, — вдруг спокойно отозвался Генри. Он надеялся, что в девушке взыграет ярость, но этого не случилось. Она лишь молча опустила оружие, заслышав нотки горького сожаления. — Они действительно счастливы втроём, — улыбнулся Чарли. — Более счастливые версии нас. Как думаете, могли бы мы выглядеть так-же? Генри пожал плечами, Элли вздохнула. — Нам всем ведь нечего терять?