В слове "дурдом" главная часть — вторая.

Клан Шляпников — один из наиболее могущественных на всей планете. Неуловимые гении, собранные под одной крышей. Каждый из них — идеальный солдат-одиночка, и стоит всех объединить, то ничто не сможет остановить их. Одним из ярчайших примеров стал похищенный ими Генри Стикмен, который рано или поздно под ними бы прогнулся. Гениальный вор, способный способный украсть любую вещь и обойти любую защиту. Но он даже не был первым человеком среди шляпником, лишь третьим. Вторым значилась некая Элли Роуз, служившая верной Правой Рукой. Она верно ступала за своим лидером, убирая любого на своем пути. И, наконец, лидер — обворожительный Чарльз Калвин, чья улыбка вселяла надежду сторонникам и ужас врагам. Неуловимый предатель, имеющий план на любой случай жизни. Его воля проложила путь туда, куда многим дорога заказана. Его черный плащ скрывал высокое тощее тело, способное, однако, побеждать казалось бы намного более сильных соперников, а наушники стали частью широкополого цилиндра, на котором сияла золотая «С». Каждое утро он гордо проходил в столовую, где несколько минут наслаждался кофе в одиночестве, затем в компанией своей помощницы, а после исчезал на весь день, оставляя к концу оного лишь кипу заполненных бумаг на столе. Но в один из дней Чарльз не появился на кухне, и его вездесущей правой руки тоже нигде не оказалось. Впрочем, это уже никого не удивляло. Неуловимая парочка, которая, однако, всё ещё была надёжной опорой клана. В то самое утро на Чарли не было его привычной черной рубашки, шляпы и плаща. Он разгуливал по оранжерее вместе с Роуз, которая листала взятую из библиотеки книгу. — Вот этот выглядит довольно мило, — кивнул парень на один из цветов. Девушка перелистнула страницу и вздохнула. — «Сожаление о смерти». Слушай, ты уверен, что Генри хотя бы подозревает о существовании языка цветов? — Я надеюсь, — уклонился Чарли. — Слушай, давай просто подарим ему кактус. Тут даже описание подходит: «Тебе не надоело одиночество?», «Я тебя понимаю, как никто другой», «Мы с тобой похожи.» — У меня Вьетнамские флешбеки поплыли перед глазами. — Ну да. Не лучшим решением тогда было стоять под хлипкой полкой с кактусами. Нахрена ты вообще туда встал? — Я просто облокотился на стену. Почему я вообще должен быть знать, что на меня упадет полка с кактусами? — Ну, а почему Генри знал? Ты бы был поосторожнее, а то в следующий раз он синяками не отделается. Чарльз смущённо отвёл взгляд. Его всё ещё мучала совесть за тот день, когда он вытаскивал из друга иголки, а тот как мог врал, что это ни капли не больно. — Ладно, ладно, — спешно перевела Элли тему. — Может эти? — указала она на белые лилии. — Они вроде значат «невинность и девственность». — Ага, — согласился Чарльз, двигаясь ближе и перехватывая часть книги, но тут же добавил: — Только у них ещё пятьдесят значений. Может ромашки? — Дядь, ромашка — сорняк. Ты уверен? — Господи, почему у русских все так сложно? — Ну не знаю. Давай ему пучок мяты подарим. Он же вроде не сентиментальный, ему должно понравиться. — Я думал, мы цветы выбираем, — напомнил Чарльз, но тут же осёкся, указывая на нечто иное. — Постой, взгляни! Он указал на картинку небольшого пятилистного цветочка, под которым значилась надпись «викария». — Значение: «Потанцуешь со мной?» По-моему идеально. — Почему тебе это просто словами не сказать? — поинтересовалась Роуз. Чарли набрал немного воздуха, но не ответил. Действительно, а почему? — Думаешь, он поймет? — Вообще без понятия. Скорее всего нет. Но ты ж сам этого хочешь, — пожала девушка плечами. Чарльз задумался. Вот он приглашает парня на танец, в комнате тихо наигрывает граммофон, Генри нерешительно повторяет движения. Немного приготовившись, поднимает глаза и видит влюбленный в него взгляд, задумчиво склоняет голову. Музыка заканчивается, но они никак не остановятся. И вот, он прижимает Генри к себе и вовлекает в страстные объятья, несколько секунд изучает глаза и… — Судя по взгляду, в мыслях ты с ним уже переспал. — Я не настолько ужасен. Да и нечестно это будет, — признался лидер. — Думаю, я должен отдать эту идею тебе. Роуз удивлённо изогнула бровь. — С хрена ли? — Ну, фактически, она вроде как твоя. Девушка задумалась на пару секунд, но тут же выдала универсальное решение. — Ладно, на месте разберемся. Чарльз кивнул. *** Поймав Генри у столовой, шляпник несколько секунд держал его над землёй и, лишь почувствовав отсутствие сопротивления, поставил обратно. Парень поднял руки, сдаваясь. Сегодня он честно проиграл, пятнадцать раз споткнувшись о свои ноги и остановившись на кухне ради чашки кофе. Место и момент были идеальными — романтичный холодный вид за обширным стеклом, тишина и небольшой граммофон, «случайно» забытый после утренних танцев. Была у Топпатов такая традиция, каждый четверг отрываться до полудня. Никто решительно не знал, почему сие действие проходило именно в четверг. Возможно потому, что в пятницу военные устраивали засады чаще всего, а клану было весело наблюдать, как у них медленно сдают нервы, попивая газировку и пиво вечером. Генри пожал плечами и посмотрел в окно. У этого действия не было хоть какого-то смысла, просто хотелось взглянуть на эту бессмысленно прекрасную панораму снова. — Кстати, Генри, ты умеешь танцевать? — будто бы осматривая граммофон, поинтересовался Чарли. Генри пожал плечами. Единственное, что он в принципе мог — творить хуйню, и на танцы это тоже распространялось. Он сделал полное неловкости движение и развел руками. На этом его способности, как и полезные свойства радиоактивных элементов в косметике тридцатых годов прошлого века, закончились. Чарльз с интересом на это смотрел, пока Роуз пыталась не смеяться. Где он этому вообще научился? Кажется, это она видела в одном детском шоу… В этом она была права. В голове промелькнуло короткое воспоминание. Темная комната, зимний вечер, отключённое отопление, за окном буря. Генри сидит на ледяном полу. Ему всего десять лет, на руках пластыри и синяки. А перед ним такая удивительная вещь — небольшой ящик, показывающий разные картинки. Что-то простое, лишённое повседневности. Никаких сложностей или странных слов, никакой ненависти, только детская песенка и странная карикатура на человека, захватывающая наивный юный разум. За стеной ссорятся родители, но ему это неинтересно. Это странное устройство оказалось включено не на канале с занудным дядями и тетями, которые рассказывали о жестокости, а на обычном детском. —…Генри, ты в порядке? Генри кивнул. Да вообще никаких проблем. Только флешбеки. — Так, хочешь, научим? — предложил Чарли. Генри пожал плечами и снова кивнул. Тогда пилот выудил из тонны пластинок одну единственную важную, с Венским вальсом. Умелым движением поставив иглу и переключив скорость, он вздохнул и мягко улыбнулся. Его взгляд перевелся на Элли, и, протянув руку, он произнес. — Не поможешь с демонстрацией? Элли кивнула и решительно положила ладонь на загрубевшую руку. Вторые конечности тут же воссоединились в ожидании нужного аккорда. Пара сделала несколько шагов, меняясь местами, повторила действие, и Чарльз, притянув ее за талию, оказался плечом к плечу. Через одно простое движение партнеры оказались друг напротив друга и закружились вокруг невидимого центра, то смотря на себя, то теряя за спиной. В момент танцоры снова оказались воссоединены и уже вместе стали описывать на полу круги, переставляя ноги в строгом порядке. Алые рубины напротив сверкающих изумрудов смотрели в глубину душ, сливаясь в едином потоке и направлении. Никакого недоверия: она точно знает, куда поставит правую ногу он, он точно знает, куда поставит левую ногу она. И в этом не было ничего особенного, кроме точного плана, который не нужно было придумывать. Все просто: ногу туда, ногу сюда. Кончики губ Элли были немного приподняты, будто бы с ней случилось что-то хорошее, чего она даже не видела. Чарльз же наконец расслабил плечи, его пальцы отныне не были оледеневшими. Они мягко сжимали податливые фаланги и увлекали их дальше. А может, они были лучшей парой, чем им казалось. Пусть даже в танце, но не зря столько бумаги исписано лишь с их именами. Музыка несла вперёд, близилось к финалу, подливала бензина в огонь сердца. Кульминация, такая знакомая и такая грандиозная. И затишье. Глубокое дыхание, перекрестные взгляды. А может… Сыграли четыре знакомые ноты, и из динамиков зазвучал уже другой голос. Новый принадлежал пятидесятилетней владелице борделя где-то во Франции, что пила вино и курила дорогие сигары, а после рассказывала своим подопечным истории из бандитской молодости: как она со своим будущим мужем, что сел в тюрьму, грабила уличные магазины, как распивала в барах при сухом законе, как бежала за границу и отстреливалась от отца, который не был доволен выбором дочери. И вот она, при свечах и рассвете, затягивает песню, под которую их машина мчалась к заветной границе новой страны. Жаль, правда, что на первой же заправке Франк не стал церемониться и угрожал заправщику ружьём, а тот вызвал полицию. Элли самодовольно улыбнулась, вдруг ступила в сторону и перехватывая талию. Ещё одно перемещение, и она стоит боком к Чарльзу, перехватывая главную роль. Генри с интересом наблюдал, как танец сменяется на чем-то похожий, но более страстный, Чарли поддается влиянию своей подруги, а та в свою очередь захватывает действие полностью. Спустя минуты симфонии игла все же перестала читать мелкие штрихи и замолчала. Руки были расцеплены, и Элли с гордым видом отошла. Глуповатая улыбка Чарли, который не совсем понимал, почему они танцевали танго, и почему он оказался ведомым, в перемешку с растерянностью создавала жгучую смесь из довольного непонимания. — Фу, натуралы, — саркастично заметила Кэрол, оказавшись рядом. Чарли, с таким же выражением лица, склонил голову в бок, приоткрыв рот и издав озадаченный звук. Он вовсе не был похож на Чарльза с картины. Да, вот с таким странным лицом на себя он был похож куда больше. — Ты будто можешь лучше, — фыркнула Роуз. Девушка надвинула шляпу, из-под которой стали видны два ряда острых зубов. — Меня уговаривать не придется. С лёгкой руки уже пьяной Дока погас свет, а пластинка была сменена. Заслышались лёгкие нотки пианино, голос столичного вора тридцатых зазвучал, так и намереваясь увлечь на очередную перестрелку с полицией, ограбить банк и станцевать, оттачивая звук подошвой. «Итак, джентльмены, повторяйте за мной. Готовы?» Стук пяткой сменился хлопком и снова вернулся. Спустя пару циклов лёгкого покачивания головой, ритм усложнился: отныне обе ноги поочередно выбивали мелкий ритм. Но вдруг послышался распев, и девушка, будто насмехаясь над миром, обернулась несколько раз, смещаясь вправо, закрутилась влево и остановилась на месте, все так же подчёркивая щелчки из записи ногой, но в этот раз ее руки, будто в ожидании, медленно ползли вверх, покуда музыка росла с ней. И вот, в финальной точке, Кэрол на секунду застыла, подняв голову и продемонстрировав свою гордость. Тут же она упала плечами вниз, кланяясь с поднятой головой. Один открытый глаз щурился, но тут же закрылся, стоило ей, поддавшись новой волне звука, занять свою прежнюю позу. Последовала смесь чечётки и простых движений руками, что буднично, будто в подтанцовке, придавали музыке и образ. Док покачивала головой, иногда вздыхая. Вчера они спились и ограбили столовую в Финляндии, а сегодня в обнимку проснулись в одной кровати. И что-то ей подсказывало, что Кэрол и сегодня потащит ее веселиться. Танцорша застыла, положив руку на полы головного убора, выражая своей позой наслаждение он полного слияния с волнами. Представление окончено, и снова льется свет ламп. — Круто, — отметил Чарли. Элли умирала со смеху, закрыв себе рот. Остальные же зрители невербально согласились с их лидером. Стоп, Генри же не… — Все херня! — заявил Редж, распахивая двойные двери. — Сам ты херня, — автоматически парировала девушка. — Ты вообще танцевать не умеешь. — А вот тут ты неправа, — горделиво приосанился Реджинальд и махнул Правому. — Врубай. Тот приложил руку к глазам и, смирившись, вытащил пластинку поменьше. Заиграло нечто волнительное, будто бы саундтрек к битве с боссом. Редж довольно сложил руки на груди и, покачивая головой в такт музыке, стал медленно вливаться в ритм. Пару тактов он стоял на месте, как вдруг резко расцепил руки и, сделав пару переступив ногами, упал на руки, и выкинул финт. За первым кругом на руках последовал второй. После него Редж поднялся на руках и, все также описывая стопами круги, продолжил вращения. В один момент руки вышли из игры, и оси стали наворачиваются уже со спиной, а опоре. Брейк данс. Вот чего-чего, а брейк данса Генри увидеть не ожидал. Запись оказалась короткой и, исполнив ещё пару трюков, Копперботтом снова оказался на ногах, переминаясь в поисках устойчивого вестибюлярного аппарата. Победно вскинутые руки означали победный конец. — Не, дед, все равно не умеешь, — раздалось ехидное из противоположного угла. Свен отпил из чашки, нахально усмехаясь. Берт, чью руку он держал, смиренно стоял рядом. — Будто ты можешь лучше, — с тем же нахальством подначил его Реджи. — Берт, милый, подержи мой кофе, — на секунду, мило улыбнувшись своему парню, попросил вызываемый и протянул чашку. Однако стоило его взгляду отойти от знакомых черт лица, как самоуверенность снова поселилась в его душе. — Это вызов? — О, да, это вызов, шкет, — мрачно растянулся бывший лидер. Чарли и Роуз просто молчали. Конечно, они не были слишком довольны срывом их планов, но намечался пиздец, причем весёлый. — Врубай ту, под которую я победил Арнольда, — повелел дед, и его приказ тут же был исполнен. Дуэлянты встали друг напротив друга. Музыка, лёгкая и быстрая, брызнула из колонок, но она не была слишком интересной, в отличие от соперников. Вызывающе сменяя опорные конечности, они бродили по кругу, пока Свен наконец не сделал резкий шаг вперёд, обозначая первый раунд. Подошвы оказывались то впереди, то позади, создавая иллюзию постоянного наклона, а руки выполняли незамысловатые движения. Это была разминка. Первый трюк был не слишком сложным: простая стойка на руках. Следующая была немного сложнее, и на сей раз опорой оказалась одна рука, на которой, будто держась за шест, Свен перекидывал ноги. С каждым его действием движения усложнялись, и Генри не заметил, как тот повторяет безумные движения Реджа. Едва Свенсон отсалютовал, передавая ход, оппонент тут же прибавил газу: разминка усложнилась вдвое, а приемы сразу перешли на уровень «сложно». И он не собирался останавливаться. Говард Липтон, оказавшийся в столовой по воле случая, растерянно смотрел на происходящее. Он пришел попить чай, а тут планировалось чье-то убийство. — А ты танцевать умеешь? — вдруг окликнула его Роуз. Тот, покраснев, немного мялся, но все же ответил. — Ну, я как-то подрабатывал стриптизером… Элли молча кивнула, не требуя дальнейших пояснений, а смущённый парень убежал в ужасе от своего признания. — Что, блять, происходит, — логично задался вопросом проходивший мимо Салливан. — Вообще без понятия, — честно признался Чарльз. Он посмотрел на Генри и, положив руку ему на плечо, предложил. — Не хочешь уйти туда, где тише? Генри кивнул. Он совсем не был против. *** На кухне слышались лишь отголоски безумных танцев в столовой. Элли уже привычно вжималась в парня, хотя тот и не понимал, какое тепло она жаждала получить от ледяной руки. Чарльз стоял по другую сторону, поглаживая Стикмена по голове. В голове отчаянно крутилась одна мысль: он о чем-то забыл. О чем-то жутко важном. С утра вертится… Ах, да. Его же тут удерживают против собственной воли. Наверное, надо хотя бы ради приличия попросить снова запирать его. А можно было и не просить и запираться самому. А можно было… Генри не заметил, как уснул. Слишком привычная обстановка, слишком теплые люди. — Ну вот, он снова на тебе заснул, — вздохнула Элли. — Я говорила, ты чертов волшебник. Чарли кивнул. Может и волшебник. Сам он не особо разбирался в своей родословной. Обычные родители, обычные предки. Перехватив спящего на руки, Чарльз посмотрел на Роуз, но та не возражала. Все же спать стоя было не так удобно, как в кровати. Путь до комнаты сопровождаемый уже привычной тяжестью, оказался короче благодаря очередному лазу в стенах. Генри вновь оказался на матрасе, где провел уже много ночей, а Чарли, не став в этот раз церемониться, упал рядом, простирая руку и приглашая девушку. Та охотно согласилась: спать хотелось всем. Конечно, станцевать макарену на костях своих врагов они всегда успеют, а вот сопеть на одной кровати втроем — это вряд ли.