Surrounded by broken mirrors

Холодный дождь хлещет за окном, и Юи не без радости думает, что она вовремя успела зайти в подъезд, промокнув не так сильно. Она давно не видела такого дождливого лета. Согревала лишь мысль о том, что она уже совсем-совсем скоро увидится со своей семьёй, заставляя отбросить прошлые тревоги. После очередной проведенной операции усталость накрывает с головой, а глаза так и норовят закрыться. Она также не без радости отмечает, что Хаиру уже увереннее держится на ногах — первая обнимает её, едва проходя через порог. У Юмено даже опасений не было. Она видит привычное расслабленное выражение на материнском лице, уже спокойствие в глазах брата и думает, что отвезти Хаиру сюда было лучшей из всех возможных идей. И погулять с ней здесь можно будет не по тёмным улицам, скрываясь от людей, а просто побродить по улицам. — Всё прошло хорошо? — Асано с лёгким беспокойством смотрит на дочь. Она выглядит больше меланхолично, чем уверенно. Юи поспешно кивает. Все риски, ради которых её и позвали, полностью оправдались, но никто не мог дать гарантию, что тот человек доживет до завтрашнего утра. Это уже не её забота, так? — Относительно. Всё уже не в моих руках, но я сделала, что могла — думаю, теперь-то я точно заслужила отдых, — натянутые позитивные нотки в голосе наводят на лёгкие подозрения, но никто не решает высказать их, — почему вы молчите? Хаиру-чан, тебе нравится здесь? Мы обязательно покажем тебе окрестности, тут и воздух намного чище, чем в Токио. Хаиру, уже ведущая себя намного увереннее, чем в первый час, взаимно ей улыбается. — Давай только не под дождём. К слову, непогода улаживается ближе через пару часов — за это время они успевают поужинать и в спокойной обстановке привести в порядок свои мысли. Не привыкшие долго разговаривать и имеющие меж собой необъяснимую ментальную связь Коори с Юи приходится немного тяжело, но они оба по одинаковым причинам стремятся рассказать больше. Ради Хаиру. Чтобы она чувствовала себя в своей тарелке. Ей и без того слишком много пришлось вынести. Конечно, если бы она узнала, то непременно запретила бы это делать и лезть из кожи вон ради неё. Но… Она не узнает. Время близится к восьми вечера, когда прекращается дождь. Свежий воздух из слегка приоткрытого окна так привлекает и манит, что сидеть здесь становится невыносимо. Хаиру ностальгически вспоминает, как они с Коори прогуливались после работы — такого уже никогда не повторится, потому что дальнейшая работа в CCG — самое малое лишение. Пора бы выкинуть это из головы и оставлять новые, бесцветные воспоминания. Наконец принять случившееся и жить дальше. — Какая прекрасная погода. Думаю, вам если и идти, то именно сейчас. В темноте, как вы любите, — Юи слегка изгибает уголки губ в полуулыбке, настойчиво глядя на брата, словно хочет что-то сказать, но не решается. — А как же ты? — спрашивает Хаиру. Они должны идти втроем, разве не так? В любом случае, в голове прочно оседает ощущение, будто подруга их специально избегает… — Я уже побегала по этим лужам сегодня, мне хватило, — с намёком отвечает она, — у нас ещё будет время, не переживай. Высушу сапоги и присоединюсь завтра. Коори с ноткой подозрения смотрит на неё, но в ответ получает лишь эмоцию, которую можно толковать как «уведи её отсюда, надо кое-что прояснить». Что именно — он спросит позже. По лицу Хаиру сложно прочесть её мысли, но она по крайней мере улыбается. — Тогда сходим вдвоём? — спрашивает с каплей неуверенности, приподнимаясь с кресла и на ощупь подходя к Коори. Его рука плавно скользит по её розовым волосам, уже уяснив, что такие прикосновения хоть как-то успокаивают. Они сами не знают, от чего. Немного подумав, она соглашается, а на лице Юи появляется победная улыбка. Ей надо многое разъяснить своей маме, и делать это при Хаиру категорически нельзя.

***

Вдыхая по-особенному ароматный после дождя воздух, Хаиру шла по узкой тропинке, держа Коори за руку. Она уже почти не страдала из-за того, что теперь не может забежать вперёд и исследовать разноцветные вывески магазинов. Такое ощущение невозможности этого въелось в сознание как будто бы с кислородом, не давая чётких пояснений, откуда оно возникло и пропадет ли когда-нибудь ещё. Коори хотел бы спросить, нравится ли ей тут, но ему пришлось одергивать себя вновь, напоминая сотый раз самому себе: Хаиру не сможет дать четкого ответа на вопрос. Но почему-то ему кажется, что ей бы понравился этот тихий и спокойный город, в котором нападения гулей засекали раз в месяц и которые не несли за собой огромных катастроф и потерь. — Не хочешь поиграть в перечисление станций? — спрашивает он, заранее зная, что Хаиру согласится. Эта игра, вероятно, напоминала ей о лучших днях, о безоблачном прошлом. — Угу, давай, — уже повеселевшим тоном отвечает она, по голосу определяя, что первой нужно называть ей. Юракуте… Симбаси… Хамамацутэ… Она никогда не проигрывала в такие игры. — Мы когда-нибудь сможем погулять здесь днём? — Хаиру резко прерывается от перечислений. Она не то, что соскучилась по солнечным лучам, что никогда не ощущала. Ей хотелось услышать крики людей, раз уж не видеть счастливые лица, то хотя бы чувствовать, что они не одни. — Конечно, сможем. Когда пройдёт какое-то время, и в Токио тоже сможем, — уверенно говорит Коори, — главное — не выходи одна. Ихей тихо хмыкает из-за того, что одна она не остаётся никогда. Она наверняка опять забыла снять бинты-перевязки с запястья — как след её единственной и последней попытки самоубийства. Нет, Хаиру никогда к числу суицидников не принадлежала, вот только Юи с Коори это понимать совершенно не хотят! А обидеться на них тоже не получится, они же не виноваты в своём преданном беспокойстве за неё… — Я буду ждать этого момента, — с наслаждением протягивает она, предаваясь воспоминаниям, — помнишь, как мы садились в метро после работы? И ели дынные булочки на станции. Я помню, что у тебя в первый раз было такое лицо, словно ты лимон проглотил. Хотя, зная тебя, ты, наверное, лучше бы лимон съел, чем это, — кисло замечает девушка. Коори тихо усмехнулся, вспоминая их первые прогулки. Он действительно не очень любил сладкое, но был рад составлять Хаиру компанию. Находящаяся среди недопонимания коллег, слишком выделяющаяся от них, она инстинктивно тянулась к нему, кто был более-менее близок по возрасту и не был к ней абсолютно равнодушен. — Мы обязательно повторим это, — обещает он. Зайти после работы в их любимую булочную не составит труда, если это вызовет у Хаиру улыбку. Правда, есть довольно крупная проблема… Им вновь придется расставаться на несколько дней. Можно заранее брать больше работы на дом, чтобы оба выходных оставались свободными. Хаиру не следует находиться в Токио, пока всё ещё трепетно вспоминают её, как погибшую. Когда это уляжется? Через месяц-два? Он уверен, что мать позаботится о ней, как о своей дочери, а Юи как всегда дипломатично разъяснил ситуацию. У них есть долгие две недели на то, чтобы пробыть вместе. Словно чувствуя его мысли, Хаиру спрашивает: — Я здесь надолго, да? Когда обо мне более-менее забудут? Может, просто покрасить волосы? — она задумчиво накручивает розовую прядь на палец. — Это не зависит от их цвета. Когда всё более-менее уладится, мы вновь переедем в Токио. Тогда тебя уже забудут или хотя бы не будут вспоминать столь часто. Ты понимаешь, что таким образом мы очень рискуем, — следователь остановился, вновь глядя в глаза Хаиру, словно её взгляд мог что-то сказать. Раньше в розовых глазах плясала буря эмоций — радость, разочарование, грусть, любое чувство, что она испытывала, отражалось во взгляде. А сейчас такого не было и̶ н̶е̶ б̶у̶д̶е̶т̶ н̶и̶к̶о̶г̶д̶а̶. Осознание этого приводило к неизбежной тоске. Ощутив, что на неё падают капли дождя, Хаиру поднимает голову наверх, подставляя лицо под них. На её губах вновь взыграла улыбка, когда вода стекала по лицу, словно слёзы. И Коори бы всё отдал, лишь бы эта улыбка была искренней.