Surrounded by broken mirrors

      За проведённые несколько часов, казалось бы так мало, Хаиру ощущает, что постепенно давящее чувство пустоты пропадает, расщепляясь в воздухе и исчезая так, словно его и не было. Ей правда нужно было время, чтобы одуматься. И она никогда не перестанет благодарить Коори за то, что он спас её в этот безумный порыв, неудачно совпавший с желанием покончить со всем в одночасье. Это ничего бы не решило и добавило проблем.       Жизнь приобретала чёткие границы. Вполне осязаемые для неё. Не те, которые Хаиру возводила в рьяной попытке удержать хоть каплю равновесия и спокойствия в ситуации. Уже те, которых придерживаться следовало окончательно — они помогали оставаться на ногах, когда мир окрасился в чёрный.        Дождь застал их вблизи от дома, и она даже не замёрзла. Вновь и вновь прокручивая в голове то, что сказал Коори, Хаиру для себя решила привыкнуть к тому, что как прежде уже не будет… И если ей придется несколько дней в неделю не чувствовать его присутствия рядом, она смирится с этим. Это самая малость, самое ничтожное, что могло бы случиться, так? Порывы неконтролируемой горечи вырываются все реже, однако, продолжают ощущаться тяжелым биением сердца.       Главным неудобством остаётся то, что Хаиру не может читать эмоции по глазам. Раньше она бы с лёгкостью сказала, о чём думает человек, лишь посмотрев на него, а сейчас эта дивная способность исчезла. Остаётся доверять лишь голове и интуиции…       Хаиру не видит, но чувствует на себе заинтересованный взгляд Юмено. И, скорее, даже заботливый. От горечи саднит горло — она в состоянии сама о себе позаботиться, вовсе ей не нужна эта опека! Поэтому даже не подаёт виду о том, что устала, задумываясь о своём. О далеком будущем. Что будет дальше? Коори так и не дал ей внятного ответа. Надо будет спросить… **       Она привыкла засыпать под тёплым одеялом, которое Коори ей заботливо одолжил, прося его почитать что-нибудь, чтобы не изводить себя от тоски. Иногда, хотя, довольно часто, получалось так, что они засыпали в одной кровати, находя утешение друг в друге. Хаиру было проще находиться с кем-то рядом, Коори хотел, чтобы она чувствовала себя каплю лучше в своём подавленном состоянии.       Она знала, что наверняка не сможет отплатить такой же заботой. Как бы не хотела и не пыталась это сделать. От этого было ужасно горько, незаметные слёзы подступали к горлу каждый раз, когда он находился рядом с ней.       Это присутствие и искренность… Делало больно.       Юи, проницательная как никогда, отводит Хаиру в спальню, говоря, что уже поздно, и им пора ложиться спать. За это Ихей очень благодарна — после такого насыщенного дня в сон всё-таки клонит. Подруга утягивает её в комнату, помогая сесть на удобную кровать.       — Уже одиннадцать часов, — её заботливый голос плавно рассекает воздух, — ты не устала? Как себя чувствуешь? Тебе нравится здесь?       И всё же прослеживается волнение. Юи слишком много знает, чтобы не волноваться. Она была с Хаиру с самого начала её… Ослепления, была той, кто смог научить основным вещам, помог приспособиться. Её лучшая (и единственная) подруга, понимающая так, как никто другой. Ихей все же не удерживается от наплывающих эмоций и крепко-крепко обнимает ошеломленную девушку, не ожидающую такой реакции.       Юи осторожно перебирает пряди спутанных розовых волос, к счастью, не потерявших такой оттенок, в отличие от глаз… Она отгоняет от себя эти мысли и тянется к расческе, что лежит на столе. К счастью, очень близко, на расстоянии вытянутой руки.       — Я чувствую себя в безопасности, когда вы рядом, — Хаиру замирает от её прикосновений к своим волосам, за это время успевших отрасти почти до плеч. Никто никогда не расчесывал ей волосы. В Саду они заботились о себе сами. И тем более, никто никогда не делал это с таким трепетом и боязнью причинить хоть малейшую боль, — помнишь, мы хотели смотреть фильмы всю ночь напролёт?       — Хаиру…       — Мы уже не сможем сделать это, так? — грустно улыбается она, — никогда, да? Я… Так тяжело жить, зная это… Но я не про это, Юи-чан. Давай ты расскажешь мне что-нибудь.        Коори читал ей какие-нибудь книги перед сном, отшучиваясь, что это отгонит кошмары. Хаиру покорно слушала, вспоминая редкие моменты в Саду, когда Арима-сан или кто-то из взрослых читал книги. Теперь это проходило в непринужденной обстановке — были только она и Коори. Никого больше. Никакого Сада и в помине.       — Я расскажу тебе о том, что не надо грустить из-за этого. Да, это больно, но мы всегда будем рядом, чтобы тебе помочь, — мягко отвечает Юмено, продолжая обнимать Хаиру. Нынешняя беззащитность её вызывала умиление. В её руках всегда были сосредоточены жизни людей, лишняя оплошность могла перерезать хрупкую нить, не дающую умереть, и даже дома это чувство не оставляло.       Хаиру всё ещё — её лучшая подруга. Одна из немногих людей, которых Юи может назвать близкими. Она будет защищать её.       — Что именно тебе рассказать? — откладывает расческу в сторону и ложится на подушку. Сегодня был очень тяжелый день. Даже для неё.       Хаиру следует её примеру. Их кровати стоят рядом и очень близко, что при желании можно дотронуться рукой, даже не разгибая её. Замечая, что подруга уже начинает медленно проваливаться в сон, Юи напевает ей тихую мелодию из своего детства, сразу пришедшую на ум. Убаюканная её спокойным голосом, Хаиру проваливается в сон, выглядящая слишком мило. Юи против воли улыбается, проводя рукой по мягким волосам ещё раз.       Ей, в отличие от Ихей, спать не хочется. Включая телефон впервые за вечер, она ужасается количеству пришедших сообщений, и, разгребая их, не замечает, как дверь в комнату тихо приоткрывается. Во всём доме холодно, а ещё выбор того, кто мог войти в столь позднее время, невелик, поэтому, даже не отрывая взгляд от экрана, Юмено слегка отодвигается, оставляя место брату.       — Пришёл проведать Хаиру-чан? — ответ очевиден. Не её же.       — И тебя тоже. Ты выглядишь грустной, — замечает Коори, переводя взгляд со спящей Хаиру на сестру.       — Нет, всё хорошо. И у Хаиру-чан тоже. Она освоилась. Думаю, ей здесь нравится, — подмечает Юи.       Вдали от суматохи шумного Токио их родной город казался слишком тихим. Жизнь в нём текла размеренно и однообразно, создавая стабильность, что была очень актуальна. Свежий запах листвы проскользнул в комнату вместе с открытым окном, заполняя пространство. Холода не чувствовалось, так что они не торопились его закрывать.       — Как жаль, что мы не можем вечно оставаться здесь, — и пусть единственным источником света в комнате была полная луна, светящая неестественно-ярко, Юмено видела, как тень спадает на лицо Коори. Это заставляло настораживаться.       — Нашим решением было уехать. Всё равно, какой смысл это имеет сейчас. Или ты про Хаиру? Что вы сделаете, когда приедете в Токио обратно?       Длинные ресницы Ихей слегка дернулись, заставив Юи испугаться, что они говорили достаточно громко и разбудили её. К счастью, дыхание Хаиру быстро выравнивается, а на лице проступает расслабленное выражение.       Коори, конечно же заметивший этот непроизвольно совершенный жест, перешёл на более тихий тон — такой, оказывается, существовал.       — Она говорила что-то про Вашу, помнишь? Мы спрячем её. Сделаем так, чтобы её жизни ничего больше не угрожало, — видеть улыбку на его лице было чуждо, — поможем ей приспособиться. Я просто хочу, чтобы она была счастлива, Юи. Ты же понимаешь…       — Да, я понимаю, — незамедлительно ответила она, задумчиво накручивая на палец прядь тёмных волос, сливающихся с ночной мглой, — но что, если этого будет недостаточно?       Руки Хаиру лихорадочно дрожат, а с пальцев стекает алая кровь, падая прямо на белый кафель. Она не может выразить эмоции взглядом, но по лицу все читается довольно просто. Ей не хотелось убивать себя, так ведь? Ей было больно, а Хаиру не из тех, кто любит боль.       И пусть этот момент сотни раз между ними был обговорëн, Коори каждый свой кошмар проживал именно в нём — видя Хаиру, затерявшуюся в пустом пространстве, наполненном тревогами и страхами, испытывающую боль от ранений, которые она сама себе нанесла. От кровавых лилий вокруг исходил дурманящий аромат крови. Он не мог дотянуться и помочь ей, оставляя Хаиру одну наедине со своими тревогами. Это и был самый страшный сон из всех возможных. И он повторялся из раза в раз…       — Мы не сможем контролировать её вечно. То, что в наших силах — это поддерживать её состояние, и, убедиться в том, что ничего не угрожает. Она не маленький ребёнок, Коори, — продолжает его сестра, — мы выиграем время. Но даже я со своим образованием не смогу с точностью сказать, что делать дальше.       Между ними вновь возникает тягостное молчание. Биение стрелок часов слышно так, словно они висят не на другом конце комнаты, а над ухом. От зоркого взгляда Юи не укрывается то, с каким чувством Коори смотрит на Хаиру, невесомо касаясь пальцами рук её лица, озаренного лунным светом. Этот свет заполняет всю комнату, но отражается только на ней. Так странно…       — Она бы согласилась выйти за меня замуж? — давно терзающий вопрос неожиданно срывается с его губ. Юи не сдерживает улыбку — внимательно смотрит, прищурив серые глаза.       — Но об этом не меня надо спрашивать, не так ли?        Коори словно не ожидал, что она услышит или ответит. Все его мысли, вероятно, были сосредоточены лишь на одной Хаиру, что безмятежно спала под тёплым белоснежным одеялом и не слышала их диалога, а уж тем более — столь сокровенного вопроса. Юмено понимающе предупредила: — Можешь не отвечать.       — Ты… единственная, с кем я могу посоветоваться насчет этого. Спасибо тебе, — он даже выдавил улыбку.       …единственной, кто не мог сейчас улыбнуться в ответ и добродушно посмеяться, оставалась Хаиру, что так и не смогла заснуть ни от приятного голоса подруги, ни от темноты, ставшей вечной спутницей, идущей рука об руку.       Она решила пока не пугать никого своим «пробуждением» — подавлять улыбку на лице всё труднее становится. Хаиру сжимает в руках край одеяла — тихое спокойствие в голосах Коори и Юи делает своё дело, убаюкивает лучше любой колыбельной.       И она сама не замечает, как проваливается в сон.