Стеклянное солнце

"4:30. Вторник. 4 ноября 1997 года. Я проснулся от того, что кто-то радостно визжал, поварихи собирались куда-то идти, а учителя радовались. Не сразу обратил внимание на то, что из коридора тянется длинная полоска света, которая хорошо видна на стене зала. Нам дали электричество. Несколько учителей пытались уложить малявок, а мы, старшие классы, тихо перешептывались, размышляя, когда же нас заберут. Я воздержался от этого, поэтому и пишу сейчас. Колька сидит рядом, незаметно старается съесть печенюху. Оказывается, Ксюшу, как одну из тех, кто хорошо ладит с детьми и той, кто желает хоть как-то помочь, отправили ещё с одним приболевшим в кабинет истории. Все уснули, но я уже час просто смотрю в потолок. Если дали электричество, то не значит ли, что люди за пределами школы вернулись к привычному образу жизни? Может, не всё так страшно, как мы подумали? Но почему тогда родители не забирают нас? Что происходит... Но о нас забыть просто не могли! Я понимаю, что надо ждать, что мы должны, что...что всё должно быть хорошо, но почему я с каждым днем...нет, с каждой минутой я потихоньку прекращаю верить в то, что нас заберут. Какой я был дурак, когда вышел из дому, когда увидел, что мамы на станции нет, и не развернулся обратно, что не сидел в кабинете, когда это надо было делать, поэтому теперь даже понять не могу, что в следующий момент озвучит директор. Я ведь изначально подумал, что это ненадолго... Что это лишь на денёк-второй, что это какой-то бред, а теперь... Теперь это правда похоже на наш персональный конец света. Мы ждём, но сами не знаем чего, мы надеемся, даже если изначально отнеслись к этому дико, прям как животные: тянули всё в свой "штаб", веселились, не слушали учителей. Но как сейчас поступить, когда всё стало намного страшнее. Когда мне стало страшно..." — Если не спишь, то зови остальных и чеши в столовую, сказали, что здесь за парты и половина не усядется, — буркнул Петька, направляясь к нашей классной. Теперь она за нас отвечает. Одна присматривает за девятнадцатью переростками, которые не смоги нормально вести себя в такой ситуации. 9:15 того же дня. Нас кормили макаронами. Полусырыми, ведь конфорок было недостаточно, а поварихи постарались ещё и на обед суп приготовить, и на ужин — гречку. Но никто не жаловался, ведь ещё вчера на завтраке порции были мизерные, на вечер... нам же по три печеньки дали, припасы которых тогда-то и закончились. И сегодня нам насыпали не так уж и много... Настолько не много, что даже перваки не наелись. Ксюша и в этот раз не явилась в столовую. Чем так можно шантажировать человека, чтобы он отказался от еды. Так ещё и в нашем случае... А Юлька со вчерашнего утра никакая. Молчит постоянно, сама сидит, чуть что, так слёзы пускает. Но нельзя же так! Да мы предположили, что всё будет не слишком радужно, но нас же когда-то должны забрать отсюда! Вот мы и будем ждать! Нельзя опускать руки! 10:40 сего дня. Электричество стало работать с перебоями. С такими лютыми, что лампочки не выдерживали. Я услышал, что, кажется, физрук обошел несколько кабинетов, чтобы выкрутить оттуда рабочие. Зачем-то с тряпкой на лице, которая закрывала рот и нос. Боится заразиться от тех детей? Или мы зря заклеивали окна? Ксюша пришла в спортзал, но не подошла к нам. Только около Юльки уселась, и они вдвоем разрыдались. И не они одни. Мелкие, жутко уставшие, с самого утра тоже ходили хмурые, а ещё вчера рисовали своих близких и так воодушевленно говорили о них. Это всё слишком сильно давит, аж самому выть хочется. Но права у меня такого нет, раз уж мы с Колей решили, что выберемся отсюда." "16:40 этого же дня. Я не заметил, как уснул. Есть охота, но в столовую нас почему-то не ведут. Кажется, что я настолько привык к тому, что до сегодняшнего дня света не было, что и не заметил, как его отключили. А с ним и воду. Сука, у нас нет элементарного! А кто ж подумал-то про запасы? Никто! На кучу людей около двадцати литров воды из баклажки! Это же даже не по литру каждому! Без света, воды, еды и нормального воздуха, ведь за окном хрен пойми, что творится! За что это мне? Ладно мне... За что это детям, которые даже пожить-то толком не успели? Что с их родителями? Что вообще сейчас происходит в нашем городе? Успели ли эвакуировать маму и Серёгу? Живы ли они? Живы ли родители этих детей? Что им делать, когда о нас, чёрт возьми, вспомнят? А учителя? Они же стараются держатся, они тоже ничего толком не знают, но успокаивают нас — глупых детей, которые только накаляют обстановку! Кажется, паника овладела и мной. Возможно, никто и не заметит, но я же чувствую, я же понимаю... Понимаю, что боюсь. Боюсь, что нас не заберут. Боюсь, что еды не хватит. Боюсь всего, что сейчас происходит." — Ты чего серьёзный сидишь такой? — ко мне подсел Коля и толкнул плечом. Всё, как в первый день... вместо меня ответил мой урчащий желудок. — Понимаю. Ничего, скоро отбой. — Через три часа? — хмыкнул я, понимая, на что намекает парень. — Хоть бумагу жуй! — И дольше терпели. Ты должен понимать, что столовая не безразмерная, поэтому нас и кормят так редко. — А я не знал! Коль, что-то случилось? — бесит уже эта оптимистичность! Бесит его ухмылка, его поведение, его фразы-загадки. Но он единственный человек, благодаря которому у меня портфель набит печеньем, карманы — таблетками для очищения воды, а, и вода тоже есть, ведь опять-таки Коля подумал наперёд. — Извини, у меня сегодня настроения нет... — Да ладно, мы же друзья, можешь не извиняться, — он легонько похлопал меня по плечу и направился к Андрею и Ксюше, которые что-то обсуждали. Друзья? Но... У меня никогда не было друга. Зачем он говорит это? А если у него будет возможность спастись, он обо мне не забудет? Поможет ли? Бля, да он уже помогает, это я, дурак, не замечал. Хотя...Ксюшу он тоже подругой называл, а вон теперь снова, наверное, о задании говорит, ведь по злобному лицу видно всё. Всё равно надо быть самому за себя. "19:50 сего дня. Перед сном нам принесли хлеб, который успели приготовить утром. На вкус никакой, но есть можно. А внутри сыроват...И опять никто не жалуется. Вот тебе и ужин при свечах, Кирилл! Это уже даже смешно! Зачем нас так обнадёжили? Зачем дали электричество?! Ксюшу с каким-то шестиклассником отправили на ночь в кабинет истории. Казалось, она идёт, чтобы больным помогать, но Ленка, подсевшая к нам, поведала настоящую причину. Во-первых, учительница химии заболела, имея такие же симптомы, как у первой заболевшей — восьмиклассницы; во-вторых, Ксюша сейчас сидит в общем зале с температурой; в-третьих, восьмиклассница умерла..." — Ей было тяжёло дышать, тело горело... Где-то под сорок температура, а потом... Когда мы сняли с неё куртку и закатили рукава, — девушка остановилась, наклоняясь к нам пятерым ближе, — у неё на теле какие-то ожоги были... Как волдыри... — И Ксюша...— глухо отозвался Андрей, сразу оглядываясь, пытаясь понять, не привлек ли лишнего внимания. — Она же не...нет, не умрёт, о чем это я. Быть такого не может! — Ничего ещё не понятно, — быстро прошептала Лена. — Но ещё трое сейчас тоже с температурой. У нас просто не хватит жаропонижающего... — А что насчёт тебя? — перебил Коля, сверля ту взглядом. — Что с тобой? Столько с больными возишься, а ещё не заболела? Странно. — Знаешь что! Доброй ночи, — обиделась девка, слезла с матраса, отчиталась перед директором, который грозно взглянул и кивнул в сторону выхода. Ленка быстро скрылась за дверью. — И кто тебя за язык тянул? — Петька посмотрел на Колю, помотал головой и развернулся к нам спиной, собираясь уже спать. — Она... — Смотрите! — выкрикнул какой-то семиклассник, тыча пальцем в окно. "20:34. Со стороны запада на нас надвигалась кровавая — не туча — пелена, время от времени освещая город молниями. Красиво, но...не в нашем случае. Все дети оживились, побежали к высоким окнам, прижимаясь ладошками к стеклу, с трудом вглядываясь в пейзаж, ведь блики от свечей на окне не давали толком понять: правда это или же кому кому-то показалось. Это правда... Кое-как нас успокоили учителя и заставили лечь на место. Слышно только шум дождя. И ветер. Такой сильный, что, кажется, школу вот-вот снесёт. Стало холоднее... Когда я уже собирался тебя спрятать в портфель, дневник, то услышал рядом тихий скулеж. Это Андрей. Всё же его добило известие о Ксюше. Видно же, что он влюблён в неё. А она и не успела нам сказать хоть что-то перед тем, как уйти на непонятной длительности срок. Наша кукла должна выздороветь и вернуться обратно, иначе... Иначе смысл ей был строить планы на будущее и верно ждать, что нас заберут со школы?! Я и не подумал, что ей может быть так тяжело. Она не ела два дня. Надеюсь, хоть теперь она поймёт, что это было глупо. Надеюсь, Коля понял, что в этой ситуации он частично виноват. Надеюсь, страдания Андрея будут услышаны тем, кто смотрит на это с небес. Надеюсь на всё это, но так же понимаю, что хороший конец гарантирован десятками, если не единицам в этом зале."