Аванпост Альфа 10, дальний рубеж системы Веран
Молодой мужчина с осунувшимся и уставшим лицом дремал в кресле перед панелью с мониторами. Щербатая кружка опасно накренилась в расслабленных руках. Неловкое движение, и остывший напиток бурого цвета перелился за край и беспрепятственно потек по пальцам, а затем потоком хлынул на колени. Мужчина дернулся, разлепил веки, несколько секунд оглядывал себя и кружку шалыми глазами. Наконец осознав причину дискомфорта, он резко подскочил. Дно кружки гулко стукнулось о приборную панель. Тишину помещения разрушила тихая брань. Мужчина судорожно пытался стряхнуть ладонью капельки напитка, но только сильнее размазывал пятно на брюках. Неожиданно в поле его зрения попал мерно мигающий монитор. Он отвлекся от проигранной битвы с пятном и подошел к панели. Пробежавшись пальцами по клавиатуре, он вывел данные зонда на экран. Мужчина облизнул губы, потер глаза и еще раз вгляделся в монитор. Прошла не одна минута, прежде чем он шевельнулся. Скорее на рефлексах, чем осознанно он сел в кресло, развернул систему управления метеорологическими зондами, выгрузил данные мониторинга. Механически оттолкнулся руками от панели и привычно проехал в кресле до противоположного края помещения, где вновь быстро и рвано застучал пальцами по кнопкам. Открыл систему запуска спутника, ввел командный код и координаты. Казалось, прошла целая вечность, пока спутник разворачивался и настраивался. Но вот на мониторе побежали цифры, буквы, градусы. Символы заполонили собой весь экран. Он затаил дыхание, не моргая, прожигая взглядом мельтешащие знаки. Затем стремительно встал, опрокидывая кресло, схватил планшет и бросился вон из помещения. Он мчался по узким светлым коридорам, обгоняя попадавшихся на пути людей, перепрыгивая через пороги, задевая плечом проемы люков переборок, как обезьяна, хватался за поручни лестниц и перескакивал через несколько ступеней разом. Ему никогда еще не казалась станция такой бесконечной, словно он — лабораторная крыса, мчащаяся в колесе. За поворотом очередного коридора показался отсек с личными каютами старших офицеров. Без промедления он шагнул в отсек, но ему в грудь уперлась рука вахтенного, который словно из стены вырос и преградил дорогу. — Куда? — сухо спросил солдат. — Срочное донесение, — запыхавшись, проговорил мужчина, судорожно шаря рукой по карманам в поисках пропуска, тот нашелся в измаранных брюках. Дернув со всей силы застрявший в складках подкладки пропуск и едва не оторвав карман, он ткнул кусок пластика под нос солдату. Тот, не дрогнув ни одним мускулом лица, отошел в сторону, вновь прирастая к стене. Не теряя больше времени, мужчина стремительно ворвался в приемную командующего станцией, напугав своим порывом мальчишку-адъютанта, а затем ввалился в каюту. Шум воды, доносящийся из уборной, подсказал, где искать хозяина покоев. Мужчина бесцеремонно распахнул дверь. Тучный пожилой господин, раздетый по пояс, стоял перед маленьким зеркалом. Его оплывшие щеки, подбородок и шея были густо измазаны пеной, в руке зажата опасная бритва. По вытянутой шее скользило лезвие, собирая на себе белую пену. — Полковник! — окликнул вторженец, заметив, как рука господина дернулась, а в складке дряблой кожи показалась кровь. — Какого?! — пробасил хозяин каюты, оборачиваясь. — Полковник, — испуганно прощебетал подоспевший адъютант. Смерив обоих тяжелым взглядом, полковник сорвал с крючка махровое полотенце и промокнул шею. Он грузно прошлепал босыми ногами мимо расступившихся визитеров и подошел к письменному столу. — Это срочно! — вновь ожил мужчина и подлетел к командующему. — На нас летит астероидное поле. — В подтверждение своих слов он протянул планшет. Полковник нахмурился, отпихнул подсунутый планшет с непонятной для него научной тарабарщиной. — Какова зона поражения? — четко спросил он. — Мы прямо в ней. — Почему я об этом узнаю только сейчас, мать твою! Вас нахрена здесь держат! — Громогласный крик обрушился на две фигуры. Ученый стоически выдержал, лишь крепче ухватившись за планшет. Юный адъютант ссутулился, сделал два робких шага к двери и спал с лица. — Зонды ранее не фиксировали его, — попытался оправдаться ученый. — Что, значит, не фиксировали, оно у тебя из черной дыры выскочило, что ли? А?! У меня на станции четыреста человек гражданских и военных. Это шутки тебе?! Швырнув полотенце на лакированный стол, полковник нажал на кнопку интеркома. «Полковник Ганс Хилберт, личный номер: омега девять семь четыре шесть два, код красный», — произнес он. В каюте мигнуло освещение, и по периметру вспыхнули мелкие красные лампочки. Механический голос сообщил по громкой связи: «Внимание! Всему персоналу незамедлительно проследовать в ангар. Объявлена эвакуация станции!» — Сообщи пилотам и механикам срочно заряжать шаттлы. Свяжись с аванпостом Альфа 1, пусть готовятся нас принять, — полковник отдал приказ адъютанту. — Так точно! — отмер мальчишка, вытянувшись в струнку, а затем выпорхнул прочь. — Сколько у нас времени? — обратился к ученому полковник, вынимая из шкафа китель. — Поле очень плотное и движется с высокой скоростью из системы Галан, — пролепетал тот, закопошившись в планшете. Затем его губы побледнели, а пальцы замерли над экраном. — Мы не ус-пе-ем, — едва слышно выдохнул он прежде, чем пол под ним колыхнулся, а тело подбросило вверх.Орбитальная станция Керес, планета Лакун, система Флэр
В «Закусочной Херма» из старенького синего музыкального автомата, гордости хозяина, доносились ритмы блюза. Гитарные рифы, удары барабанов, хриплый женский голос гортанно напевал о лунном, мертвом свете, каплях дождя и засыпающем городе. За барной стойкой стоял темнокожий старик, дергал в такт музыке головой, заставляя на ней множество косичек с вплетенными в них разноцветными бусинами позвякивать от движений. Он протирал тряпкой липкую от напитков стойку, иногда замирал, вслушивался, затем вскидывал руки и начинал перебирать в воздухе несуществующие струны, будто сам был басистом давно почившей группы. Мягкий свет из желтых абажуров добавлял уюта небольшому помещению. В закусочной было немного посетителей. Пара дальнобойщиков шумно хлюпала лапшой, механик в промасленном комбинезоне потягивал пиво из высокого стакана, шестерка залетных мальчишек дружно грызла брикеты из сухпайка, шушукалась, не отрывая взгляда от своих коммуникаторов; девица в ультракоротком платье томно ковырялась трубочкой в бокале с коктейлем и стреляла глазками из-под кислотно розовой челки на своего спутника, тот в модном кожаном прикиде скалился белоснежной улыбкой и пускал сизые кольца сигаретного дыма. За дальним столиком у обзорного иллюминатора сидела группа людей. Пятеро мужчин расположились на полукруглом диване с потертой красной дерматиновой обивкой, на круглом столике высились разномастные бутылки, стояли тарелки с едой. В проходе на колченогом табурете качался худой парнишка. Узловатыми пальцами он держался за край стола, то подтягивая себя, то вновь отталкиваясь. Изредка он хватал с тарелки картофельные шарики и закидывал в рот, жевал, довольно щурясь разноцветными глазами. Один из мужчин, с тонкими чертами лица и платиновыми волосами в короткой стрижке, что-то увлеченно рассказывал. Остальные лишь хмыкали, растягивали губы в улыбках, не прерывая его. — Так вот, прижали мы этот трал, тесним с магистрали. Я в скафандре перепрыгиваю на вагоны, ковыряю замок, ясень пень, надо сцепку отмагнитить, чтобы сбросить с хода контейнеры, — задорно вещал рассказчик. — Люк уже гарпуны настроил, только команды ждет на запуск. Один магнит есть, надо на противоположной стороне отцепить. Скорость не хухры-мухры, шкипер, видать, перетрухнул, втопил на полную тягу. Я не дурак, чтоб мотыляться на крыше, как муха на лобовом стекле, решил через вагон насквозь проскочить. Резаком по обшивке — жух. Внутрь пролез, а там темно, хоть глаз выколи. Вагон здоровый, как пещера какая. Фонарь на шлеме из темноты только ореолы предметов выхватывает. В вагоне еще гравитация настроена. Иду я такой, тут смотрю чет висит, а это секс-куклы, как свиные туши, на потолочных крюках болтаются. Их там сотня, наверное, была. Жуть наводят. Прусь дальше. Тут, спасибо Гаю, — махнул рукой блондин в сторону раскосого парня, который в ответ отсалютовал зажатой в руке бутылкой, — что крылом теранулся трала, тот как дернется в сторону, вагон накренился, и все эти куклы одним махом как ахнут! У меня очко до микрона сжалось! — До сих пор просраться не можешь, Сид?! — сквозь смех съязвил поджарый мужчина, ероша свои соломенные волосы. — В борделях он теперь шлюх только немых ищет, — вставил замечание Гай. — А я бы не испугался, — влез парнишка в разговор. — Ты-то?! Да ты б там от страха наблевал в шлем и захлебнулся, — наставительно высказался Сид, швырнув парнишке в лоб кусок хлебной горбушки. — Хей, кончай! — недовольно взвизгнул тот, вытряхивая крошки из каштанового чуба. Самый молодой из пятерки мужчин поднялся с дивана и подошел к стойке. Его черные, как ночь, волосы и глаза, смуглая кожа, невысокий рост выдавали в нем метиса. Присев на стул, он кивнул бармену. Тот поставил перед ним непочатую бутылку стаута и, привалившись к стойке, закурил. Старик затянулся, внимательно осмотрел возившуюся и хохотавшую компанию за дальним столиком, а потом задумчиво произнес: — Пропащий он. Метис свел смольные брови к переносице, отхлебнул прямо из горлышка и обернулся на свою банду. Гая он знал с детства, тот был старшим в их отряде в попечительском центре «Гардиан». Раскосый, долговязый парнишка с доброй улыбкой, как курица наседка, хлопотал над всеми подопечными пацанами. Рики не был исключением, но всегда чувствовал, что Гай немного выделял его среди остальных. Чаще болтал с ним, делился мыслями и слушал его нытье по поводу высокомерных взрослых, паршивых стукачей, осточертевший теплиц и загонов с домашним скотом. Рики не мог сказать, что был особым озорником, но горячий нрав и острый язык делали свое дело. Но в то же время он смекал все налету. Буйных в интернате не держали. Те, кто сильно выделывался, имели свойство пропадать раз и навсегда из стен центра. Учитывая, что за пределами «Гардиана» на планете ничего нет, бежать беспризорникам некуда, то исчезновение бунтовщиков действовало куда более назидательно на остальных детей, чем порка, урезка пайка и карцер. Рики на своей шкуре испытал все превентивные меры дисциплины руководства интерната. Пожалуй, карцер для него был самым страшным наказанием. Одиночество давило, вытягивало все силы, оставляя только пустую оболочку. После отсидки только Гай с тихим уверенным голосом мог вместе со словами влить в него вновь жизнь каплю по капле. Ночами они часто выбирались на крышу спального корпуса, затягивались одной сигаретой на двоих и смотрели в небесную черноту на отблески далеких звезд и маленькую светящуюся точку — орбитальную станцию. Мечтали, как взрослыми отправятся бороздить просторы космоса, посмотрят другие планеты. А потом Гай выпустился. С заплечным мешком в брезентовом комбинезоне с взъерошенным ежиком волос и с той доброй улыбкой он хлопнул Рики по плечу и исчез, оставив того наедине с их общими фантазиями и щемящим чувством тоски. Эти долгие два года в центре показали Рики, как сильно он успел привязаться к долговязому пареньку. Когда он получил свой «волчий билет» в большую жизнь и прибыл на орбитальную станцию, то быстро понял, что фантазии были лишь иллюзией. Нагромождение отсеков с болтающимся в них биомусором в объятиях вакуума — вот чем был Керес. Вне системы, вне власти Содружества, здесь был только один закон — либо ты, либо тебя! И Рики быстро его усвоил, научился драться, как бойцовский пес, держать язык за зубами, а ушки на макушке. Первое время он перебивался у Херма, работал и грузчиком, и барменом, и посудомойкой, а спал в подсобке между холодильными камерами. А через полгода он нашел Гая, тот летал вторым пилотом на грузовых тралах и долго пропадал в космосе. Рики помнил, как жался возле ангара, прятал дрожащие руки в карманы, а сердце бешено колотилось о ребра, пока он прожигал взглядом зону прилета. Вместо долговязого паренька он увидел высокого широкоплечего мужчину, привычный черный ежик сменился отпущенными до лопаток волосами, перехваченными у основания шеи шнурком. Несколько минут Рики всматривался во взрослое едва узнаваемое лицо, пока тонкие губы Гая в ответ не дрогнули в улыбке, все той же добродушной и теплой. С тех пор они больше не расставались, став братьями. Вновь курили одну сигарету на двоих, залипая в иллюминаторы, и мечтали накопить денег на домик где-нибудь у моря на какой-нибудь райской планете в созвездии Ориона. Пока они работали вахтами на тралах, этим мечтам не суждено было сбыться до их кончины. В закусочной всегда маячили разные люди, одним из них был Сид — болтливый альбинос, в меру сварливый, в меру едкий и в меру отчаянный, чтобы крутиться на нелегальном рынке. У Сида были свои связи с криминалом, и он отлично владел любым огнестрельным и лазерным оружием. Так закончилась более или менее добропорядочная и нищая жизнь двух выпускников «Гардиана». Втроем они стали выполнять заказы на грабежи, крали товары и информацию для курьеров, работавших на брокеров черного рынка. Для себя они не брезговали щипать зазевавшихся туристов на крупных пересадочных узлах магистралей, пока не накопили достаточно денег для покупки корабля. Небольшой списанный за давностью лет шат на ионном двигателе с огнеупорной обшивкой и даже с рефрижератором в трюме. Для Рики, который был не в ладу с любой техникой, кроме байка, этот потертый крепыш казался отличным приобретением. Гай же энтузиазма друга не разделял. Шат нужно было доводить до ума. Светлый ум и руки из нужного места вновь нашел Сид в лице одного из механиков космопорта Кереса — Люка, выходца с жаркой планеты Маврикии, такого же крепкого, смуглого с невозмутимым нравом, как маврикийский буйвол, чинно шествующий по раскаленным пескам, которого Рики когда-то видел на рекламных постерах в космопортах. Люк пришел не один, с собой он привел так разительно на него непохожего светлокожего и светловолосого бойкого молодого мужчину — Норриса. Тот был мастером взлома, любые замки он щелкал как орешки. Рики до сих пор не мог понять, какие отношения связывали этих двоих: то ли любовники, то ли подельники, то ли друзья. Но лезть в чужую душу не входило в его привычки. Так сколотилась их банда Бизонов, занимающаяся контрабандой. Первый год им пришлось несладко. Бизоны потолкались боками, рогами и копытами с другими бандами и группировками, чтобы занять свое место на нелегальном рынке и наработать репутацию. Негласно самый молодой член банды стал их главарем. Рики порой сам задавался вопросом — почему за ним пошли остальные? Гай же как-то сказал, что у него есть то, что не потеряешь и не пропьешь — харизма. Он — баловень удачи, талисман банды. И ведь не поспоришь, все эти пять лет им действительно везло. На третий год работы на черном рынке им поручили доставку контейнеров. Обычно Рики никогда не интересовался содержимым, это было кредо Бизонов и дополнительным плюсом к их репутации. Но пунктом назначения значился попечительский центр, в котором тот вырос. И он не сдержал любопытство. В контейнерах Рики нашел нейропротезы различного назначения. Тогда-то он и раскрыл тайну, мучавшую всех воспитанников, — глава интерната Джадд Кугер был нейрохирургом и биоинженером, лишенным лицензии в Содружестве за какой-то скандал. Центр жил не только выращиванием фруктов, овощей и скота, которые поставлял на Керес и соседние планеты галактики. На теневых счетах «Гардиана» крутились немалые суммы валют за подпольные операции, проводимые опальным хирургом. Интернат — и кузница молодых оболтусов, прожигающих жизнь на орбитальной станции, и ферма по выращиванию инкубаторов для органов на пересадку. Тогда-то Рики и уверовал в свой личный поцелуй Фортуны, не позволивший ему кончить в холодильнике по частям еще сопливым пацаном за горячий нрав. Рики сделал еще один глоток стаута, тот обволок язык привычной горечью. Гай кивнул ему головой, а Сид махнул рукой, приглашая вернуться за столик. Взглядом молодой главарь банды мазнул по нескладной фигуре мальчишки. Кирие — детородное звено в его приобретенной семье. Парнишка появился на Кересе ровно год назад, его привезли на сухогрузе с планеты, очередной оболтус интерната. Наглый, дерзкий, что блудливый кот, тот отирался возле удачливых кересских доходяг. Не преминул и к Бизонам приластиться: поддакивал Люку, обхохатывался от баек Сида, заглядывал в рот Гаю, стрелял сигареты у Норриса. Возле Рики он тоже вертелся, пытался подмасливаться, но наткнувшись на безразличие со стороны главаря, сменил тактику на беззаботное бахвальство. Рики часто чувствовал на себе пытливый взгляд парнишки, когда тот думал, что он не обращает на него внимание. Не зря судачили, что у людей с разными глазами и две души. Вот Рики нутром чуял, что у этого, казалось бы, безобидного и нахального паренька была и вторая ипостась — грязная и гнилая душонка. По-видимому, о нем и говорил Херм. Но, по сути, они все в какой-то мере пропащие. Без рода и племени. Ни у кого на Кересе не было фамилий, только имена и клички, ведь никто из них не знал своих родителей. Все они были рождены и брошены в отсеках станции, а затем скинуты в попечительский центр, как мусор, что вышвырнули в сточную канаву вселенной. — Бог шельму метит, — произнес старик, вырвав парня из размышлений. — Как знать, — пространно ответил Рики. В богов он не верил, а в жизни успел насмотреться на разные мутации, уж гетерохромия меньшее из зол. Больше мальчишка ничем не отличался от обычного тощего подростка. Старик выпустил облачко дыма и уставился в головизор, который мигал изображением в дальнем краю стойки. Включенный на беззвучный режим, он показывал сводки межгалактических новостей. На одной части экрана холеная дамочка-диктор шевелила алыми губами, на второй части — мелькали кадры из системы Веран: обломки станции аванпоста, парящие в космосе гигантские куски породы, летящие ракеты, крошащие астероидное поле, метеоры, падающие горящими искрами в бирюзовом небе планеты Лаокоон. Херм нахмурился, закусил фильтр сигареты и процедил: — Мы все просрали, даже планеты не осталось. Ваджра нам припомнит, когда приберет к себе. Рики не знал никого более суеверного, чем дальнобойщики. Эти шкиперы все делали согласно какому-то своему ритуалу: не докуривали сигарету перед вылетом и прятали ее за ухо, вступали на трап только правой ногой, никогда не обходили корабль с кормы, чуть ли не ссали под определенным углом. И у каждого обязательно висело на приборной панели изображение химеры с иссиня-черной чешуей, с четырьмя огромными перепончатыми крыльями и узкой мордой с отрытой пастью, из которой торчали стальные зубы и раздвоенный язык. Ваджра, Рагон или Грендель — вселенское божество или демон, пожирающий провинившихся людишек. На самом деле химера была ничем иным как аллегорией неприветливого, убийственного, но такого манящего космоса. Старый бармен до того, как открыл закусочную, был пилотом и гонял тягач в самые удаленные уголки галактик. Никто толком не догадывался, сколько Херму лет, столько на Кересе не жили. Поэтому он был своего рода ведуном трущоб, многие приходили к нему за советом, и все молча принимали его суеверность. Рики верил только в себя и в свою команду, его не страшили никакие мифические демоны, настоящих демонов он примечал в личине обычных людей. Да и ностальгией по планете-матери, которую он в глаза никогда не видел, не страдал. Он слышал, что Керес был основан беженцами с разоренной войной и брошенной Амой. И, возможно, в его венах и течет кровь бывших амойцев. Только никто их уже не считал таковыми, для всего Содружества они были просто монгрелы или топляки — иноземцы без гражданства, без дома, без рода, без племени, а теперь и без колыбели. Но это никак не колыхало струны души молодого главаря Бизонов. Единственное, чему он был искренне рад, так тому, что астероиды не научились прыгать через кротовые норы, и вряд ли на его веку ошметки планеты долетят до их системы Флэр. В поясной сумке завибрировал коммуникатор. Рики достал его, пролистнул уведомление и поднял голову. — Я воспользуюсь твоим каналом? — обратился он к бармену. Старик кивнул, заставив бусины в косах снова мелодично прозвенеть. Парень поднялся, уперся ладонями в полированное дерево и легко перемахнул через стойку, затем прошел в служебное помещение. В маленькой комнатке сплошь забитой коробками с едой и ящиками с бутылками он присел возле стены, уверенно снял часть пластикового короба, который скрывал сплетение кабелей. Рики достал коммуникатор, черный контейнер размером не больше спичечного коробка и шнур. Соединил все вместе и со знанием дела дернул один из кабелей в коробе стены. Тот поддался, его конец парень вставил в штекер контейнера — шифратора. Машинка загудела, коммуникатор поймал канал связи. На экране высветилось сообщение от давнего знакомого и нечастого заказчика. Все прочитав и вернув на свои места, Рики вышел в зал закусочной. Быстро чиркнув картой по кассовому терминалу, он окликнул свою команду: — Пацаны на выход. Дело есть. Мужчины поднялись из-за стола, на ходу закидывая в рот остатки недоеденной снеди и припадая губами к бутылкам. В дверях они столкнулись с семеркой ярко разряженных парней, лица которых были украшены пирсингами, а губы измазаны синей краской. Члены банды Джикса или Гипердетки, как их прозвали федералы. Отморозки, накаченные под завязку наркотой, без принципов и морали, не чтившие негласного закона контрабандистов. Безбашенные подростки готовые творить любую дичь в угоду своей извращенной натуре. Поговаривали, что эти наркоманы жрали какую-то дрянь, которая притупляла чувство боли и напрочь сносила инстинкт самосохранения. Поэтому бывалые банды обходили их стороной, лишний раз не связываясь с отморозками. — Смотрите-ка, что это у нас тут?! Телятина, — оскалился один из Джиксов. — На ужин сегодня подадут бифштекс с кровью, — поддержал его собрат. — Разборки будете в космосе устраивать, — послышался голос старика, а на барную стойку легла двустволка, обращенная дулом к двери. На станции было запрещено любое огнестрельное или лазерное оружие, никому не хотелось закончить свою никчемную жизнь из-за разгерметизации от дыры, оставленной шальной пулей. Но Херм лично знал коменданта Кереса, и тот позволял ему некоторые вольности, зная, что хозяин закусочной всегда был благоразумен. Однако бывалый шкипер с ружьем в руках имел внушительный вид. — Спокойно, старик, девочки уже уходят, — ухмыльнулся разряженный бандит. — С дороги, — процедил Рики, задев плечом стоящего в дверях парня и стремительно шагнув за порог. — Бегите, бегите, телята, — донеслось Бизонам вслед. Кирие нагнал мужчин и преградил им дорогу. — И что, вы так просто уйдете, позволив им глумиться? — вскинулся малец, уперев руки в бока. — Не вырос еще, чтобы тявкать. Не твоего ума дело, иди перед другими выслуживайся, — бросил через плечо Рики, не одарив мальчишку даже одним взглядом. — Мы заберем оружие на складе и встретимся в ангаре, — сказал Люк, увлекая Сида и Норриса в ответвление коридора. Гай и Рики прошли к лифту. Когда за ними закрылись створки кабинки, Кирие, оставшийся в коридоре в одиночестве, скривился и выплюнул сквозь зубы: — Трус! Удача капризна, скоро она от тебя отвернется.