Попечительский центр «Гардиан», планета Лакун, система Флэр
Под потолком щелкала и мигала люминесцентная лампа, за окном сгущались сумерки. Белый мужчина с закатанными по локоть рукавами халата уверенно запустил ладонь в аквариум, наполненный фиолетовым желе. Нащупав пальцами твердый предмет, он обхватил его и под аккомпанемент шлепка извлек из сосуда. Аккуратно уложив бионическую кисть на хромированный прозекторский стол, мужчина потянулся за шлангом. Отрегулировал напор воды и омыл конечность от остатков желе. Затем он включил круглый операционный светильник, четыре галогеновые лампы ярко вспыхнули, озарив стол теплым белым светом. Мужчина поправил электронные очки, перевел зум на макрорежим и поднес кисть к глазам. Развернул ее срезом запястья к себе, осмотрел каждый синтетический сустав, взял с приборного подноса инструмент с тонкой иглой на конце. Он осторожно коснулся иглой борозды запястья, пуская через инструмент небольшой разряд тока. Кисть дернулась, бесшумно согнулись фаланги пальцев. Он удовлетворенно хмыкнул и отстранил иглу, пальцы также беззвучно разжались. Неожиданно в комнате раздался писк, заставив мужчину вздрогнуть. Он снял очки, положил их рядом с протезом на стол и подошел к стене. На ней мигала панель видеонаблюдения. На небольшом экране показывался коридор, ведущий к его кабинету. По нему шла группа людей. — Кого еще черти принесли?! Он быстро снял медицинский халат, повесил его на крючок и вышел из комнаты. Прозекторская соединялась с кабинетом. Он пригладил русые волосы тронутые сединой, поправил галстук. Затем отодвинул с серванта рамку с фотографией, с которой на него смотрела шеренга улыбающихся детей, в центре ребятни стоял он сам, в строгом костюме и лет на десять моложе. За рамкой оказалась небольшая выпуклость размером с пуговку. Он нажал на нее подушечкой пальца. Послышался шорох, из потолка плавно опустилась перегородка в форме кирпичной кладки, прикрывая дверь в прозекторскую. Мужчина вернул на место рамку с фотографией и прошел к антикварному секретеру. Опустившись на винтажное бархатное кресло, он нацепил на нос тонкие очки в золоченой оправе, поправил на столе серебряную табличку, на которой было выгравировано «директор Д. Кугер», и зашуршал бумагами, покоившимися в папке. Дверь бесцеремонно распахнулась, и в кабинет вошла группа людей. — Добрый вечер, — произнес один из визитеров. Директор поднял взгляд на незнакомцев. Пятеро мужчин в темных деловых костюмах, гладко выбритые, с одинаковыми короткими стрижками. Старший из них, тот, что поздоровался, был выше остальных чуть ли не на целую голову, худощав и бледен. Резко очерченное лицо, тонкий нос и глубоко посаженные глаза делали его похожим на хищную птицу. — Прошу прощения, но у меня не было назначено столь поздних встреч, — тихо, но строго произнес директор. Незнакомец усмехнулся уголком губ, сцепил руки за спиной и прошелся по кабинету. При всем своем астеничном телосложении тот не сутулился и не опускал голову, наоборот, спина прямая, плечи разведены, а подбородок вздернут. Директор отметил про себя, что у этого «коршуна» офицерская выправка. Его спутники замерли безмолвными статуями по периметру. И это усилило плохое предчувствие хозяина кабинета. Агенты клиентов так себя не вели, какими бы влиятельными они ни были. — А нам не назначают встреч, мы сами приходим, доктор Кугер, — сказал незнакомец, рассматривая фотографию на серванте. На слове «доктор» у директора застрял ком в горле, а сердце бешено заколотилось в груди. Федералы, только они могут вламываться когда угодно и куда угодно. Но он всегда был осторожен и осмотрителен, не гнался за баснословными деньгами и не влезал в совсем уж сомнительные авантюры. За двадцать лет Кугер сделал тысячи операций. Где же он прокололся? Или они всегда знали о подпольном бизнесе? Тогда почему пришли только сейчас?! — Я давно лишен лицензии, это в прошлом. Сейчас я руковожу интернатом, — попытался взять себя в руки Кугер. «Коршун» вольготно примостился на край столешницы секретера всего в метре от винтажного кресла. Под взглядом этих «мертвых» глаз цвета ядерной зимы директора сковал озноб. По спине покатились капли холодного пота, а рубашка начала прилипать к пояснице. — Прошлое всегда за нами тянется. Говорят, опыт мастера невозможно забыть, а рука хирурга всегда тверда, пока в состоянии держать скальпель. А ваша рука тверда, док? — На этих словах незнакомец стремительно вскинул руку и схватил ладонь директора, не ожидавшего такой прыти. Это было чересчур крепкое рукопожатие. Кисть Кугера словно в тисках зажали эти длинные ледяные пальцы. Он испуганно вздрогнул, и только сила воли не позволила выдернуть ладонь из захвата. Сердце замерло, а затем вновь пустилось вскачь. Его начало потряхивать, стремительный ритм пульса отдавал в каждой клеточке тела. Он чувствовал себя лошадью, пущенной в карьер. Сколько он еще выдержит?! Пару минут, и грохнется как загнанный жеребец весь в мыле и с пеной у рта. Хватка ослабла, ладонь отпустили из плена. Крылья носа незнакомца раздувались, будто он принюхивался к его страху. Почему они тянут?! Его давно бы уже скрутили. Блефуют?! В глотке все пересохло, язык едва шевелился. — Я не понимаю ваших аллегорий, — с трудом выталкивая слова, сипло произнес Кугер. — Либо предъявите доказательства и ордер на арест, либо всего доброго. — Вы не так поняли, док. У нас к вам дело. — По всем вопросам попечительства обратитесь в канцелярию центра. — Голос директора окреп, он нашел в себе силы указать непрошеным гостям на дверь. «Коршун» вновь усмехнулся, расстегнул пуговицу пиджака и откинул полу так, чтобы Кугер заметил кожаные ремни, опоясывающие его талию, и кобуру, из которой выглядывала ребристая рукоять беретты. Сказать, что директор был удивлен, означало ничего не сказать. Ему потребовались огромные усилия, чтобы сохранить лицо. Как они пронесли оружие через станцию, а затем спустили его на планету, одному черту известно. Он достаточно платит этим Джиксам за охрану, чтобы этого не происходило. Или они окончательно обдолбались своей наркотой, или, сукины дети, продали его! — Вы продолжите настаивать, док? — Продолжу. — Ответ вышел глухим и сиплым. Голос вновь стал его подводить. Незнакомец резко, но четко скользнул рукой к кобуре. Кугер не успел моргнуть, как тот выхватил пистолет и снял с предохранителя. Когда ствол уткнулся в колено, директор инстинктивно вжался в спинку кресла и вцепился пальцами в бархатные подлокотники. Незнакомец навис над ним, заглянув в глаза. — Голова и руки вам пригодятся, а вот ноги необязательно, док. Кугер не шелохнулся, глотка окончательно пересохла. Дуло давило на колено. Директору казалось, что он чувствует холод металла даже через ткань брюк. Перед глазами встала картина раздробленного выстрелом надколенника, расплющенного хряща, разорванных связок и сухожилий, возможно, будет задета и берцовая кость. Неожиданно давление дула ослабло и пропало. Незнакомец опять чему-то усмехнулся и убрал беретту в кобуру. — Вы крепкий орешек, док. Но и на старуху бывает проруха. — На этих словах он щелкнул пальцами, один из мужчин из сопровождения отмер и подошел к нему, протянув планшет. «Коршун» поводил пальцами по экрану, а потом развернул планшет к директору. Кугер не сразу сообразил, что видит на нем. Какие-то столы, людей. Но потом изображение сфокусировалось на одном участке. И он узнал синее сукно на бильярдном столе. Это бар «У Лауры» на Кересе, только в их приватных залах было такое сукно, своеобразная фишка, созданная скорее дальтонизмом владельца. Компания молодых людей крутилась возле стола, попивала стаут из бутылок. Шар покатился по полю, столкнулся с еще двумя круглыми собратьями, и все три бодро юркнули в лузы. Из «слепого» угла вышел юноша с русыми волосами в кожаной куртке с вычурным вышитым волком на спине. Манон! Никчемный оболтус беззаботно улыбался, размахивая кием. Затем самодовольно притянул к себе какую-то разодетую девицу и впился ей в губы. Лоботряс вновь кутил на его деньги с какой-то сомнительной компанией. Не было в нем ни ума, ни усердия, ни смекалки. В интернате нашлось бы с десяток более достойных и перспективных мальчишек, из которых можно было бы вырастить наследника. Но кровь — не водица, свой был только один. Пусть пройдоха и раздолбай, пусть ничего стоящего, пусть он любил не самого Джадда, а деньги, которые тот зарабатывал. Но он его сын, его плоть и кровь, его единственный родной ребенок. — Мало ли что может сломаться на этой старой станции, — вкрадчивый голос незнакомца витал над изображением смеющегося сына. — Проводку замкнет в отсеке бара, или подача кислорода выйдет из строя. — Что я должен сделать? — обреченно спросил Джадд. Он жадно разглядывал каждую черточку фигуры сына, запоминал каждый жест, каждую самодовольную ужимку. Пока экран не погас. Так и в нем что-то сломалось и погасло. Джадд Кугер, подпольный хирург и директор интерната, чувствовал, что видел Манона в последний раз. А интуиция бывалого авантюриста никогда не подводила. — Проводите доктора на шаттл. — Есть, капрал!Орбитальная станция Керес, планета Лакун, система Флэр
— Что ты на него взъелся? — спросил Гай, когда они вошли в кокпит шата. Рики был заметно недоволен, плюхнулся на кресло штурмана, затем ругнулся, привстал и поднял с сидения ремни безопасности. Замок щелкнул, ответа не последовало. Гай занял свое место за штурвалом. — А мне он тебя в детстве напоминает, — продолжил он, почувствовав на себе тяжелый взгляд друга. — Пытается откусить больше, чем способен прожевать. — Тоже мне комплимент, — наконец, соизволил ответить Рики. — А тебе лишь бы кого нянчить, нашелся отец года! Голос молодого вожака сочился ядом. Их разговор прервался грохотом и шумом из трюма. На борт поднялась оставшаяся троица Бизонов. Застучали крышками ящики в полу, куда Норрис прятал оружие. Защелкали тумблеры и переключатели, замигали индикаторы на приборной доске, Люк проводил предполетную проверку. Гай отвлекся от темы, образ Кирие напрочь вылетел из головы. Рики передал другу свой коммуникатор и стал наблюдать, как тот сосредоточенно вводит координаты в навигационный дисплей, попеременно кося глазом на подмигивающую зелеными и желтыми огоньками полетную панель. Рики ничего не смыслил в технике, для него вся кабина, заполненная какими-то датчиками, тумблерами, окошечками, кнопочками, что ползли по стенам, окружали стекла иллюминаторов, сочились между кресел, — была неведомым зверем, а Гай его укротителем, серьезным, собранным и внушающим доверие. На плечи друзей легли ладони, а между спинок кресел появилась белобрысая голова. — Чё, куда летим? — спросил Сид. — На Галотт, — не отвлекаясь, быстро ответил Гай. — Кто заказчик? — не унимался болтун, повернув лицо в сторону штурманского кресла. — Катце, — неохотно пробормотал Рики. — Ууууу, — затянул альбинос, — жди проблем. Рики закатил глаза и наигранно вздохнул. Сид вышел из кабины, продолжая бухтеть: — Напомнить, как в прошлых заказ Меченого нас федералы обстреляли, мы чуть крыла не лишились. — Слушай, мы ж не школьными экскурсиями занимаемся. Обстреляли и обстреляли, впервой что ли? — прикрикнул Рики, чтобы его было слышно в трюме. — Хорошо говорить, не тебе же куском фюзеляжа ягодицу распороло, — гнул свою линию болтун. — А кто потом две недели в «Красном бароне» закисал и зависал за приплаченные им сверху бабосы в качестве компенсации за доставленные неудобства, — нашелся с аргументами Рики, перегнувшись через подлокотник кресла и выглядывая в проем, чтобы разглядеть кривые ухмылки на физиономиях Люка и Норриса, красноречиво говорящие: «Началось». — Задница страдала моя, а компенсировались все, — бухтел оппонент. — Шрамы украшают мужчину, — философски поддакнул Люк. — Ага, но не на жопе же?! — Дыркой больше, дыркой меньше, — фыркнул, давясь смехом, Норрис. — О, светлозадый, — проникновенно вскрикнул Рики, — почетно клянусь, из своей доли с этого заказа купить вам пухленькую подушечку, чтоб вашему седалищу было мягонько и уютненько сидеть. А Люк может сварить тебе ягодичные доспехи. Правда? — У меня где-то валяется кусок спойлера с того самого крыла, будут памятные, — согласился тот. — Какие вы все заботливые, нет слов! Смотрите, — проговорил Сид, проведя пальцем по бледной щеке, — это скупая слеза умиления катится. — Или лучше грелочку, — задумчиво сказал Рики, подперев кулаком подбородок, — чтобы ты свой геморрой прогревал. — Нет у меня геморроя! — возмущенно воскликнул оратор. — Ты один сплошной геморрой, Сид, — скалясь во все зубы, выдал Люк, потрепав платиновые волосы на голове ворчуна. — Харе отвлекать, — отозвался Гай, пытаясь перекричать дружный хохот в шате, — у всех будет геморрой, если я хоть градусом ошибусь, и мы выйдем из гипера в очке Рагона. — Считаю тему задниц раскрытой полностью! — поставил заключительную точку в затихающем смехе Рики, разворачиваясь к панели и иллюминатору. Затем он обратил внимание на одно из окошечек, стрелка на котором не шевелилась. — Тут что-то не работает, — оповестил он. Гай перегнулся через подлокотник, приблизившись к соседнему креслу. — Датчик давления топлива не фурычит, — проговорил он через плечо. Рики постучал ногтем по пластиковой крышке датчика, надеясь, что его стрелка отлипнет от края. — По голове себе постучи, — раздался над ним голос неожиданно появившегося Люка, заставив парня вздрогнуть и виновато отдёрнуть руку от прибора. Смуглый механик поплевал на пальцы, присел у кресла штурмана и заглянул под панель. Там он провозился пару секунд, и стрелка датчика дернулась, описала полукруг и замерла на четверти шкалы. Удовлетворенно кивнув, Люк уже хотел подняться, как что-то заметил внизу. Неожиданно его крепкая ладонь с громким хлопком шлепнула по бедру Рики. Тот дернулся в кресле, но застегнутый ремень безопасности не дал ему сдвинуться ни на сантиметр. — Ноги собрал, — сурово проговорил механик, — задрал тормозные педали дергать. У тебя что ранний паркинсон? В холодильник посажу! Рики стремительно свел ноги и демонстративно положил ладони на плотно прижатые друг к другу коленки, приняв покладистый вид. Люк цыкнул, покачал головой и покинул кокпит. Гай в соседнем кресле гаденько усмехнулся. Как только широкая спина механика скрылась в проеме, Рики вновь раскинул свои конечности, неосознанно начав отстукивать ритм носком ботинка по злосчастной педали. — Тут все держится на слюнях Люка, — заговорщически прошептал он, — нам позарез нужен этот заказ. — Но в чем-то я с Сидом согласен, — также шепотом ответил Гай. — Вот только ты не бухти, давай штурвал на себя и погнали!