Лаокоон, система Веран
Тишина оглушала. Своим абсолютом окутывала, пеленала, стягивала силками, вызывая оцепенение. Все потонуло в безмолвии. Ни стука сердца, ни скрипа скафандра, ни шороха воздуха. Тусклый свет едва разгонял кромешный мрак. Плясали длинные острые тени по стенам отсека. Он барахтался в невесомости, не в силах сдвинуться с места. Размахивал руками в тщетной попытке дотянуться до переборки, рычага или кабеля. Растопыривал пальцы, едва не выворачивая суставы, еще пара дюймов, рагоновых дюймов, но перчатки так и не касались ни металла, ни обмотки кабеля. Он был в клетке без прутьев, в путах без цепей. Невольник вакуума. Заложник тишины и мрака. Он судорожно дышал, но не слышал вдохов. — Хей, здесь есть кто-нибудь?! — крикнул он, радиосвязь молчала, ни треска, ни помех. — Рагон вас дери! Он брыкнулся ногами, дернул руками, как жалкий жук, прошпигованный булавкой к фанере. Хоть извертись, но без гравитации ты пылинка, застывшая в смоле. — Аааа, мать твою, гребаный космос! — он орал, надрывая связки, костерил на чем свет стоит весь людской род, которому не сиделось ровно на заднице на планетах. Но в минуту гнева все тело обдал озноб, он понял, что не слышит своего голоса, тот звучал лишь в голове, внутри черепной коробки. Ни один децибел не сотряс вакуум, не колыхнул безмолвное ничто. Волосы шевельнулись на загривке, а мурашки покрыли все тело. Мышцы словно одеревенели, в горле застрял ком. Он замер, марионетка в темном отсеке. — Гай, — одними губами позвал он. Вдруг что-то шевельнулось во мраке, тень отделилась от тьмы и стала стремительно плыть. Она приближалась. Аварийное освещение высекало из черного сгустка фигуру. Голова, руки, ноги. Человек. Тот летел к нему, как пуля, выпущенная из ствола. Руки человека потянулись к скафандру, схватили за грудки и с силой дернули. Наконец тишину нарушил глухой стук головы о шлем. Темные волосы скользнули по забралу. Человек уперся лбом в пластик, сверкнул мраком безумных глаз. Узнавание молнией мелькнуло в разуме. Связной с Джибрила! — Мертвецы, — полушепот-полусип просочился сквозь шлем, сквозь безмолвие, затек в уши и разлился морозной стужей по жилам. Рики безотрывно смотрел в лицо покойника не в силах шевельнуться. Тот обдал дыханием забрало, пластик запотел. Связной провел носом, стирая конденсат. Его кожа была бледна, словно застывший воск, плотно обтягивала челюсть. На впалых щеках проступали синюшные пятна. — Мертвецы, — вновь просипел он, — они придут и за тобой… Из глаз связного потекли струйки вязкой жижи. Они бежали по маслянистой коже, затекая в уголки рта. Губы стремительно усыхали, обнажая бескровные десны и зубы. Покойник то ли смеялся, то ли скалился. Кожа посинела, расползлась на лоскуты, под ней проступила черная затвердевшая плоть. Тошнотворный запах разложения заполнил шлем. Рики сглотнул, стараясь дышать поверхностно. Мясо на лице покойника превратилось в студенистую массу, она со шлепком отвалилась от костей, плюхнулась на забрало и поползла вниз по пластику, оставляя ослизлый отпечаток. Желудок скрутило, судорога сдавила пищевод. Рики уже не дышал, едва сдерживая рвоту. Череп связного стукался о шлем, а остатки волос елозили по забралу. В ушах стояло клацанье гнилых зубов. И только глаза во мраке провалов глазниц продолжали гореть безумием, которое приобретало фосфорицирующее зеленое свечение. Ладонь скользнула по шероховатой текстуре, коснулась обжигающе холодной стали. Рики вдохнул полной грудью удушливый пряный аромат. Дернулся, ощутив тяжесть своего тела. Два зеленых глаза светились в темноте. — Свет! — надрывно крикнул он. Яркая вспышка озарила пространство. Рики молниеносно прыгнул, касаясь ступнями ледяного пола. Пошатнулся. Кинжал плотно лежал в ладони. Зеленое свечение исчезло. Примостившись задницей на перила койки, сидел парень, потирающий пальцами веки. Он фыркнул, нацепил на нос темные очки и поднял голову. Рики выдохнул, успокаивая бешено колотящееся сердце. Кинул кинжал на кровать и присел рядом, растирая лицо. Фантасмагория ужаса еще отдавалась в клетках тела ознобом. — Алек, какого хрена?! — надломанным голосом поинтересовался он. — Тебя стучаться не учили? — И тебе не хворать, — отозвался гость. — Кошмары мучают? — Ерунда, — отмахнулся Рики и потянулся за брюками, висевшими на стуле. — Все инструкции мы выполнили. Груз в крематории. — Осечек не было? Праздного любопытства? — Кому оно надо. Сейчас трупами никого не удивишь. Они до сих пор спускают на планету останки, которые находят в космосе после разрушения аванпоста. Тут еще Джибрил накрылся. Так что поток мертвецов не успевает иссякать. — Ясно, хорошая работа. Вот расчет, — проговорил парень, поднимаясь с перил. Он прошел по гостиничному номеру, остановился у стола и положил на него пачку кредиток и небольшой бархатный мешочек. Рики вжикнул молнией брюк, схватил майку. Темная ткань скользнула по поджарому торсу. Босые ступни прошлепали по полу. Кредитки исчезли в кармане штормовки, брошенной на край столешницы. На ладонь из мешочка высыпалась россыпь кристально чистых, как капельки слез, прозрачных камней. Свет ламп искрился на их гранях. Алек внимательно смотрел, как Рики со знанием дела перекатывает камешки по ладони, оглядывает их огранку, оценивает чистоту. Крепкий, невысокий парень, явно не холеной наружности, в растянутой майке, потертых брюках, шевеля голыми пальцами ног, в самом дешевом портовом мотеле, прищурив глаз, просвечивал насквозь бриллианты. Только пенсне на носу не хватало, как у седеющих ювелиров. Несуразность этой сцены заставила Алека криво ухмыльнуться. — Вот скажи мне, зачем тебе бриллианты? Другие вон баблом, дурью, оружием свою долю берут, а ты камнями, словно лорд какой-то. — Деньги всего лишь бумажки или набор кодов в банковской системе, — спокойно проговорил Рики, пропустив мимо ушей неприкрытую подколку гостя, — в любой момент они могут стать просто пшиком, а природные бриллианты такой чистоты — твердая и стабильная валюта, такая моя инвестиция в будущее. — Знаешь, у моего народа есть легенды о летающих ящерах, которые были падки до сокровищ. Собирали их по всему свету, тащили в свои пещеры, чахли над ними. В итоге чрезмерная жадность их и сгубила, они насобирали столько сокровищ, что боялись покинуть свои жилища, вдруг кто сопрет. Так и подохли от голода в окружении несметных богатств. — А у нас на Кересе говорят: «Сытый голодного не поймет», — отрезал Рики, ссыпая кристаллы обратно в мешочек. — Как знаешь, чужая душа — потемки. — А ты в потемках, ходят слухи, хорошо видишь, так что не заплутаешь, — вставил ответную шпильку вожак Бизонов, намекая гостю на его генетически модифицированные кошачьи глаза, которые тот предпочитал скрывать под темными очками. — Что ж бывай, еще увидимся, — бросил через плечо Алек, захлопнув дверь и оставив после себя удушливый пряный аромат парфюма, плотным облаком наполнивший воздух заплесневелого гостиничного номера.Крематорий, Лаокоон, система Веран
Алек удобнее разместился в кресле аэрокара, припаркованного через дорогу от главного крематория Лаокоона. Внушительных размеров здание представляло собой монументальный куб с узкими прорезями окон. От основания здания уходили прозрачные колонны, которые создавали иллюзию парения куба над асфальтом. К входу в крематорий вела узкая дорожка из антрацитовых плит. По обе стороны дорожки в скорбном молчании стояли чудаковатые статуи людей, вместо голов у которых были тонкие веточки с листочками, а руки травяных человечков сложены в молитвенном жесте. Над массивными стеклянными дверями серебряными вензелями ползла надпись на десяти главных языках Содружества: «Прах к праху». Алек перевел взгляд на планшет. На экране показывалась одна из прощальных комнат крематория, в которой на постаментах стояли пять деревянных гробов, освобожденных от цинковых коробов. Именно эти гробы сутки ранее доставили сюда Бизоны, а всего час назад Алек лично разместил в углу комнаты маленькую камеру слежения, обозревающую груз. Так как босс не дал четких указаний, что конкретно ищет заказчик, то Алек не имел представления, что именно являлось настоящим грузом, а что было лишь фальшивкой для отвода глаз. Поэтому он потратил около четверти часа, чтобы найти подходящий угол обзора и не упустить из виду ни одну деталь передачи. Часы на коммуникаторе отсчитали ровно полдень по местному времени. Дверь комнаты отворилась, и в помещение вошел чересчур высокий мужчина в деловом костюме. Мистер Смит точен как баллистическая ракета. Мужчина прошел вдоль постаментов. Выглядел он моложаво и ухожено, держался уверенно, будто привык быть хозяином положения. Его движения были четкие и резкие, без лишних колебаний, а осанка идеальна, словно у аристократа или офицера. При этом ему удавалось настолько органично и легко избегать камеры, не разворачиваясь к ней лицом, что к Алеку в голову закрались сомнения: а так ли незаметно он разместил ее, или, быть может, агенты заказчика следили за ним, когда он вошел в крематорий? Кто у кого на хвосте? Или он сам не заметил другую камеру, пока ползал по углам комнаты? И этот мистер Смит чуть больше часа назад смотрел кино, в главной роли которого был сам Алек. Босс не погладит за такой промах по головке. Кто же вы, мистер Смит? Тем временем мужчина обошел каждый гроб со всех сторон, внимательно вглядываясь в лица лежащих в них покойников. Мертвецы одеты в одинаковые комбинезоны, коротко стриженные молодые курсанты летного училища, трагически погибшие на учениях. Схожие лики, как на подбор. Вес, рост, раса — все по единым лекалам трансгалактической академии пилотов. Никаких особых примет, никаких отличий. Алек тоже из любопытства осмотрел каждого покойника, но ничего примечательного не заметил. Похоже, мистер Смит был лучше осведомлен или обладал цепким глазом, так как он замер, наконец, у второго от края гроба. Мужчина постоял с минуту, переминаясь с носка на пятку. А затем склонился над курсантом, коснулся лба, пригладил ежик волос и буднично потянул язычок молнии, расстегивая комбинезон. Алек недоуменно нахмурился, удобнее перехватив планшет. Мистер Смит распахнул свой пиджак и достал из внутреннего кармана складной нож. Блеснуло стальное лезвие. Аккуратно кончиком ножа мужчина откинул края комбинезона, обнажая грудь покойника. Алек поелозил по креслу, ближе придвинувшись к экрану. На впалой груди курсанта виднелись темные стежки на игрек-образном разрезе от вскрытия. Мужчина занес нож и без промедлений всадил его в грудь покойника, повторяя разрез и распарывая швы. Закончив кромсать мертвую плоть, мистер Смит отер лезвие о комбинезон и вновь убрал нож в пиджак. А затем абсолютно спокойно раздвинул голыми пальцами края раны и запустил ладонь по самую кисть в грудную клетку так обыденно, словно делал это ежедневно. Алек тихо порадовался, что на завтрак он выпил только энергетический коктейль. Сосредоточенно пошарив рукой в теле, Смит, наконец, вынул ее из грудины. В ладони измаранной трупным соком зажат круглый предмет в силиконовом чехле. Как бы Алек ни силился разглядеть истинный груз, но упаковка плотно скрывала его, попутно защищая от лишних глаз и продуктов разложения. Смит достал платок, завернул в него предмет и убрал в карман, потом, не выказав и капли брезгливости, вытер другим платком ладонь. Кинул платок в утилизатор. Снова склонился над курсантом, застегнул комбинезон. Дружественно похлопал рукой по только что растерзанной груди и отечески коснулся губами лба покойника. Мистер Смит прошел к двери и прежде, чем покинуть комнату, кивнув головой. И этот знак, по всей видимости, адресовался именно Алеку, сидящему по ту сторону экрана. Вместе с хлопком двери погасла и картинка на планшете, это означало, что камеру ликвидировали. Мистер Смит переиграл наблюдателя, все шло по его сценарию. Алек досадливо цыкнул, отсылая видео завершенной сделки на удаленный сервер Катце. Каких только психов не носит вселенная, и один из них его босс. Порой Алека пугала хладнокровная и беспринципная изобретательность Меченого.