Невозможность

Дальше так и повелось, как только Вася что новое выведывал про дела Скуратова, Федя к нему в избу заглядывал под покровом ночи, дабы глаз любопытных не привлекать. Наедине Басманов был даже сносный, колкий конечно, с языком злым, но ладить с ним у Васи вполне получалось. На людях же они упорно делали вид, что никаких дел общих не имеют и вообще не знаются. Близко к себе Федя не подпускал, все чего пока Вася удостоен был, так это прикосновений ласковых, то к руке, то к щеке, но Грязной и этому радовался. И отчетливо чувствовал, что с каждым днем крепче привязывается к Феде, все глубже тонет в этих глазах синих, все горячее любит его. И, кажется, на все готов ради человека этого. Но однажды пришел Федя к нему мрачнее тучи. — Ты чего это сегодня такой смурной? — спросил его Вася. — Царь смотрины невест решил устроить. — О, как! Ты тоже участвовать собрался? — попытался пошутить Грязной. Федя только рукой махнул. — Да ну тебя. Рассказывай лучше что ты там выведал.. Вот и настал в Слободе этот день веселый — смотрины невест. Все опричники пришли на красавиц полюбоваться. Хороши девушки были, одна другой краше, как на подбор. Некоторые лихие головорезы даже краской зарделись, на них поглядывая. Грозный тоже под впечатлением прибывал, взор с невест прихорошеньких не сводил. Про Федю и забыл вовсе. И хоть старался Басманов лицо держать, по взгляду Вася видел, погано у него на душе было, ой, как погано. Никогда еще про царского любимца не забывали вот так. Всегда был вниманием не обделен, взглядом обласкан, к трону подпущен. А сейчас его словно на второй план задвинули, даже в летнике сплясать не дали, хотя Федор порывался, дабы внимание привлечь и продемонстрировать всем, кем тут надо любоваться на самом-то деле. Иван сказал, что не к месту пляски эти будут, на что Феде лишь оставалось кивнуть покорно. В какой-то момент Вася даже с упоением подумал, что пусть и Федор пострадает как он, пусть поймет как это больно, когда тебя не замечают и дарят все свое внимание кому-то другому. В целом смотрины занятно прошли, Ваське понравилось. Ночью, когда уж Вася ко сну отходить собирался, в избу настойчиво постучали. — Кого это там леший принес? — сурово спросил Грязной, подходя к двери, свечу в руке держа. — Это я, Вася. Открывай ворота! Вася отпер, услышав голос знакомый, и замер. На пороге стоял Федя. Пьяный Федя. Не совсем в умат, конечно, на ногах вроде держался, но по взгляду и поведению было понятно — выпил он прилично. — Ты напился, Федь? — не скрыл изумления своего Вася, таким он Басманова еще не видал. — А что, нельзя что ли? Ты вон пьешь безбожно, через день да каждый день, и ничего,— кравчий входит внутрь, чуть при этом пошатнувшись. — Я уже давно не пил, — оправдывается Вася. — Да мне дела до этого нет, пил ты или не пил, — фыркает Федя, проходя в горницу, и решительно начинает стягивать с себя штаны, путаясь в них. — Сюда иди. — Ты это чего удумал? — Вася опешил от такого поворота событий. — Принимай оплату за все доносы. Ты же этого желал? Давай, бери, чего медлишь? — Федор опирается руками на стол, выгибая спину. — Вот прям так? — Ты еще долго языком чесать будешь? Прям так. Ну же! — командует Федя. — Может хоть в кровать? — Нет. Здесь, — Федор бросает из-за плеча взгляд суровый и Грязной поддается, словно боясь, что второго такого предложения от Басманова может и не предвидится больше никогда. Все происходит как-то сумбурно. Вася спускает свои портки и берет Федю насухо, неумеючи, ведь не бывал он никогда с мужиком до этого. И это выглядит как насилие добровольное. Феде болезненно неприятно, да что там, у него даже не стоит. Но за весь процесс он не издает ни звука, терпит, стиснув зубы, ждет, пока Вася удовлетворится. Благо длилось это все недолго, кончил Грязной постыдно быстро от этой непривычно жаркой тесноты и жажды обладания телом желанным. После Федя сползает на пол и Вася с ужасом видит, что слезы горячие по щекам Басманова текут. Рядом опустившись, Грязной переводит дыхание. Не так он себе в мечтах своих все это представлял. Не так. Спустя несколько молчаливых мгновений, Вася протягивает руку и принимается стирать слезы с щек Фединых. Почему опять плачет? Что же в этой буйной головушке творится? Басманов дергается и руку отпихивает. — Ты же это назло Ивану сейчас сделал, да? — вдруг понимает Вася. Федя молчит, в пол уставившись, но потом все же отвечает. И несмотря на количество выпитого, говорил он вполне внятно и разумно. — Знаешь, что он мне сказал? Чтоб я сегодня ночью к нему не приходил, — в глазах Фединых непомерная обида сверкает вперемешку со слезами и ревностью злой. — Что ж, удались смотрины на славу. А я сразу понял, какая из этих девок ему приглянулась. Царицей он ее, конечно, не сделает, уж больно из простой семьи она, считай без роду, без племени, но в спальне оприходует. Вот прям сейчас ее наверно дерет. — Да с чего ты взял? — Уж поверь мне, я Ивана знаю. Желание его всегда в глазах вижу. — А он окромя тебя никого больше в спальню свою не водит? Федя даже возмущенно фыркнул от этого вопроса Васиного. — Уже давно только меня к телу своему допускает. Все ему по нраву было, все устраивало, я же много чего умею в кровати вытворять, не дам заскучать. А сегодня внезапно девку эту увидал и возжелал. Ну-ну, пусть развлечется, раз по вкусу она ему пришлась, — зло шипит Федя, ревностью изнутри сжираемый. — На кой хер ему вообще эти смотрины сдались? — Так уж положено. Вот ведь ты завелся. А что с тобой будет, ежели царь жениться удумает? Изведешься же весь, — удивляется Вася. — Жена это одно, а в постель кого не попадя тащить это другое. Там мое место, и только мое. А сейчас одну приволок, потом другая приглянется и пошло поехало. Неужели я ему не люб стал? Руку поднимать на меня начал, теперь вот это прибавилось, — слезы по щекам Феди потекли с удвоенной силой. Он напрягся, видимо, стараясь сдерживаться, чтоб не разразиться рыданиями прямо тут на полу. — Ну что ты, Федь, да никакая девка с тобой не срав.. — Ой, да хватит уже. Это ты может, так считаешь, а с государем сейчас там вовсе не я, — перебивает Басманов и приподнимается чуть пошатнувшись. — Лучше дай хоть тряпку какую-нибудь или полотенце. Испачкал ты меня. Вася находит полотенце и смотрит, как Федя старательно его семя с себя вытирает. — Все. Пойду я. — Да куда ты такой пойдешь? — заволновался Васька. — Иди ложись на кровать, проспись, протрезвей, а потом уже и пойдешь. Федя стоит, сомневаясь, сверля Грязного мокрым взглядом. — Я на лавке лягу, — говорит Вася. Басманов соглашается и уже вскоре лежит под одеялом в теплой кровати. Вася, устроившись на лавке неудобной, прислушивается к Фединому дыханию. Вроде успокоился. — Федь, а я тебе выходит совсем не мил? — спустя некоторое время тихо доносится с лавки. — Ты второй мужчина на белом свете, которому я дался. Неужели тебе этого еще мало? — молвит Федя и в сон проваливается.