Сладкая жизнь

В этом мире за все нужно платить. Кто-то богат, кто-то красив, а кто-то - нет. Но у всего есть своя цена. Богатый не всегда счастлив, красота не заменяет нам везения и ума, а умные люди не всегда имеют возможность жить на полную катушку. Что-то дается, а что-то отнимается. Это простое правило Хёкджэ уяснил еще будучи ребенком. С самого детства он хотел танцевать. Мама поддержала его, записав в школу танцев, да и папа не был против. Но ровно до того момента, как ему исполнилось восемнадцать лет, и он окончил школу. Тогда-то родители и ограничили сына практически во всем, капая ему на мозги тем, что он наследник их бизнеса, что он должен вникнуть в семейное дело. К нему приставили охранника, отобрали телефон и запретили приближаться к танцзалу. Самым обидным было, что из-за этого Хёкджэ мог пропустить то, чего ждал уже три года. Настоящие, взрослые танцевальные соревнования. Участие в них могли принимать исключительно совершеннолетние, и не всех танцоров допускали до него, но у Хёка был такой шанс, который так некстати хотели отнять у него его же собственные родители. - Такой шанс дается раз в жизни, я прошу вас! – умолял он тогда, но отец был непреклонен, даже не думая о том, чтобы позволить сыну подобное. Тогда Хёкджэ решился сбежать: пробравшись по балконам второго этажа, он слез вниз по плетеной лестнице, что была у спальни родителей, и выбежал за ограду, со всех ног несясь на соревнования. Он мог бы и успеть, если бы взял машину - до начала оставалось всего тридцать минут, и Хёк на бегу пытался остановить кого-нибудь, но в какой-то момент его занесло прямо под колеса грузовика, который ехал на большой скорости, вовсе не думая останавливаться перед сигналящим пареньком. Очнулся Хёкджэ, как оказалось, через четыре дня. Все это время он пролежал в коме, чудом оставшись живым. Самым пугающим было, что он не чувствовал правую ногу. Бедренная кость была полностью раздроблена, на восстановление требовалось не меньше года, и о том, чтобы ходить самостоятельно, речи и быть не могло. Хёкджэ не узнал себя в зеркале, протянутым мамой. Лицо было еще опухшим, над левой бровью был большой шрам. Стараясь держаться, он улыбался маме с папой, уверяя их, что это полностью его вина, и они были правы: возможно, танцы - это совсем не его. Но ночами он рыдал в подушку, с силой ударяя по правой ноге, но боль не чувствовалась, и он, как обезумевший, качался из стороны в сторону, молясь, чтобы все скорее прекратилось, чтобы все было как раньше, чтобы он проснулся у себя в постели, невредимый и способный ходить. Три месяца пролежав в больнице, Хёкджэ пошел на поправку, и его отпустили домой с соблюдением строгого постельного режима. Те полгода, что он провел в постели, были ужасающими: его не радовал телевизор, компьютер с доступом в интернет, новый навороченный мобильник. Друзья пару раз навестили Хёка, но после он сам пожелал, чтобы они больше не приходили. Рядом с ними он чувствовал себя ужасно отсталым, недоразвитым бревном. Через какое-то время ему позволили передвигаться по дому в инвалидной коляске, и свой девятнадцатый день рождения он провел, сидя в ней. Только он, Сора и родители. И огромный торт, который испек его отец. Хёкджэ всегда восхищался тем, что делал отец. Его торты были настолько прекрасны, как внешне, так и на вкус, что, казалось, лучше этого нет и не было ничего в мире. Однажды в спокойную, начинающую подгнивать жизнь ворвалось чудо, которое непонятным образом заставило его возжелать снова стоять на ногах, смеяться и идти по жизни с улыбкой. В руки Хёкджэ попала книга. У нее была простая белая обложка, и только на самом краю была изображена печенька, на которой было написано «Ли Донхэ. Как правильно жить в мечте». Книга начиналась странно, не так, как начинаются обычные биографии или книги с рецептами. На самой первой странице был изображен большой торт, на слоях которого мелким почерком был выведен рецепт. Следующая страница была абсолютно белой. Посередине там было всего одно слово: «Здравствуй». Книга была настолько простой и сложной одновременно, что Хёкджэ читал все. Небольшие моменты жизни этого Ли Донхэ, рецепты тортов, несложные хитрости, заметки на полях. Он тут же представил себе прекрасного принца, как в сказке Экзюпери. Но, дойдя до последней страницы, все его представления рухнули каменной стеной, с громким "БАБАХ!". На последней странице было фото безумно красивого мужчины. Его темные волосы обрамляли милое лицо, немного прикрывая большие, озорные глаза, ровный нос и губы, потрясающие губы... Хёкджэ сам не знал, сколько он просидел, смотря на это фото. В какой-то момент он почувствовал себя сталкером, сумасшедшим, помешанным на Ли Донхэ. Он залез в интернет, обшарил все сайты, вычитывая немногочисленную информацию о кондитере. И даже скачал себе на телефон несколько его фотографий. Хёкджэ взялся за учебу, старался встать на ноги как можно скорее. А когда железный штырь из его ноги вытащили, и он, наконец, смог почувствовать её, Хёкджэ взвыл от жуткой боли. Она была как оголенные нервы. Каждое прикосновение к ноге вызывало жуткие боли. Хёкджэ плакал, схватившись за ногу или обнимая книгу Донхэ. Через какое-то время стало чуть проще. И он старался встать, пересиливая себя. На свой двадцатый день рождения Хёкджэ попросил сестру отвести его в пекарню Донхэ. Он надеялся, что увидит мужчину хоть краем глаза. Надев большие солнцезащитные очки и кепку, он позволил Соре вкатить инвалидную коляску внутрь. Занимая один из столиков, он тут же завертелся, стараясь найти в зале Донхэ, но все было тщетно. К ним подошел какой-то мальчишка, странно посмотрев на парня и девушку, которые сидели в теплый апрельский денек в огромных очках и шляпах, натянутых на самый нос. Хёкджэ заказал несколько кусочков разных тортов, уточнив, точно ли их приготовил главный кондитер, и только после того, как его заверили, что Ли Донхэ своими собственными руками испек все это, он вздохнул с облегчением. Просидев там три часа, Хёкджэ, наконец, дождался. Это был, наверное, лучший подарок за все двадцать лет его жизни. Хоть само по себе появление Донхэ в зале и не было подарком, но Хёкджэ это было важно. Он с жадностью следил за каждым его движением, стараясь запомнить. Донхэ забавно морщил нос, когда отпивал слишком большими глотками горячий напиток, осматривал зал, хотя его лицо было таким задумчивым, будто он и не замечал всех этих людей. Когда взгляд Донхэ остановился на Хёке, тот быстро опустил глаза, хотя из-под больших темных очков и не было видно, отвернулся от него, прося Сору о том, чтобы девушка увезла его оттуда. Хёкджэ с большим трудом снова научился ходить, медленно, болезненно, но он делал шаги самостоятельно, иногда хватаясь за стены или идущих рядом людей. Он перевелся на очное отделение, желая посещать университет. Постепенно вливался в русло жизни, не забывая о Донхэ. Он хотел быть для него важным человеком, хотел, чтобы тот нуждался в нем так же, как и Хёк нуждался в самом Донхэ. Хёкджэ не смущала разница в возрасте. Девять лет - это не так много, да и не так важно. Сора с улыбкой наблюдала, как брат поправляется, и со смехом гладила его по голове, когда он говорил про Ли Донхэ. Подумать только, влюбился в мужчину, да еще и в какого. Порой в голову Соры приходили мысли, что Донхэ действительно прекрасен.