Симфония тысячелетий

      У Мариссы такое лицо, что хочется смеяться. Раньше бы Карвер так и сделал, но сейчас улыбку никак не получается налепить на губы. Желудок сводит. Снова он волнуется. Но это не неприятное волнение. Ему не стыдно, не страшно. Просто у Мариссы такое лицо, будто произошло нечто невообразимое, будто они встретили Андрасте в борделе или еще демон знает что. И предательство. Конечно же, эту принцессу предали и оскорбили, как иначе? И Карвер в центре всего хаоса, что творится в душе сестры и в этом доме. Твою мать, ему никогда не доставалось столько внимания. У него выходит успокоиться, когда он вспоминает день, в который преодолел все свои страхи и сомнения.       Сестра оставила его. Бросилась на шею, ноя: «ну это же опасно, ты не понимаешь, я не могу тебя потерять», а затем помчалась в очередное приключение к богатству и славе. Карвер стоял рядом с мамой, глядел сестре в спину и не мог поверить. Они вместе пробирались в Киркволл, вместе зарабатывали деньги на экспедицию, вместе строили планы. А Марисса просто взяла и оставила его.       Уже на второй день оно его изводило.       Чувство б е с п о л е з н о с т и.       В определенный момент Карвер понял, что способен на любую глупость. Даже раздумывал, не вернуться ли одному в Ферелден. Он до сих пор благодарил Создателя, что тот или нечто другое направили его по верному пути. И, пожалуй, самому сложному.       Карвер шел к Казематам с мыслью, что никто в здравом уме не захочет взять ферелденского оборванца в храмовники. На каждом шагу он ждал несчастливой случайности, которая бы заставила его повернуть домой. Но он не упал в лужу, не врезался в кого-нибудь с полными руками мешков с рыбой, ему на голову не упал камень. Карвер дошел до Каземат, где никто не глянул на него косо, видя потрепанную одежду и слушая ферелденский говор. Карвер даже умудрился не выставить себя на посмешище, разговаривая с рыцарем-капитаном.       Выйдя от него, он долго стоял в коридоре, рассматривая герб на стене. Он помнил времена, когда видя на улице храмовника, стремился перейти на другую сторону или завернуть за угол. Будто он должен был бояться, будто он тоже родился магом, как и Бетани с Мариссой. Тогда горящий меч на блестящем нагруднике тоже притягивал взгляд. Яркий прекрасный символ. Как падающая звезда.       Везде, кроме собственной семьи, Карвер слышал, что храмовники — герои, бойцы за справедливость, защитники, те самые рыцари из сказок, где злодеев всегда побеждают. Глядя на сверкающий меч, Карвер тоже загадывал желание, как и видя звезду. От него сводило живот, он произносил его в самых глубинах разума.       Стать таким же.       Лишь далеко от дома, потеряв отца, Бетани, отчасти даже Мариссу, он понял, что не должен бояться, как боялись они. Может быть, его вера стала сильнее после боли утрат, может, страх исчез, когда сестра, обратившись к магии крови, предала их всех, но рыцарь-капитан разглядел в нем одного из тех, кем в детстве тайно восхищался Карвер. Того, кто будет бороться со злом, того, кто достоин носить на груди пламенеющий меч.       Мама плакала, когда он рассказал. От радости, от удивления, от печали и застарелого проклятого страха.       У Мариссы в глазах мелькает злость и наивная, почти детская обида. А волнение Карвера стихает. Теперь это часть его обязанностей. Спокойствие, бдительность. Он проходит мимо сестры на солнечную улицу, ощущая, как в душе окончательно утихает буря. Ему кажется, что меч на новеньких доспехах горячий и мягко пульсирует, будто второе сердце.