***
Малфой сидел прямо на холодной пыльной гальке и без энтузиазма кидал мелкие камушки прямо в Чёрное озеро. Прошло больше суток. А пьянящее чувство не отступало, лишь давило на него всё сильнее, словно хотело уничтожить. Пытаясь абстрагироваться, Драко раздражался ещё больше. Злился на весь мир. На Грейнджер. И на себя. Набатом в голове повторялись снова и снова одни и те же слова. Слова, которые так часто произносил Люциус Малфой. Они — лишь грязь под нашими ногтями. Они — не ровня нам, чистокровным волшебникам. У тебя не должно возникать даже мысли о том, чтобы вести себя с ними вежливо. Только неприязнь. Только грубость. Покажи им их настоящее место, Драко. Голос Люциуса в голове точь-в-точь повторял те чопорные нотки, которые Драко слышал всё детство. Выпрямись, Драко, воспитанные мальчики не сидят за столом, ссутулившись. Не смейся, Драко. Тебе не подобает вести себя так на публике. Учись усерднее, Драко. Как такое возможно, что какая-то грязнокровка учится лучше моего сына? Танцуй, Драко. Эта девушка — племянница Министра. Молчи, Драко. Я не спрашивал твоего мнения. Голос отца так чётко звучал в голове, словно тот стоял сейчас прямо перед ним. Малфой с ужасом представил, как отец кривит свои губы, осознавая, что сделал его сын. Мне было противно. Мне было мерзко. Он схватился пальцами за виски и судорожно сжал их, продолжая тихо шептать мантру, которая ни хера не действовала. Сжимал так сильно, что кожа белела, и он остро чувствовал боль. Повторял это вновь и вновь, пытался сказать громче, но получалось лишь невнятное бормотание. А потом голос. Опять этот голос в голове. Признай, Драко. Тебе было приятно. Очень приятно. Ты хотел её. Всю её. Как хочешь сейчас. Противно. Противно. Противно. Он шумно выдохнул. Почувствовал, как накатила тошнота, а следом по коже пронеслось приятное покалывание. Возбуждение, от которого он проснулся этой ночью и больше не смог уснуть. В этот раз сон был дольше обычного, красочнее. Он опять ощущал жар прекрасного тела, её требовательные, но вместе с этим нежные касания. Только в этот раз в комнате было светлее. Как это было всегда, девушка вскинула на него свои прекрасные жгучие омуты. Он в тысячный раз подумал, что вокруг этих глаз можно образовать новую веру. Он отречётся от всего, что было раньше, забудет всё, что потребуется. Светло-карие радужки встретились с его льдисто-серыми. Лёд и пламя. Всё поначалу казалось размытым. Только эти глаза. Но потом произошло нечто небывалое: рябь медленно пропадала, и Драко осознал, что над ним нависла Гермиона Грейнджер. Её пухлые губы произносят его имя, как тогда, в совятне. И парень проснулся взмокшим и напряжённым. Я схожу с ума. Слизеринец прикрыл веки и начал думать о произошедшем. Он считал, что это просто игры пошатнувшегося сознания. Реальность, в которой он почему-то неистово хочет грязнокровную ведьму, и сны, которые посылает ему судьба, чтобы найти своего соулмейта, смешались в одно. И поэтому выдавали такое. Другого объяснения этому, по мнению Драко, просто не было. И знал бы он, как ошибался.10
18 ноября 2020 г. в 16:41
Пламя в камине гостиной Гриффиндора уютно потрескивало, окутывая двух молодых людей теплом. Голова уставшего черноволосого юноши была расположена на коленях рыжеволосой ведьмы. Сама девушка, откинувшись на спинку дивана, одной рукой перелистывала спортивный журнал, а другой нежно проводила пальцами по его волосам. Он мечтательно прикрывал глаза, отдаваясь ласковым прикосновениям своего соулмейта. Только чуть напряжённые брови выдавали, что на душе у него было несколько неспокойно. Джинни ещё днём почувствовала, что Гарри чем-то озадачен, но что-то подсказывало ей не лезть с вопросами. Когда он созреет — скажет сам.
И вот, наконец, тишину нарушил его тихий вопрос.
— Как ты считаешь, у Гермионы всё хорошо?
Гарри искренне любил её как родную сестру, которой у него никогда не было. Ещё годы назад он увидел в маленькой кудрявой девочке настоящего друга. Его юное сердце, лишённое родительской любви и ласки, отчаянно искало выход в заботе о ком-нибудь. К счастью для них обоих, Грейнджер, будучи единственным ребёнком в семье, всегда мечтала о брате, которого обрела в лице Гарри Поттера.
Девушка незаметно окинула гостиную взглядом, убеждаясь, что они здесь одни. Было тяжело оставаться степенной, точно зная, что именно происходило с их подругой.
— Конечно, — она отложила журнал в сторону и взглянула на Гарри. — Почему ты спрашиваешь?
Гриффиндорец шумно вздохнул и приподнялся, принимая сидячее положение. Джинни видела, как в её любимых изумрудных глазах плещется беспокойство.
— В последнее время она ведёт себя странно, — он поднял ладонь, удерживая девушку от комментариев, которые уже рвались наружу. — Опережая твой вопрос, я заметил, что она стала раздражительной. Недели две, если быть точным. Я пытался поговорить с ней. Но, видимо, это что-то личное, потому что Гермиона мне ничего не рассказала.
Уизли продолжала испытующе смотреть на него, собираясь с мыслями. Она не скажет Гарри о том, какой сюрприз преподнесла вселенная Гермионе Грейнджер. Гриффиндорка должна сделать это сама, когда сможет принять происходящее. Джинни всегда чутко относилась к своим близким и сейчас тоже не собиралась вмешиваться. Это не её секрет.
— Вы всё-таки девочки, подруги, — продолжал её возлюбленный. — Может быть, она рассказывала тебе.
В его глазах мелькнула призрачная надежда, но девушка робко покачала головой.
— Нет, милый. Но я понимаю твои чувства, — она взяла его ладонь в свою и чуть сжала, — и уверена, что даже если что-то происходит, Гермиона обязательно расскажет нам позже. Или когда ей понадобится наша помощь.
Гарри закусил щеку, неуверенно кивая в знак согласия, потом перевёл взгляд на их сплетённые пальцы.
— Я просто боюсь. Ты же знаешь её, — он слегка улыбнулся. — Всегда рассчитывает только на себя. Просто хочу, чтобы у неё всё было хорошо.
Теперь головой кивала уже Джинни. Ей претило врать своему парню, но другого выхода не оставалось.
— Мы все этого хотим. Просто не забывай, что она сильная.
Поттер благодарно улыбнулся ей, потянулся руками к острым, хрупким плечам, сгребая девушку в объятья.
Где-то за входом в гостиную послышалось шуршание. Тихий дрожащий женский голос произнёс пароль. Портрет со скрипом открылся, и перед ними предстала неожиданная картина. Грейнджер, крепко обхватившая себя руками, стремительно мчалась к лестнице, не замечая ничего вокруг. Ни испуганного взгляда подруги, ни тем более попытки Гарри встать с дивана. Глаза были влажные, одна ладошка прикрывала рот, искривлённый в рыданиях.
— Сильная, говоришь?
Джинни, на секунду замешкавшись, встала, включив в голосе любимую из интонаций Молли Уизли.
— Так, ты сидишь здесь. Ни шагу, Поттер.
Оставив своего парня в смешанных чувствах, она резво поднялась по ступенькам и зашла в комнату. Все давно спали, и только девушка в розовой смешной пижаме сидела с прижатыми к животу коленями. Спина её мелко дрожала, а взгляд казался отсутствующим.
Душещипательная картина.
Рыжеволосая, не колеблясь, подошла к кровати и мягко опустилась рядом. Достала палочку, одним заклинанием задёрнув бордовый полог кровати, а вторым поставив мощное заглушающее.
Джинни молча рассуждала, надо ли вмешиваться или стоит оставить Грейнджер одну.
Всё решил жалостливый всхлип, вырвавшийся изо рта Гермионы. Джинни двинулась ближе, осторожно присела на колени и притянула подругу к себе. Всхлипы превратились в рыдания, а Уизли просто нежно гладила её по спине, прижимая к себе как можно крепче. После пятнадцати минут, проведённых в таком положении, ей уже показалось, что Гермиона начала засыпать, но вдруг раздался хриплый, тихий голос.
— Он меня поцеловал.
Джинни не нужно было много времени, чтобы понять о ком речь. Спустя мгновенье плачущая девушка продолжила. Голос то и дело срывался, дрожал.
— Не понимаю как… Как это произошло. Мне показалось… Он… Он сам не понимал, что делает, — глубоко вздыхает, набираясь сил. — Я никогда такого не чувствовала, Джин.
Подруга понимающе кивнула.
— Так и должно быть, когда целуешь свою родственную душу. Что было потом?
Очередной тихий всхлип.
— Он ушёл. Просто взял и ушёл.
Уизли вздохнула, примерно понимая состояние Малфоя в тот момент. И, конечно же, осознавая, что сейчас творится с Гермионой.
— Не хочу его оправдывать, но, может, он просто испугался того, что почувствовал? — она чуть отстранилась, чтобы убрать мокрую от слёз кудрявую прядку с щеки Грейнджер. — Подумай сама. Ты знаешь, почему так происходит. А он в шоке. Не понимает, почему его так тянет к тебе. Его мир буквально переворачивается. Столько лет он отчаянно оскорблял тебя, взрослея под влиянием своей чокнутой семейки и их дурацких чистокровных принципов. А теперь он чувствует совершенно обратное. Как тут не впасть в панику?
Гермиона слушала эти слова, обещая себе обязательно подумать над ними завтра. Просто на тот момент всё это было слишком. Слишком много эмоций, много догадок и слёз, но глаза так слипались, и Морфей уже протягивал ей руку, погружая в свой сказочный мир.
Джинни тоже это чувствовала, поэтому осторожно помогла подруге прилечь и, самое важное, — легла рядом, обвивая руками её предплечье.
Под тихое «я рядом» Гермиона закрыла глаза и провалилась в сон.