Всё это было для неё в новинку. Невероятные ощущения складывались из теплоты мужского тела, так непривычно расслабленного; из его неповторимого аромата, дразнящего воображение; размеренных вдохов и выдохов и стука молодого сердца совсем рядом. И как же страшно было проснуться. А вдруг всё это сон? Вдруг лишь игра фантазии? Сейчас Гермиона откроет глаза, а вокруг будут лишь стены гриффиндорской спальни, несколько кроватей с задвинутыми красными пологами и мирное девичье сопение.
Досчитав до ста, она наконец с опаской подняла веки, упираясь взглядом в линию острой челюсти. Невольно засмотрелась на расслабленные во сне губы, на точёные скулы и слегка подрагивающие ресницы.
Нет, это не сон. Всё, что случилось с ними прошлым вечером, вновь замелькало перед глазами. Чувственные поцелуи, умелые руки Драко, его завораживающие грозовые глаза и тела переплетённые страстью и потоками древней как мир магией. Этот миг всепоглощающего удовольствия, который не просто наполнил тело немыслимой негой, а будто само небесное благословение протянуло к ним руки и проводило к вратам рая. Она помнила как их души встретились, а перед глазами замелькали десятки ярких картинок. Неужели это были призраки их прошлых жизней? Их предыдущие перерождения, в которых они снова и снова находили друг друга?
А было ли это так же сложно? Или, быть может, в одной из этих жизней ей и Драко не приходилось сталкиваться лбами и их отношения были куда легче и складнее?
Девушка старалась не упустить ни одной подробности на лице слизеринца. Продолжила скользить взглядом по светлой коже, упиваясь его аристократической красотой. Первые солнечные лучи играли с растрёпанными волосами, делая облик юноши отчасти неземным, ангельским. Накатывало дежавю. Что-то подобное уже происходило: утро, Выручай-комната, несносный блондин в её объятиях и вновь она проснулась первой.
Грейнджер так глубоко ушла мыслями в философию, что непроизвольно вздрогнула от голоса, разбившего утреннюю тишину.
— Ты пялишься.
Гермиона смотрела на Малфоя, который продолжал преспокойно лежать посреди дивана с закрытыми глазами, словно всё ещё окутанный глубоким сном. Он шумно вздохнул и, не меняя положения, сильнее обхватил руками девичье тело, прижимая ещё ближе к своему боку. Девушку тут же охватила неловкость. Спасибо тонкому мягкому покрывалу, что скрыло их наготу. Несмотря на всё недавно произошедшее, Грейнджер всё ещё чувствовала себя не в своей тарелке, когда дело касалось чего-то интимного. К такому точно нужно было время привыкнуть.
Он был уверенным и спокойным, словно они не были Гермионой Грейнджер и Драко Малфоем, рождёнными и выросшими словно в разных мирах. Всё в их судьбах было иным, начиная с происхождения и заканчивая характерами, воспитанием и жизненными приоритетами. И словно не их окутала и навсегда связала «магия душ», не они в порыве страсти и возбуждения закрепили эту связь. И не они теперь лежали в объятиях друг друга, подобно самым обычным людям.
Чёртов сюр.
— Неправда, — попыталась выкрутиться девушка, — Просто размышляла над тем, какое количество крема ты используешь, чтобы с утра выглядеть настолько свежо. Или это чары гламура?
Слизеринец фыркнул, наконец раскрыв глаза. Он сонно щурился, склоняя голову к Гермионе и одаривая её игривым взглядом.
— Мне очень льстит, Грейнджер, такое внимание к моему лицу. Особенно от человека, который в этом ни черта не смыслит, — парень с удовольствием отметил, как озорные искорки в глазах ведьмы погасли, а им на смену разгоралось раздражение и оскорбленность, — Однако, это всего лишь результат многовековой селекции. Род Малфоев очень щепетильно относился к выбору матерей своих наследников. А красота и здоровье находились недалеко в списке приоритетов от очевидных влияния, богатства и чистоты крови.
Гермиона нахмурилась. Она никогда не понимала этих аристократических порядков. Подбор жены был подобен выбору лошади на торгах. А если окунуться в кровные линии древнейших семей, можно было ужаснуться тому, насколько близкие родственники порой заключали союзы. Чему они удивлялись, порождая иногда на свет слабых наследников?
— Звучит довольно грустно. И комично, — добавила она, — Учитывая
наши обстоятельства.
Грейнджер всеми силами постаралась не реагировать на напрягшиеся вдруг руки парня.
— Оставь это. Я разберусь со своей семьей, — он вздохнул, — В конце концов им придётся смириться с… — Драко помолчал с секунду, старательно подбирая слова, — С судьбой.
Грейнджер нахмурилась.
— Значит ты так это называешь, да? Судьба?
Слизеринец возвёл глаза к потолку. Несносная ведьма. В каждом слове видела двойное дно. Почему из всех волшебниц на свете ему досталась самая упрямая и невыносимая? Почему именно они? Где эти точки соприкосновения между ними? Салазара в гриффиндорцы, но почему бы не подкинуть Драко кого-то не столь строптивого?
Ответ крылся на поверхности. И Малфой был уверен, что так оно и есть. Он часто ввязывался в недолгосрочные отношения, завершением которых всегда служило то, что девушки слишком быстро надоедали. Бесили уже с третьего дня, раздражали глупыми поверхностными разговорами и были готовы обручиться уже через неделю. После нескольких таких случаев Драко накрепко решил, что отношения не для него. Только ни к чему не обязующий секс.
А Грейнджер, несмотря на свою невыносимость, не заставляла его скучать. Напротив, раз за разом подбрасывала новые загадки, заставляла танцевать на граблях и ловко кидала под ноги медвежьи капканы. Шаг влево, шаг вправо — авада. Таких, как она, невозможно приручить. И вот теперь, после завершения формирования связи, возможно он наконец поймёт её натуру и отыщет какой-то подход, найдет с этой горгульей общий язык и при этом не будет жевать собственную гордость каждое утро вместо завтрака.
— Ты поняла о чем я, — Малфой выпустил из рук теплое тело, садясь на диване, — Согласись, если бы не магия, едва ли бы мы сейчас были здесь. Это прямо насмешка судьбы, — он окинул взглядом свою одежду, разбросанную по полу, и попытался сообразить сколько сейчас времени.
Он знал, что Грейнджер понимала. Ещё бы. С абсурдностью их ситуации могла бы посоперничать разве что любовь Паркинсон и Поттера, свяжи судьба их души.
Гермиона закусила губу и несмело кивнула.
— Поверь, если бы у этой судьбы было лицо, я бы с радостью его поправила.
Малфой хмыкнул, припоминая силу её удара на третьем курсе. Неспешно встал с дивана, замечая, как гриффиндорка провожала взглядом его нагое тело и тут же смущенно опускала глаза.
Драко хотелось рассмеяться. А она куталась в покрывало до самого подбородка и смотрела куда угодно, лишь бы не на то, как одевается парень.
— Не стесняйся, Грейнджер, — Малфой довольно улыбнулся, — Ты уже видела товар в глаза и расплатилась за него по полной цене.
Несмотря на небрежный тон, он поймал себя на странной мысли. Какое-то неизвестное чувство толкало его засыпать девушку вопросами. Он чувствовал ответственность. Так или иначе, вчера Гермиона не просто разделила с ним душу, но и получила новый опыт, довольно важный для каждой девушки. И как же приятно было понимать, что именно он, Драко Малфой, оказался в этом вопросе её партнером. Одна мысль, что на его месте мог оказаться кто-то другой, пробуждала внутри злость.
Девушка вспыхнула. Карие глаза сверкнули молниями, ещё немного и из непослушных кудрей полетели бы искры.
— Фу! Малфой! — гриффиндорка села на диване, спустив ноги в пол, всё ещё кутаясь в ткань, словно в кокон, — Что ты такое ешь, что из твоего рта может выходить столько… мерзости?
Слизеринец подленько улыбался, заправляя в брюки чёрную водолазку, и вместо ответа небрежно пожал плечами.
Гадкий змей! Стоило лишь на минуту вообразить, что с этим человеком можно нормально разговаривать, как он тут же старался тебя в этом разубедить. А вместе с этим на фоне раздражения появилось желание откинуть покрывало и затянуть Драко обратно на диван. Как вообще возможно так сексуально
одеваться? И эти треклятые длинные пальцы, что ловко расправляли тёмную ткань по точеной фигуре. И волосы, что лежали в самом прекрасном беспорядке. О, Мерлин.
— Сколько вообще времени? Если все уже проснулись, нам будет сложно выйти отсюда незамеченными, — Грейнджер забегала взглядом по стенам, пытаясь отыскать часы, но те словно куда-то испарились.
— Понятия не имею, — парень без энтузиазма поправлял и без того идеально уложенный воротник, — Неужели ты не готова показать миру свою вторую половинку? — усмехнулся, — О’Рейли, например, наверняка понял, что у тебя кто-то есть. Вот-то он удивится, когда всё раскроется.
Сама мысль, что этот ирландский ублюдок лицезрел на коже гриффиндорки следы его страсти, всё ещё приятно грела в груди. Как жаль, что он не присутствовал при этом, потому что перед глазами все ещё мелькала его противная рожа, уводившая Грейнджер из паба с победной улыбкой. Не на того напал, щенок.
Гермиона устало выдохнула и принялась собирать одежду с бельём, чтобы наконец почувствовать себя увереннее.
— Сомневаюсь, что он ещё не догадывается. Твоя необоснованная ревность не оставила ему даже крошечного шанса на то, чтобы ошибиться.
Драко резко вскинул голову, пригвождая гриффиндорку к месту серебристыми радужками. Руки так и застыли над головой, в попытке привести причёску в порядок. Что она сейчас сказала?
Слизеринец сделал шаг навстречу и опасно прищурился.
— Р-ревность? Ни хера подобного, — он нервно хмыкнул, — И что значит
«необоснованная»? Да он словно мантикора в брачный период, разве что не выл.
Грейнджер одарила его взглядом «я же говорила» и, пряча улыбку, схватила последний элемент гардероба. По её желанию прямо в стене образовалась дверь в ванную комнату.
— И куда ты собралась? — Драко был близок к тому, чтобы схватить девчонку за ухо и повести обратно на диван. Именно так Нарцисса Малфой вела его за стол, когда он отказывался слазить с метлы, — Мы не договорили.
Гермиона улыбнулась уголком губ, чертыхаясь от того, что буквально копировала манеру Малфоя. Ещё немного и она начнёт расхаживать по замку с каменным лицом, кидая каждому вслед «грязнокровка».
— Нам пора уходить, Драко, — её рука потянулась к ручке двери, и она добавила вполоборота, — Возможно, занятия уже начались.
Да плевать он хотел на занятия. Сейчас было только одно желание — доказать этой гордячке, что Малфои не способны на ревность. А после этого преподать мисс Грейнджер парочку уроков послушания.
Он видел, как дверь ванной закрылась, скрывая негодяйку от его праведного гнева.
— Тебе всё равно теперь не скрыться, Грейнджер! — крикнул он в стену, окидывая взглядом комнату, что надолго теперь отпечатается в памяти.
Нашёл глазами дверь, за которой уже был слышен шум воды и, недолго думая, вышел в коридор.
***
Рон Уизли ещё с вечера находился в напряжении. Ужасно не выспался, после того как в очередной раз поругался с сестрой. И что он такого сделал, пробудив в Джинни гнев? Он всего лишь несколько раз спросил, где шлялась Гермиона, когда приближался комендантский час, а подруга всё ещё отсутствовала. И если первые семнадцать раз Джинни отвечала, что Грейнджер, как обычно, торчала в библиотеке и наверняка забыла о времени, то в один из моментов сестра выдала новый ответ. Мол, Гермиона уже как полчаса вернулась и прямо сейчас видела седьмой сон в спальне для девочек. Но как такое могло быть?
Рональд просидел в общей гостиной весь вечер и он был чертовски уверен, что никакая Гермиона Грейнджер здесь не появлялась. Сказав всё это младшей Уизли, он вполне ожидаемо услышал много «лестного» в свой адрес. Что-то о том, что их подруга уже взрослая девушка и не нуждалась в тотальном контроле. Что он лез не в своё дело и вообще, как обычно, раздувал из пикси гиппогрифа.
Рон насупился. Неужели они не понимали? То, что Гермиона оказалась не его родственной душой, совсем не значило, что она перестала быть для него важным человеком. Первую любовь сложно забыть. И пускай теперь он был абсолютно счастлив с Лавандой, он любил Грейнджер всем сердцем, ставя девушку на одну ступень с невыносимой Джинни.
Вечно все его недооценивали. Но ничего, упрямство и отвага — его второе имя. Конечно, Джинни заменила бы упрямство на слабоумие, но дела бы это не поменяло. Так кстати вспомнилось письмо, которое он прочитал накануне. Отец не написал ничего ужасного, но и не развеял все сомнения.
Майкл О’Рейли вместе со своим отцом приехал в Британию пару лет назад из Ирландии. Про мать не было ни слова. Выходец из довольно богатой древней чистокровной семьи, которая в тёмные времена принимала нейтралитет. О’Рейли старший работал в министерстве, управляя каким-то небольшим отделом.
Однако, на этом информация заканчивалась. И это почему-то настораживало Уизли. Молодой ирландец чем-то напоминал ему давнего врага. Чистокровный сноб, от которого за версту несло лицемерием и негативом. Вот только Малфой и в глаза вёл себя как придурок, а что касалось О’Рейли, так тут всё оказывалось сложнее. Уж больно этот тип был весь из себя милый и добрый. Как искуственный. Рон невольно задумался, что лучше б на месте когтевранца оказался пресловутый Малфой. Но тут же обругал сам себя.
Гермиона и Малфой.
Глупость какая.
Он и не заметил, как постепенно в гостиную стали спускаться сонные однокурсники, среди которых оказались Гарри и Джинни. Едва завидев брата, девушка потупила взгляд и, казалось, уже была готова убежать наверх, как Рон поднялся с кресла и обратился прямо к ней.
— Гермиона ещё спит?
Озадаченный взгляд сестры натолкнул парня на самые ужасные мысли. Рыжая вдруг моментально нахмурилась.
— О, Мерлин. Рональд, мы только вчера об этом разговаривали.
Уизли, подобно сестре, свёл брови к переносице и сложил руки на груди. Так не пойдёт. Он разберётся в этом странном деле.
— Я всего лишь спросил, Джинни. Гермиона ещё в спальне?
Девушка переглянулась с Гарри, решившим, что притвориться глухонемым в этой ситуации — самая лучшая идея. Ведь он не разделял мнение ни одного из ребят. Его удивляло такое рьяное недоверие к личности Майкла, что казался довольно хорошим парнем. И не был согласен с тем, что Рон уж совсем не должен беспокоиться о Гермионе. Благополучие их подруги и для Гарри было важно. Для себя он решил, что они оба перегибали палку.
— Да, она спит, — нехотя произнесла Джинни.
Уизли с облегчением кивнул и уже приготовился подняться к себе в комнату, чтобы переодеться к завтраку, как вдруг сзади раздался скрип портрета, а глаза друзей в момент расширились.
Рон с удивлением разглядывал вошедшую внутрь Грейнджер. Сонная и лохматая, она с опаской оглядывала друзей, разрываясь между нервной улыбкой и виноватым взглядом.
Несколько секунд напряженной тишины, а потом голос младшей Уизли, пропитанный чрезмерным энтузиазмом:
— О, Гермиона! Ты встала, пока я была в душе, да? — Джинни, подобно смерчу оббежала брата с заставшим вопросом в глазах и потянула подругу вверх по лестнице, — Я помню, что обещала тебя сегодня накрасить…
Сестра утянула лучшую подругу в комнату девочек, оставляя двух парней лишь смотреть им в след.
Рональд озадаченно чесал затылок. Мутно это всё. Но он обязательно доберётся до правды. Ведь ради благополучия своих друзей парень был способен на многое.
***
— О, а вот и наш герой вечера.
Вошедший только что Драко едва не споткнулся о ковёр, что лежал на полу их спальни. Он перевёл взгляд на кровать Нотта и заметил друга неподалёку, увлечённого собственной кудрявой шевелюрой. В глазах парня смешались усмешка и укор.
Вот же вездесущий слизень. Как Драко успел выдать себя?
В голове тотчас промелькнули сотни разных сценариев, где разные лица ловили его и Грейнджер на взаимных ласках, а потом шушукались между собой в большом зале, нагло тыкая в них пальцами. И вот уже казалось, что все взгляды, что Драко ловил на себе по дороге в подземелья, ни черта не обычные. А злорадные, удивленные, осуждающие. Он уже видел, как искривились губы отца, которому пришло письмо о том, что его сын встречается с гр… Маглорожденной. Обморок матери и скрип пера, вычеркивающего имя Драко Малфоя из наследства.
— О чём ты, Нотт?
Тео на секунду отвлёкся от отражения, чтобы друг увидел, как он закатил глаза.
— Пэнс и Дафна успокаивали бедную Тори весь вечер. Я, конечно, знаю, что ты редкостный говнюк, но вчера ты показал всем, что это далеко не предел.
Драко невольно выдохнул, чувствуя, как на плечи медленно опускалось облегчение. Никто не знал. У него всё ещё было время подготовить почву и подготовиться самому. Быть может тогда они с Грейнджер отделаются малой кровью.
Что же касалось Астории — Малфою было всё так же плевать. Не его проблемы, если девчонка не понимала с первого раза.
Слизеринец устало взмахнул рукой, словно отгонял надоедливую муху.
— Гринграсс переживет, — он подошёл к шкафу, достал белую рубашку и бросил на кровать, — Она порядком меня заебала.
Нотт понятливо хмыкнул и, закончив со своими волосами, развернулся на стуле лицом к Малфою. Тот уже застёгивал последние пуговицы и тянулся в ящик за галстуком.
— Не спорю, чувак. Но всё же ты мог бы быть помягче. Девочки её сословия не привыкли к таким грубым отказам.
Малфой окинул друга надменным взглядом. Помягче?
— Ты путаешь меня с Лонгботтомом, Нотт, — Драко на секунду отвлёкся, задумавшись, вернулась ли Грейнджер в башню, — И давай не забывать, что «девочки её сословия» в принципе не должны вешаться на парня так, словно у неё вместо крови амортенция, а вместо мозгов — опилки.
Нотт поднялся на ноги, подхватывая с собой сумку с учебниками.
— Ты зло во плоти, Малфой, — ухмыльнулся друг, — Даже не знаю, стоит ли спрашивать
где и с кем ты провёл эту ночь.
— Отвали, — бросил Драко, подхватывая свою сумку с тумбочки и кивая на дверь, — Идёшь?
Нотт кивнул, следуя за другом к лестнице и пытался разгадать новую загадку. Вроде бы всё как и было, но взгляд Малфоя словно… Другой. Такой непривычно осмысленный, собранный и ясный. Что же изменилось?
