Твоими глазами

      Драко долго избегал этого. Настолько долго, что уже сам факт этого разговора вызывал какое-то чувство, подозрительно похожее на стыд. А думать о том, что он вёл себя как мудак по отношению к… к другу, заставляло его устало вздыхать.       Ну вот не получалось у него, хоть убейте. Не ложились карты, не сходились звёзды, не падала с неба манна — всё его нутро почему-то противилось этому. Да, он доверял Тео. Этот человек один из немногих, кому он мог доверить и собственную жизнь, в конце концов, он единственный знал, что Драко встречается с Грейнджер. Но вот только он не был в курсе, что связь уже давно была закреплена. Тео до сих пор думал, что они пытаются найти общий язык, а не связали свои души до конца их дней. Драко боялся, потому что казалось, что если он скажет это вслух, то небо упадёт ему на голову. Потому что серьёзность их поступка всё ещё казалась ему туманной, несмотря на то, насколько правильно он себя чувствовал рядом с Гермионой.       Тео должен был узнать. Да, он не фанат Грейнджер. Да, он от души будет стебать Драко всю оставшуюся жизнь и обязательно присоединится к тем, кто будет превращать жизнь Малфоя в ад, когда вся правда всплывет наружу.       Но, вместе с тем, Тео был единственным человеком, который не поджал хвост на первом курсе перед наследником древней могущественной семьи. Он не собирался пресмыкаться, не собирался становиться его ручной собачонкой — он сразу ставил себя на один уровень с Драко. Он заставил себя уважать, заставил считаться со своим мнением. И Драко это чертовски понравилось.       Теодор Нотт — тот самый человек, который не раз спасал Драко от праведного гнева отца, пряча его в своём особняке. Тео своими глазами видел, как Люциус Малфой безжалостно оставлял на щеке Драко след своей крупной ладони при малейшей ошибке сына. Но дальше особняка такие вещи никогда не уходили. Драко даже не приходилось просить об этом. Тео всё всегда понимал.       Теодор Нотт — тот самый человек, что всегда был рядом: и в минуты триумфа, и в моменты отчаяния. Он умел заткнуть Драко, когда тот опускался до нытья и жалоб. Он всегда умудрялся достучаться до этого холодного, очерствевшего за годы манипуляций Люциуса, сердца. Он всегда был готов отдавать и ничего не требовал взамен. И, возможно, Драко никогда не говорил ему этого, но Нотт являлся для него очень близким человеком.       Малфой медленно покачивал бокал в руке, лениво обмазывая янтарной жидкостью стеклянные грани. Он неотрывно наблюдал за Ноттом практически весь вечер, пытался найти в себе силы и отозвать друга на разговор тет-а-тет. Но вместо этого смотрел словно сквозь слизеринца, мимо его кудрявой каштановой шевелюры, мимо темных «волчьих» глаз. Мимо шрама, что рассекал его правую бровь. Кожа над глазом давно побелела, но поврежденный ещё на первом курсе участок кожи больше не покрывали тёмные волоски, придавая Нотту некий хулиганский шарм.       Драко на мгновенье закрыл глаза, пытаясь вернуться в реальность. Гостиная Слизерина. Блейз, Тео, Адриан и Гойл сидели по обеим сторонам, занимая собой диваны и кресла.       Это был один из вечеров, который Драко проводил со своими однокурсниками. Он, конечно, был не против лишний раз оказаться в компании Грейнджер (в чем он никогда не признался бы вслух даже с палочкой у горла), но сегодня она застряла в библиотеке со своими дополнительными занятиями, и Малфой не имел желания торчать там несколько часов и тупо пялиться в книги. Да и чего ради? Драко уже отчётливо понимал, что беспокоить эту ведьму, когда она всерьёз занимается исследованиями — это как размахивать перед драконом яйцом из его кладки и рассчитывать, что ящер одолжит соли для глазуньи.       — И я ведь говорил этому идиоту — не вкладывай ты галеоны в гоблинские шахты. Эти уродливые карлики оставят тебя с голой задницей, но не-ет, — гримасничал Забини, — Этот долбонавт вложил половину наследства и естественно гоблины его одурачили.       Адриан фыркнул.       — Флинт никогда не отличался мозгами. А последние ему отбили бладжеры.       Драко хмыкнул, делая небольшой глоток огневиски и бросая на товарищей взгляд поверх бокала. Он не собирался много пить, потому что вечером тренировка по квиддичу, а свалиться в пьяном угаре с метлы не входило в его планы сегодня.       — Твоя правда, Форт, — кивнул Блейз, — Но надо признать, ему повезло больше, чем главе дома Кэрроу. Лорд собирался пополнить золотом хранилища посредством удачных браков своих дочерей, — уголок губ слизеринца пополз вверх, — Ведь известно, что нолей на их счетах значительно поубавилось за последние годы, — по гостиной разлились тихие смешки, — Но вот незадача. Одна из них теперь выйдет замуж за Финнигана. Плакал бизнес-план Кадмуса.       Парни громко рассмеялись, даже не замечая, что улыбка Драко была скорее оскалом.       — Так ведь теперь старику будет трудно найти хорошего мужа и для Флоры. Сами подумайте, кому она сдалась с такими близкородственными связями? — Адриан, не морщась, допил содержимое своего бокала и взмахнул палочкой, чтобы вновь заполнить его до краев, — Я слышал, она сама не в восторге. С сестрой не разговаривает даже.       Слизеринцы погрузились в обсуждение, выказывая понимание Флоре, что теперь сторонилась собственной сестры. А Драко молчал. Они все практически единогласно были согласны с тем, что Гестия — позор семьи. Тем временем пальцы Драко сжимали хрупкий эльфийской хрусталь всё сильнее и сильнее. Они начинали воображать, как выгнали бы девчонку из дома и лишили бы наследства, будь она их дочерью. А Драко понимал, что чаша терпения вот-вот переполнится. Он не способен был держать лицо, невольно позволяя своим бровям гневно нахмуриться. Чувствовал, как бокал в руке мелко потрясывало, и тут же заметил на себе обеспокоенный взгляд Тео.       Виновата. Виновата. Виноват. Виноват. Ты. Виноват.       Перед глазами пронеслись тысячи картинок, где отцы бросали своих непутёвых детей, а между этих лиц мелькало озлобленное очертание Люциуса Малфоя. Его плачущая мать, умоляющая отца не отрекаться от родного сына. Сотни лиц в мучениях и боли, те, кто танцевали под дудку своих непреклонных родителей.       Виноват. Виноват. ВИНОВАТ.       — И в чём же здесь её вина? Гестия, по-вашему, сама выбрала Финнигана? — слова вырвались будто сами по себе, звуча агрессивно и с вызовом. Будто он говорил не о посторонних, совершенно не интересующих его людях, а о том, что всерьёз беспокоило его самого.       Гостиная словно замерла. На Драко уставились сразу несколько пар глаз с целым калейдоскопом эмоций. Удивление. Непонимание. Интерес. Беспокойство.       Здорово. Блять. Класс. Он сказал это вслух.       Голос подал Тео.       — Ты, вероятно, прав, Драко, — тон насмешливый, игривый, однако в глазах горело «заткнись сейчас же, придурок», — В конце концов, любой из нас мог оказаться в похожем положении, — Теодор медленно оглядел сидящих, останавливаясь взглядом на Блейзе, — Теперь представьте себе Забини, который вместо Паркинсон лапает Поттера.       Его трюк сработал. Слизеринцы тут же отвлеклись от странного поведения Драко, и помещение утонуло в громком смехе. Малфой стрельнул взглядом в Нотта, выказывая и благодарность, и предостережение.       — Пэнс выколет Избранному его зелёные глазки, — с отдышкой произнёс Адриан, встречая игривый взгляд мулата.       Тот задумчиво закусил губу, а затем вальяжно откинулся на спинку дивана. В глубине глаз Забини плясали черти.       — Если выбирать меньшее из зол… — парень довольно хмыкнул, — Я бы остановился на Грейнджер. Пусть девчонка и грязнокровка, но это не отнимает того факта, что она та ещё штучка, — слизеринец тихо рассмеялся, замечая, как на лицах однокурсников вспыхнуло понимание.       Малфой не верил собственным ушам.       Он ещё не отсмеялся над шуткой Тео и застыл в странном положении прямо посреди высказывания Забини. Парни продолжали глумливо хихикать, совсем не замечая, что атмосфера в комнате накалялась с каждой секундой.       Драко услышал хруст собственных суставов, когда попытался перенаправить своё раздражение в кулаки. По шее и спине попеременно проходили волны то холода, то обжигающего жара. Он встретился взглядом с Ноттом, который одними губами шептал «успокойся, блять», а его карие глаза призывно сверкали.       Я бы посмотрел на тебя, Тео, говори они сейчас о Дафне.       Вдох. Выход. Вдох. Выдох.       Ослы на диванах обсуждали, что Грейнджер похорошела ещё на четвёртом курсе.       Вдох. Выдох. Дыши, Драко.       Они ехидно отметили, что девочки с Гриффиндора все как одна — львицы в постели.       Скрежет зубов. Тихий скрип деревянного подлокотника, который сжимал Малфой.       Они говорили, что острый язычок Грейнджер мог пригодиться не только для правильных ответов на вопросы профессоров.       Малфой вскочил. Один Мерлин знал, как он сдержался от того, чтобы не разбить кому-нибудь из здесь сидящих бокал прямо о лицо. Потому что очень хотелось. Почти так же сильно, как кинуть в каждого из болванов круциатос и мстительно скакать вокруг, как тетка Белла.       Теодор подскочил вместе с Драко, всерьёз опасаясь, что сейчас полетят головы. Но Малфой его удивил. Блондин сделал пару глубоких вдохов и, коротко попрощавшись с однокурсниками, ушёл.       А Блейз усмехнулся.       — Парни, мы кажется довели нашего мальчика до ручки. Он бесится каждый раз, стоит заговорить о Грейнджер.       Андриан фыркнул, утвердительно кивая.       — Точно. Вспомните, какое у него было лицо, когда Винс в том году сказал, что ноги у грязнокровки совсем даже ничего. Он едва не вывернул свой завтрак обратно в тарелку. Малфой считает её мерзкой.       Тео едва сдерживался, чтобы не разразиться смехом.       О, да. Вы бы знали, ребята.

***

      Драко нёсся по подземельям, спрятав руки в карманы. Ублюдки. Злость парня была так необъятна, что наружу вырывались небольшие всплески магии. Факелы рядом с ним вспыхивали, словно их облили бензином, а язычки пламени жадно обмазывали старые каменные стены.       Малфой дёрнул щекой. Он никогда не думал, что станет таким собственником. То ли это проделки связи, то ли просто сама Грейнджер творила с ним такое, но парень словно медленно сходил с ума. Чувствовал, как всё это безвозвратно его меняло, пыталось сделать мягче, податливее. И он сдавался. Медленно. Так медленно, что сразу и не скажешь, не распознаешь. Особенно в те моменты, когда карие радужки Гермионы холодели, приобретая оттенки северных вод и льдов.       Слизеринец обречённо вздохнул. Он пытался провести вечер без гриффиндорки, но сдался уже через пару часов. Ноги сами по себе понесли его вверх по лестницам, направляя в сторону библиотеки. Да, точно. Ему нужна была Грейнджер. Прямо сейчас.       Драко ускорил шаг, предвкушая, как она начнёт сопротивляться его натиску поначалу и как сладко сдастся в конце. Она всегда сдавалась. И в порыве злости, и в момент очередного помешательства над книгами. Всегда. Это тешило и без того раздутое эго Малфоя.       Он самодовольно хмыкнул, резко сворачивая по коридору в сторону библиотеки. На этаже висела тишина, слышен был только стук его туфель по каменному полу и… всхлипы?       Малфой неосознанно нахмурил брови, сбрасывая скорость шага. Новый всхлип. Тихий, едва уловимый, будто всего в паре шагов от него. Слизеринское любопытство заставило парня остановиться и навострить все свои рецепторы. В ближайшем кабинете раздавались приглушённые голоса.       — …не сделала. Ты становишься совсем бесполезной. Я уже говорил тебе, что надо действовать смелее.       Очередной женский всхлип. Малфой не мог разобрать голоса, из-за того что эти двое разговаривали практически шёпотом. Но что-то ему подсказывало, что внутри творилось нечто явно нехорошее.       — Я пыталась. Ты же знаешь, пыталась.       — Значит плохо пыталась! — голос неизвестного парня на мгновенье зазвучал громче, а потом раздался приглушённый стук, — Даже такая идиотка, как ты, должна понимать важность этого дела. Ты понимаешь, что иначе нам не получить желаемого?       На несколько секунд воцарилась тишина. Драко уже собирался отступить от двери, дабы не попасться на подслушивании, но голоса заговорили вновь.       — Ты уже решил проблему, о которой мы говорили? — зашептала девушка.       — Я работаю над этим, — за дверью раздалось какое-то шуршание, — И от тебя мне тоже нужен результат, дорогая. Поэтому прости.       — Ч-что? О чем ты?       — Империо, — прозвучал холодный, лишенный эмоций голос.       А Драко вздрогнул. Кто-то использовал на студенте грёбанный Империус. Чёрт!       Малфой отшатнулся от двери как от огня, спешно ступая как можно дальше отсюда. То и дело оборачивался, убеждаясь, что за ним никто не следил. В голове всё ещё звучал этот голос, подчиняющий себе волю какой-то несчастной девушки.       Что делать? Идти к администрации школы и сообщить им, что какой-то сумасшедший хер ходит по школе с палочкой в руках и накладывает непростительные на всех, кто попадается под руку? Бред. Может быть, это какие-то ролевые игры очередной парочки?       Слизеринец в задумчивости подошёл к библиотеке, сразу же направляясь в укромный уголок, где обычно пряталась Грейнджер. Он заметил её фигуру за старым дряхлым диванчиком, на котором она проводила невероятное количество времени. Жадно рассматривал девушку между стеллажами, всё ещё оставаясь незамеченным.       Гермиона заправляла выбившуюся прядь за ухо, а через мгновенье перелистывала страницу. Эта глава об использовании драгоценных камней в создании амулетов казалась ей невероятно интересной. Оказывается, если использовать в создании амулета «clara ecce» бриллиант, то он будет указывать не только на наличие скрытых чар, но и покажет вязку рун, которые использовались при их создании. А тогда легко можно будет…       Гермиона сорвалась на писк, когда почувствовала как чья-то рука опустилась на её бедро.       Над ухом раздался тихий смешок. Девушка повернула голову, утыкаясь взглядом в самодовольное выражение лица её непутевого соулмейта. Малфой криво улыбался, сидя на подлокотнике дивана. Его серебристые глаза озорно вспыхнули, заставив девушку сбиться с привычного ритма дыхания. Он снова был одет в эту чёрную сексуальную водолазку. Гермиона так и не смогла решить, чего хотелось больше: сорвать эту чёрную, облегающую ткань поскорее или вечно наблюдать как под ней перекатывались мышцы слизеринца. Когда он успел тут оказаться? Неужели она опять так глубоко зачиталась, что не заметила как Драко оказался рядом?       Девушка скинула с себя наваждение, с трудом возвращая контроль над своими лицевыми мышцами.       — Ты напугал меня, идиот.       Малфой фыркнул, сползая на диван, оказываясь в приятной близости с молодым девичьим телом. Грейнджер продолжала строить возмущение, пыталась отодвинуться подальше, но Драко накрыл её плечи своей рукой, утягивая назад, чтобы опереться на спинку дивана.       — Малфой! А если кто увидит? — шипела гриффиндорка, безуспешно брыкаясь в его объятиях.       Драко улыбнулся шире, невесомо касаясь губами её щеки. Удовлетворенно заметил, как на щеках девушки расцвёл румянец.       — Расслабься, Грейнджер. Все, кто захотят войти в эту часть библиотеки, вдруг резко передумают, — с каждым словом в его голосе было всё больше хрипотцы, из-за которой ресницы Гермионы неосознанно начинали трепетать.       Она на мгновенье задумалась. Не так давно она задавала себе вопрос: это все они или связь? Она не могла ответить и сейчас, однако всё чаще думает, что связь только немного увеличивала то, что уже имелось. Ведь если всё это время происходящее между ними было лишь наваждением после того, как связь закрепилась, ей больше незачем притягивать их друг к другу. Акт соединения произошёл. Однако, всё это лишь несмелые теории, сложно было сказать что происходило на самом деле…       Тем временем губы слизеринца целенаправленно двинулись в сторону её шеи. Оставляли влажные, будоражащие сознание поцелуи, заставляя выпустить из рук книгу по артефактам и амулетам.       Чёртов Малфой!       Его язык медленно и чувственно очерчивал пульсирующую венку над ключицей, а потом скользнул выше, задевая мочку уха.       Грейнджер подавилась вздохом. Каждый раз, словно первый, снова и снова сердце готово было вырваться из груди, а по коже скакали мурашки размером с венгерскую хвосторогу. Девушка подалась ближе, наклоняя голову в сторону, освобождая для ласк всё больше разгоряченной кожи. Её правая ладонь потянулась вправо, хватаясь за бедро парня. Она с силой сжала пальцы, когда Драко начал медленно двигаться от уха к губам, оставляя поцелуи на щеке.       Их губы сливались воедино, дразня друг друга, призывая к действию. Малфой в порыве подхватил девушку рукой под спину, укладывая на маленький неудобный диван. Обрушился сверху, ненадолго разрывая поцелуй. Длинные ладони лежали по обеим сторонам головы Грейнджер, будто он закрывал её собой от всего мира.       Драко засматривался на её потемневшие карие глаза. В тысячный раз сравнивал их с дорогим элитным виски и золотым осенним закатом. И практически задыхался, когда грудная клетка Гермионы резко поднималась от нехватки воздуха, а колдовские глаза в миг становились обжигающе холодными. Точно такого же цвета, что он видел по утрам в зеркале. Ледяные, суровые, переливающиеся серебром и платиной. Невероятное зрелище.       Драко заметил, как льдистые радужки зачарованно бегали по его лицу из стороны в сторону. Вероятно под натиском чувств, его глаза сейчас в точности повторяли родной оттенок глаз ведьмы, что, раскинув кудрявые пряди по дивану, лежала сейчас под ним.       Малфой вновь потянулся за поцелуем, касаясь её горячих губ совсем нежно. Практически невесомо, словно пробуя на вкус. Вкус страсти, желания и чего-то ещё неуловимого. Возбуждение, и без того доставляющее физический дискомфорт, практически сносило крышу. Всё, о чем он мог думать сейчас — это желание схватить на руки разнеженную Гермиону и окольными путями добраться до Выручай-комнаты как можно быстрее. Возможно даже невероятно быстро, потому что по ощущениям снизу, в брюках, не просто эрегированный член, а грёбанная третья нога.       Драко плавился, когда тонкие женские пальцы врывались в его волосы, превращая укладку в сплошной бардак. Практически дрожал, когда вторая её ладонь медленно скользила по груди и задевала напряжённый живот. Она сводила его с ума.       — Драко, — тихо прошептала девушка, бесконтрольно проводя пальцами по его телу.       Блять. Ещё немного и он просто не сдержится… Хотя, стоп. А с чего бы ему это делать? Он, кажется, достаточно поиграл в правильного парня перед Грейнджер и мог наконец её трахнуть, правда ведь? При всем уважении к собственной руке, этому всё равно не сравниться с горячим изнеженным женским телом.       Согласившись с самим собой, Драко усилил напор, алчно сминая её губы. Поймал тихий соблазнительный стон Гермионы, начиная решительно расстёгивать пуговки на её блузке. Дойдя до половины, не сдержался и нырнул ладонью под ткань. Прохладные пальцы нагло дразнили кожу возле белья, старательно обходя чувствительные зоны. Драко заставил гриффиндорку тихо захныкать, когда его рука опустилась ниже, скользя по животу и задевая застежку на красной клетчатой юбке.       Ее дыхание участилось, Грейнджер призывно выгнулась, подставляя под ласки его губ шею и зону декольте.       О, Салазар. Это всегда будет ощущаться так сильно? Сердце стучит в грудной клетке, словно крылышки колибри. Чёрт. Чёрт. Чёрт.       Малфой проследовал рукой дальше, встречаясь с уже влажной тканью женского белья. Драко пропустил вздох. Отодвинул ткань и…       — Малфой! Я знаю, что ты там, чёртов извращенец. И я помню все твои примочки и отвлекающие чары. Заканчивай свой разврат и пошли, иначе я применяю контрзаклятие.       Драко и не думал отвлекаться. Он продолжил целовать шею Грейнджер несмотря на то, что девушка, услышав голос Тео, сразу же напряглась.       — Пошёл в задницу, Нотт, — хрипло ответил Драко.       — Драко, прекрати, — Грейнджер упёрлась ладошками в его грудь, немного отталкивая от себя, — Вдруг что-то важное.       — Блять, — выдохнул блондин, обречённо упираясь лбом в её ключицы, — Ничего важного. Просто Тео ёбаный кайфоломщик.       — Я всё слышу, чувак. У вас пять секунд и я вхожу. Все парни уже на поле.       Малфой закатил глаза и с горем пополам слез с Гермионы, проклиная друга всеми известными ему словами. Грёбанный Теодор. Что ему теперь делать с каменным стояком?       Грейнджер опустила ноги на пол, педантично расправляя складки на юбке, а следом застегнула пуговицы на рубашке. Едва они успели поправить одежду, как мерцание со стороны стеллажей пропало и их взору явился ехидно улыбающийся Нотт.       Он вскользь осмотрел гриффиндорку, щеки которой сочетались цветом с её юбкой. А потом перевёл взгляд на своего друга, который сверлил Тео взглядом из арсенала убийственных.       — О, похоже в этот раз я успел предотвратить осквернение библиотеки.       Малфой хмыкнул, запуская руку в свою взъерошенную шевелюру, пытаясь вернуть ей первоначальный вид. Интересно, успеет ли он принять холодный душ?       — Нет, мамочка. В прошлый раз мы уже закончили.       — Драко! — Грейнджер стукнула поганца по колену, а её щеки становились ещё краснее.       Слизеринцы прыснули от смеха, пока девушка смотрела на парней с укором. Нотт поймал себя на мысли, что Грейнджер забавная.       — Поднимайся, Малфой. Иначе опоздаем на тренировку.       Блондин впервые на своём веку не хотел садиться на метлу и ловить снитч. Он, чёрт побери, хотел закрыть эту девчонку в комнате и устроить секс-марафон.       — Давай, давай, — Тео подошёл ближе, утягивая слизеринца за собой.       Драко скинул его руку, но всё же двинулся в сторону выхода вслед за другом.       — В Выручай-комнате в восемь, Грейнджер, — безапелляционно произнёс Малфой, кидая прощальный взгляд на девушку, прежде чем уйти.       Гермиона вздохнула. Она, конечно, не собиралась заниматься... этим прямо в библиотеке, особенно теперь, когда знала, что в любой момент их мог прервать Теодор Нотт. Но возбуждение было так велико, что дышать всё ещё трудно, а кончики пальцев разбивала дрожь. По его взгляду она поняла. Сегодня это случится. Один Мерлин знал, что подтолкнуло Драко к действию, но Гермиона была рада. Потому что всё это время она чувствовала себя… ну, неудовлетворённой до конца. Они практиковали некоторые ласки, но всего этого было словно недостаточно.       Девушка взмахнула палочкой, возвращая на полки книги и двинулась в башню Гриффиндора с томным предвкушением.

***

      Гермиона очень старалась не нервничать. В конце концов, это не первый и не последний раз, когда он увидит её обнаженной. Но она усиленно тёрла мочалкой каждый сантиметр кожи, пока принимала душ, наносила на волосы куда больше кондиционера, чем обычно. Ещё раз почистила зубы, после чего долгое время выбирала, что надеть. Девушка даже использовала свои масляные духи, которые она покупала вместе с мамой пару лет назад. И когда Гермиона осмотрела свой внешний вид в зеркале, она осталась довольной.       В отражении на неё смотрела привлекательная молодая девушка с искрящимся и горящим взглядом. Её щеки совсем немного покрывал очаровательный румянец, а волосы казались не такими буйными, как обычно. Тонкое вязанное платье цвета слоновой кости плотно обтянуло фигуру и выгодно подчеркнуло имеющиеся достоинства. Одновременно целомудренное и заставляющее играть воображение.       Грейнджер улыбнулась сама себе и двинулась в сторону восьмого этажа. Войдя в заветную комнату, гриффиндорка поняла, что пришла немного раньше нужного времени. Часы на стене показывали без пятнадцати восемь.       Да, если Драко придёт немного раньше, он отпустит несколько сальных шуток о том, что она не смогла дождаться назначенного времени.       Гермиона прошлась по помещению, решив провести время с пользой. Потянулась к полке с книгами и, отыскав то, что пришлось по душе, уселась на диван. Страницы летели друг за другом, пока их количество не заставило девушку задуматься, что прошло явно не пятнадцать минут, а куда больше.       Ее брови задумчиво нахмурились, когда стрелки часов указали на половину девятого. Драко опаздывал. У Малфоя была целая куча отрицательных качеств, но, за что Гермиона всегда его уважала, так это за пунктуальность. Он всегда приходил вовремя. Может, что-то случилось? Может, тренировку задержали?       Она провела ещё полчаса, удобно расположившись на диване и безучастно листая страницы книги, пока обеспокоенность не одолела её целиком. А что если Малфой получил травму? Вдруг он сейчас в больничном крыле?       Стрелки перевалили за десять, когда утомленная ожиданием девушка поддалась чарам сна. Книга в её руках тихо соскользнула на пол, а тело медленно расслабилось. Она задремала в раздумьях и с неспокойным сердцем.