Твоими глазами

      Магия родственных душ удивительно многогранна. Если бы её можно было коснуться руками, она бы казалась на ощупь тёплой, нежной и ласковой. Её мягкие золотистые блики олицетворяли бы собой настоящее магическое чудо, благословение и надежду. Эта сила способна на великие свершения, она вселяет веру в души отчаявшихся, она направляет и наставляет, оберегает и защищает.       Магия родственных душ имеет множество граней, различных между собой до пугающих крайностей, лицо одной из которых можно назвать коварством. Эта магия обладает хитростью и изворотливостью, ловкостью и манипулированием. Если два идеально подходящих друг другу волшебника по ряду причин отрицают свою связь — она готова вывернуться наизнанку ради того, чтобы столкнуть друг с другом двух глупых людей.       Магия родственных душ многогранна, потому что в ногу с теплотой, счастьем и взаимопониманием всегда шагает опасность. Она прячется за каждым поворотом, скрывается под каждым камнем и ждёт. Ждёт пока кто-то оступится, когда сделает неправильный выбор или откажется от своей второй половинки. И эта сила не знает пощады, не знает сострадания, когда медленно вытягивает из волшебника его силы, время и магию.       Для каждой пары связь выглядит по-своему. Порой даже для каждого из партнеров воздействие магии могло чувствоваться в разной степени, с разными силовыми потоками и глубиной ощущений. Для Драко это было чем-то новым, неизведанным, вводящим в ступор. Он все ещё сидел на старом деревянном кресле, с передавленными в запястьях руках, когда мощный поток чего-то необъяснимого пронзил его насквозь. Ему показалось, что он мог взлететь, что плотные цепи упали с его шеи и плечей, что мир заиграл новыми красками. Это было похоже на жадный вдох после того, как проплыл под водой пару десятков метров, задержав дыхание. Эмоций в груди было так много, что парень не сразу понял, что всё это чувствовал не он. В момент осознания на него смотрели большие карамельные глаза, а в ушах звенел голос судебного секретаря, разбивающийся эхом о стены. — …признать невиновным и отпустить из-под стражи в зале суда.

***

      Дальше всё было словно в тумане. Тихий треск магии и наручники растворились в воздухе, будто их никогда и не было. Драко, словно не веря в происходящее, оторвал руки от жёстких подлокотников, потирая затёкшие запястья. К нему сквозь толпу прорывалась мать, едва успевающая промакивать глаза кипенно-белым платком, а следом за ней семенил непривычно взволнованный отец. Где-то недалеко ворчал Салливан, остервенело комкая свои бумаги.       Малфой вскинул взгляд выше, намереваясь отыскать среди толпы любимые янтарные радужки. Ему захотелось кинуться ей навстречу, прижать к себе, вдохнуть аромат её сладкой, солнечной кожи. Он уже сделал шаг в направлении поднимающихся гриффиндорцев, как рука матери мягко опустилась на его предплечье, а потом, не сдерживаясь, притянула к себе. Обнимая мать, Драко встретился глазами с отцом, на лице которого отражалось что-то неразборчивое, и еле заметно кивнул ему. Лорд Малфой никогда бы не стал раскидываться объятиями и улыбками, даже если только что решалась судьба его единственного сына.       Слизеринец невесомо накрыл плечи матери своими руками, бессильно наблюдая, как Грейнджер выходила из зала суда с Поттером и Уизли. Его накрыла злость вперемешку с отчаянием. Перед глазами снова стояла заплаканная Гермиона, после слов о том, что им никогда не быть вместе, что все дело в её происхождении и она ему не подходит. Он видел, как в тот момент в девушке что-то ломалось, надрывалось и умирало, но она всё равно пришла ему на помощь. В этом вся Гермиона Грейнджер — помогать слабым и немощным, даже если этот человек разбил ей сердце. Вывод у Малфоя был только один — она его не простила и вряд ли сможет. Станет ли она его слушать? Поверит ли, что он действовал исходя из желания обезопасить и уберечь её? Следствие наверняка знало про записки, которые О’Рейли подкидывал на кровать Драко через Нотта, но знали ли они о том, что было там написано, если учесть, что этих записок уже не существовало, а Тео был лишь посыльным под империо? Изменила бы Грейнджер своё мнение, если бы поняла всю ситуацию целиком?       Несколько тихих дней в родовом поместье пошли ему на пользу. Синяки под глазами практически исчезли, скулы перестали выглядеть так, словно о них можно было порезаться, Драко чувствовал себя чистым и сытым. Люциус демонстративно воротил от сына нос, однажды даже пытался закатить скандал на почве постыдного увлечения Драко, но это дело быстро пресекла Нарцисса — единственный человек в мире, способный угомонить разбушевавшегося аристократа. Так и ходили два блондина по поместью, полностью игнорируя друг друга.       Когда пришло время возвращаться в Хогвартс, Драко накрыла нервозность. Бледнее мела, он вышел из камина в кабинете директора ранним январским утром. Держать лицо было особенно сложно, пока все вокруг провожали его колкими взглядами и перешёптываниями. Родной же факультет встретил его напряжённой тишиной. Студенты как раз толпились в общей гостиной, чтобы выдвинуться на завтрак, как из-за портрета появился Малфой. Тео кинулся ему навстречу едва не сбив с ног, он нервно смеялся, взлохмачивал светлую шевелюру друга и сквозь смех бормотал что-то отдалённо похожее на «чёртов везучий подонок» и «как же ты напугал меня, блять».       Драко видел, как Блейз неуверенно переступал с ноги на ногу, а рядом с ним глупо моргала Пэнси. Он не знал, что щёлкнуло в голове у Забини, но тот всё-таки сделал шаг навстречу, протягивая руку для пожатия. Следом подошли ещё несколько ребят, негромко поздравляя блондина с возвращением. Чуть позже Малфой заметил, как Дафна успокаивающе приобняла свою младшую сестру, которая минутой позже скрылась в спальне девочек. Драко был рад, что Асторию не приплели к деяниям чокнутого когтевранца, а списали всё на империус, как и в ситуации с Тео.       И даже тут стоило поблагодарить Грейнджер, которая спасла из этого дерьма не только его, но и лучшего друга и даже надоедливую Гринграсс. Поднимаясь в Большой зал на завтрак, Малфой решил, что просто обязан поговорить с Гермионой, должен хотя бы попытаться. Он понимал, что такой ведьме как она не нужно его «спасибо», но ничего не мог с собой поделать. С этой мыслью блондин вошёл в резные деревянные двери и двинулся в сторону факультетского стола. В компании Тео и Блейза было легче не обращать внимание на округлившиеся глаза однокурсников. Драко вздёрнул подбородок, запоздало осознав, что невольно скопировал поведение Грейнджер, расправил плечи и растянул губы в ленивой улыбке.       — Рассказывай, Драко, — лукаво заговорил Забини, присаживаясь на скамью, — Люциус уже вычеркнул тебя из завещания?       Малфой закатил глаза, пододвигая к себе чашку с чаем. Он с раздражением понимал, что теперь до самого выпуска будет испытывать всю глубину юмора Забини и Нотта, но считал, что лучше уж это, чем презрение.       — Не волнуйся, дорогой, — блондин дёрнул уголком губ, — Даже если отец изгонит меня из рода Малфоев, я всё ещё являюсь Блэком по линии матери, но и тех несчастных пары миллионов золотых от моего наследства всё равно будет больше, чем на всех счётах твоей семьи, Забини, — Драко невозмутимо сделал глоток из чашки и слащаво улыбнулся.       Мулат игриво подмигнул, решив оставить слова товарища без ответа, а блондин тем временем скользил взглядом по столу гриффиндорцев, которые совсем недавно зашли в Большой зал. Глаза практически мгновенно споткнулись о буйную, неподвластную времени и магии шевелюру, заставляя его застыть с круассаном у рта. Гермиона сидела к нему спиной, разговаривая о чём-то с подружкой Поттера. Её хрупкие плечи были в движении, пока она активно размахивала рукой со свитком. Похоже, он провёл за разглядыванием весь завтрак, потому что в один момент объект его наблюдений схватила свою сумку и встала со скамьи, дожидаясь пока оба Уизли и Поттер соберут свои вещи.       Грейнджер уже сделала шаг к выходу, когда вдруг подняла голову от учебника, задумчиво прикусив губу. Она бормотала что-то себе под нос, словно пыталась в уме решить какую-то задачку, а её карие глаза бессознательно скользили по головам учеников. В один момент янтарные радужки прошлись по слизеринскому столу, задевая и Малфоя, заскользили чуть дальше по ряду студентов, а потом удивлённо расширились. Грейнджер вздрогнула, возвращаясь глазами к нему. Она выглядела так растерянно, но вместе с этим так трепетно и по-родному, что Драко не смог себя сдержать.       Тео не пытался его остановить или спросить что происходит, а просто наблюдал, как Малфой поднялся со скамьи, забывая напрочь про недоеденный завтрак и свои вещи, и двинулся в сторону гриффиндорки. Девушка выглядела так, словно не могла решиться — оставаться на месте или бежать. Когда Драко оказался в паре шагов от Гермионы из него по привычке вырвалось:       — Грейнджер.       Веки девушки затрепетали, она покрепче прижала к груди учебник, а карие глаза нервно забегали по его лицу.       — Малфой, — в тон ответила гриффиндорка.       Парень бессознательно засунул руки в карманы брюк, как делал всегда, когда нервничал. Периферийным зрением он видел взгляды студентов вокруг, горящие интересом. Главная жаркая сплетня школы разворачивалась прямо у них на глазах.       — Мы можем поговорить? — Драко стрельнул недовольным взглядом в нескольких студентов неподалёку, которые рассматривали его и Грейнджер словно двух гиппогрифов посреди зала.       Гермиона удивлённо вздернула брови. Неужели она так удивлена? Неужели не ожидала, что он попытается вымолить прощение? На её лице промелькнуло с десяток разных эмоций, прежде чем девушка глубоко вздохнула и чуть поведя плечами обернулась в сторону друзей. Застывшие Поттер и Уизли наблюдали за разворачивающейся картиной с той же тактичностью танка, коей славился весь львиный факультет. Между гриффиндоркой и двумя недоумками всего за несколько секунд словно прошёл немой разговор, в конце которого Поттер кивнул, а Уизли недовольно поджал губы. Парни ещё раз взглянули на свою подругу, и мгновение помявшись, двинулись к выходу из Большого зала.       Гермиона выжидающе уставилась на Драко, в то время как слизеринец не мог поверить в собственное счастье. Грейнджер была готова его выслушать, чёрт побери.       — Пойдём.       В молчании два студента шли по коридорам и лестницам. Малфой видел краем глаза, как гриффиндорку распирало от любопытства из-за этой тишины. За то недолгое время, когда Драко имел возможность находиться рядом с ней, он успел выучить многие её привычки и научился читать её эмоции. Гермиона тихонько сопела, когда раздражалась, она невесомо щипала левую бровь, когда впадала в глубокую задумчивость, она… Малфой мог перечислять такие мелкие детали бесконечно, но в тот момент они наконец оказались возле нужной двери.       Девушка смотрела на вход в Выручай-комнату с нескрываемым сомнением. Это помещение слишком много значило для них обоих, слишком многое произошло внутри этих стен, чтобы вот так спокойно вернуться сюда вновь. И когда Малфой заговорил, она подумала, что он умудрился прочитать её мысли.       — Здесь нет посторонних, — прохрипел он, дёргая на себя тяжелую дверь, приглашающим жестом указывая внутрь помещения.       Всё выглядело так, словно они буквально вчера сидели на уютном диванчике в середине комнаты. Буквально вчера пили горячий шоколад возле камина и шутливо бросали друг в друга крекеры. Малфой впервые за долгое время чувствовал себя не в своей тарелке, он не был уверен стоило ли сесть, а может быть нужно было поскорее извиниться, высказать благодарность и выскочить отсюда пока Грейнджер вновь не начала кидаться всем, что попадётся ей под горячую руку. Он так долго думал и размышлял, что гриффиндорке пришлось громко кашлянуть, чтобы привлечь его внимание.       Грейнджер всё ещё стояла посреди комнаты, с учебником в руках и сумкой на плече, не решаясь сесть.       — Спасибо, — вырвалось у парня несколько тише, чем он рассчитывал, — Ты спасла меня, Гермиона.       Шатенка вздрогнула, когда Драко сделал шаг к ней. Он был так близко, так проникновенно смотрел своими льдистыми глазами, что хотелось выть от отчаяния.       — Это ты меня спас, — прошелестела девушка, не в силах оторвать взгляда от глаз слизеринца, — Из-за меня ты оказался впутан в эту историю и я была обязана освободить тебя… из чувства долга.       Конец фразы растворился в воздухе. Драко почувствовал, как горячая волна полыхнула от шеи до щёк, покрывая их румянцем.       — Значит, — он старался говорить ровно и чётко, — Долг, Грейнджер?       Малфой услышал знакомое сопение, будто в очередной раз сказал что-то, что смогло её задеть. Девушка решительно вздёрнула подбородок.       — А на что это похоже, Малфой? — тонкие брови хмурились, выдавая истинные эмоции хозяйки, — Ты ясно дал понять чего хочешь. Точнее, чего не хочешь. Я просто сделала то, что должна была сделать. Если это всё, что ты хотел сказать, могу я идти?       Блондин отрицательно качнул головой.       — Это не всё, — Драко медленно выдохнул, — То, что я наговорил тебе тогда — я так не считаю, — он дёрнул ладонью, заметив, как Грейнджер собиралась что-то сказать, — Ты можешь мне не верить. Я понимаю, — парень взъерошил светлую шевелюру, опуская взгляд в пол, — Я поступил как трус и я это признаю, Гермиона. Те записки подкосили меня и я просто не смог…       — Какие записки?       Слизеринец упёрся взглядом в карие глаза напротив. Девушка выглядела удивлённой.       — С угрозами. Которые мне подкидывал Тео под империусом, — неуверенно ответил Малфой.       Морщинка между бровей девушки становилась лишь глубже с каждым словом. Она задумчиво покусала губу прежде чем ответить.       — Но Теодор не рассказывал ни о каких записках, — Грейнджер всё-таки опустила сумку и учебник на столик возле диванчика и недолго думая села, — Он плохо помнит все те моменты воздействия заклинания на сознание, что в общем-то является нормальным явлением, — бубнила она себе под нос, — И при обыске ничего подобного не было найдено, основной теорией было то, что Нотт, как приближённое к тебе лицо, был невольным информатором, — Гермиона взглянула на юношу снизу вверх, — Ты уверен, что их присылал Майкл? Что в них было?       Драко осторожно присел на диван, сохраняя между ними вежливую дистанцию. Ему совсем не хотелось, чтобы Грейнджер сбежала из-за неловкости. Он так давно не имел возможности поговорить с ней, понаблюдать как мыслительный процесс отражался в карамельных глазах.       — Да, я уверен.       Гермиона вдруг зацепилась за хрупкое воспоминание, когда Майкл действительно упоминал что-то о Тео и письмах.       — Что он писал в них? — надавила Грейнджер, невольно наклоняясь ближе к парню. Если приглядеться, то в глазах девушки помимо любопытства присутствовали так же страх и тревога.       — Это уже не важно, Грейнджер, — Драко откинулся на спинку дивана, устремляя взгляд в потухший камин. Он разглядывал потускневшие угли и серый пепел, проводя параллель между всем этим и тем, что чувствовал внутри. Малфой представлял себя гребанным пеплом — выжженным и сухим.       — Пожалуйста, Драко, — послышалось сбоку, а потом он заметил как ладонь девушки дёрнулась, будто она намеревалась прикоснуться к нему, но тут же передумала. Его имя с её губ слетело так привычно и так мягко, как в те дни, которые он ещё долго будет вспоминать улыбаясь краешком губ. Она имела право знать, пускай это уже ничего и не изменит. Грейнджер имела право на всё то, что он мог ей дать.       — Он угрожал рассказать всем о наших отношениях, — фыркнул слизеринец, — Я готов был плюнуть на это, потому что мне до охренения надоело прятаться по углам, но там было написано, что если я не прекращу наши… наше общение, то ты можешь пострадать.       Поначалу сомневаясь, он выпалил всё как было на духу. Как ожидалось, в комнате повисло молчание, во время которого Драко видел, как взгляд Грейнджер расфокусировался и упёрся в стену напротив. Она молчала несколько долгих секунд, прежде чем тихо спросить.       — И ты… — дыхание Гермионы сбилось на мгновение, — И ты решил…?       Малфой устало выдохнул, проводя ладонью по лбу и запуская длинные пальцы в волосы, едва сдерживаясь, чтобы не вырвать их с корнями. Этот разговор был подобен хитровыдуманной пытке, в которой ему приходилось сидеть на одном диване с объектом своих желаний и стремлений без возможности её касаться.       — И я решил вылить на тебя ушат словесного дерьма, чтобы ты перестала со мной общаться, — безэмоционально закончил Драко, скрещивая на груди руки, которые на самом деле не хотели его слушаться, а желали оказаться на её руках, талии, везде где смогли бы дотянуться.       Он продолжал смотреть на пепелище, когда услышал задушенный всхлип. Вскинув голову, Драко увидел, как Грейнджер закрыла лицо руками и уперев локти в колени. По обыкновению ровная спина девушки прогнулась под тяжестью эмоций, а плечи мелко подрагивали в такт сбитому дыханию.       Малфой протянул к ней руки, без слов прижимая девушку к себе. Он был готов на крики, на пощёчину, на проклятие промеж глаз, но просто не мог видеть её такой сломленной. Снова.       Гермиона замерла в его руках на мгновение, заставив Драко невольно представить тысячи ужасных вещей, которые она способна с ним сотворить за такие выходки. Однако, вместо этого ладони Грейнджер обвились вокруг его шеи, она прильнула ближе настолько, насколько позволяло их сидячее положение, уткнувшись влажным носом ему в шею.       Это было как возвращение домой, как объятия ангелов, как проявление самой чистой, искренней и тёплой магии. Драко жадно вдохнул её неповторимый аромат, зарывшись носом в кудрявую шевелюру. Нотки весенних цветов и соленого морского ветра дразнили его сознание, которое не могло поверить в происходящее. Грейнджер в его объятиях.       Словно в неверии, он чуть отстранился, ловя её тёплый взгляд, горящий чем-то волшебным и искрящимся, заставляя парня пропустить пару вдохов. Малфой будто под гипнозом потянулся ближе к её лицу, и не встретив сопротивления, поймал губы Гермионы своими. Они были всё так же прекрасны на вкус, как и в последний раз. Поначалу мягкий, невесомый поцелуй стремительно набирал обороты, срывая тихий стон девушки прямо ему в рот.       Драко дрейфовал на грани между сном и реальностью, в которой Гермиона позволяла ему поцеловать себя. Руки гриффиндорки скользнули с его шеи в шелковистые волосы, оттягивая пряди пальцами, заставляя блондина невольно выдохнуть в поцелуй. Он чувствовал нарастающее возбуждение, чувствовал табун мурашек, скачущий по коже от её прикосновений. Грейнджер, сама того не зная, будила в нем зверя.       Когда её ладошки скользнули обратно на шею, а следом под воротник рубашки, оглаживая его плечи и грудь, Драко не сдержал рычания, утягивая девушку на свои колени. Он обрушился на шею Гермионы, словно был странником в пустыне, а она его оазисом. Оставлял влажные дорожки, обводя языком проступающие венки, прикусывал мягкую бархатистую кожу, попутно расстегивая её рубашку дрожащими пальцами. Отрадой для ушей были тихие вздохи и стоны, которые вырывались изо рта девушки каждые пару секунд. Грейнджер, сидящая на его коленях в самой развратной позе, смотрелась восхитительно. Полурастёгнутая рубашка, затуманенный взгляд и необъятный объём кудрей — Драко был готов спустить прямо в штаны.       Когда рубашка гриффиндорки слетела на пол следом за галстуком, Драко мог лишь бессильно наблюдать как плавно качалась упругая грудь в чёрном бюстгальтере, пока она стягивала с него верхнюю одежду. Гермиона закусывала губу, помогая парню вынимать руки из длинных рукавов и призывно елозила по его бёдрам, находя отклик в потемневших глазах напротив. Как это всегда происходило, лёд в его радужках превращался в бушующий океан и грозовые тучи.       Щелкнула застежка белья, и всё внимание Драко заняла её грудь. Призывно торчащие соски требовали обратить на них внимание и Малфой не смел отказывать. Он припал губами к мягкой плоти, обхватывая потемневшие бутоны, мягко посасывая. Чередовал ласки языком с мелкими укусами, а потом тихонько дул на них, жадно наблюдая, как закатывались глаза Грейнджер. Она буквально дрожала, упираясь локтями в его крепкие плечи.       Закончив на некоторое время с грудью, Драко переместил ладони за её спину, плавно опуская на диван и накрывая девушку собственным телом. Она без колебаний раскрыла колени, позволяя коснуться самого сокровенного. Шустрые пальцы Грейнджер неожиданно оказались на застежке его брюк, а секундой позже потянули ткань вниз сразу вместе с боксерами. Малфой отвлёкся от горячего девичьего тела на мгновенье, чтобы стянуть мешающую одежду на пол и снова прильнуть к её устам. Поцелуи становились жарче, алчнее, громче. Они оттягивали губы друг друга, прикусывали, сталкивались языками и зубами, словно не могли контролировать подступившее безумие. Пока ладони Драко тянулись к её нижнему белью, стягивая тёмную ткань к щиколоткам, а следом и на пол, Грейнджер жадно разглядывала торс слизеринца, переходивший в умопомрачительные косые мышцы, его резкие черты лица и подёрнутые страстью радужки. Покончив с одеждой, Драко опустил ладонь на её промежность, раздвигая пальцами уже влажные складки. Указательный палец играючи скользнул по клитору, вырывая из девушки громкий всхлип.       — Такая влажная, Грейнджер, — прорычал Малфой на ухо, продолжая дразнить, издавая хлюпающие звуки, — Слышишь насколько ты хочешь меня, милая?       Гермиона не сдержала пошлого стона, разрываясь от удивительных ощущений, что дарили его пальцы и от грязных словечек, которые заставляли щёки краснеть, а мышцы влагалища сжиматься.       — Драко, — выдохнула она между всхлипами, — О, Мерлин!       Девушка выгнулась всем телом, когда два пальца юноши скользнули внутрь, а большой продолжал кружить на точке скопления нервных окончаний. Это было на грани реальности, на пике ощущений. Всхлипы превращались в неконтролируемые стоны и крики, рождаемые движениями его рук, удивительно точно стимулирующие самые нужные точки. И когда Драко вдруг согнул пальцы, задев самую чувствительную зону, она закричала и забилась в экстазе, стискивая его руку между ног, как в тисках.       — О-ох, чёрт, — неразборчиво шептала ведьма, — Драко… о-о. Чёрт.       Гермиона очнулась от мощного оргазма, заставившего её видеть вокруг лишь белые всполохи, от губ Малфоя, которые вновь обрушились на её. В живот упёрлось его внушительное возбуждение, а мгновением позже она услышала его хриплый стон, стоило маленьким пальчикам мягко провести от головки до основания члена. Слизеринец оторвался от неё, утыкаясь носом в ключицы, шумно выдыхая на каждое движение. Драко смекнул, что такими темпами всё закончится слишком быстро, поэтому перехватил инициативу, откидываясь немного назад, чтобы видеть картинку целиком. Обнажённая, горящая Грейнджер часто дышала, раскинув буйные кудри по темному бордовому покрывалу, пока Малфой толкался головкой в сосредоточие её жара и желания. Девушка подалась ближе, тихо умоляя его о большем, срывая всю его выдержку к херам. Драко упёрся левой ладонью в диван на уровне девичьей талии, качнув бёдрами и практически в буквальном смысле слова пропадая в ней. По комнате разнесся их синхронный стон, словно песенный дуэт, наполненный мелизмами и субтонами.       — Блять, — зашипел Малфой, в очередной раз погружаясь в податливое горячее тело, — Я люблю тебя, — он уткнулся носом в шею девушки, не прекращая плавные движения, — Я так сильно тебя люблю.       Драко ухватился пальцами правой руки под колено гриффиндорки, закидывая себе на плечо и почувствовал, как внутренние стеночки гриффиндорки судорожно сжались от нового угла проникновения. Он ускорился, входя всё глубже, настойчивее и резче, параллельно с этим усиливая громкость и частоту её криков. Это была словно божественная симфония для его ушей.       — Драко, — голос Грейнджер хриплый, сорванный, мурлыкающий, — И я тебя… м-м… люблю.       Малфой гортанно простонал, срываясь на сумасшедший ритм. Стиснул девушку в руках, придавливая своим весом и буквально втрахивая в диван. Всего несколько рваных толчков и мир перевернулся сразу у обоих. Перед глазами замелькали белые вспышки, по телу пронеслась немыслимая нега и волнующая дрожь.       Жадно дыша, Драко упёрся локтями по обе стороны от девушки, невесомо целуя во влажный от пота лоб. Он рассматривал её припухшие от поцелуев губы и горящие от ласки глаза, думая лишь о том, что не существовало чего-либо более прекрасного.       Малфой вспоминал весь долгий, тернистый путь, который им пришлось пройти, чтобы оказаться здесь. Чтобы суметь простить друг друга и открыть сердце для самых главных слов. Он не сдержал широкой искренней улыбки, когда тонкие пальчики Грейнджер с щемящей нежностью погладили его скулу. Она моргнула и тёплый янтарь сменили льды айсбергов.       А Драко думал о том, что нет чего более правильного в этот мире, чем то, что твоя любовь смотрит на мир твоими глазами.