Июнь 1940 года
«Воспоминание тридцать пятое. Грустное. Бывают дни, когда хочется просто прекратить существовать. Это был один из таких дней. Я осталась одна-одинёшенька с целым ворохом проблем и напастей. Тогда я поняла, что как бы тебе не обещали всегда быть рядом, ты, да и вообще, человек, по сути — существо одинокое; и обязательно придёт момент, когда тебя оставят все. Это был как раз такой момент.
Я закрылась в туалете и плакала. Мне девятнадцать. Я плакала, прикусив кулак зубами, чтобы никто, ни-кто, н-и-к-т-о, чёрт возьми, не услышал моих слёз. А грудь так и разрывалась от отчаяния и обиды. Хотелось просто исчезнуть. И я молила об этом. Боже, как же мне было плохо в тот момент! Казалось, от чувств, разрывающих сердце, я должна была точно лишиться рассудка».
— Роксана! Роксолана! — я распахнула глаза и села на кровати. Мамин возбуждённый голос доносился с первого этажа, но уже слышался топот каблучков её туфель по лестнице. В последний момент я успела захлопнуть дневник и спрятать его под одеяло. Дверь распахнулась. — Ты что, ещё спишь, соня?
— Мам, что случилось?
— Вставай-ка, и побыстрее! Время пришло, — по её выражению лица я не могла разобрать, напугана ли она или просто встревожена.
— Бомбы?! — при одном упоминании лодыжки похолодели. — Неужели, опять они?
— Нет, нет, милая, новости хорошие, — поспешила успокоить меня мама, — спускайся вниз. Мы тебя ждём, — с этими словами женщина загадочно улыбнулась, развернулась и скрылась в коридоре.
— Мы? — пролепетала я, вылезая из-под одеяла и запихивая дневник поглубже под подушку. — Мы? Неужто отец вернулся?
Перед тем, как выбежать следом за мамой на коридор, я на всякий случай выглянула в окно и посмотрела на небо: ясно и голубое, мирное, тихое и пустое. Выдохнула.
Внизу меня и вправду ожидал отец. Я услышала его тяжёлый, хриплый, прокуренный голос ещё на лестнице. Но не только он.
— Дорогой, попытайся помириться с Рокси… Вдруг в этот раз всё получится, — я закатила глаза; как будто были другие разы.
— Не выйдет, — уверенно заявил мистер Вилл и злость на него, моя и Роксанина, смешенная в одну жгучую, кипучую, ядерную, взрывоопасную смесь забурлила внутри с новой силой. Откуда ему знать? Может, я хочу помириться? Может, Роксана хочет? — Упрямство у неё от меня.
— И что же, — мама начинала злиться, — не будешь общаться с дочерью ещё год? Ты — отец, ты должен идти навстречу, а она только ребёнок, ею руководят чувства! У тебя голова на плечах есть! Мерлин…
И я решила показаться, чтобы в доме не разгорелся очередной грандиозный скандал. И снова из-за меня. Начинает казаться, что это я, я, не Роксана, виновница всему этому…
— Доброе утро, — пробормотала я, шлёпая босыми ногами по мраморному полу, и опустила взгляд вниз: на отца смотреть совершенно не хотелось. Приблизившись к небольшому столику, на котором стояла ваза с новой композицией из цветов, растущих в саду, я неловко замерла.
— Здравствуй, дочка, — скупо поздоровался мистер Вилл и, краем глаза заметила я, попытался улыбнуться. Боже… как он поседел, посерел и осунулся — кожа да кости…
За прошедший год много чего изменилось.
Первым и, наверное, самым главным является то, что отец практически ушёл из семьи. Практически, значит то, что с мамой он не расстался, но дома появился несколько раз за год, а остальное время он находился во Франции, гоняясь за неуловимым «чем-то, что поможет победить Грин-де-Вальда» — это стало его идеей фикс.
Вторым, не менее важным было то, что на поместье рухнул подбитый немецкий истребитель, благо, задел только левое крыло дома, где никто не жил, а на соседнюю магловскую деревушку успело упасть несколько разрывных бомб. Много людей погибло… С тех пор мы с мамой, Марринет, её дочками, мужем и двумя домовыми эльфами живём как на иголках, пусть папа и прислал людей из Министерства, которые наложили на дом всевозможные защитные чары и заклинания. И уехать никуда не можем: бабушка Клавдия и дед уехали в Америку, а их дом, вроде как, сгорел.
В общем, неудачи по всем фронтам.
А, точно, забыла. Почему я вдрызг рассорилась с отцом? Всё просто: он заключил с Лестрейнджем-старшим некий договор. Брачного характера…
Они решили, что мы с Эдмундом составим прекрасную партию, когда вырастем. «Союз Вилла и Лестрейнджа! Что может быть лучше?» — воодушевлённо вещал мистер Вилл за ужином, а мне хотелось обматерить его.
Тьфу ты!
«Не бывать этому!» — решила я.
— Не бывать этому! — выплюнула я отцу в лицо и прорыдала всю ночь. Договорной брак — ну что может быть хуже? Да ещё и с кем?! С этим… садистом!
— Ну, ну, дорогая, — мурчал у меня под боком Саймон, — ну, ну, всё образумится. Хочешь, при следующей встрече я ему на ботинок…?
Вот так.
— Что случилось? — вновь повторила я свой вопрос и, заметив сидящую в клетке семейную сипуху, улыбнулась.
— Тебе пришло письмо, — мама натянуто улыбнулась, но сияла вполне искренне. Она протянула мне конверт из плотного пергамента с выведенными изумрудно-зелёными чернилами словами:
«Мисс Роксолане Харе Вилл,
Комната на втором этаже,
«Вилл-Мэнор»,
Силлермоун,
Графство Суррей».
Я улыбнулась и посмотрела на маму; папа присел в кресло и устало, но, я думаю, радостно наблюдал за нами.
— Вскрывай, ну же!
««ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»
Дорогая мисс Вилл!
Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.
Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.
Искренне Ваш,
Альбус Дамблдор,
заместитель директора!*»
Вот, и настал момент, которого я так ждала. Я, наконец, смогу изучать магию, а не только читать о ней в книгах. И у меня появится собственная волшебная палочка! И котлы! Я буду варить зелья… а ещё Трансфигурация — такая занимательная наука… А ещё я увижу вживую приведений… и полтергейста. Но палочка! Я, наконец, стану настоящей волшебницей! Эх, наколдую!
И я оставлю маму на целый год совершенно одну… здесь, где с неба летят истребители и бомбы.
Родители переглянулись.
Из-за угла вышли Марринет, Фло и Свитти. Они улыбались.
А я заплакала.
СНОСКИ:
*Альбус Дамблдор, заместитель директора — я не нашла информации о том, кто был заместителем директора Хогвартса в те времена, поэтому сделала им Дамблдора.
