«ИНЦИДЕНТ В ЛЮТНОМ ПЕРЕУЛКЕ: РЕЗУЛЬТАТ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ НЕИЗВЕСТНОГО МАГИЧЕСКОГО АРТЕФАКТА ИЛИ СЛУЧАЙНОСТЬ?»
«Накануне вечером в преступной части Косого Переулка, где, как всем известно, обитают сомнительные личности с сомнительными намерениями, произошёл взрыв. Свидетели сообщают, что за секунду перед тем, как большую часть лавки «Горбин и Бэркес» разрушил неизвестный вид магии, переулок озарил алый ослепляющий свет, источник которого завис в нескольких метрах над землёй, а потом исчез…» Я оторвала взгляд от газеты и покосилась на Реджинальда, сидящего справа от меня. Он выглядел не менее сбитым с толку, чем остальные наши коллеги. Мы сидели на самом дальнем ряду в небольшом конференц-зале, и даже здесь до нас в полной мере доносилось негодование министерских шишек. Глава Мракоборческого штаба, наш непосредственный начальник, Ингелберт Бадлмер, напряжённо, точно оголённый нерв, замер рядом с заместителем заместителя… исполняющего обязанности… одним словом, рядом с каким-то очень важным колдуном по фамилии Гримли. Тот продолжал негодовать: — Это в страшном сне мне не могло присниться! Почему?! Почему, вы мне объясните, о ПОДОБНОМ инциденте Министерство узнаёт из какой-то жёлтой газетёнки?! Вот, вы послушайте, что они пишут дальше… «Владелец лавки, мистер Горбин, сообщил спецкорреспонденту Комеража, Ноубилиусу Лавгуду, прибывшему к месту происшествия, что данный инцидент был ничем иным, как подлым покушением на его жизнь, а так же на жизнь его брата и на сохранность уникальных товаров их магазина. Не вызывает сомнения то, что в этом замешаны тёмные маги или колдуны, потому как ассортимент предоставляемых в лавке товаров имеет опасное, таинственное, незаконное происхождение. Нельзя не отметить возмутительный факт того, что Министерство Магии никак не отреагировало на инцидент: «Горбин и Бэркес» остался вне внимания мракобрцев и оперативников Отдела магического правопорядка. Подобное поведение недопустимо в современной повестке дня, — считает Н. Лавгуд, — после поражения Грин-де-Вальда, Великобритания и Европа осталась полна его сторонников и последователей, большинству из которых до сих пор удаётся успешно избегать наказания за совершённые деяния. Понятно лишь одно: с отставкой Леонарда Спенсер-Муна, разумно-осторожная политика Министерства Магии сменилась на инфальтивную и опасную политику замалчивания, сокрытия и игнорирования очевидных проблем и опасностей нового дня. Будем следить за развитием событий». — Вы слышали?! — вопил Гримли, задыхаясь приступами негодования и гнева, от чего его кустистые усы комично дрожали и дёргались. — Возмутительный факт… опасная политика!.. Игнорирование очевидных проблем!.. Это что такое?! — Мистер Гримли, уверяю вас, это полнейшее недоразумение, — тактично оправдывался Бадлмер, — наши лучшие сотрудники будут сейчас же отправлены в «Горбин и Бэркес». — Таких недоразумений не должно случаться в принципе, мистер Бадлмер. Это недопустимо! — мужчина ослабил узел галстука и нервно вздохнул. — Даю вам один день для выяснения всех обстоятельств и улаживания сего НЕДОРАЗУМЕНИЯ! Отдел магического правопорядка уже проинформирован: если же, вы не успеете или возникнут какие-либо другие сложности, — Гримли наклонился к Бадлмеру, злобно скаля зубы, — полетят ваши погоны, я вам это обещаю… По залу пронёсся гул. — И разберитесь с этим… Лавгудом, он уже меня достал… Пропоносил политику Отдела тайн, бывшего мина Спенсер-Муна, теперь это… — Будет исполнено, мистер Гримли, — Бадлмер с усилием воли покорно склонил голову. Гримли, вздёрнув оба свои подбородка (анатомический и приобретённый за долгие годы тяжкой службы в Министерстве), вместе со своими прихвостнями деловито удалился. В зале повисла тишина. Все собравшиеся, даже старая гвардия, повидавшая на своём веку многое, опасливо поглядывала на мистера Бадлмера, слывшего в министерском кругу крайне вспыльчивым волшебником. — Вы всё слышали? — тяжело дыша, спросил он, изучая всех собравшихся взглядом исподлобья. — Сделаем всё в лучшем виде, — отозвался сидящий спереди Генри Хеймли — правая рука Бадлмера. Он мне нравился: Хеймли был умным, немногословным и толковым колдуном. — Проследи за этим, Генри, а я пока схожу в Отдел магического правопорядка и выясню, как они умудрились упустить из виду подобное. Все свободны. Я ещё раз взглянула на обложку Комеража со снимком разрушенного здания. Что-то во всём случившемся не давало мне покоя. Ослепляющий алый свет совсем как свет… Нет, этого не может быть. А ещё и «Горбин и Бэркес» — та самая лавка, где после выпуска из Хогвартса работал Том и с владельцами которой он умудрился завязать очень крепкие, партнёрские отношения, если не сказать, что сделал их своими подчинёнными. Одним словом, магазинчик — это тёмная клоака, скупающая краденные подозрительные вещицы, артефакты и атрибуты чёрной магии. Реддлу очень подходило то место, жаль, что я — одна из немногих, кто понимал это. Остальные же, включая преподавателей в Хогвартсе и остальных студентов, твердили, что золотой мальчик попусту растрачивает свои таланты и способности. «Слишком много совпадений», — решила я. «А что мы говорим про совпадения? Правильно. Злой рок редко бывает ленив». Дождавшись, пока конференц-зал покинет большинство служащих, я подошла к начальнику. — Мистер Хеймли, здравствуйте. — Добрый день, Роксана, — мужчина коротко кивнул, — ты что-то хотела? — Да. Предложить свою помощь, — Хеймли удивился, — я так понимаю, вы будите собирать оперативную группу? Мракоборец снова кивнул, изучая меня взглядом из-под стёкол круглых очков. — Я могу в неё войти? — Полагаю… да, — с промедлением ответил мужчина, направляясь к выходу, — позволишь узнать причину? Не многие сейчас горят желанием кинуться на растерзание журналистам, — Хеймли хохотнул. Я решила ответить правдой: — Мне знакома эта лавка и её хозяева, уверена, это не обычное нападение. Горбин — мутный колдун, лицемер и просто сволочь, простите… Я уверена, там замешано тёмное колдовство. — Вот как. Что же, я тоже об этом думал, слишком необычные обстоятельства происшествия. Мистер Поттер, вы с нами? Реджинальд, ожидающий нас в коридоре, оказался застигнутым врасплох. Парень неуверенно покачал головой, тихо ответив: — У меня отчёты, мистер Хеймли. — Вот об этом я и говорил, — Хеймли усмехнулся и, невозмутимо обогнув Реджинальда, немного удивлённого моей инициативностью, направился в сторону Атриума, где располагались камины. Я подошла к другу и тихонько прошептала ему: — Я потом всё объясню, увидимся завтра. — Хорошо, — кивнул Ред, поправляя мантию, — будь осторожна. — Роксана, идёшь? — Да-да! — я кинулась вслед за мракоборцем. — Отправляемся сейчас же, — заявил он. Мы свернули в пустой слабоосвещённый коридор, где располагался ряд дверей в рабочие кабинеты, — захватим ещё несколько человек: Грюма, Скримджера… Кого бы ты ещё порекомендовала? — мужчина взглянул на меня через плечо. — Фоули, сэр. — Вот как. Почему же? — Хеймли постучал в первую дверь и, не дождавшись ответа, вошёл. Я замерла на пороге. — Он умный и рассудительный, сэр. — Аластор, идём, есть дело. Ты пропустил самое интересное. В небольшом тёмном помещении, освещение которому давала только старая настольная лампа, стояло густое облако сигаретного дыма. Из-за рабочего стола послышался низкий голос: — Делать мне больше нечего, чем плясать перед этими подхалимами. Отчётов целая гора, — Грюм приподнял косматую голову. — Кто приходил? — Некто по фамилии Гримли, понятия не имею, кто это, — пожал плечами Хеймли. — Заместитель заместителя исполняющего обязанности кого-то при Министре, — неуверенно сказала я, обращая на себя внимание мужчины за столом. Он поднял голову и вопросительно взглянул на Хеймли. — Роксана Вилл, будьте знакомы, а теперь, — мракоборец развернулся на каблуках туфель и шагнул обратно за порог, — нам пора, Аластор, поторапливайся. И мы снова двинулись вперёд по коридору. Мистер Грюм вышагивал тяжёлой поступью позади. — Слышал я об одном Вилле… — задумчиво произнёс мужчина, нарушая тишину. Я оглянулась и нехотя ответила: — Полагаю, о моём отце. — Как его… Винс… — Винцеслав. — Верно-верно. Его портрет висит в Зале Славы. — О, — удивилась я, — я не знала… Великая честь, он мечтал об этом, — папа действительно желал оказаться там, хотел, чтобы его запомнили героем, каким он и был, а не предателем, каким считали его все непосвящённые… — Соболезную, — Хеймли постучал в ещё одну дверь, вызывая Руфуса Скримджера. Грюм остановился рядом и сложил руки на груди. — Мой отец говорил о нём, — вдруг сказал мужчина, бегая водянисто-голубыми глазами по моему лицу, — великий невыразимец… боролся против Грин-де-Вальда, пожертвовал собой ради дела жизни. Вероятно, вам будет приятно узнать, что старая гвардия поддерживала его, а всё, что происходило — происходило с подачи Министра Спенсер-Муна. Ходят слухи, именно после этого инцидента он и подал в отставку. Я грустно улыбнулась. — Уверена, он знал о вашей поддержке… — я сглотнула. Сердце болезненно сжималось в груди. — Спасибо, мистер Грюм. — Просто Аластор, — Аластор протянул руку и кривовато, однако доброжелательно, улыбнулся, обнажая неровные зубы. — Тогда, просто Роксана, — я пожала руку в ответ и снова улыбнулась. Руфус Скримджер — подозрительный волшебник лет тридцати, вышел из кабинета чрезвычайно недовольный, кратко поздоровавшись, он всю оставшуюся до Атриума дорогу не произнёс ни слова. Генри Фоули, ещё одного мракоборца, маленького и щуплого, но вместе с этим — кипучего и инициативного, мы встретили у лифта. Я не любила пользоваться летучим порохом, предпочитая ему более элегантный способ передвижения — трансгрессию, однако, устроившись в Министерство Магии, я с огорчением узнала, что трансрессировать в здании было невозможно. — Лютный Переулок! — громко произнесла я, зайдя в камин сразу после Хеймли, и невидимая сила оторвала мои ноги от земли и, протащив на огромной скорости по тёмному тоннелю, вышвырнула на ледяную мокрую каменную кладку улицы. — Аккуратно… — мистер Хеймли подал мне руку, отряхивая себя от сажи, — этот камин явно неисправен, столько копоти… Следом из камина друг за другом выпрыгнули Грюм, Фоули и Скримджер, и мы двинулись по направлению «Горбина и Бэркеса». Атмосфера в Лютном Переулке как всегда царила угрюмо-маргинальная. В воздухе стояла ужасная вонь табака, кровяной колбасы, печёнки, выпивки и пота, мимо сновали преступного вида колдуны и развратного вида колдуньи. Кто-то кого-то куда-то зазывал… «Испробуйте, поглядите, только зайдите…» и я подозревала, что если откликнуться на подобный зов и пройти туда, куда приглашали — шанс выйти обратно равен приблизительно… нулю. Кто-то куда-то кого-то волочил, кто-то кого-то бил и за что-то отчитывал, и тыкал в грудь волшебной палочкой, а кто-то, вообще, прямо на улице варил в старом котле нечто смердящее и тёмно-бурое… — Крас-савица! — вдруг передо мной возникла старая-престарая, отчего-то знакомая мне ведьма в остроконечной шляпе. Я испуганно отшатнулась, врезавшись спиной в Скримджера. — Милая, юная, здоровая, п-пош-шли я кое-чт-то тебе пок-кажу… — Уйди прочь, — я постаралась звучать уверенно. — Людоедка… — Ах-х т-ты, м-маленькая х-хамка! Я отпихнула каргу в сторону, следом от себя её отпихнул Руфус, а потом — и Грюм, из-за чего та опрокинула собой целую башню ржавых котлов и котелков. Мы продолжили путь, минуя толпу охотников за головами, поджидающих кого-то возле злачного паба. «Горбину и Бэркесу» действительно сильно досталось, — заключила я, едва увидев лавку. Одно крыло здания, а так же угол рядом стоящего дома снесло до основания. Я остановилась, оглядывая повреждения, когда как остальные прошествовали в сам магазин, доставая из внутренних карманов пиджаков министерские удостоверения. Мне не очень хотелось встречаться с Горбином лично: велик был шанс того, что он узнает меня, а это могло вызвать у коллег массу ненужных вопросов, однако не прийти сюда я просто не могла. Я должна убедиться, что виной всему случившемуся был не Эфир. Мерлин, пусть это будет не он… Ведь этого просто не может быть. Я наклонилась к руинам и провела пальцами по тёмному камню, из которого была выстроена лавка. Всё вокруг было покрыто тонким слоем тёмно-бурой сажи, нет, даже пыли, мелкой и летучей. Признаков пожара или огня не было, словно никакого взрыва не происходило, а кто-то просто взял — и разнёс здание Бомбардой. — Я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы! — послышался сиплый грубоватый голос владельца магазина. В следующую секунду дверь, вернее — то, что от неё осталось, распахнулась, и наружу вылетел безобразного и неряшливого вида волшебник, мистер Горбин. Пролетев пару метров, он врезался в стену и грузно рухнул на землю, стуча костями. Я выпрямилась. — Ты… — округлив глаза, опешил он. — Вы, — холодно поправила его я. Горбин попытался подняться, но Грюм, появившийся следом, не дал ему этого сделать, схватив того за ворот мантии, и припечатав обратно к земле. — Отвечай! — прорычал мракоборец, вжимая кончик волшебной палочки в щёку колдуна. — Аластор, спокойнее… — Хеймли подошёл к мужчинам и, сложив руки на груди, выжидающе посмотрел на Горбина. Фоули и Скримджер остановились чуть поодаль. — Знаешь, как легко засадить тебя в Азкабан?.. Товары твоей лавки потянут минимум на пять лет, а если провести полный обыск… Как думаешь, что нам удастся обнаружить? — маг упорно отворачивался. — Генри, Руфус, Роксана, приступайте. — Ладно-ладно, — Горбин скривился и, брызжа слюной, процедил: — Я расскажу… расскажу. Грюм ослабил хватку и поднялся, направляя руку с полочкой прямо на грудь мужчины. — Итак? — Хеймли приподнял брови. — Это был кто-то неизвестный… — нехотя протянул маг, бросив на меня краткий настороженный взгляд хитро прищуренных глаз, — в тёмной мантии с капюшоном. Я не видел его лица и не знаю, к-кто это был. Он, определённо точно, врал. — Как удобно… — заметил Скримджер. — И что же, он просто взорвал твою лавку без причины? — Грюм не верил ни единому слову. Я была с ним солидарна. Главной причиной популярности в узких кругах «Горбина и Бэркеса» была полная и гарантированная конфиденциальность и анонимность: владельцы умели держать язык за зубами. Горбин не за что бы так просто не раскололся. — Верно. — Чушь! Говори правду или я… — Я уже ответил! — Аластор, думаю, стоит осмотреть магазин, — высказался Руфус хмуро, — он больше ничего не расскажет. Хеймли кивнул. — Вы не имеете права! — Горбин дёрнулся, пытаясь высвободиться, но был остановлен Грюмом. — Идите, — сказал Аластор, не сводя острого взгляда с колдуна, — я за ним присмотрю. Я нехотя вошла внутрь, судорожно думая о том, достаточно ли у Горбина мозгов и благоразумия, чтобы назло не рассказать Грюму того, чего знать ему не надо… Достаточно ли он боится Тома? Мы рассредоточились по магазину. Я и Хеймли отправились в административную часть лавки, где располагался когда-то просторный, но сейчас заставленный всяким барахлом магического происхождения рабочий кабинет, приличная часть которого была разрушена взрывом, и склад. А Фоули и Скримджер приступили к осмотру покупательской зоны «Горбина и Бэркеса», состоящей из трёх больших залов, в каждом из которых были представлены товары разного назначения: в первом — всё для зелий, заклинаний, ритуалов; во втором — разнообразные артефакты, атрибуты, мётлы, проклятые клинки, зачарованные и заклинённые предметы; и в третьем, самом маленьком, — драгоценности и самые эксклюзивные предложения. Всё вокруг: книжные шкафы, полки, стол, мебель, вставшая на дыбы половая доска было покрыто той же бурой пылью, она прямо-таки витала в воздухе, кружилась, клубилась, при дыхании попадала в нос и рот, от чего нестерпимо хотелось кашлять. Я подошла к рабочему столу Горбина, чтобы изучить его содержимое. В хаотичном порядке то тут, то там были разбросаны перья, пергамент, чернильницы, чеки, упаковочная бумага и книги, а посередине лежал большой лист бумаги, похоже, в прошлом — карта, с выжженной в центре дырой. «Ритуалы магические: наитемнейшие и наисложнейшие, Янель Ио» — прочитала я на обложке рядом лежащего старинного талмуда. — Что-то нашла? — спросил Хеймли, осматривая разрушенную стену. — Возможно, — я обратила внимание на столик для напитков, на котором вместо алкоголя стояли всевозможные бутыльки, пузырьки, травяные настойки и ингредиенты для приготовления зелий, — думаю, он проводил здесь какой-то ритуал или готовил зелье. — Оно могло послужить причиной подобных разрушений? — Не знаю, — пожала я плечами, — смотря на то, какой именно это был ритуал… Тёмная магия способна на многое. — Пожалуй, ты права, — мужчина подошёл ближе и указал на разрушенную часть кабинета, — сажи здесь больше всего, думаю, эпицентр взрыва где-то рядом. Но на последствия горения это не похоже, согласна? — Да, — я кивнула и, приподняв края мантии, переступила через разрушенную стену, оказываясь на улице, — это похоже на магию. Вот здесь, посмотрите какие следы, сколько сажи и копоти на здании, — я указала на глухую стену здания напротив «Горбина и Бэркеса», располагающегося от него всего в двух метрах, — всё чёрное, однако, не разрушенное. Если предположить, что нечто взорвалось здесь, то взорвалось оно целенаправленно, словно в одну сторону. Отсюда — прямо в сторону лавки, кабинета Горбина. Хеймли выглянул наружу, задумчиво изучая следы. — У любого взрыва есть радиус, — хмуро проговорил он, почёсывая подбородок, — любой взрыв — радиален, имеет эпицентр и распространяется во все стороны на одинаковое расстояние… — Выходит, это был не обычный взрыв. Ни огня, ни пожара, ни тления, словно что-то невидимое просто снесло полмагазина, оставив после себя эту… пыль. — Чем этот прохвост здесь занимался?.. Ладно, возьмём образцы для изучения, возможно, алхимики смогут найти ответ на то, что это было. — А что будем делать с Горбином? — осторожно поинтересовалась я, извлекая из кармана мантии небольшой флакончик, чтобы собрать в него материал для исследования. — Мы ничего не можем ему предъявить, — с досадой проговорил мужчина, — с его слов, он — потерпевший, а чтобы доказать обратное нужны улики, которых у нас пока нет. Пойду проверю, как успехи у Скримджера и Фоули, как закончишь, догонишь. — Хорошо, — я кивнула и принялась кончиком волшебной палочки смахивать с камня пыль во флакончик. Всё это странно… Алый свет, диковинный взрыв, ритуальная книга… Но, ведь Эфир должен быть в безопасности, он у Дамблдора, что с ним могло случится? Мне хотелось верить, что красный камушек здесь не при чём, но интуиция вопила об обратном. Эта история не могла закончится так просто… Вернувшись вечером домой, я сразу же отправила Дамблдору письмо, в котором в завуалированной форме (кто знает, вдруг почту перехватят?) поинтересовалась, всё ли хорошо. Я хотела просто убедиться в беспочвенности своих подозрений, однако… Ответа не пришло. Ни к утру, ни на следующий день, а вечером моя старая-престарая сипуха Лилу вернулась обратно. К её лапке был привязан крохотный конверт с запиской:«Ваша сова перепутала кабинеты и отказывалась улетать, пока я не напишу ответ (крайне невоспитанная птица!). Профессор Дамблдор в отъезде. Как только он вернётся, я передам ему ваше письмо.
С уважением,
Армандо Диппет,
Директор».
Дамблдор в отъезде… Почему-то мне кажется, что это — стандартная завуалированная фраза, значение которой переводится приблизительно как: «Я понятия не имею, где профессор Дамблдор». Вторую ночь подряд я провела, как на иголках, всё размышляя и размышляя. Надо было действовать, вдруг, Дамблдор в беде? Вдруг, его убили, а Материю Эфира похитили? Вдруг… Я поднялась с кресла, в котором беспокойно сидела за чашкой кофе, откладывая двухдневный выпуск Комеража на кофейный столик, и нервно зашагала по комнате. Мерлин… Вдруг, она уже в руках у Тома? Внутри всё колотилось от мыслей о том, что Эфир мог оказаться у Пожирателей Смерти… Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Без паники. Где носит Дамблдора? Я не верю в то, что с ним могло случиться что-то плохое… Это же Дамблдор! — Чёрт. Я ведь знала, что ничего хорошего Эфир мне не принесёт, одни лишь проблемы. Я ведь знала, я ведь знала, я ведь знала! — Чёрт, чёрт, чёрт. Я подошла к окну и, приподняв ажурные занавески, выглянула на спокойную мирную ночную магловскую улицу. Мне нравилось жить рядом с обычными людьми, это… успокаивало, напоминало о моей прошлой жизни, о её рутинных хлопотах и заботах. Вдох-выдох. Я со всем справлюсь… Автомобили, зонтики, метро, сети электрических проводов, почтальоны… возможно, я бы хотела жить такой жизнью. Более-менее усмирив беспокойство внутри, я накинула на плечи мантию, укрыла голову глубоким капюшоном и, схватив палочку, трансгрессировала прямиком в Косой Переулок. Больше ждать было нельзя. Если Дамблдор вне зоны досягаемости, а Эфир — вне безопасности, снова, то сохрани всех Мерлин, если те, кого нельзя называть, заполучат его в свои руки. Я не глупая, я не безрассудная, я просто хочу, чтобы всё поскорее закончилось. Я устала. Я не хочу всего этого. И я очень зла. Я шла быстро, то и дело оборачиваясь: ночью было опасно находиться даже в Косом Переулке, чего уж говорить о Лютном. Благо, народу и там, и там, было немного, и никто не проявлял ко мне особого интереса. Полагаю, мантия, полностью скрывающая мою фигуру, создавала впечатление, что под ней вполне может находиться не девушка, некто более страшный и опасный. В «Горбин и Бэркес» я вошла без особых трудностей, хотя, мне почему-то казалось, что подобное место будет охраняться чарами посложнее, нежели обыкновенный Коллопортус. Внутри, на стойке продавца слабо горела керосиновая лампа. Горбин, склонившийся над старинными часами, встревоженно поднял голову. — Мы закрыты, — грозно оповестил он, вскидывая волшебную палочку. Я быстро среагировала и выбила её из рук. — Что вам нужно?! — Горбин пятился назад, щуря свои мелкие раскосые глаза, он пытался понять, кто находится под капюшоном. — К-кто вы? Я сделаю всё, что вы х-хотите, только не… — Что здесь произошло? — спросила я звонко, направляя на мужчину свою палочку, когда как его палочка покоилась в другой моей руке, неприятно обжигая кожу. — Т-ты… Ты… — Горбин ошарашено вглядывался в темноту. Я подошла немного ближе. Я знала о Горбине достаточно, чтобы не терзаться муками совести по тому, что напала на него. — Твоего хозяина здесь нет! — брезгливо выплюнул он. — Будет ли он рад, если узнает, чем ты занимаешься?.. — У меня нет хозяина! — прошипела я. — Я жду ответа. — Я не рассказал правды днём, и ты думаешь, что сможешь заставить меня рассказать её тебе? — зло выплюнул старик. — На самом деле, мне не нужно, чтобы ты что-либо говорил, — проговорила я спокойно. Подойдя вплотную к прилавку, я сняла с головы капюшон и посмотрела на мужчину, прикидывая, насколько сильным он может оказаться волшебником. Вспоминались те времена, когда за этим же прилавком стоял статный Том в красивом костюме… Я сглотнула. — Нет, нет! — заорал Горбин, дёрнувшись, чтобы кинуться наутёк. — Петрификус Тоталус!.. Легилеменс! Мерлин, как же я ненавижу это… Вдох… и глаза окутал густой белый туман, а тело ощутило небывалую лёгкость. На удивление, проникнуть в разум старика оказалось нелегко. Я давила всё сильнее и сильнее, пробиваясь сквозь все преграды, что его возводил разум в ответ на моё чужеродное присутствие. Ещё чуть-чуть, и ещё. Наконец, окклюментные барьеры старика рухнули, точно огромная стеклянная витрина, разлетевшись миллиардами острых осколков, я беспрепятственно проникла внутрь и картинки, одна за другой, полетели перед глазами, точно кадры диафильма. Разум старика оказался похожим на его магазин: настоящая пыльная барахолка без какой-либо организационной системы, однако мне довольно быстро удалось найти нужные воспоминания. Мистер Горбин находился в своём кабинете и уже долго и кропотливо пыхтел над старинной книгой, в которой я узнала «Ритуалы магические: наитемнейшие и наисложнейшие». В дверь постучали. — Мистер Горбин. — О! Мистер Лестрейндж, я ждал вас. — Всё готово? — поинтересовался Эдмунд, закрывая за собой дверь и снимая пальто. — Да, кажется, я нашёл то, что вам нужно. Поисковый ритуал. Нужна вещь, которой касался предмет в прошлом. — С этим не будет проблем, — Лестрейндж достал из внутреннего кармана пиджака небольшой кусочек полотна, в котором я опознала обрывок печально известной мне картины — семейного портрета, в который, точно в неприступный сейф, отец заключил Эфир на несколько лет. Что же они задумали? — Фактически, внутри этой картины наш камень и находился. Подойдёт? — О, ещё как! Это значительно упрощает дело!.. Картина, должно быть, напитала очень много магической энергии… Думаю, можно приступать. — Как это работает? — поинтересовался Эдмунд у старика, заглядывая тому через плечо. — Магия устанавливает связь с остаточной энергией искомого предмета в вещи, в нашем случае — в полотне, и с помощью неё находит сам предмет. Как собака-ищейка, по запаху. Я подошла ближе, изучая процесс приготовления. Горбин смешал эссенцию Вороньего глаза с пером из-под крыла Феникса и толченными с серебряной крошкой когтями вещей птицы каладрия… Смесь обдали огнём, она бурно заискрила, спустя пару секунд — закрутилась в котелке с бешеной скоростью в воронку и начала быстро густеть. В воздухе запахло магией; и была она сильной, потому что кости мне ломило даже в воспоминаниях, как при настоящей драконьей оспе. Последним ингредиентом стало полотно. Зачитав заклинание, смесь вылили на волшебную карту, и внезапно пространство вокруг озарилось светом, стало совершенно тихо. — Ещё чуть-чуть, мистер Лестрейндж, — восторженно проговорил Горбин, наблюдая, как на карте, удивительными, ярко-золотыми светящимися линиями чертится маршрут. — Оно здесь, в Лондоне, — заключил Эдмунд, когда линии очертили и заключили в замкнутое кольцо столицу. — Ну же. — Эй… А это что ещё такое?! — Горбин обернулся на вспыхнувшее за окном, в узком переулке, где располагалась лавка, алое ослепляющее зарево и замер. — М-мистер Лестрейндж… — Какого… Я подошла к окну и выглянула из него на улицу. В воздухе парил и пульсировал энергией, зло, агрессивно, сердито камень Эфира. — Святой Мерлин!.. Раз-два, раз-два, раз-два — пускал он импульсы света, рассеивающиеся в пространстве. Всё вокруг точно замерло в немом, смиренном ожидании. Раз — земля под ногами загудела, задрожала, как при сильном землетрясении и содрогнулась. Два — и Материя разразилась сильнейшим магическим выбросом, ярко, ослепляюще-алым, кровавым страшным багрянцем, сметая всё на своём пути. Последнее, что я заметила — это как Эдмунд и Горбин бросились бежать, уже даже не глядя на карту, где золотые линии показывали адрес, но увидеть я его не могла, так как его не видел владелец воспоминаний. Я осталась стоять на месте и как наяву почувствовала на своей кожей обжигающие языки Эфира. От дикой боли я закричала и она же, безумная, всепоглощающая боль и вытолкнула меня из разума мужчины, словно выбросив прибоем из бушующего непогодой океана на берег. Сердце бешено колотилось. К телу очень медленно и неприятно возвращалась чувствительность, посылая нервные импульсы по рукам, ногам и пальцам. Я разомкнула глаза и ламповый свет ослепил. — Ты даже не представляешь, во что ты вляпалась… — прохрипел старик. — Обливиэйт. Я спешно покинула лавку. Значит, это не они украли Материю. Где же она тогда, каким образом появилась здесь и зачем снесла половину улицы? Да, я понятия не имею, во что вляпалась…