***
Иногда, ну, или, возможно, чуть чаще, чем иногда, Наташа считала Старка идиотом («Старк, ты в курсе, что ты идиот?.. Старк, сколько можно вести себя по-идиотски?.. Тони, знаешь, кто ты? Восхитительный человек. Нет, я это несерьёзно, ты всё ещё кусок идиота!»). И все те последние дни, что шпионка пыталась заставить его мозг работать, она только убеждалась в своей теории. — Чего ты пристала с этой девчонкой? — спросил раздражённый миллиардер. — Если моя память мне не изменяет, а память у меня идеальная, то я просил тебя найти нашу паукообразную героиню в красно-синей простыне, а не следить за сотрудницей Пеппер. К слову, Ница, подтверди. — Да, сэр. Исключая слова о сотруднице мисс Поттс и заменив «простыню» на «пижаму», всё верно, — незамедлительно откликнулся искин. — Ну? — мужчина выжидающе поднял бровь, как бы говоря: «Ещё вопросы будут? Шуруй работать!» — Mudozvon, — пробормотала шпионка на русском и, громко фыркнув, поспешила удалиться из мастерской Старка. — Чего? — не понял он. — Мудозвон! — уже на английском крикнула Наташа, не оборачиваясь и хлопая дверью. Романофф не понимала, что с ней происходило. Материнский инстинкт, что ли, разыгрался не на шутку? С тех пор, как она узнала об отцовстве Старка, ей до ужаса хотелось высказать ему всё и хорошенько врезать. Однако после разговора с Петрой она, вроде как, пообещала этого не делать, вот только хотелось этого ничуть не меньше. — Пожалуйста, не говорите ему! Он не должен узнать! По крайней мере, не сейчас… Я… Я пока что не решила, стоит ли ему рассказывать вообще, — Петре, ещё не отошедшей от того, что Тони, мать его, Старк-таки оказался её отцом, вдобавок ко всем потрясением ещё и приходилось убеждать Чёрную вдову, не пойми как оказавшуюся в её квартире, что нельзя рубить с горяча и нестись к миллиардеру с пинками прямо сейчас. — Поймите, я же совсем его не знаю. Что, если я ему нафиг не упала? Что я буду делать? Мне не нужны эти натянутые улыбки, наполненные фальшью семейные ужины и желание откупиться от меня деньгами. Я просто… Возможно, когда-нибудь произойдёт так, что он, и не зная того, кто я, полюбит меня, и тогда я признаюсь ему. А пока… Пожалуйста, молчите. Наташа чувствовала злость. Её кулаки сжимались так сильно, что побелели костяшки, а глаза едва ли не наливались кровью. В данный момент ей было плевать на то, что Старк не раз спасал миллионы жизней. Она просто не могла принять тот факт, что вот этот ребёнок, возможно, стоил всех этих миллионов, потому что она была его дочерью. Но её чёртов папаша даже не знал о её существовании. Наташа надеялась, что не знал, потому что в противном случае она действительно могла его убить. Больше, чем всех злодеев, вместе взятых, шпионка ненавидела людей, которые бросали своих детей. Блять, она не помнила своих родителей. Не помнила своей семьи. Она была ребёнком, когда её начали обучать убийствам и шпионажу, а после, в закрепление, уничтожили надежду на другое будущее — стерилизовали. Почти как животное. Чтоб не отвлекалась. И никогда не забывала, кто она. «Если я узнаю, что ты намеренно бросил её, я не прощу тебя, Старк…» — думала Романофф, глядя на то, как Петра, переодетая в домашнюю футболку с Железным человеком, сидела на диване, сложив ноги по-турецки, и смотрела на неё таким серьёзным и почти до конца скрывающим грусть взглядом, что сердце болезненно сжималось. — Что ты будешь делать, если он полюбит тебя не скоро? Это может звучать неприятно, но Старк, в принципе, мало кого любит. Две самые сильные его влюблённости: Пеппер и он сам. — Ну, я ждала этого двадцать лет. Подожду ещё. Да, раз она поклялась не «радовать» Старка раньше времени, то и не делала этого, но никто не мог запретить ей ускорить процесс сближения Петры и Тони. Вот только mudozvon разворачивал все её попытки на полпути, и Наташу это ужасно бесило. «Что ж, в конце концов, когда всё раскроется, жалеть будешь ты, а не я», — подумала Романофф. — «Тебе очень повезёт, Старк, если ты узнаешь о ней до того, как перестанешь быть нужен».***
Петра с открытым ртом наблюдала за тем, как все стажёры, с которыми она сидела за столиком в кафетерии, разбежались кто куда буквально за секунду, стоило Наташе подойти к ней. «Нет, я никогда к этому не привыкну», — пронеслась печальная мысль, и Петра отложила надкусанный бургер, сосредоточив внимание на севшей рядом шпионке. — Не забудь, что мы встречаемся вечером, — напомнила женщина, и Петра послушно кивнула, не сумев выдавить из себя ни слова: разговаривать с Чёрной вдовой по-прежнему казалось чем-то фантастическим. — Перестань есть эту гадость, а то испортишь желудок, — шпионка поморщилась, глядя на жирный и вредный фаст-фуд, что поглощала девушка. — Я не могу испортить желудок… — робко возразила Петра. — Всё равно, — ответила Наташа после короткого молчания. Когда женщина ушла, Паркер ещё долго сидела в недоумении, не понимая, как же так вышло, что Чёрная вдова заботилась о её здоровье и приглашала на тайные тренировки для её альтер-эго… — Что за бред? Какая из меня Девушка-паук? Я хожу-то, не спотыкаясь, через раз, а тут летать на паутине и липнуть к зданиям… Пф, — девушка фыркнула, показательно безразлично передёрнув плечами. — Ничего глупее в жизни не слышала… — она уставилась взглядом в пол, заламывая пальцы на руке. — Я нашла твой костюм, — сообщила Наташа, и Петра вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. — Какой костюм? — Вот этот, — шпионка, на удивление, легко вытащила красно-синее одеяние и маску Девушки-паука из-за вентиляционной решётки. Петра догадалась, что женщина уже успела заглянуть туда, а после засунуть вещь обратно, чтобы Паркер не сразу просекла, что её раскрыли. — Ну так… Я люблю косплей, — нашлась Петра. — Косплей, значит? — подняла брови Наташа. — Для косплея тебе нужен костюм с дырками? — Ну, он бэушный. — Хорошо, — Романофф усмехнулась своим мыслям и с грацией львицы подошла к Петре, а затем дотронулась до её волос. — Когда я увидела тебя впервые, они были длиннее. — Эм… Ну так я постриглась. Ровняю каждый месяц, надо же быть женственной, все дела… — Или же тебе просто не хотелось ходить с горелыми кончиками. Твоя регенерация потрясает. Сколько ушло на то, чтобы зажили ожоги? Кэп рассказывал, Девушка-паук едва не сгорела заживо, пока вытаскивала людей. — Капитан Америка говорил обо… — появившаяся улыбка на лице Петры моментально испарилась, как только девушка поняла, что чуть не взболтнула лишнего. — А что ещё он говорил о ней? — Что она смелая, но глупая. Паркер уже было открыла рот, но справедливо решила, что поборется за честь альтер-эго как-нибудь в другой раз. — Наверное, ему виднее, — с плохо скрываемым недовольством пробормотала она. — Конечно… Кстати, я тут хотела спросить кое-что ещё… — шпионка отошла в другой конец комнаты, делая вид, будто очень увлечена изучением квартиры, которую к этому моменту уже обошла вдоль и поперёк. — Смотри! — неожиданно воскликнула она, и девушка отвернулась, в то время как Наташа за долю секунды достала из кармана нож и запустила в Петру, целясь в плечо. И она поймала его фактически за секунду до соприкосновения с телом, даже не глядя. — Я же могла его не поймать! — Не могла.***
Петра знала город чуть ли не лучше каждого, но в этом месте была в первый раз. Помещение, напоминающее заброшенный склад, встретило её темнотой и прохладой. Несмотря на то, что девушка давно перестала бояться подобных мест, на мгновение ей всё же стало немного не по себе. Возможно, это было ещё и от того, что она не очень понимала, что здесь забыла. — Скажи ты Старку, кем являешься, смогла бы заниматься в нашем зале, — услышала знакомый голос девушка. — Про своё альтер-эго я бы рассказала ему в последнюю очередь, — фыркнула Петра. Наташа нажала на включатель, и зал окрасил тусклый свет нескольких ламп, висящих над рингом. Петра никогда не была в подобных местах и не дралась на настоящем ринге. На её лице появилась искренняя улыбка. — Поднимайся, — пригласила Романофф, которая уже стояла внутри сетки. — Что это за место? — спросила Петра. — Подпольный клуб боёв без правил. Хорошее было местечко, жаль, прикрыли, когда узнали, что здесь погиб человек… — рассказала Наташа, негромко цокнув. — Идиотизм, я считаю. Люди принимают участие в боях, отлично понимая, что могут умереть. И из-за того, что кто-то оказался недостаточно силён, другие лишаются возможности подзаработать. А сюда идут явно не от хорошей жизни… — Вы… — девушка быстро исправилась, вспомнив, что женщина попросила обращаться к ней без официоза. — Ты участвовала в таких боях? — Мне и без того драк хватало. Но я знала многих людей, которые зарабатывали этим на жизнь, — на время возникло задумчивое молчание, а потом Наташа напомнила им обеим, зачем они здесь: — Я видела записи твоих драк. Ощущение, будто ты никогда не училась этому. Петра потупилась, закусив губу. — Ну, как бы… — Blydskaya zhizn, — выругалась Нат на родном языке. — Хочешь сказать, ты совсем ничему не обучалась? — Нет… — девушка почесала затылок. — Вообще, я почти два месяца проходила на рукопашный бой… в шестом классе. Правда, за это время меня научили только правильно падать. Поэтому, наверное, не считается? «Я обязательно припомню это Старку. Подвешу за яйца и припомню…» — пронеслось в голове Романофф. Честно говоря, она уже начала составлять список того, что «обязательно припомнит Старку». — Хорошо. То, что ты умеешь падать, это очень хорошо. Тебе это понадобится, — предупредила Наташа и потёрла руки. Петра сглотнула. Хотя она не поняла русских слов Наташи, на каком-то чисто интуитивном уровне захотелось повторить.***
Петра вспоминала, как раньше жаловалась самой себе на излишне плотный график, и вздыхала, стучась головой о стол и понимая, что тогда ещё были цветочки. Теперь её день состоял из работы, тренировки с Наташей, патруля и, если оставались силы, обновления геройских прибамбасов и прокачки Мокко. Но, как правило, их не оставалось. Девушка благодарила все высшие силы, в которые не верила, за ускоренную регенерацию, позволяющую ей вставать по утрам с постели после боёв с Нат. Несмотря на то, что за три часа она уставала даже меньше профессиональной шпионки, тумаков ей доставалось значительно больше. Конечно, не так много, как доставалось бы обычному человеку без сверхбыстрой реакции, но всё же. Романофф оказалась права, говоря, что умение падать очень даже пригодится Петре. Однако, надо сказать, тренировки работали. За несколько занятий она научилась довольно многому и даже один раз применила изученные приёмы на хулигане. Наташа показала ей, как обезвредить преступника, не применяя силу, и это было именно тем, к чему Петра всегда стремилась, поскольку использование столь огромной силы, как у неё, могло привести к летальному исходу, даже если девушка того вовсе не желала. Паркер постоянно испытывала страх, что в рукопашном бою навредит слишком сильно, поэтому-то и использовала паутину. На работе всё тоже было неплохо. Петра несколько раз видела мистера Старка, но тот всегда проходил мимо и… что странно, пару раз задерживал на ней взгляд, будто пытаясь найти что-то. Но каждый раз отворачивался, судя по всему, так и не находя. Паркер призналась себе в том, что игнорирование с его стороны тогда, когда она уже точно знала, что является его дочерью, было более обидным, чем до этого. Однажды Наташа сказала ей то, что повергло Петру в шок. Они сидели в кафетерии на всё том же тридцать пятом этаже, привлекая немало внимания («Не пойми превратно, но, может, ты перестанешь показывать всем наши отношения? Все пялятся, будто ты хочешь меня завербовать…»), и Петра пила сок, когда Романофф вдруг решила сообщить, почему Тони игнорировал её, а Пеппер стала косо поглядывать и иногда заметно напрягалась в её присутствии, хотя доброго отношения и не поменяла. — Из-за твоих нелепых попыток собрать биоматериал для ДНК-теста, Тони-я-имею-самое-раздутое-эго-в-стране-Старк решил, что ты в него влюбилась. Не меняя невозмутимого выражения лица, Наташа закрылась подносом до того, как сок Петры вылетел наружу. — Чего он решил?! — И, судя по всему, убедил в этом Пеппер, — как ни в чём не бывало, продолжила добивать Петру женщина. — Это ещё что значит? — Это значит, что она ревнует. — К кому? Ко мне, что ли?! — Ну не ко мне же, — чуть раздражённо ответила Романофф. — И что мне дела-а-ать? — устало протянула девушка. — Почему всё всегда идёт наперекосяк? — пробормотала она, сложив руки на столе и уронив на них голову. — Я бы на твоём месте объяснила Старку, что инцест — штука на любителя, и ты этим не увлекаешься. Но, кажется, тебе этот вариант не походит. Очень жаль.***
Паркер была безмерно счастлива тому, что тихо-мирно разрешила все недопонимания, ведь гендиректор, вроде бы, поняла её («Мистер Старк, конечно, очень… видный мужчина… Не поймите неправильно, за ним, наверняка, толпы молоденьких… и не очень девушек бегают, но я не из них! Я знаю его с детства! Он мне в отцы годится! Думать о нём в подобном ключе для меня равносильно… инцесту… Пожалуйста, не думайте ничего такого и… ему об этом тоже скажите. Спасибо, мисс Поттс!»). Петра ощущала себя на редкость глупо. Впрочем, в последнее время это происходило с ней часто, как бы иронично ни звучало. Однако… несмотря ни на что, две недели, что девушка работала в SI, были прекрасными. Не беря во внимание знакомство со Мстителями (и она-таки взяла по автографу у каждого), она, также, узнавала всё больше новых людей почти каждый день. У неё был безумно загруженный график, дел было невпроворот. Петра не только помогала мисс Поттс и мисс Стейси на верхних этажах, но и бегала по нижним, доставляя в лаборатории бумаги и относя обратно, иногда задерживаясь, чтобы что-то объяснить, чем-то помочь. Такая работа, конечно, приносила ей меньше удовольствия, чем наука и привычное копание в железяках, но Петре нравилось быть нужной. Бегая по компании, она испытывала нечто схожее с тем, когда летала по Нью-Йорку, оберегая покой граждан. Шла пора сдачи отсчётов, и ни одна тренировка с Нат не была столь выматывающей, как целый день, проведённый в SI. Кроме того, девушка стала походить на Гвен — постоянно задерживалась. Петра просто надеялась, что это скоро закончится, и продолжала работать, мотивируя себя тем, что на первую зарплату купит более плотную, но в то же время не менее эластичную ткань для костюма и в кое-то веки приведёт его в божеский вид, а то уже совсем страшно смотреть было. Петра была настолько занята, что ей было просто банально некогда заметить на себе пристальный взгляд Капитана Америки. Ни в первый, ни во второй раз.