Гены — вопрос везения

      Она могла просчитать вероятность благоприятного исхода. Могла хоть раз не поступать импульсивно. Наобум. Могла позволить разобраться со всем этим другим людям, чёртовым супергероям. Петра должна была держаться в стороне от подобных стычек. Не её это уровень. Но как стать частью чего-то большого, как стать кем-то важным и полезным, если прятаться? Разве позволительно ей бояться? Впрочем, бояться-то как раз можно. Но абсолютно точно нельзя не действовать, не помогать, не пытаться помочь. Страх проигрыша — ничто в сравнении с неведением и сожалением в случае побега.       За три года у Петры уже на подкорках головного мозга выводилось «в бой», если она видела опасность для окружающих в чём-либо. Режим «защищать» включался, как условный рефлекс. И девушка даже пыталась с ним бороться. Иногда. Потому что Паркер не переоценивала себя и примерно понимала свои возможности. И её, к слову, было кому терять, по ней скучали бы минимум два человека, а это немало. Но противостоять инстинктам было так сложно. Особенно, когда при автоматическом включении инстинкта защиты вырубался напрочь инстинкт самосохранения.       Петра знала, что позади неё были люди. Типа, она хотела бы спрятать их всех, но это, блять, было невозможно, потому что никому ведь не сиделось в офисах, магазинах и других более-менее безопасных местах. Все бежали на улицу, всем было интересно, из-за чего стало так шумно, и, сколько бы Паркер ни старалась уносить людей подальше, это продолжалось бы до бесконечности. Когда же ты не в силах укрыть от опасности, надо нацелиться на то, что стало причиной этой опасности. И уничтожить.       Между ней и роботом-убийцей, сверху донизу заполненным патронами, кислотой, лазерами и абсолютным безразличием к её, безусловно, многообещающей судьбе, было всего-навсего несколько шагов. Чутьё девушки уже давно валялось в обмороке, предпочитая оставить безрассудную хозяйку наедине с собой и своими замашками отважного рыцаря, доблестно стоящего на страже порядка в городе.       «Если меня и погребут, то вместе с тобой, Синяя Железяка», — решительно подумала Петра, в душе надеясь, что на кусочки развалится кто-то один, и хоть бы не она, чёрт, чёрт, чёрт, просто, мастер Йода, дай сил справиться с этой сволочью и не обратиться в прах, развеявшись по ветру.       Прежде чем робот начал стрелять очередями или чем-то похуже, героиня хорошенько обмотала его руки паутиной, а затем залезла на рядом стоящее здание и стала держаться на его поверхности с помощью одной только липучести левых руки и ноги, благо костюм позволял этой её «особенности» проникать сквозь ткань — хоть о чём-то девушка позаботилась. Сверху она запустила паутиной ему в глаза, потому что ну должна же была иметься у него хоть какая-нибудь слабость. Проверить уж точно не помешало бы. Вдруг свезло бы? Не свезло. Громила просто прожёг в паутине дыры. И вдобавок — в асфальте. — А что, честный бой для слабаков? Я вот, имея лазер, мигом бы тебе башку и задницу местами поменяла, но это же неинтересно! — крикнула Паркер и, забравшись на крышу, ещё раз выстрелила в робота паутиной, скрепив его руки, а после потянула на себя со всей силой, и это было даже, на удивление, как-то слишком тяжело, хотя она с лёгкостью поднимала несколько тонн.       Петра держала «поводок» с роботом одной рукой, другой же — выпустила ещё одну нить паутины и перелетела на здание напротив, говоря точнее, — она хотела это сделать. Чтобы усилить напряжение, так сказать, чтобы стать чуточку сильнее, чтобы всё же оторвать этой грёбаной железке её грёбаные конечности с грёбаными пушками, которые немного мешались. В частности — ей.       Но внезапно паучья «лиана» оборвалась под прямым лучом лазера, и девушка полетела вниз, а расстояние не так что бы было большим. Сто футов, возможно, и меньше. С той скоростью, что она летела изначально, падать было очень быстро и наверняка очень болезненно. Поэтому-то героиня и планировала этого избежать, выпуская паутину, но робот, как выяснилось, отнюдь не был глуп, что стало бы весьма занимательным явлением, не окажись ситуация столь плачевной.       Он мог обрывать паутину так долго, насколько ему хватило бы зарядки или что там у него было, но непредсказуемая машина сделала иначе — выстрелила лазером в один из шутеров, а через мгновение — и во второй. Петра, определённо, восхитилась бы такой меткостью, но… было обидно! Она так долго над ними работала, потратила кучу времени на то, чтобы сделать большую вместимость паутины. И что, теперь всё заново?!       Ей повезло, что шутеры «вышли из игры», когда она уже почти приземлилась, и её тело не пришлось соскребать с дороги. Но была и проблема — геройство не удалось, и теперь в роли девушки в беде была она сама, будучи обезвреженной (читай: почти обездвиженной) и стоящей прямо перед роботом, который был явно недоволен её поведением.       Попытка выстрелить из сломанных шутеров была настолько отчаянной, что девушка на мгновение ощутила неприятную и настоящую, а не наигранную, полушутливую жалость к себе. Это отвратительнейшее чувство на Земле, когда ты понимаешь, что ничего не можешь сделать, и рассчитываешь только на чудо, хотя и помнишь, что до Рождества ещё далеко.       В голове Петры не было того самого «вся жизнь промелькнула перед глазами», она просто думала о Мэй, которую её смерть убьёт, думала об ЭмДжей, которая вряд ли хоть раз придёт на её могилу, потому что даже она не такая сильная. Петра была эгоисткой с самого начала, выбрав путь героя, и на её гробовой плите, наверное, так и будет написано: «Здесь похоронена самая большая эгоистка в мире Петра Мария Паркер».       Она просто дрожала, как будто после душа вышла на мороз, как будто её бил озноб, как будто она уже умирала, а не только собиралась. Глаза не прикрывала из принципа. А ещё Наташа же говорила, что нельзя отворачиваться от врага. И даже если было до ужаса страшно, смотри, смотри, смотри ему в глаза, по которым видно, что ему абсолютно плевать на тебя, которые даже не принадлежат человеку, в которых прямым текстом читается заложенная программа, простая последовательность: убить, не жалеть, убить, убить, убить.       И вдруг — блядское рождественское чудо — робот отлетел, врезавшись в здание, а через секунду на нём что-то взорвалось, и рядом с Петрой оказался Железный человек. Она едва не назвала его папой, папочкой, папулей и сделала бы это, если бы язык слушался хоть немного. Паркер была впервые настолько на волосок от смерти. Она буквально стояла рядом с Ней, стояла в нескольких шагах. Это было что-то другое, не как когда её ранили или пытались ранить, не как когда она заваливалась домой, к себе или к ЭмДжей, с пулевыми или ножевыми, или ещё Бог знает какими ранениями, это было… слишком близко. Как же. Чертовски. Близко. Хотя раньше ей казалось, что ближе уже некуда.       Видимо, ошиблась.       Видимо, ей всегда будет, куда стремиться в этом плане.       Железный человек перевёл внимание на неё, и ей уже стоило бы научиться дышать заново и придумать, как сбежать.       Немедленно.

***

      Наташа хотела убить чокнутую девчонку, узнав о том, что она полезла в бой. За то недолгое время, которое они провели вместе, женщина успела привязаться к ней сильнее, чем к кому-либо. Это было очень странно, непривычно и больно. Ей совершенно не нравилось, что ещё один человек, которого она полюбила, был долбанным героем, постоянно рискующим жизнью. Романофф думала покончить со всем этим и рассказать правду Тони, чтобы мужчина отобрал костюм к чёрту, выкинул проклятые метатели паутиной, запер бы дома, под сто замков. Но женщина не имела никакого права так поступать. И останавливало её вовсе не то, что Петра наверняка бы обиделась и разозлилась бы на неё, а то, что шпионка представляла себя на её месте и понимала, знала, что она, Наташа — такая же ненормальная. Так что уж не ей судить Петру, не ей запрещать Паркер что-либо.       Более того — в ней же гены Старка, долбанные гены, мать его, Старка. Упрямство у них семейное, желание помогать всем и вся — тоже. Ну и как с этим бороться? Как идти против такой силы?       Нат держала в руках рюкзак с впиханными в него рубашкой и юбкой, слушала переговоры Мстителей, сражающихся против роботов, через наушник и провожала взглядом уезжающую машину с Кинером и девушками, в которой должна была находиться и Петра, но, разумеется, её там не было.

***

      Она была маленькой и практически незаметной, а тот робот — огромным и безжалостным. Он видел перед собой только маску Железного человека, и она стала его единственной целью. Неважно, что настоящий Мститель не мог едва доходить ему до середины, у него не могли из-под маски торчать тоненькие каштановые косички, его рука не тонула бы в железной перчатке-репульсоре, он бы не был одет в милый сиреневый комбинезон. Но это же робот — ему всё равно.       Петра терялась в толпе и одновременно с тем так сильно выделялась. Все бежали с выставки прочь, метались, боялись, прятались от нападений, пытались найти родных, а девочка стояла в самом центре всей этой суматохи, и казалось, будто Земля остановилась в том месте, где находились её ножки в розовых кроссовках. Она направила руку в игрушечной перчатке с репульсором, купленной Мэй, на робота и произнесла громкое, полное детской уверенности в своих силах «пух!», после чего железяка действительно повалилась. — Отличный удар, — послышался голос, и Петра увидела рядом с собой Железного человека без шлема. — Где твои родители? — спросил он, присев рядом с ней на корточки. — Я пришла с Мэй, — ответила девочка с заминкой. — Она где-то здесь.       Петра смотрела на него во все глаза, насколько позволяла маска. Разглядывала блестящие карие омуты, небольшие морщинки вокруг них, чуть вьющиеся каштановые волосы и слегка кривоватую улыбку, дарившую такое необъяснимое, непередаваемое чувство… покоя, что ли. — Господи, вот ты где, Петра, моя малышка! — запыхавшаяся, бледная, как снег, напуганная до смерти Мэй подбежала к племяннице, на ходу подхватывая ту на руки и прижимая к себе так крепко, как только было возможно, окружая волшебством родного тепла, до такой степени, что едва-едва не хрустнули маленькие рёбра. — Спасибо!.. — прошептала одними онемевшими губами поднявшемуся мужчине в броне, дрожа всем телом и практически задыхаясь.       Она чуть не потеряла её. Оставила всего на мгновение и чуть не лишилась самого дорогого, самого солнечного и любимого человечка во всей её Вселенной. — Тётя Мэй, не плачь, я победила робота! — звонко воскликнула Петра, обнимая женщину в ответ.       Петра не совсем понимала, зачем Тони позвал её в один из своих кабинетов, но это было волнительно. Наконец-то миллиардер уделил ей внимание. Они были наедине, и она могла рассмотреть каждую чёрточку его лица, пусть и несильно, но довольно заметно постаревшего с их первой встречи. Его волосы совсем чуть-чуть приобрели серебристый оттенок в некоторых местах, но это нисколько не старило его, а только придавало необыкновенный шарм.       Наташа сказала, что у Петры его глаза, волосы, улыбка, мимика… Ко всему прочему, ещё и упрямство, желание всем помогать, безграничное чувство справедливости и никаких тормозов (только в менее цензурной форме). Паркер отчаянно пыталась разглядеть его в себе или себя в нём. И не получалось. Харизмы мужчины могло хватить на пару десятков человек, а его стать и уверенность в себе не шли ни в какое сравнение с её вечной неуклюжестью и стеснением. Возможно, шпионке с её наблюдательностью было виднее, и всё-таки общалась она с ним дольше, да и со стороны же типа заметнее. Но всё же Петре так хотелось увидеть их схожесть своими глазами, поверить в это именно своим сердцем. Очень хотелось. — Я хочу, чтобы ты прошла небольшой тест. Тут всего-навсего двадцать простеньких вопросов. Мне надо знать наверняка, можно ли за тебя ухватиться, — мужчина дал ей лист и ручку, а сам сел напротив, с нескрываемым любопытством разглядывая девушку, словно та была редкой зверюшкой.       В голове крутились навязчивые, но невозможные идеи, назревали странные вопросы без всякой логики… И ничего разумного, ни одного подходящего ответа. — Ну вот мы и встретились, Паутинка, — произнёс Тони после того, как проложил роботу прямой путь на завод по переработке металла.       Он просмотрел все новости о ней, все видео (не совсем по своей воле, конечно), абсолютно всё, что нашла Пятница, и теперь не понимал, что эта снимательница кошек дефис переводительница бабушек делала здесь?  — И вы снова спасли меня… — прошептала она еле слышно, фактически в бреду, едва ли не мысленно.       И как он умудрился услышать то, что теперь занимало все его мысли?..       «Действительно простенькие вопросы», — подумала Петра с лёгкой усмешкой. Релятивистская механика, теория струн, тензорный анализ в многопозиционной радиолокации, химическая термодинамика, нейтринная астрофизика и гамма-всплески… «Куда уж проще?» — шумно вздохнула девушка. Вопросы и сами темы были далеко не простыми, но вполне решаемыми. Петре понадобилось около часа, чтобы ответить на все. В это время Тони явно нехотя занимался подписями скопившихся бумаг, что ему подсунула Пеппер.       Если бы Петра знала заранее, что последует в качестве поощрения за хорошо решенный тест, она бы написала его без единого правильного ответа.

***

      Она восприняла возможность работать в одной лаборатории вместе с Флэшем, как очень-очень-очень (очень!) плохую шутку. Что это за идея вообще, и когда гений Тони Старк перестал таковым являться?       Петра до последнего надеялась, что в SI появилась ещё одна лаборатория теоретической физики, в которой стажировался какой-то другой Юджин Томпсон, но не прокатило, судьба оказалась не настолько милостивой.       Паркер не знала, каким невероятным образом отец «отпросил» её с должности помощника секретаря, как и не знала, сможет ли она туда вернуться и не нашли ли ей уже замену. Поэтому надо было работать. Тони поставил ясную задачу: придумать актуальное для современного общества устройство, которое подходило бы под концепцию SI.       Петра особо не заморачивалась, поскольку дома у неё валялась целая куча чертежей с работами, подходящими под описание, а вот Флэшу, наверное, пришлось несладко. Не то что бы Паркер это сильно волновало, его дела не касались её ни в коей мере, Боже упаси. Она, вообще, сидела в лаборатории в самом дальнем углу, спрятавшись за двумя парнями-стажёрами, чтобы Томпсон не доставал её и даже не видел. Просто боялась взять и не сдержаться, если бы он вдруг начал приставать в своей излюбленной нелепой манере под названием «без причины». А сломленное терпение могло обойтись ей весьма дорого. В последние дни нервы и так были на пределе, ей впору бы записаться к психологу, а не вот это вот всё, чёрт возьми.       И вот наступила пятница. Петра с воткнутыми в уши наушниками, передающими динамичные басы AC/DC, поднималась к личному бесплатному психологу — к ЭмДжей (которой самой бы не помешал психолог, если честно).       Ключи для Петры всегда хранились под огнетушителем, висящим на стене напротив почтовых ящиков. Вариант с ключами под ковриком был слишком тривиальным, поэтому идея держать ключи под огнетушителем, которым никто никогда не пользовался, потому что он был пустым, и никто не проверял и не заменял, потому что «ну а зачем», казалась самой разумной.       Она достала ключи, открыла дверь и вытащила наушники. Да, приходить, не спрашивая, будет ли тебе рад хозяин, было невежливо, но это же дом ЭмДжей. Для них ходить друг к другу в гости без приглашения было частой практикой. Зачем же ещё давать друг другу ключи-то («ЭмДжей, ради всего святого, прекрати ждать меня в темноте и пугать, когда я прихожу!»)?       К слову, Джонс любила сюрпризы, несмотря на то, что по ней это было и незаметно, а сама она всем своим видом старалась показывать ровно противоположное.       Впрочем, в этот раз сюрприз получился на любителя. Стоило Паркер войти в квартиру, она наткнулась на полуголого Харли.