Гены — вопрос везения

      Петра проклинала Старка, потому что из-за разговора, состоявшегося вчера, совершенно не могла сосредоточиться на апгрейде любимого искина. У неё было несколько задач: установить на дверь датчики движения, доработать систему распознавания лиц и переустановить некоторые протоколы, полетевшие в результате повреждения Мокко вирусом. И если последние были готовы спустя пару часов кропотливой работы, а датчики надёжно прикреплены и скрыты немногим позже, то с базой данных для системы распознавания лиц приходилось пыхтеть и пыхтеть.       Да и на месте ввода информации о Мстителях у неё случилась накладка — чёртов Тони-самый-заботливый-папаша-Старк засел в голове и не желал выбираться из неё, словно назойливая песня с повторяющимися на протяжении всего текста строчками.   — Не подумайте, что я могу сравнивать себя с вами… — аккуратно возразила Петра, и Тони даже в голову не пришло, что её вбитое куда-то внутрь мозга почтение не было долбанным сарказмом. — Однако… Мистер Старк, — выдохнула с каким-то отчаянием, — я ведь наблюдаю за вами с детства. Хотите сказать, что никогда не ошибались? Вам никогда не приходилось учиться на ошибках? Более того — я ни за что не поверю, что вы ни разу не считали себя правым в том, против чего шли все. Вы упрямы, — Петра подошла ближе. — Вы очень упрямы, — сказала, как заученную аксиому. — Но… знаете что? Не одного вас такого упрямца Земля носит. — И в кого же ты, Паутинка, такая? — поинтересовался больше смеха ради, с лёгкой издёвкой. — Даже боюсь представить человека, который передал тебе эти гены.       «Можешь просто глянуть в зеркало на досуге», — невесело хмыкнула про себя Паркер.       Петра всё думала над его словами. Так кто же она без костюма? Чёрт, она — обычный человек с необычными способностями. Она — двадцатилетняя помощница секретаря с IQ в сто девяносто пять баллов. Она — представитель того едва ли не низшего слоя населения, который из-за бедности так и не смог получить высшее образование, несмотря на многочисленные знания. Она — героиня, которая практически каждый день спасает чужие жизни, но не может разобраться со своей собственной. Она — сирота при живом отце.       Блять, она — девушка, которая хотела бы всё это высказать Старку, ответить на его провокационный вопрос, заставить его глотать воздух от недоумения, шока или хоть бы и грёбаного смеха, но не смогла.   — Что вы хотите, чтобы я сделала? Отказалась от защиты города? Перестала бороться? Научилась не спорить с вами? Что? — чёрта с два Петра уступила бы ему. Тони мог не обращать на неё внимания, отмахиваться от неё, заниматься своими делами, но Паркер устала, а ещё — она чётко знала, к чему шла. — Перестаньте убегать! — крикнула, стукнув кулаком по двери, когда мужчина захлопнул ту прямо перед её носом. — Очень по-взрослому! — раздражённо фыркнула она, прислонившись к двери спиной.       Вся её жизнь превратилась в одни сплошные догонялки с Тони Старком, который волею судьбы оказался её отцом, и Петре начинала по-настоящему надоедать эта детская игра. Что он от неё требовал? Измениться? Подстроиться под правила, под рамки, которые он сам же и готов был нарушить, случись что?       Этот человек заставлял её чувствовать себя виноватой за то, что она слишком сильно любила людей, любила Нью-Йорк и ненавидела несправедливость, боролась со злом, людским страхом, угнетением слабых, мечтала о мире во всём мире, несмотря на то, что в таком случае в её «услугах» бы просто-напросто перестали нуждаться — но, чёрт возьми, это ли не успех?       Информационный лист.       Объект: Энтони Эдвард Старк.       Данные из открытого доступа: любая проверенная информация из системы Интернет.       Данные из личного доступа: свойственно ребячество, сангвиник с характерными чертами флегматика, импульсивен и упрям, имеет непомерное эго, считает себя центром Вселенной, трудоголик; знает тысячу и один способ, как избежать совета директоров…       Данные из личного доступа (засекречено): биологический отец Петры Марии Паркер, фамилия «Старк» является ключевым словом ко всем протоколам.   — Ты решила меня преследовать? — без интереса спросил миллиардер.   — Мне туда же, — пожала плечами Петра.   — В мужской туалет? — остановившись, посмотрел на неё Старк и приподнял бровь. — Кстати говоря, я не буду спрашивать тебя, как ты прошла на верхние этажи, но передай Наташе, которая с некоторых пор также мисс-я-ищу-паукообразных-к-себе-в-команду, что я лишу её права расширять доступ пропусков.   — Вы от меня не избавитесь, — уверенно заявила Паркер.   — А ты стала смелее, — хмыкнул Тони почти восхищенно.   — Потому что теперь мне есть, что терять. — И всё же, не советую тебе терять стыд, так что в туалет я пойду один.       Петра вставила в базу основную фотографию, помимо прочих из Всемирной паутины. Она была особенной: девушка сделала её в первый день «мстительной» стажировки, но уже будучи известной героям как Петра Паркер; на ней Тони чересчур натянуто улыбался на её «скажите сы-ы-ы-ы-ыр» при общем выражении лица, кричащем «уберите её от меня», и взгляде, в котором читалось только «как же тяжело быть всеми любимой, до беспамятства обожаемой знаменитостью», что выглядело комично, и показывал знак мира пальцами, а рядом с ним стояла Петра, улыбаясь, как всегда, искренне и широко, снимая кривоватое селфи со слегка зашедшей в кадр рукой.       Петра крутанулась в кожаном кресле, приподняв ноги, и откинулась на спинку, сдунув упавшую на глаз прядь волос. Прикрыла веки. Сколько бы девушка ни рассматривала фотографии себя, Старка, совместные, ей всегда было мало, и каждый чёртов раз было нестерпимо больно осознавать, что за блядские двадцать лет у неё могло бы накопиться миллион фотографий.       Их с отцом. Её фотографии, сделанные им. Его фотографии, снятые ею. Чёрт, она бы завела сотни альбомов, выделила бы им отдельное помещение, склад, здание. Создала бы кучу резервных копий.       Открыла глаза. Как же они со Старком были похожи, буквально всё в их внешности было одинаковым: цвет волос, глаз, губы, нос. Петра смотрела на фото и не могла понять, как же не замечала этого раньше. Смотрела и испытывала, хотя мимолётную и неоправданную, но всё же злость на Тони — почему он не мог догадаться? И в душе она, естественно, осознавала, что без подсказки — маленькой такой, в виде письма от матери — и сама бы так ничего и не выяснила, такое никогда бы не пришло ей на ум просто так, само собой. И то же было с Тони — с чего бы ему хотя бы задумываться о родстве с какой-то там девчонкой, которая пусть даже и походила на него, как две капли воды? Пф, так наивно.       Обрезанный кусок фотографии с красующимся на нём Старком висел в самом начале страницы с его яркой биографией. Прямо перед строчкой «Стал отцом двадцать лет назад и не знает об этом» — дополнения к пункту «Биологический отец Петры Марии Паркер». Как будто без уточнения было не обойтись.

***

      Наташа как-то сказала, что Тони Старка сложно понять, практически невозможно. Его настроение скачет, как адреналин на американских горках, а влияние на жизненно важное для него решение может оказать всего-навсего случай. Шпионка поделилась, что команда привыкала к нему долго, а она — вряд ли справилась с этой миссией до сих пор.       Бывает же так, что человек может быть сколько угодно добрым и справедливым, но характер у него… не самый лучший. Вот миллиардер и был из таких людей. Но женщина не винила его — попросту не могла. Она хорошо знала, каково это — быть поломанным, раненым, вымученным. Знала и то, почему люди закрывались или, как в случае Старка, становились «кактусами» — метали во всех свои колючки, внутри оставаясь мягкими.       К сожалению, Петра провела с мужчиной не так много времени, чтобы окунуться в его внутренний мир чуточку глубже, идя мелкими шажками, преодолевая препятствия на пути к его душе, к его мягкой части, поэтому она пыталась ворваться в него бушующим вихрем эмоций, желая снести все барьеры в одно мгновение, накрывала его холодной отрезвляющей волной, которая отчего-то вместо того, чтобы царапать нутро, оставляла только лёгкую дрожь щекотки.   — Костюм — это моё всё! Я… Я… Я не могу без него!.. — воскликнула Петра едва не охрипшим голосом.   — Твоё всё? — миллиардер презрительно усмехнулся, и Петра на пару секунд обратила взгляд в потолок, дабы сдержать непрошенные слёзы. — Петра-а, — протянул он таким яростным голосом, неистово пытаясь донести до неё суть своего вмешательства в её жизнь; несильно, но ощутимо сжал её подбородок пальцами, заставив посмотреть себе в глаза, в которых, может, и не было бесконечной, чуть ли не всепоглощающей любви или же панического страха родителя за ребёнка, но точно присутствовали решительность и скрытая угроза, а ещё — надежда на то, что подопечная его поймёт, и вера в собственные слова и в то, что всё, что он делает, было, без всяких сомнений, ради её же блага, — для любого героя костюм — важная часть, но отнюдь не главная. Просто пойми уже: если ты считаешь себя слабой без костюма, если ты не чувствуешь себя уверенной без маски, если ты не можешь защитить хотя бы себя без шутеров, если ты превозносишь костюм, а не свою отвагу, то ты не достойна носить его. Вот и всё, — он отпустил её и сделал шаг назад, запустив пятерню в волосы.   — Я просто хотела быть, как вы, — прошептала девушка.       Она и выглядела жалко, и чувствовала себя так же. Глаза покраснели, но не проронили ни слезинки, сдерживая рвущийся водопад. Слёзы — не слабость, но выпускать их сейчас, как минимум, невовремя.       Петра, наверное, хотела бы, чтобы всё было по-другому. Уже не точно — наверное. Она с каждым днём всё больше фантазировала о том, как бы сложилась её жизнь, знай Старк о ней, точнее — не игнорируй он её существование. И всё чаще Паркер задумывалась о том, что мужчина наверняка бы запретил ей геройствовать, не дав и шанса. Поэтому в голову не раз закрадывалась мысль… а стоит ли говорить ему вообще?   — Не надо быть, как я. Поверь мне, это — худшее, что ты можешь сделать. Будь лучше, — миллиардер вновь подошёл ближе. Положил руку ей на плечо. — Ты можешь взять у меня только одно качество — эгоизм. Знаешь, эгоисты живут дольше.       Нервы девушки сдали в какой-то момент, и она просто засмеялась. Не то что бы истерично, но искренность, задорность пропали напрочь, оставив только на автомате выкатывающийся хохот, такой болезненный, фальшивый, не совсем нормальный. Как будто внутри неё был спусковой крючок, и кто-то удерживал его, не желая отрывать палец.   — Мистер Старк, — пробормотала Петра, тяжело дыша, шмыгая носом, криво улыбаясь и, как заведённая, качая головой, — вы можете быть тем ещё упрямцем, занозой в заднице... Да у вас абсолютно точно запущенный до крайней, неизлечимой стадии нарциссизм! И просто необъятное самомнение длиной в Млечный путь. А ещё вы — самый большой в мире эгоцентрист, но… — девушка закатила глаза, раздражённо фыркнув, бесясь с одной только возможности того, что кто-то — да хоть и сам Тони Старк! — мог считать человека, стоящего напротив неё, долбанным эгоистом; её веселило одно только подобное предположение, какая же всё-таки нелепость, — эгоистом может быть кто угодно, но только не вы, — она подошла к двери, намереваясь покинуть помещение, но внезапно остановилась с застывшей над дверной ручкой ладонью и обернулась. — Без костюма, так без костюма. Как вам будет угодно, — затем вышла, хлопнув дверью. — Я с ума сойду, — буркнул Старк, потерев пальцами переносицу.       Петра с определённой долей волнения смотрела на вошедшую блондинку, конечно же, надеясь, что агент Щ.И.Т. этого не заметит, но в то же время понимая, что подобная вероятность, с математической точки зрения, была ничтожно мала. Следом за ней вошёл Ник Фьюри — в точности такой, каким его описывала Нат, ну, а ещё девушка видела его фото.       Паркер вспомнила слова Романофф и держала спину ровной, словно натянутая струна, стараясь излучать уверенность. Хотелось бы видеть саму шпионку, чтобы спросить что-то вроде «Нат, я справляюсь, или всё совсем плохо?».   — Мисс Паркер, рад познакомиться. Ник Фьюри, — представился мужчина, и Петра пожала протянутую руку. — Агент тринадцать, мисс Шэрон Картер, — следом представил подчинённую, и та повторила жест.   — Не могу сказать, что рада познакомиться, но для меня это большая честь, — выдала Петра, не сразу сообразив, что её слова прозвучали весьма грубовато.       Однако не успела она извиниться, как прорезавшаяся на лице Фьюри небольшая улыбка, граничащая с лёгкой, незлой усмешкой, заставила её недоумённо застыть. Но не это было самым странным, а то, что Ник произнёс после.   — Да-а, сразу видно, что ты — дочь Старка.