Две трети одного целого

Позолоченные солнцем утренние облака мокрыми перьями висели на белёсом, траурном небе и зацеплялись за шпили в центре города. Катер, какие на Фиксе занимали роль флаеров или флипов, лёгкой птицей опустился на крышу здания. Из-под открывшегося купола машины шагнул широкоплечий человек в штатском и, смахнув со лба льняную чёлку, целенаправленно двинулся дальше. Дверь лифта, открывавшаяся только сканом обеих ладоней и только немногим избранным, разошлась, пропуская его в здание. Оказавшись внутри и нажав на кнопку этажа, человек открыл висевшую на боку плоскую сумку и достал нечто, по форме напоминающее тарелку. Металлическое блюдце без видимых кнопок и швов коротко пискнуло и взлетело, зависнув на уровне груди пришедшего. На двенадцатом этаже невысокой по масштабам этого квартала «свечки» лифт снова открылся, выпуская уже двух пассажиров. Первым вышел широкоплечий блондин с плоским футляром на ремне, а за ним — невысокий, кудрявый брюнет. Их встретила теперь уже настоящая, не механическая охрана: из-за неприметного столика смотрел огромными глазами фиксианец, и даже привычные к пронзительному взгляду посетители невольно поёжились под непостижимым для них «рентгеном». Фиксианец молча кивнул. Дальше — снова дверь, ладони к которой приложил уже брюнет, на вид казавшийся главным из двух. Тёмный экран рядом с дверью ожил и отобразил девушку-секретаршу, тоже фиксианку. — Нэра-льин-ииссе, — прошелестела она неразборчиво, больше для формы собственное имя, — фиксианский сектор ИнтерГПола вас слушает. — В шесть двадцать местного времени на разговор к комиссару Эльду, комиссар Милодар и капитан Буран, земной сектор. — Подтверждено. Пройдите, пожалуйста, комиссар ждёт вас. Уже в дверях Милодар чуть заметно дёрнул Всеволода за рукав: — Она что, плачет? Всеволод качнул головой. Разговоры о секретаршах — не сейчас… Комиссар Эльд — фиксианец, как и все, работавшие с ним в замаскированном посреди города офисе — ждал их в своём рабочем кабинете. Особая, присущая только этой планете логика здесь особенно сквозила во всём: большой город создавал эмофон, надёжно скрывавший и смягчавший сложные чувства, день за днём плескавшиеся в стенах небоскрёба; весь дизайн здания отдавал эмоциональной гигиеной, необходимой при работе такого рода, то есть напоминал вместо офиса уютный отель. Даже стол, за которым на оттоманке сидел, поджав ноги, фиксианский комиссар, был по местному обычаю овальным: застольная иерархия Земли была в корне чужда народу эмпатов, и стол начальника не отделял его от подчинённых, а приглашал к доверительному общению. В общем-то Бурану уже приходилось бывать здесь по делу, но каждый раз местная штаб-квартира вселяла в его усталую голову некое умиротворение. А сегодня что-то было не так. Воздух. Обычно чистый, прохладный и пряный воздух висел душным одеялом, или так только казалось — ведь вентиляция с тихим шуршанием гнала кислород вовнутрь. Гнетущая тишина в здании была такой густой, что хоть ножом режь, и Первый капитан почти вздрогнул от нервного напряжения, когда глава сектора поднял на них глаза. Почти белые, с покрасневшими веками — как у встретившего их патрульного, у секретарши на экране видеофона, у неизвестной девушки с рюкзачком, голосовавшей флип у отеля. Комиссар Эльд встал, церемонно поклонился и подал руку сначала земному коллеге, а затем и капитану. На запястьях комиссаров при этом вспыхнули золотые искры и засветилась-закружилась сложная, обычно невидимая татуировка из колец и созвездий: идентификатор Галактической полиции, у каждой организации галактического масштаба было нечто подобное. Но не это поразило Севу, как не поразил его интерьер офиса и повышенная секретность, необычная для не терпевших волокиту фиксианцев. Его поразило — ярко, почти вслух — совсем другое. Потому что когда комиссар Эльд подал ему руку, тот увидел, что в побледневших глазах полицейского стоят слёзы, узкими дорожками сбегая по щекам. Как у всех виденных сегодня фиксианцев, понял он. Милодар с первого взгляда заметил то, что сознание Всеволода упорно отодвигало прочь. — Извините, всё в порядке, — ровно произнёс комиссар Эльд и промокнул лицо бумажным платком. Скомканная салфетка отправилась в корзину для бумаг, а на глаза немедленно снова навернулись слёзы. — Мне стоило вас предупредить. — О чём? Я могу чем-то помочь? — не выдержал Сева. Всех этих фиксианцев отчаянно хотелось подхватить в охапку и тащить в больницу, а не разговоры с ними разговаривать, такой болезненный вид у них был. Такие глаза хорошего обычно не предвещали, а тут как минимум целый район… — Поверьте, наш с вами разговор важнее, — угадал мысль капитана фиксианец, — нам предстоит обсудить безопасность основных маршрутов, общих для наших секторов, сигнальные маяки и… — Комиссар Эльд, — Милодар доверительно заглянул в лицо коллеги, и на его загорелом лице не было ни капли фирменной строгости, только искренняя боль. — Мы пришли за решением именно этих вопросов, но прежде ответьте: что происходит? Мы не можем начать столь важный разговор, кроме как с полным взаимным доверием. Всеволод закусил губу. Дипломатические, нередко отдающие театральщиной штучки земного комиссара шли ему против шерсти, но… ведь работали, и в девяноста процентах случаев безотказно! Сейчас вот даже Сева усомнился в наигранности его чувств. И действительно, фиксианец моргнул несколько раз, обдумывая сказанное, и со вздохом ответил: — Что же, я вам скажу. Это не я сейчас плачу, и не Дар Орлис на контрольном пункте, не Нэра-Льин и все те, которых вы наверняка видели на пути ко мне. Вы знаете, что произошло на «Жар-Птице» — комиссар, капитан — вы одни из первых, видевших то послание. Вы знаете, какие корабли и кто из жителей нашей планеты попали в когти пиратов после того. Более пятисот моих сограждан в плену, еще около ста пропали без вести, большое число погибло от рук бандитов. Земляне молча кивнули. С самого первого нападения на фиксианский лайнер золотистой планете доставалось хуже всего, словно пираты нарочно отлавливали представителей этой расы. Убивали — не считая экипажа «Жар-Птицы» и пленных с того же корабля — при этом только единицы. — Пираты связались с нами после того инцидента, — сказал комиссар Эльд и тут же резко вдохнул, сдерживая капающие постоянно слёзы, — и потребовали невероятного. — Шиш им, а не выкуп! — гневно воскликнул Милодар. — Кормить пиратскую банду? — Именно. Они потребовали… невыполнимое, даже не денег и не техники. По крайней мере, не напрямую, это… нечто другое, по факту — историческое наследие Фикса. И они берут нас измором. — Но как? — Эти слёзы, — Эльд мазнул ладонью верхней руки по щеке и посмотрел на прозрачную каплю, — это их слёзы. Всех пленных, пропавших. Народ страдает за каждого заложника, и экранироваться от них было бы для каждого из нас настоящей подлостью. Для меня — вдвойне. Он сморгнул и, приложив все левые руки к сердцу, торжественно продолжал: — Они сейчас живут нами. Брось мы, испугайся, сверни мы крылья — и их не станет. А ведь все они чьи-то матери, дети, партнеры. Нет, мы будем бороться за каждую частичку Фикса до последнего! Всеволод понял, что не может сказать ни слова. Перед глазами стоял друг, самый первый, ещё до знакомства с Кимом погибший в пиратской атаке, и невыплаканные тогда слёзы готовы были наконец найти дорогу наружу. — Спасибо, — как сквозь вату донеслись до него слова Милодара. — Теперь, как и было оговорено, перейдём к маршруту патруля Земля-Фикс… Каким-то образом, чуть не заложенным на генетическом уровне, Милодар сумел в нужный момент промолчать. Тем более удивительным было это, поскольку большинство землян в таких случаях неловко мялись и бормотали приевшиеся всем, ничего не выражающие слова. Комиссар Эльд начал говорить по делу и что-то объяснял гостям, указывая на встроенную в стену панель… и в глазах его расцветала золотая, как фиксианский рассвет, искорка цвета. За этих двух землян лучше слов говорили их невысказанные эмоции, бессловесно кричавшие в могильно тихом здании, и от них комиссару — не высокопоставленному полицейскому, а такому же, как все, фиксианцу Эльду Зирре — становилось неуловимо легче.