Две трети одного целого

Крыс, лишённый синтетической оболочки и — в целях конспирации — родного имени, в отчаянии кусал прутья клетки в трюме «Пегаса». Напрасно: клетка была оборудована силовым полем, которое не пропустило бы и таракана, так что превращайся, не превращайся, а выхода из неё не было. Что ни говори, земной профессор со своим параноиком-капитаном даже слишком ответственно подошли к перевозке зверушек… Пирату уже приходилось уходить с корабля Галактической полиции и даже патруля, через тройную охрану, но до сих пор никому не приходило в голову посадить его в герметичный контейнер. В результате он сидел, пугая адским шипением профессорскую девчонку, сверкал глазами псевдогуманоидного обличья и грыз от отчаяния толстые прутья. Не потому, что его везли судить за содеянную работу всей жизни в трюме, как зверя, ведь он и был нечистоплотным паукообразным; и не потому, что земное отродье напрочь отказывалось бояться, а наоборот пригрозило ему пылесосом, как какому-нибудь тигрокрысу. Просто всё произошло слишком быстро, чтобы успеть разыграть свой последний козырь. Он попросту мирно дрых, когда из рации под подушкой заорал Весельчак: — Полундра! Аврал! Хватай учёного и мотаем, — далее следовала нецензурщина, переходящая в перепуганное хрюканье. — Тварь безмозглая, — заскрежетал, толком не просыпаясь, Крыс и вывалился из кровати, — мы горим? Пожар? Метеоритный поток? Что тебя в зад укусило? — Не пожар, а буран! — истерически взвизгнул тот и отключил связь. Дальше всё настолько покатилось кувырком, что крокрысец действовал на полном автомате, не утруждая себя планами и стратегией. Цивилы, девчонка, проклятая капитанская птица, снова девчонка. Упрямец Второй капитан, непонятно откуда берущий силы на защиту не себя — этих гражданских. Настоящий Верховцев, старичок-одуванчик, который ребром ладони так рубанул по руке Крыса, что бластеры выпали на пол. Да ещё и в два счёта по пунктиру содрал оболочку, так хорошо изображавшую его же. Хренов безопасник, кто ж его знал! Ну и, конечно, Буран. Остальное Крыс пропустил. Если Второй капитан в гневе был страшен, то Первый был страшен всегда. Крыс боялся его, как немногих вещей, как того штрека на базе, где огромные валы и шестерни перемалывают отбросы: ужасающей силы механизм, уничтожающий всё на пути… Поэтому, узнав в вынырнувшем из чёрного хода землянине Первого капитана, пират впал в панику и не нашёл ничего лучше, чем притвориться мёртвым. Добрые не бьют лежачих. Они и не били. А теперь Крыс метался по клетке, и от груди в левую руку и шею разливался жидкий огонь. Не в силах больше цепляться за решётчатые стенки инсектария, он упал на пол и свернулся, как броненосец, стремительно теряя псевдогуманоидное обличие, какое носил только под оболочки. Жар уничтожал его изнутри. Грудную клетку словно стянуло обручами. — Пить, — слабо проскрежетал Крыс, — воды… Зрение затуманилось, и в оставшемся пятне света он увидел земную девчонку. Курносый пятачок, поджатые в недетской гримаске губы и лучистые глаза, светившиеся Полярной звездой. Лицо качнулось и развернулось к нему рыжеватым затылком. *** — Стреляй, падла, — проскрежетало в наушнике. — Стреляй и марш сюда, не то сам за ним последуешь! — Но мааам, — капризно тянул Весельчак, спускаясь по пожарной лестнице. Металлические трубы гнулись под его немалым весом, — он же сдохнет! То есть Крыс, ты же знаешь… — Что значит сдохнет?! — скрежетнула Пиратская Мамаша, и прикушенный жвалами микрофон жалобно скрипнул под её маской. — Болван! Он сам подписал себе приговор, такие не выживают, кончай его, У. Ну что за дети, ничего сами не могут… Стреляй и празднуй, выродок! — И правда, — нехорошим голосом сказал сам себе Весельчак. Он уже спустился на минус шестой этаж и стоял перед клеткой последнего пленника, подкидывая в руке бластер. Остальных они развезли по другим базам прежде, чем нагрянула группа захвата. И только этого Крыс потащил за собой в Медузу, прятаться — глупая ошибка, не козырь, а слабое место, и притворяться мертвым перед капитанами было лишним, ой, лишним… По крайней мере, с помощью не очень-то щадящих таблеток. Физически связанный с его братцем фиксианец мучительно умирал, слабое сердце не выдержало такого стресса. Пират в последний раз крутнул вокруг пальца бластер и, комично подпрыгнув, нацелился в пленника. — Вечно мне за тобой убирать, я так свой первый рейд пропустил, сволочь! — воскликнул Весельчак. — Теперь это я — наследный принц. Надеюсь, ты сдохнешь, — и нажал на курок. В воздухе запахло озоном и палёной плотью. — Бросай труп в мусоропровод, — бесстрастно произнёс наушник, — и марш блять, сучонок, я тебя одного ждать не буду! *** — Кимка! — повысил голос Всеволод, хмурясь в камеру видеофона. — Те полбака, которые я тебе слил, не гарантируют вообще ничего, тем более в перестрелке с пиратами! Имей совесть и двигай в ближайший космопорт на автоматике, ты себя в зеркале хоть видел? И так бледный был, а стал совсем синий. — Это называется анемия, — слабо возразил Ким, как будто это доказывало его право остаться за штурвалом. Это не было анемией. Сева не видел, как минутой раньше в каюткомпании Ким уронил кофейную чашку, упав на одно колено. Как уткнулся лбом в пол, хватаясь за готовое выскочить из груди сердце, и через силу разогнулся, чтобы принять заставший его в таком виде звонок. Пугать Севу инфарктом Ким не хотел, да это и не был инфаркт, по крайней мере… не у него, потому что за момент до всепоглощающей боли каюткомпания метнулась цветными лохмотьями и раскололась, разлетелась на тысячи мелких кусков. Как чашка. Кофейные разводы с кусочками гущи стекали по выцветшему мундиру Второго, на лбу выступил холодный пот. — Кимка, — укоризненно, с нажимом повторил Сева и потянулся к переключателю видеофона. Даже сейчас он был словно на коммутаторе между сильными мира сего, ему снова кто-то звонил. — Через двадцать минут перезвоню и проверю! К великому удивлению Всеволода, звонило ему не начальство, да и вообще не из дальнего флота. С экрана на него смотрела длинная, серьёзная физиономия профессора Селезнёва. Тот был заметно взволнован и огорчён. — Что-то случилось? — встревожился Сева. — Пират Глот… — Сбежал! — ахнул капитан. — Нет, — покачал головой биолог, и лицо его стало ещё более горестным. — Пирата Глота не довезли. Нет, — он отвечал на отрывистые вопросы капитана точно и кратко, как настоящий учёный и лётчик, сразу видна закалка Космической Академии. — Алиса первой заметила, она часто ходила к зверям… Бедная девочка. Нет, не самоубийство, такие себя не убивают — мы потащили было в медблок… это сердечный приступ. У него вместо сердца был биологический имплант сомнительного происхождения, вот и рвануло, где плохо пришили. Спасать было нечего. — Что же, оно и к лучшему. Если возможно, пожалуйста, сожгите его останки. У него нет родных, а я не хочу, чтобы эта тварь восстала из мёртвых. — Первый вздохнул и тихо продолжил, так, чтобы не слышал ни пугливый капитан Зелёный, ни Алиса: — Берите правее по курсу и садитесь на ближайшую планету, Селезнёв, немедленно, по возможности — не на равнине. В вашем секторе только что начались военные действия.