Сын госпожи Оябун

      — Тупой крашеный тупица, идиот, кусок долбоёба, да как ты только посмел, — цедил Бакуго сквозь плотно сжатые зубы, отрабатывая удары на боксёрской груше. Хотя больше было похоже на то, что эта несчастная груша провинилась перед семьёй, и Катсуки преподаёт ей урок.       Бакуго был просто в бешенстве из-за сложившейся ситуации. Его отвергли. Его. Отвергли. Его отвергли! Да и не просто отвергли, а отверг пятнадцатилетний пацан! Это очень больно ударило по его самолюбию, потому что отказов Катсуки не получал никогда.       Мышцы, слегка застоявшиеся, приятно ныли, а Бакуго постепенно успокаивался, как всегда бывало во время занятий спортом. Он снял перчатки и кинул их на пол, после чего прошёл в соседнее помещение, где располагался бассейн и джакузи, в котором нежился Каминари.       — Эй, Бакубро, наконец-то ты дома! — они, как обычно делали при встрече, схватили друг друга за руку и стукнулись плечами.       — Заждался меня? — Катсуки быстро разделся и залез к нему, устраившись поудобнее. Да, то что нужно.       — Без тебя не очень, с остальными не так интересно. Лучше скажи, как там продвигается твоё задание.       — Хуёво, — ответил он. С Каминари он мог быть честным во всём, за что очень его ценил, — Этот малец не хочет расколоться. И ломается, как последняя в мире девственница!       — Неужто нашего Казанову отвергли? — рассмеялся Каминари, но осел под мрачным взглядом Бакуго.       — С ним что-то не так. Он не сопротивлялся, когда я поцеловал его, и даже отвечал мне, но как только я хотел дотронуться до его живота, он тут же меня оттолкнул.       — С чего ты взял, что это что-то необычное? Многие девчонки ведут себя точно также. Целуются с охотой, а как только хочется продолжения, они сразу прикрываются и смущаются, — пожал плечами Каминари.       — Я знаю, но Киришима пацан, — покачал головой Бакуго и откинул голову на бортик джакузи.       — Не парься, Бакубро, главное, что он целовался с тобой. Ты отложился у него в подкорке, и он теперь будет об этом думать, и в итоге кинется в твои объятия, — Дэнки обхватил себя руками и сделал вид, что целуется с кем-то.       — А ты с каких пор дохуя психологом стал, кретин? — Катсуки усмехнулся.       — Подружка моя ей увлекается, вот я и запоминаю кое-что. Бакуго вылез из джакузи и пошёл в душ, потому через полчаса он должен идти к матери «на ковёр»

***

      Мать внешне выглядела спокойной, но Бакуго знал, что это просто напускное. Она, как всегда, полулежала на софе и сегодня на ней было довольно откровенное кимоно лазурного цвета с расписными аистами. Бакуго всегда удивлялся, как она умудрялась прятать под такой лёгкой одеждой несколько ножей и пистолет, но у неё это получалось мастерски. Она выпустила клуб дыма в сторону сына, который сидел перед ней, поджав ноги.       — Как продвигается? Катсуки тяжело вздохнул. Он не хотел быть с ней откровенным, но знал, что матери врать опасно для жизни и здоровья.       — Не очень, я ничего стоящего не узнал. Мать нахмурилась.       — Как только речь заходит о его отце, он тут же закрывался и по сути отказывался говорить. Мне кажется, тут что-то нечисто.       — Ладно, допустим. А сам малец имеет что-то, из-за чего на него можно надавить? Слабые стороны, привычки? Нежелательный круг общения?       — Ничего такого, все эти сопляки как с конвейера дружбы выпущены. Он не пьёт, не курит, занимается спортом и отлично учится. Но с его отцом точно что-то не так… Мицуки прищурилась и смотрелась в лицо сына.       — Смотри, не влюбись в него, Катсуки.       — Может мне стоит придума… Что ты сказала?! — он посмотрел на неё так, словно она только что предложила ему связать макраме.       — Не влюбись в него, это не поможет выполнению твоего задания, — повторила мать, всё так же глядя на него в упор.       — С чего ты взяла что я…       Катсуки будто окатили ведром ледяной воды. Влюбиться в дерьмоволосого? В этого простофилю с поносом на голове? В парня, который единственный за всё время смог оказать ему достойное сопротивление на татами? Который краснеет и смущается как девчонка? Который любит рисовые данго и тёплый компот из сушёных слив? Просто бред. Бакуго не понял, что нашло на его мать. Мицуки тяжело вздохнула.       — Когда я была немногим младше тебя, сын, мне казалось, что любовь обойдёт меня стороной. Моей первой целью было найти человека, с которым я смогу идти по жизни рука об руку, который будет сильным, волевым и умным, под стать мне. У меня было много мужчин, Катсуки, с некоторыми, которые были сильными и волевыми, мне казалось, я смогу что-то построить, но никогда ничего не получалось…       Она прикрыла глаза, предаваясь воспоминаниями. Бакуго слушал её, приоткрыв рот от шока, потому ещё никогда они не говорили так. Его мать была строгой женщиной, которая воспитала в нём сильные волю и характер, чтобы в будущем он смог стать ей достойной заменой, но сейчас она выглядела… обычной. Не первой женщиной оябун за последние десятилетия, не Дьяволицей из Канто, не суровым Боссом для своих якудза, а простой мамой, которая даёт советы своему ребёнку.       — Когда я встретила твоего отца, мне сначала показалось, что с таким, как он, я никогда не буду…       — Когда ты его встретила? — перебил её Бакуго.       — Я тогда была правой рукой тогдашнего оябуна Канто. Он увидел во мне потенциал и решил взять к себе. Тогда другие оябуны крутили пальцем у виска, называли его самодуром, мол «взял девку в помощники», но вскоре они пожалели о своих словах, — она искривила губы в дьявольском оскале, а Катсуки поёжился, — Твой отец был сыном владельца одной фирмы. Мой наставник хотел взять её под контроль, и волей-неволей мне пришлось познакомиться с твоим отцом. Он был мягким, добрым, постоянно опускал взгляд в пол при виде меня. Мне он показался смешным и неинтересным, но потом…       — Потом?..       — По воле обстоятельств мы стали часто пересекаться. Сначала мне было это в тягость, но он оказался таким умным. Когда он рассуждал на темы из книг, он буквально сиял… — Взгляд мамы затуманился, она как будто была не здесь, — от него веяло жизнью и энергией, я не смогла устоять, — она спрятала улыбку за веером. Бакуго молча открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова. Мать никогда не рассказывала ему об этом.       — Так что, сын, так как ты пошёл в меня, думаю, этот цветочек заберёт твоё сердце. Только вот тебе лучше вовремя это прекратить, иначе будет больно.       — Почему?       — Ты думаешь, сын политика захочет иметь что-то общее с якудза? Даже если ты не сможешь его расколоть, через две недели ты исчезнешь из этой школы, будто тебя там никогда не было. А если выполнишь задание, как надо, он будет знать, что ты якудза, который угрожает ему и его отцу. Тебе же не кажется, что после этого он преисполнится к тебе тёплыми чувствами, да? А даже если у вас что-то получится, ты подставишься. И подставишь его. Катсуки, что я тебе всегда говорила?       — Никогда не говори открыто, что ты чувствуешь к кому-то симпатию, — хмуро ответил блондин.       — Правильно. А помнишь, почему мы должны это делать? Потому что мы якудза. Каждый, кто точит на оябуна зуб, хочет поскорее скинуть нас с вершины этой пищевой цепи. И проще всего это сделать через угрозы и шантаж. Ты думаешь, я зря всё детство муштровала тебя и натаскивала? Зря к тебе были приставлены телохранители?       Мать была права. Она всегда оказывалась правой. Сидя в этой тупой школе, Катсуки словно забыл, зачем он там. Все эти дети в будущем станут успешными журналистами, политиками, актёрами и бизнесменами, а он станет оябуном, который будет подминать их под себя, подкупать, давить, брать в заложники дорогих им людей, или убивать, если они раскроют рот. И Киришима уже появился в этом списке. И так будет всю оставшуюся жизнь Бакуго, потому что он не может просто открыто пройтись за ручку с кем-то по улице, потому что уже в этот же вечер этот человек может оказаться в списке тех, через кого можно оказывать влияние. Бакуго всегда это знал, но сейчас это словно вытолкнуло из его лёгких весь воздух. Мать увидела его убитое лицо и снова вздохнула.       — Ладно, не принимай близко к сердцу и не забивай себе этим голову. Сосредоточься на выполнении своего задания, у тебя осталось не так много времени. А теперь иди, наслаждайся каникулами.       Бакуго встал с пола и пошёл к выходу, не прощаясь. Как только за ним закрылась дверь, он вытащил телефон и набрал Каминари. На его счастье он ответил сразу.       — Бакубро? Ну что, что сказала миссис Босс? — на фоне послышался заливистый девичий смех.       — Хватай весь алкоголь, какой сможешь, отлепляйся от своей подружки и приезжай в наше место. Не забудь позвонить мадам Вонг и заказать у неё того самого парня. — Всё плохо, да? — Каминари понимал его с полуслова. — Быстрее, — рыкнул Катсуки и бросил трубку, успокоив себя тем, что как только он напьётся и переспит с тем услужливым парнем, которого ему всегда предлагала мадам из одного из борделей, подконтрольных матери, всё встанет на свои места. Всё точно станет хорошо…