Сын госпожи Оябун

Катсуки вошёл в комнату к Эйджиро, оставив всё случившееся за дверью. Мать немного успокоилась, и Кендо пообещала уложить её в постель. Эйджиро оторвал взгляд от манги. — Боги, что с тобой случилось? Ты ранен? Бакуго подошёл и сгрёб его в охапку, зарылся носом в ложбинку между плечом и шеей. — Я так скучал. — Катсу, ты ранен? У Старателя что-то случилось? Скажи, Бога ради, — Киришима попытался вырваться, и блондин ему это позволил. Они опустились на большую кровать, и Катсуки снова прижал его к себе. — Мы только что совершили суд над… над отцом, — в лёгких не хватало воздуха, пока он это говорил. — В смысле? Я ещё не совсем понимаю эти ваши понятия якудза. — Мать убила его. — Оу… Повисла тишина. Киришима заворочался и повернулся к Катсуки лицом. — Ты в порядке? Не хочешь поговорить об этом? — Я… я не знаю, это всё очень сложно, — Бакуго лёг на спину и закрыл глаза руками, — за свою жизнь я убил и покалечил стольких людей, что хватит на целое кладбище. Меня никогда это не напрягало, это было рутиной и способом возвысить нашу семью. Но видеть труп отца сейчас стало для меня чем-то ужасным… Киришима нежно погладил его по щеке. — Не всем в этой жизни везёт с отцами, Катсу. Ни мне, ни тебе, ни Тодороки-куну, к сожалению, не повезло. — А что с малым? — удивился Катсуки. Киришима замялся и отвёл взгляд. — Это не моя тайна. — Вы с ним так сблизились за тот месяц? — Ну, он проводил довольно много времени со мной, когда не был занят со Старателем. Они помолчали ещё, просто радуясь, что наконец смогли побыть хоть немного рядом. — Я в душ, хочу смыть с себя это всё. Ты со мной? — Пошли. Катсуки и Эйджиро лежали в джакузи. Киришима отмыл парня до красноты, ни пятнышка крови не осталось на коже. Сейчас красноволосый удобно примостился между ног блондина и прижимался затылком к его крепкой груди. Его волосы потяжелели и облепили лицо, а сам он раскраснелся от пара и тепла. Бакуго обнимал его поперёк груди и прижимался щекой к макушке. Их поза и место пребывания располагали к продолжению, и раньше Катсуки бы так и сделал, но не теперь. Сейчас ему просто нравилось сидеть и обнимать дорогого ему человека, ощущать теплоту кожи и понимать, что есть в мире кто-то, кто ждёт тебя. — Эйджиро, — негромко позвал он. — А? — Ты ведь не бросишь меня, да? — спросил он. Бакуго из прошлого только посмеялся бы над этим вопросом. — Почему я должен тебя бросить? — с Киришимы даже слетело сладостное оцепенение, какое бывает в горячей воде. — Ну, я ведь старше. Мы с тобой из разных миров. Ты гораздо умнее меня, да ещё и будущее перед тобой может быть великое. А я что? Даже в старшую школу не пошёл, только и умел всю жизнь, что драться и убивать, — Слова лились нескончаемым потоком, который Катсуки не в силах был остановить, — Вдруг ты встретишь кого-то своего возраста, кто покажется тебе интереснее, чем я, якудза? Блондин ждал ответа Киришимы, и вместе с тем безумно боялся его услышать. Впервые в жизни он встретил человека, за которого хочется держаться. Эйджиро повернулся к Бакуго лицом и взял его руки в свои. — Катсуки, я люблю тебя. Да, мы с тобой познакомились не при лучших обстоятельствах. И хоть ты и шпионил за мной, чтобы подобраться к тому человеку, это ты, а не мои «друзья», сидел рядом со мной в туалете, пока меня тошнило Риталином, когда я хотел покончить с собой. Это ты тащил меня на себе, пока я был не в состоянии идти сам, и это ты держал мою руку, когда мне было плохо. Это ты подарил мне ощущение того, что я нормальный даже с этой кучей шрамов на теле. Это твоя мать показала мне, что такое настоящая семья и каково быть её частью. Это ты показал мне, что секс несёт в себе удовольствие, а не мучения. С тобой я забыл, что такое ломки и боль. И это всё подарил мне ты — неучёный убийца якудза. Это сделал ты, Бакуго Катсуки, сын Дьяволицы из Канто. Ты принял меня таким, и за это я люблю тебя. Я уже не смогу тебя бросить, потому что прирос и прикипел к тебе с кожей и мясом, что не отдерёшь. И если будет надо, я убью любого, кто причинит тебе вред, потому что ты стал для меня всем. Они не прерывали зрительного контакта на протяжении всего этого монолога. По щекам Катсуки полились слёзы, которых он даже не чувствовал. Киришима приник к губам парня, стараясь передать через поцелуй всё, что не смог описать словами. Бакуго прижал его к себе так, словно хотел сломать им обоим рёбра, перемешать кровь и органы, навсегда став одним целым, чтобы больше никогда не расставаться. Киришима ловко взобрался любимому на колени, обвив его ногами. Он прикусил область за ушком Бакуго — безотказный приём, чтобы завести его. — Ах ты маленький соблазнительный негодник, — Катсуки схватил его за загривок и начал оставлять засосы и укусы на линии подбородка и шее. — Катсуки, я хочу тебя, — хныкал Эйджиро и ёрзал попкой туда-сюда. Блондин не заставил его долго ждать, подхватил Киришиму под задницу и понёс в ванну. Там он уложил его животом на низенькую табуреточку и тут же начал кусать нежную кожу плеч. Одну руку он положил ему на горло и чуть надавил, вынуждая парня задрать подбородок, а второй начал растягивать. Стоны Эйджиро были самой сладкой и приятной музыкой на свете для ушей блондина. Он растирает смазку по стволу и обильно поливает возле дырочки, после чего сразу входит на всю длину. Киришима чуть ли не соловьём заливается, выкрикивает имя Катсуки на все лады и умоляет не останавливаться. Сегодня Бакуго хочет по-другому. Раньше он сразу набирал скорость и всё скатывалось почти в животное сношение, но сейчас он трахал Эйджиро на всю длину в среднем темпе, с оттяжкой, наслаждаясь видом и стонами. Под конец, правда, он не выдерживает и снова начинает вколачивать Киришиму в пол, отшлёпав его сладкую задницу докрасна. Слишком охуенно, чтобы быть правдой.

Неделю спустя

Уже на третий день тренировок малой отскочил от него, словно пугливая лань, так что тащить его через весь дом больше не было необходимости. Он оказался довольно сообразительным и быстро научился более-менее нормально медитировать в попытках объединить дух, разум и тело. Правда, отхватывал палкой он довольно часто, но это так, чтобы не расслаблялся лишний раз. А вот на малышню Катсуки нарадоваться не мог. Все оказались смышлёные и легко выполняли его команды. Они с визгами и писками стайкой подбегали к нему каждый раз, когда он оказывался в их поле зрения, висли у него на шее и звали братиком. В такие моменты что-то у него в груди ёкало. Малой издевался и говорил, что злой и страшный «дядя Катсу» беспомощен против кучки детей. Бакуго стучал ему за это палкой по башке. Эри вела себя как старшая сестра, присматривала за младшенькими и старалась мирить всех, если случалась какая-то склока. Катсуки таскал для них шоколадки и прочие сладости, постепенно изучал повадки каждого. И вот, через неделю после тех трагических событий, Катсуки сидел и курил у себя в комнате, выпуская колечки дыма в открытое окно. Примерно месяц назад он сидел также в комнате общаге через стенку от Киришимы и звал его дерьмоволосым. Прошла, кажется, целая вечность. Событий было так много, что аж страшно вспомнить. Весь дом был окутан ночной тишиной, все мирно спали. Правда, в такое время старик Тодороки любил посидеть и посмотреть на луну за чашечкой чая. Показушник херов. В груди ворочалось какое-то нехорошее предчувствие, словно сейчас должно случиться что-то плохое, но он не понимал, что же именно. Катсуки решил позвонить матери. В трубке послышались гудки. — Почему ты звонишь в такой час? — Просто хотел узнать, в порядке ли ты, вот и всё. Мать помолчала. Оба знали, что она не в порядке. — Я держусь. Это не самое худшее, что происходило в моей жизни. — Как Эйджиро? — Почти не отходит от меня, старается как-то отвлечь. Это ты его попросил? — Нет, я только… Договорить он не смог, потому что вязкую тишину разрезали выстрелы и пулемётные очереди. — Что там? — мать напряглась. Сердце Катсуки рухнуло вниз и забилось с бешеной скоростью. — Похоже, Чисаки объявился, — проговорил он. — Матерь божья. — Блять, здесь же дети, — Катсуки вскочил с места. — Дети? — Сироты людей старателя живут в доме. Катсуки стало страшно. А что, если эти ублюдки уже добрались до детской? — Я пришлю подмогу, — резко сказала мать, — беги, спасай детей, а Каминари и остальные подъедут позже. Катсуки бросил трубку, вытащил из портупеи оба пистолета. Один он заткнул за пояс брюк, а второй взял в руки и ещё несколько дополнительных магазинов. Пообещав крупную жертву Богам, он выбежал из комнаты в сторону детской. На пути ему встречались группы людей Старателя, которые бежали ко входу, чтобы как можно сильнее задержать непрошенных гостей. Сам старик Тодороки шёл с катаной на перевес и выглядел реально жутко. — Куда ты? — спросил он у Катсуки. — Отведу Эри и остальных детей в безопасное место, а потом присоединюсь. Мать обещала прислать своих людей. Эйджа кивнул и дал блондину пройти. Катсуки ворвался в комнату, залитую лунным светом. Сумико инстинктивно закрыла собой сгрудившихся в кучу в углу детей, но быстро успокоилась. — Бакуго-сама, это вы, — сказала она с облегчением. Дети подбежали к Катсуки и прижались к нему. — Братишка, что там случилось? — испуганно спросила Кёка. — За мной пришёл папа, да? — голос Эри дрожал. Бакуго кивнул. — Ты пришёл отдать меня ему? У блондина сжалось сердце от боли. Ну ничего, этот ублюдок Чисаки за всё ответит. Бакуго прижал Эри к груди и погладил по голове. — Девочка моя, даже если он предложит мне все деньги мира, я не отдам тебя ему, поняла? Малышка благодарно кивнула. Катсуки посмотрел на Сумико, которая держала на руках свою годовалую дочку Мэй. — Вы можете отвести их в глубь дома? А ещё лучше в подвал, до туда точно не доберутся. Сумико кивнула. Катсуки встал и решил сыграть в привычную им игру. Лишь бы голос не подвёл. — Отряд, построиться! Дети как по команде встали по росту. — Теперь встаньте в пары! Молодцы! Капитан Кода и капитан Эри подойти ко мне! Когда ребята подошли, он заговорил уже тише. — Ребята, вы самые старшие из всех, поэтому вам предстоит позаботиться об остальных, хорошо? Они послушно выставили мизинчики и дали клятву. Кода встал в конце процессии, а Эри в самом начале, сразу за Сумико. Бакуго вытащил из-за пояса ствол и протянул няне. — Если кто-то попытается напасть, стреляйте без раздумий. Сумико дрожащими руками приняла оружие и слабо кивнула. Она повела детей на выход, а Катсуки провожал их взглядом в надежде, что это был не последний их разговор. Люди Чисаки успели прорвать оборону дома и петляли в коридорах. Нескольких Катсуки успел обезвредить. Из соседнего коридора послышалась возня. Какой-то мужик тащил малого, приставив пушку ему к виску. — Пошевеливайся, маленькая шлюха. Твой папаша сразу станет сговорчивее, когда увидит, что его драгоценный сынишка… Договорить ему было не суждено из-за пули, которая прошла через его горло. Малой рухнул на пол, в шоке пялясь на уже мёртвого ублюдка. — Поднимайся, — Бакуго подал ему руку, — Беги в подвал, там сумико с детьми. — Я с тобой! — От тебя сейчас толку будет меньше чем от грудничка. Пошёл в подвал, я сказал! Шото нахмурился и побежал в нужном направлении, а Катсуки побежал ко входу. Старатель махал катаной так виртуозно, что блондин на секунду потерял дар речи. Какой-то бесстрашный долбоёб хотел напасть на него сзади, но Катсуки оказался проворнее и вынес тупице мозги. Старатель обернулся через плечо и кивнул. Каминари и около десятка людей матери сражались наравне с местными. — Босс, мы поможем, чем сможем! — закричал кто-то из толпы, кто его заметил. Бакуго забежал за колонну и начал точными выстрелами выводить из игры противников, время от времени меняя магазины. Чаша весов начала склоняться в сторону Старателя, который в одиночку выкосил чуть ли не большую часть противников. Правда, с их стороны не обошлось без потерь. Каминари зазевался и пропустил пару ударов, но тут же врезал своими кастетами обидчику так, что из его рта вырвался кроваво-зубной фонтан. Сам Чисаки дрался со Старателем, и дрался довольно умело. — Ты ещё не растерял хватку, старик? — спросил он, отбивая его удар. — Заткни пасть, сосунок, — процедил Тодороки. Каминари подбежал к Бакуго, весь в чужой и своей крови. Они оба были вне поля зрения Чисаки, поэтому Катсуки дал знак Каминари. Тот выхватил из пиджака два коротких метательных ножа и кинул один за другим, коротко прицелившись. Один попал в руку, а второй в бок. Старатель мгновенно среагировал, перевернул катану и ударил противника рукоятью в область за ухом. Чисаки потерялся и выронил меч, а старик добил его чётким ударом колена в живот. Ублюдок упал на пол, не в силах нормально вдохнуть воздуха. К нему подскочило сразу несколько людей Тодороки и нацепили на руки и ноги «браслеты». — А говорили, что не мастер кулаками махать, — Катсуки утёр лоб от пота. — Так я сейчас ногами махал, — хохотнул старик и обтёр катану об одежду лежащего на полу Чисаки, после чего спрятал её в ножны. Да уж, им всем нужен был отдых.