Иные

— Драко? — она тихо выходит из-за колонны в коридоре третьего этажа. Вот и сходила в туалет. Такую сцену застала. Удача прёт через край. Ещë пару вечеров будет вспоминать с бутылкой виски под пьяные бредни Забини и Дафны. — Милая? — Малфой обжимается в коридоре с какой-то блондинкой, прижимая еë к холодной каменной стене, — Ты не так всë поняла, — чистейшая ложь, она прекрасно это понимает. Губы сами собой растягиваются в лëгкой ухмылке, — Я могу объяснить, — он отталкивает от себя девушку так, что та возмущённо пищит, и подлетает к ней. — Плевать я хотела на твои оправдания. Уайт, пошла отсюда, — шикает на блондинку. Та пытается протестовать, но в итоге сдаётся и уходит. — Милая, пойми… — Я не хочу понимать, — коротко и отрывисто, пытается поставить точку в текущем разговоре, а может и во всех ближайших разговорах сразу. Разворачивает на пятках, быстрым шагом удаляясь. Идëт, нет, бежит, по коридорам Хогвартса. Слëз нет, да и славно. Она как будто бы разучилась плакать в целом, а может быть и никогда не умела. Она идет дальше, стараясь найти то, что важнее всего в этот момент, — выручай-комнату. Достигает спасительной стены. Там сразу же появляется дверь. Тихо открывает еë и юркает внутрь. — Привет, — из кресла у камина с грустной улыбкой смотрит Теодор Нотт. Он держит в руках стакан с янтарной жидкостью. Рядом стоит полупустая бутылка. Виски. — Я лучше пойду, — торопливо разворачивается, дабы покинуть комнату и поскорее оказаться как можно дальше от презрительного взгляда. Нет, ей не трудно было его выдержать, скорее не хотелось вступать в споры опять. Слишком полный на события вечер. — Не уходи, — у неë ступор. Замирает на пару мгновений, — Ты ведь пришла сюда явно не просто так. — Какая проницательность, — куда же без сарказма. Укорительно вскидывает брови, — Нотт, ты пьян. Ни тебе, ни мне не нужны проблемы. Повторно разворачивается. До двери около десяти метров. Расстояние почти преодолено. До неë доносится едкий запах сигаретного дыма. Поворачивается. — Ты обещал Малфою и Забини бросить, — в несколько шагов преодолевает пройденное ранее расстояние. Выхватывает из руки Тео сигарету, бросает ее на пол и тушит носком ботинка. Он без капли сожаления достаёт вторую и совершенно спокойно закуривает. — Какого хрена? — тянется и к этой, чтобы забрать еë. Теодор двигает руку в сторону, а под еë ладонь подсовывает только начатую пачку. Парусекундный ступор. — Ты прав, — обречённо соглашается и достаëт из пачки любезно предложенную Ноттом сигарету. Закуривает, молча садясь прямо на холодный мраморный пол. — Что произошло? — поинтересовался Тео, проницательно глядя на неë. — Ничего, — старается повторить ту же ухмылку, что при встрече с Малфоем. Вроде получается, но грустный голос выдаëт. — Не ври хотя бы себе, — он берëт с пола бутылку и наполняет свой стакан. — А тебя-то это почему волнует? — начинает выходить из себя. Теодор полностью проигнорировал еë реплику, — Я повторю свой вопрос. Что случилось? Ты согласилась закурить, это говорит о многом. — Малфой обжимался с блондинкой в коридоре третьего этажа. С Уайт с шестого курса, — смотрит в потолок, к которому поднимаются клубы серого дыма и причудливыми фигурами растекаются по краям. Нервно обводит пальцем мраморные узоры на полу, — Это уже четвёртая за месяц. Или пятая, — добавляет задумчиво, — А у тебя чего? — она самозабвенно выбрасывает окурок куда-то за спину. — Паркинсон надоела, — он осторожно стряхивает с сигареты пепел куда-то на пол, — Сегодня утром заявила, что бросает меня, что нашла кого-то получше, а вечером приползла извиняться. — Не ври Нотт, — Теодор удивлëнно смотрит на неë, а она даже смеëтся, — Никогда не поверю, что из-за Паркинсон ты можешь сидеть в выручай-комнате, пить виски и курить. Паркинсон такова, в этом я соглашусь. А теперь настоящую причину. — Как скажешь, — в неë прилетает несколько смятых кусков разорванного пергамента. — Ты решил устроить мне сбор пазлов? — старательно расправляет кусочки бумаги, ведь интерес берëт своë. Осталось совсем чуть-чуть. Последний кусочек уже ложится на своë место. Всë. Она быстро пробегает взглядом по нескольким строкам, сразу же меняясь в лице. — А, — поднимает извиняющийся взгляд, — Мне правда жаль. — Хоть он и был не молод, но совершенно здоров, — она смотрит на Нотта, пытаясь уловить его движения, мысли, взгляд. Теодор отворачивается, стирая выступившую в уголке глаза слезу. Она не придумывает ничего лучше, чем подойти и обнять его со спины. Он смотрит на неë непонимающими глазами, а потом быстро поднимается с кресла, прижимает еë спиной к стене. Она чувствует губы, холодные, шершавые. — Люблю тебя, — говорит Теодор, растягивая гласные в своей обычной манере. Теперь уже она тянется к его губам, желая получить ещë., зарываясь рукой в шелковистые волосы. Оттягиваю его голову чуть-чуть назад, дабы лицезреть его довольную хищную ухмылку. Впивается в чужие губы с новой силой. Чувства накатывают волной. Волной едкого наслаждения внизу живота. Волной, кружащей голову, заставляющей сердце то и дело менять ритм. Она падает на кровать. Нотт опускается сверху, прижимая телом к мягкой простыне. Смеëтся ей в губы. Одежда лежит на полу. Она выгибается под его горячими губами, оставляющими влажную дорожку поцелуев на теле. Сжимает простыни рукой.

***

Она открывает глаза, лёжа на кровати. Переворачиваюсь на другой бок. Рядом с ней лежит Нотт. Вылезает из-под одеяла и со скоростью света начинает натягивать на себя вещи. Слышит шуршание одеяла, поворачивается. — Доброе утро. Ты уже уходишь? — Я… Я не знаю, что на меня нашло, сигареты, алкоголь… Думаю, ты понимаешь, нам обоим нужно было успокоиться. Он кивнул, продолжая пристально смотреть на неë, — Душа моя, предлагаю тебе сделку.