***
Вечеринка была в самом разгаре, коньяк уверенно кончался, а запах сигарет и алкоголя впитался, казалось, в каждый предмет и человека в помещении. Музыка била по ушам, не давая успокоиться и перевести дыхание ни на секунду. Теодор стоял у стены, облокотившись на неё плечом, придерживаясь рукой за дверной косяк, и наблюдая. Она танцует под ритмичный бит. Прыгает и виляет бёдрами, успевая отхлёбывать из полного стакана. Разговаривает с кем-то, прикрывая рукой рот. Вынимает тонкими пальчиками сигарету из кармана Забини, просит зажигалку у Гринграсс, курит, болтая с Паркинсон. Она пренадлежит всем, и все принадлежат ей. Нотт, медленно шагая и прорываясь сквазь толпу, задевая плечами и толкая окружающих, подбирается к ней. — Полезай на плечи, — она смотрит сверху вниз на Теодора, стоящего на коленях. Люди, кружащиеся под градусом, задевают его ногами, извиняются и продолжают. — Осилишь? Я довольно тяжелая, — заливается звенящим смехом, который тонет в музыке и криках. — Само собой. Без лишних вопросов она вскарабкалась, крепко цепляясь руками за его сильные плечи. Следующие несколько минут прошли как в тумане. Теодор прыгал со всеми, совсем позабыв о своей ноше, о своем происхождении и о том, как в их семье к такому относятся. Она каждую секунду рисковала свалиться на пол, но кажды раз обхватывала Нотта за шею и удерживала равновесие. Алкоголь делад свое дело: в глазах плыло и двоилось. Дафна подлила ей в стаканчик немного коньяка. — Тео, глотаешь? — она слегка тресет стакан перед его глазами. — Ага, — Теодор пригласительно открывает рот. Она аккуратно подносит стакан к его лицу, проводя пальцем по губам и подставляя стакан так, чтобы Нотт мог пить. Тот делает пару глотков. Она забирает стаканчик с остатками алкоголя, залпом опрокидывая их себе в горло, уже даже не морщась. — Давай на землю, — Теодор покорно снял ее с плеч, аккуратно поставив на пол, — Есть покурить у кого нибудь? — почти крикнула она, только оказавшись на земле. — Пойдëм, в комнате дам, — не дождавшись согласия, Теодор, крепко взяв за руку, повел еë по коридору в свою комныту, плотно закрыв дверь. Она присела на самый краешек кровати, слегка поведя плечами. — Доставай, — Нотт послушно порылся в вещах в поисках пачки сигарет и зажигалки. Вынимает одну и протягивает ей, та тонкими пальчиками прижимает сигарету к губам, чиркает зажигалкой и закуривает. Вдыхает, морщится, выдыхает. Едкий дым заполняет помещение, режет глаза. Закашлялась. Молча и тихо, затяжка за затяжкой, выкурено по несколько сигарет. Она откидывается на мягкое покрывало, подбирая под голову подушку, направляя взор в потолок, — Смотри, видишь люстру? — Теодор кивает, она тычит пальчиком в потолок, — Она у меня сейчас плывет где-то там, показывает в совершенно другое место и заливается громким задорным смехом. Нотт приобнимает еë, тянет на себя. Еë голова мягко падает к нему на плечо, веки тяжелеют, тянет в сон. — Хочешь, приходи ко мне каждый вечер, я весь твой до последнего вздоха, до последнего выдоха. Знала бы ты, насколько я тебя люблю, — обнимает, греется об еë тëплую руку.***
Утром в постели она просыпается одна. — Пошла отсюда, — в дверном проëме возвышается плечистая фигура. — Теодор, мы же вчера… — не успевает договорить. — Пошла, я сказал.