"Sex Is Not Enough"

      Утро выходного дня. Я их любила. Любила такие моменты, когда всё складывалось удачно. Семейный праздник, когда никто не занят, а если кто-то и не успевал, то всё равно старался заглянуть хоть на пару часов. Так бывает, когда семья и близкие к ней люди напоминают муравейник своим количеством. Я, пожалуй, могла похвастаться именно такой. Нас было действительно много. Кто знает, быть может, в скором времени станет ещё больше… Хотя, о чём речь?.. Я знаю всё. Почти всё…       Почти всегда от меня закрыт только Хранитель. Его мне запрещено читать, запрещено использовать талант. Он всегда откликается в крови, и я могу как минимум потерять сознание. Как максимум, матери приходилось латать мои коленки магией. Падать я так и не научилась. Старший брат посмеивался, что это наследственность, отец тоже с усмешкой косился на пунцовеющую маму, а я… я почему-то могла с упоением слушать историю появления собственной семьи, вот только до всех них мне было далеко. У каждого за плечами история. У кого-то из злоключений, у кого-то вообще после жизни среди смертных. И грандиозная эпопея того, что произошло за полтора года до моего рождения.       Рядом с ними я испытывала стыд…       Мама — бывшая смертная, ставшая демоном. Победа Мальбонте, Хранительница Равновесия и покровительница Небытия. Та, кто умеет сочетать всё в себе. И заботу о нас с младшим братом, и свои обязанности. Спускаться к смертным, восстанавливая мир с Мальбонте, если случается какая-то беда, чтобы, как в прежние времена, объединить две силы, разделённые, но дополняющие друг друга на уровень многократно более высокий, чем обычное восприятие. Второй сильнейший целитель в истории и первый в новой эпохе. Эпохе процветания трёх миров.        Отец — прирождённый ангел. Тот, чьей силе духа мне бы хотелось хоть когда-то соответствовать. Тот, кто, запятнав честь белых крыльев, не один раз отмыл их до чистоты. Тот, кто после утрат и лишений, боли предательств и ненависти смог найти в себе силы быть честным. Он — полный реверс матери да и большинства известных мне чистокровных. И он умеет любить так, как, пожалуй, не мог бы любить кто-то другой. А ещё с ним невероятно безопасно и спокойно почти всегда… Он пишет множество книг, преподаёт в моей же школе, параллельно оставаясь советником Хранителя.       Сводный брат — наместник Рая. Уже смирившийся с тем, что должность останется при нём до исхода вечности. Тот, кто первым после войны открыто пошёл против прежних устоев и женился на представительнице не своей фракции. Он — пример верности и силы воли, которую почерпнул в воспитании нашего общего отца. И пример истиной ангельской чистоты для меня, в крови которой понамешалось всё, что только возможно…       Бабушка… Однако, при ней произносить это слово — схлопотать по мозгам с особой жестокостью. Единственный серафим, ставший советником брата, та, кто своим примером показала, что, даже лишившись чьего-либо покровительства, можно удержать пост, обладая навыками и врождённым пониманием любой, даже самой патовой ситуации. Она с усмешкой порой поглядывает на мою маму, собственную дочь, упоминая гены и характер, но уже спустя минуту смело улыбается с гордостью, говоря, что некоторым протекция не нужна… Они сильные от природы.       Есть еще Димитрий — младший брат. Редкостный сорванец, способный влезть в любую авантюру. Отец, посмеиваясь, говорит, что эти черты он унаследовал от мамы. Порой, правда, братец может стать неожиданно серьёзным, например, когда участвует в младшей лиге чемпионата по крылоборству. Он с честью отстоял титул лучшего, являясь прекрасным тактиком с пелёнок. И снова смех отца, краснеющая мама, упоминание наследственности…       Но сильнее… Сильнее всех, кого я знаю — Хранитель. Мальбонте.       Я знаю его с первого крика и первого вздоха в новом мире. Распознаю среди мириадов крылатых его энергию где угодно, безошибочно оказываясь там, где он находится. Он прекрасный наставник, прекрасный стратег и лучший из виденных поколениями бессмертных, правителей трёх миров. Для кого-то он — недостижимое светило, тем не менее исправно отвечающий на искренние молитвы… Но для нас — член семьи. Основоположник. Первый выживший полукровка, прошедший путь длиной в тысячи лет от рождения до разделения и возвращения, которое состоялось восемнадцать лет назад.       В десять лет я впервые переступила черту, едва освоив непослушный навык предсказания. Я просмотрела будущее, которое у него не имело конца. Он был вечен, как столп мироздания — первооснова Равновесия, и первый, кто смог стать цельным, удержаться от разрушений. О нём писали в трактатах и учебниках. О нём шептались. Его заслуженно превозносили. Мальбонте был тем, кто пришёл на смену создателям миров и народов. Первым, кто удерживал власть играючи. Не отстраняясь, не бросая своих «детей», но и не влезая избыточно в то, что могли решить без его участия.       Более того, он никогда не претендовал на роль «отца» всех представителей. Наоборот. Он подчёркивал, что он лишь судья и советчик в сложные моменты, а родители… Они у каждого свои.       И всё же… всё же лукавил.       В нашем доме он был как старший сын обоих моих родителей. Тот, кто при своей собственной мудрости, черпал её от двух нашедших покой друг в друге противоположностей. Он был рядом всю мою жизнь. Гостем, другом, наставником… Но никогда не был мне братом. Точнее… Перестал им быть, когда я открылась видению. Хранитель и высокая платиноволосая женщина рядом с ним. Тогда мне казалось это чем-то странным, но видение я носила в памяти с того дня, годами подмечая изменения собственной внешности.       Я стояла напротив зеркала, рассматривая себя в наряде, который мама и бабушка принесли из столицы. Мои крылья изменились, переходя от белого верха к алому низу, выдавая статус полукровки. Я не стеснялась его. И новое бледно-розовое платье с белым кружевом канта лишь подчёркивало красоту перехода от ангела к демону. Красоту того, что когда-то было недостижимо давно. У Димитрия крылья лишь недавно начали меняться, но больше были белыми, нежели алыми, как у мамы. И всё же, в своей семье я, кажется, была сама для себя изгоем. Обычная… Обычная во всём, кроме дара, кроме происхождения.       Без какого-то стука дверь в комнату распахнулась, и младший братец проскочил внутрь. Он никогда не был избыточно нежен, но сейчас неожиданно рванулся вперёд, обнимая меня за пояс. Я даже приподняла бровь — непривычная нежность. Либо что-то натворил и жаждет защиты, либо на заднице моего платья след руки, вымазанной в краске, или ещё что-то похлеще. И всё же этого оболтуса я любила.       — Ты такая красивая… — неожиданно восхищённо проговорил он.       Я непроизвольно подрумянилась — не так часто слышишь подобное от младшего брата. Однако, на всякий случай посмотрела в зеркало на свою спину и то, что ниже расположено. Было чисто. Взгляд сместился на младшего. Димитрий продолжал восхищённо рассматривать меня. Краски на лице подбавилось. Что-то происходило. И я ещё не могла понять, что именно… Младший был для меня вторым после Дино наследником. Я же — не пришей кобыле хвост. Дочь… «Первый блин комом». Кажется, порой я ловила на себе разочарованный взгляд отца… Думаю, он хотел всех сыновей… А тут — я. Недоразумение. Первая от их с мамой союза.       Брат помотал головой, неожиданно выпалив:       — Даф, а ты… Ты никогда не думала, что будет с твоей комнатой, когда ты после сегодняшнего праздника свалишь в школу на постоянное место жительства???       «Вот гадёныш…» — разочарованно подумала я, уловив нить его рассуждений. Поджав губы, почти с гневом процедила:       — Я попрошу родителей не отдавать тебе мою комнату.       — Да я же от большой любви! Донашиваю, так сказать, за старшей сестрой… А ты… Слов нет! — картинно обиделся братец. — Ладно. Я на самом деле не ради комнаты ввалился. Мама зовёт. Наши все прибыли. Остальные, может, к концу торжества подтянутся…       Я покраснела совсем уж густо:       — А Маль?..       — Ой, этот с цветами, конфетами… сто процентов с кольцом в кармане. И всё по твою душу. Мама же обещала Хранителю голову оторвать до твоих восемнадцати. Сейчас всё по правилам. Докопаться не до чего… — Димитрий вздохнул, — Ну, разве что, она сдвинет планку до двадцати одного-о-о…       Подавившись воздухом, я почувствовала, что кровь ударила румянцем в голову до предела. Я и так слишком долго ждала, чтобы признаться себе, что его люблю. Если прежде это были мысли, что мы лишь пара полукровок, встретившихся в нужное время… И страх, что он на несколько тысяч лет старше… «Зачем я ему?..» — не один раз мелькало в сознании, когда я все ближе становилась к тому образу, что удалось почерпнуть из видения.       Зеркало отразило платиноволосую девушку в платье. Смесь черт отца и матери. Его серьёзность, её предприимчивость. Его характер, её красота… Его цвет волос и её голубые глаза… Я вобрала то ли лучшее, то ли…       — Дафна!.. — мама шагнула в комнату, строго посмотрев на брата, — Димитрий, я о чём просила?..       Брат вздохнул:       — Она девчонка! Я в чём виноват??? Позвал. А она у зеркала крутится…       — Брысь!.. — проворчала мама, — Тебя только за смертью посылать…       Димитрий ушёл из комнаты, едва не хлопнув дверью. У нас это не приветствуется. Характер показывать надлежало в школе, если была причина. Но не дома. Родители в этом были строги. Дом — место, где всем должно быть уютно и спокойно. Папа говорит, что это «гавань». Место, где наша семья в любом случае обретёт покой и право на отдых. Я не спорила… Мне всегда было уютно дома. Но всё же шли годы, и я понимала, что от меня всегда ждут большего — переплюнуть достижения родителей… Я не хотела их разочаровывать.       Их история любви была сродни земным сказкам. Чувства, которые родились из пепла того, что сгорело дотла. Мама была молода и мудра, словно прожила тысячи лет. Отец… отец прожил сотни лет, будучи урождённым бессмертным… И всё же вёл себя, как подросток, хоть и редко. Папа удивительный. Для меня он — герой. И он зовёт меня «свет жизни». В сочетании его обращения к матери — «мой свет» — это всегда выглядит… сказочно. Я, кажется, папина дочка.       Мама подошла ближе, тронув мой висок губами, немного привстав. Я была выше неё. Тонкие руки обернулись вокруг моего пояса. Я всё чаще ловила себя на мысли, что мы были похожи, но вместе с тем разными полностью. Сильная женщина, переписавшая историю… И я… Кто я такая рядом с ней?..       — Моя дочь, — просто ответила Победа Мальбонте. — Дитя Победы. Первая, кто пережил нестабильность, если она существовала в те времена…       — Но я — не ты. И не папа… — печально вздохнула я, обняв её в ответ.       — Ты лучшая часть, что была в нас с твоим отцом, — мама улыбнулась, оторвав взгляд от зеркала и посмотрев на меня. — Милая, ты лучшее, что могло произойти от нашей крови. Честно… Не потому, что первая. Хотя… — мама осеклась, неожиданно поддев моё лицо пальцами за подбородок, — Ты — мой первенец. Моё первое в этом мире сокровище, вставшее на одну ступень с отцом в гонке за спасение миров. Дафна, я…       Мама осеклась, опустив голову и уткнувшись в моё плечо лбом. Мы выглядели как сёстры в отражении. Она не смотрелась много старше меня. Лишь сменила цвет волос на платину, как у отца, желая показать ему, что она полностью его. Просто дань её любви. Той любви, что когда-то дала мне жизнь…       Плечо обожгли слезинки, и я удивлённо приподняла брови: плачущая мама — это было уникальным. Её слёзы видел только отец. И то, в мгновения полной усталости. Для нас с Димитрием она всегда была закалённой сталью и примером подражания.       — Что?.. — тихо спросила я.       Мама посмотрела на меня невероятно внимательно. В такие моменты я понимала, что визуальная разница в возрасте ничто против смертной жизни и её испытаний, которые довелось пережить. При этом она никогда не принимала на себя клише жертвы. Но её решения не оспаривали даже Люцифер — король Ада, и Дино. Мама всегда была одним из основоположников нынешней культуры и мира…       — Милая, ты — ребёнок, которого моё сердце бессознательно носило в себе ещё с момента, когда я впервые встретила твоего отца…       — Но папа тебя… — я сглотнула, вспомнив внезапно подслушанный разговор, — Тебя…       На губы лёг палец. Мама грустно улыбнулась:       — Не напоминай ему. Я его люблю. Какие бы ошибки мы не совершали в прошлом, мы успели одуматься. Мы успели понять, что лишь друг в друге отыщем будущее. Тебя, Димитрия…       Я не подумав ляпнула:       — Дино…       Хохот мамы, кажется, перетряхнул этаж:       — Я им горжусь, но он… Как бы я его не любила — не мой сын. Я буду беречь его, покуда хватит сил. Как и тебя с братом, но… Сложно воспринимать пасынком наместника Рая… — мама хихикнула, но довольно резко нахмурилась, — Как и Мальбонте… — тени под её глазами стали глубже, но она мотнула головой, осилив привычную мне, хоть и болезненную улыбку, — Маль в какой-то мере тоже мой сын. Потому, прости мне мои страхи. Дафна, милая, я тебя люблю. Безумно. Для меня и не только для меня, ты — первое дитя Равновесия, после Маля…       Она снова умолкла, уткнувшись лбом в моё плечо. Папа звал это земной привычкой. Когда-то безумно давно, как я знаю. Но теперь… Теперь нет — мама его единственное сокровище. Первое, а уже после шла я с братьями. Мы не злились и не обижались. Так было всегда и всегда будет. При всей своей силе лишь с отцом рядом она позволяла себе минуты слабости, слёзы, усталость и редкие вспышки гнева. Последние, как правило, после того, как мы с Димитрием устраивали каверзы.       — Мам…       — Даф, я тебя прошу, слушай сердце. Прочее — ерунда. Что бы мы с отцом не говорили — у тебя впереди вечность. Я говорила когда-то это Мими, Ости… Теперь говорю тебе, — она вздохнула. — Путь бессмертия — трудный. Был. В мои годы так уж точно. Умытые нашими слезами и нашей кровью все три мира устояли, выйдя на новый старт, понимаешь?.. Среди смертных тоже не раз были войны, прокатывающиеся отголосками по каждому смертному и бессмертному. Может, такова цена спокойствия… — она грустно улыбнулась, перебрав мои волосы пальцами, — Мы добились того, чтобы вам довелось жить в покое. Тебе не нужно быть сильнее нас. Ты не обязана кому-то что-то доказывать. Детка, ты такая, какая есть, и именно такой мы и гордимся, понимаешь?..       Я опустила голову, понимая, что после этих слов начинаю стыдиться собственных мыслей. Поколение, которое родилось после восхода Мальбонте, действительно живёт, а не выживает. Демоны и ангелы отличаются лишь цветом крыльев и характерами. Предрасположенностью и стремлениями. Больше нет никаких войн и споров, разве что изредка, но в это время Маль всегда бдительно следит, чтобы никто не оступился и не вспыхнула очередная ссора фракций.       От меня не требовали никогда и ничего. Даже послушания. Вокруг было предостаточно наглядных примеров — разум всегда должен стоять над физической силой… Хочешь быть сильна, как мама? Наставник Миндер никогда не откажет в уроке. Хочешь быть разумна и мудра, как отец? Он никогда не откажет в ответе на вопрос, как и любой из учителей или сведущих в пока ещё непонятных тебе темах. Ты можешь сойти к смертным и потратить время на чтение их книг, понаблюдать за теми, чей срок ограничен сотней лет, понять, что нет ничего ценнее жизни и мира без войны…       Мама отступила и взяла меня за руку, уводя к двери:       — Идём, нас уже заждались…       — Неужели были времена, когда дни рождения не отмечались?.. — поинтересовалась я.       Она усмехнулась:       — Когда в твоих руках бессмертие, каждый прожитый год лишь веха, но не несёт в себе почти ничего нового. Сейчас же праздники обрели смысл — разбавляют рутину, в которой по счастью нет больше гонки на выживание, — улыбка мамы стала шире. — Да и для нас, родителей, это повод посмотреть, и вспомнить пройденный путь своих детей, понять их стремления и желания…       Мы вышли из дома в сад. Разбитый шатёр с накрытым столом. Гости… Только семья и действительно самые близкие. Раздался приветственный гул и гомон. Моя улыбка немного поугасла — почему-то не было Ребекки и Геральда. Уловив заминку, Димитрий вскочил с места и унёсся куда-то вглубь сада. Присутствующие с любопытством ждали результата его отлучки. Непродолжительная беготня, когда он уже почти перестал быть различимым за деревьями.       Удивлённый возглас:       — А что это вы тут вдвоём делаете?!..       Следом короткий вскрик от неожиданности в исполнении бабушки и недовольное ворчание директора школы. Все трое вышли к столу. Довольный брат плюхнулся на стул под гордым взглядом нашего отца:       — Гер, ничего не напоминает?       Демон приподнял бровь:       — Нет. А должно?       Родители переглянулись, и мама расхохоталась:       — Перед соревнованием Непризнанных кое-кто своевременно решил навестить меня во время подготовки. После той же реплики я от испуга отстрелила весь энергетический резерв, — Геральд впервые на моей памяти отчаянно залился краской и даже не начал ворчать. — Возмездие подкралось откуда не ждали…       Ребекка согнала румянец, торопливо сократив расстояние и обняв меня:       — Поздравляю, милая. Восемнадцать — важная дата! Сегодня можно будет снять амулет…       Геральд вздохнул:       — И амулет снять, и завтра перебраться в школу на постоянной основе. Комнату уже подготовили к заезду, — он потёр лицо ладонью. — Потомки Уокер опять будут ставить школу на уши. Интересно, а коктейль из валерьянки и глифта — это вкусно вообще?..       Шатёр снова вздрогнул от хохота собравшихся. Посыпались объятия, поздравления. Небольшие и полезные подарки. Я смотрела на собравшихся, привычно переставая себя чувствовать мелкой и незначительной. Сплочённая семья, в которой у каждого есть своё место и заслуженная любовь. Фрай — мой «племянник», сын Дино и Ости, такой же полукровка, как и я, с усмешкой подарил мне земную поваренную книгу, окинув взглядом изобильно накрытый стол. Мама любила и умела готовить для нас всех, отказываясь от помощи столичных или школьных поваров. Видимо, мне намекнули, что было бы любопытным перенять эстафету.       Последним подошёл Мальбонте. Невероятно высокий. Я почему-то всегда затаивала дыхание рядом с ним. Несокрушимый, обладатель силы внутренней и внешней, но здесь — просто молодой, чуть уставший мужчина, сбрасывающий эту маску силы и величия. Обычный, как я видела.       — Здравствуй… — улыбка, за которую, кажется, я готова была в этот день отдать свою вечность, — Поздравлю, Дафна! Приподними волосы…       Я покраснела, повинуясь и глядя, как он обошёл меня, встав со спины:       — Спасибо!..       Шеи коснулись горячие пальцы, когда он поддел цепочку с амулетом, но не торопился расстегнуть замочек. Короткий жест призвал собравшихся за столом к молчанию. Все с любопытством ждали, что будет дальше.       Мой затылок опалил вздох:       — Восемнадцать лет назад я застегнул эту цепочку на шее Дафны, чтобы она не расставалась с семьёй и могла не разрываться между школой и домом. Восемнадцать лет назад… Появилось первое дитя союза, положившее начало миру. Не обряд, не война и даже не победа в ней стали первотолчком осознания изменений. А именно появление Дафны в мире, который пришёл в гармонию и баланс, знаменовало начало эпохи. Нестабильность испарилась. Равенство света и тьмы стало ощутимым и заметным, — он чуть улыбнулся, поведя раскрытой ладонью в сторону моих родителей, сидящих в креслах. — Знаете, почти аналогичная ведь ситуация… На стыке мира и войны её родители сумели перевернуть всё с ног на голову и добиться правды и будущего для себя и своих потомков. Так же было с моей семьёй в далёком прошлом…       Мама чуть грустно улыбнулась, но признательно качнула головой. Я отметила, как отец взял её за руку, сплетая пальцы. Он, как и прежде, полностью отдавал ей лавры общих достижений, признавая поражение от женской хитрости и мудрости. И только я из разговоров с матерью знала, что он был для неё мотивацией с порога школы. Правда… немного не в том ключе, поначалу… Я видела не раз ностальгическую, немного виноватую улыбку, обращённую к отцу. Мама была остра на язык и скора на решения. Сейчас это изменилось, но не сильно.       Маль, между тем, продолжил:       — Дафна выросла. Сегодня этот амулет останется в прошлом. Он больше не нужен… — замочек щёлкнул, и амулет промелькнул перед моими глазами, снимаемый с шеи.       Ребекка робко кашлянула, и они с мамой хором произнесли:       — Далеко не убирай…       За столом повисла тишина. Я отметила, как Ости прикрыла глаза ладонью, следом вообще спрятала лицо в руках, начиная беззвучно подрагивать от смеха. Следом Дино, Миндер и Мисселина… Несмотря на хохот тишина стояла такая густая, что я слышала своё дыхание. Однако, самым запоминающимся, пожалуй, были взгляды папы и Геральда, обращённых на маму и Ребекку, соответственно.       Шёпот отца:       — Уже?..       — Пока нет, но чем чёрт не шутит… — хихикнула мама, — Я тебя не тянула за язык с репликой: «Сколько будут — все наши».       Отец с нервным смехом потёр глаза пальцами:       — Признаться, я даже расстроен тем, что «нет». Впрочем, у нас между старшей и младшим, интервал — десяток лет. Придерживаемся традиции…       Послышался кашель со стороны Геральда. Я перевела взгляд на бабушку, стремительно краснеющую и прячущую улыбку. Демон огорошенно смотрел на неё, пытаясь подобрать слова. Меня разбирал хохот от того, что как раз Ребекка Уокер, кажется, меньше всех стремилась к тому, чтобы обзавестись ребёнком. Она могла быть сколь угодно властной и сильной, но нас — внуков, любила безгранично, сбрасывая, как и Мальбонте, маску неприступности тогда, когда оказывалась в компании «своих».       Хриплый вопрос демона в тишине:       — Ты тоже «пока нет»?..       — Я, скорее, уже «да», — Ребекка обернулась, чуть лукаво взглянув на Геральда. — Не рад?       Демон закашлялся, после чего прикрыл глаза ладонью:       — Всё, набегался… — он отметил, как поползли вниз уголки губ серафима, и торопливо продолжил, — Кажется, пора просить у Хранителя об обряде заключения брака. Наш ребёнок должен родиться по правилам…       Кажется, все с облегчением выдохнули. Бабушка снова широко улыбнулась, благодарно взяв его за руку. Снова сплетающиеся пальцы «противоположностей», которые нашли друг друга. Я продолжала стоять, чувствуя, как на плечи легли горячие широкие ладони, чуть сжавшись. По коже побежали мурашки, которые я бы и при желании не смогла скрыть. Пришлось прикрыть глаза и старательно давить румянец, заливающий щёки даже от этого невинного жеста.       Отец неожиданно рассмеялся:       — Как недавно сказал один из недавно прибывших Непризнанных: «Пожили для себя, теперь можно и рожать». Первенец на пятой сотне, — ангел чуть насмешливо посмотрел на директора и Ребекку. — Поздравляю. Наконец-то Чёрт познает все прелести недосыпа и смены пелёнок…       Волна смеха прокатилась по саду.       Мальбонте кашлянул:       — Давайте к делу всё же… — снова направленные на нас внимательные взгляды, — Амулет, чувствую, никогда не будет лежать без дела… Впрочем, я не мог прийти без подарка. Создать его оказалось довольно сложно, но мне всё же удалось, хоть и не с первого раза.       Перед моими глазами на цепочке опустился ярко синий сапфир в форме капли, заключённый в серебристые крылья оправы. Снова прохлада металла на коже. Я смирно ждала, пока он застегнёт подарок на моей шее, после чего не удержалась, подтянув украшение к лицу и рассматривая тонкую работу. Позади амулета была откидная крышка, которую я тут же попыталась открыть, но шёпот почти у самого уха заставил вздрогнуть:       — Откроешь, когда пойдёшь спать. Пожалуйста…       Торопливо кивнув, я обернулась, обнимая Хранителя:       — Спасибо! Он очень красивый…       — Не более красивый, чем ты… Поздравляю, Дафна, — мирный и заботливый поцелуй в лоб, от которого снова волна мурашек и обжигающий румянец на щеках. — Не дрожи…       Я хлопнула глазами, подняв лицо:       — Да я вроде и не… — слова вылетели из головы: я слишком пристально и внимательно смотрела на его губы. «Соберись… не сейчас…» — уговаривала себя. Пришлось взять себя в руки и отступить, — Спасибо ещё раз…       Амулет, влияющий на возраст, перекочевал к бабушке. За столом началась суета. Витали вкусные запахи пищи, приготовленной заботливыми руками мамы. Обсуждение работы, разговоры о планах на будущее. Со смехом сделанный Малю «заказ» на партию похожих подвесок. Хранитель посмеиваясь согласился, понимая, что это именно то, чего он ждал от собственного возвышения: свободы выбора и счастливого окружения.       Подтянувшиеся где-то в середине застолья тётушка Мими и хозяин Ада, Люцифер, с сыном. Феликс и Джеки. Я улыбалась… Сложно было поверить, что каждый из них терял и обретал не так давно. И вот сейчас, спустя восемнадцать лет — умиротворённые и никуда не спешащие. Ангелы, демоны, полукровки, бывшие Непризнанные. Правители, советники, учителя и их дети премило беседуют. Тут и там незначительные на первый взгляд жесты заботы. Объятия, поцелуи и тихие смешки.       Когда стемнело, Мальбонте откланялся, сославшись на то, что завтра необходимо рано подниматься. Мама попыталась отправить его переночевать в гостевой спальне, но Хранитель всё же ушёл. Я же продолжала незаметно поглаживать пальцами подвеску, то и дело задевая стык на металлической оправе. Любопытство подталкивало к тому, чтобы прямо сейчас бежать в дом и начать открывать скрытую часть подарка.       Смена блюд на столе. Мы убрали посуду, принеся десерты. Какао и чай… Ощущение уюта. Я невольно оглянулась на дом, рассматривая светло-песочные стены, покатую черепичную крышу. Окна моей спальни как раз выходили на сад. И скоро я покину свою комнату. Уже завтра, если быть точнее. Пора было становиться независимой от родителей. Меня никто не выгонял… Собственное решение, принятое родителями вполне благосклонно. Я была благодарна за то, что меня отпускали, признав, что взросление уже в том этапе, когда самостоятельность уже не источник проблем, а понятное стремление обособиться и попытаться жить своей головой.       Я чуть наклонилась к маме, когда гости начали потихоньку расходиться:       — Помочь с мытьём посуды?       — Отдыхай, я помогу… — вместо неё отозвался отец.       Он поднялся из-за стола, увлекая меня в объятия. Крепкие, надёжные. Я понимала маму и её выбор в такие моменты. Тот, кто под ворохом прошлого скрывал в себе неисчерпаемую нежность и любовь. Дрогнули белые крылья, словно силясь обнять поверх рук, ещё сильнее. Я зарылась носом в его плечо, чувствуя, что второго такого мужчины нет. И больше уже никогда не будет. Мне невероятно повезло с обоими родителями.       — Я тебя люблю, пап… — прошептала едва слышно.       Отец вздохнул:       — И я тебя безумно люблю, свет моей жизни, — тёплый поцелуй в макушку. — Ступай отдыхать. Завтра долгий день…       Я кивнула, отступив из объятий и уходя в дом. Внутри поднималось предвкушение и всё трепетало, кажется… Я поднялась по лестнице и вошла к себе, рассматривая три увесистые коробки с учебниками, одеждой и необходимой для самостоятельного проживания мелочёвкой. Утром их доставят в школу, и в своём доме я стану просто гостем, хоть и без каких-то сомнений желанным в любое время дня и ночи.       Распахнув окно, я включила настольную лампу и поднесла к ней подаренное Хранителем украшение. Небольшой едва заметный рычажок сдвинулся в сторону, откидывая крышку. Я рассматривала, как амулет развернулся, выпустив из крышки острие, превратившись в ключ. Камень загадочно переливался в свете лампы, едва ли не гипнотизируя. Взглянув в крышку, я увидела туго скрученную записку. Едва не хихикнув от того, как представила Маля, упихивающего кусочек пергамента в маленький амулет, я стянула нить и развернула её.       «Выбор так или иначе делать только тебе… Я приму любой ответ. Ключ от моего сердца всегда будет в твоих руках, и, если ты хочешь, чтобы оно тебе открылось, поймай камнем лунный луч и произнеси «Nil inuitum remanrbit». Я буду ждать…».       Сердце билось невероятно быстро. Только сейчас я сообразила, что открывшаяся крышка амулета образовала из двух половин «сердце». По спине и рукам поползла очередная толпа предвкушающих мурашек. Ударив ладонью по выключателю лампы, я встала ближе к окну, не раздумывая ловя лунный блик гранями сапфира. Он заиграл в гладкой поверхности, словно пойманный в ловушку камня.       «Моё сердце тоже в твоих руках…» — я улыбнулась, прошептав заклинание:       — Nil inuitum remanrbit…       Поначалу, казалось, что ничего не вышло. Мама рассказывала историю о том, как открывался чертог. Врата от земной тверди до самого неба, слепящий свет, бьющий в проём… И я помнила это заклинание, как и знала, что у Мальбонте тоже есть своя обитель. Но когда в стене, куда отразился лучик, открылась небольшая дверь, я невероятно удивилась. «Ему нет нужды показывать своё величие… Нет нужды пускать пыль в глаза и показывать подвластную себе мощь в чем-то грандиозном…» — улыбнулась я внутренне, без опасений шагнув в залитый тёплым светом проём.       Тёплое сияние, ароматы трав и луговых цветов. Я стояла, широко раскрыв глаза и рассматривая долину, раскинувшуюся по парящему острову. Небольшая река, каменистый склон, многообразие растительности. Дом. Небольшой, словно сложенный из неотёсанного камня. Чертог оказался обычным домом, в котором Хранитель обретал свой покой. Слова отца о «гавани» обрастали смыслом. И тем больше понимания приходило, что наша семейная «гавань» была шумной и живой. Здесь же — тишина и благодать покоя. И, что гораздо хуже — одиночество.       Его одиночество…       Я подобрала длинную юбку и почти бегом направилась к дому. Приоткрытая дверь и запах травяного чая, разливающийся изнутри. Дома, там, откуда я пришла, уже была темнота и ночь, здесь же, кажется, стоял вечный закат. Снова символ того, что как бы не красило солнце небеса в кровь, а несправедливо она больше не прольётся…       Толкнув дверь, я, улыбаясь, застыла на пороге, рассматривая Хранителя в одной лишь полу расстёгнутой рубашке и брюках. Босого, сидящего на полу перед очагом с книгой. Он улыбнулся, оторвавшись от страниц. В глазах читалось облегчение. Молча приглашающе протянутая рука, которую я приняла, не задумываясь, сократив остатки расстояния. Притягивающее на колени движение, бегущие по крыльям горячие пальцы.       Лёгкое, почти невинное прикосновение поцелуя к моим губам. Я замерла, плавясь от нового, прежде незнакомого чувства. От бегущей по лицу ладони, отводящей волосы, от сжавшихся объятий. Внутри поднималась волна тепла. Кажется, это называют любовью, пронесённой через года ожиданий и запретов. Осторожно приоткрыв губы, я ощутила ускорение сердца от его языка проскользнувшего в мой рот. Робко, нежно… боясь испугать, очевидно, или навредить. Горячая кожа хранителя, кажется, прогревала комнату сильнее, чем печь в маленьком домике…       Мальбонте чуть отстранился:       — Ты всё-таки пришла…       — А могла отказаться? — я чуть улыбнулась, перебирая пальцами снова отросшие мягкие смоляные волосы. — Я выбрала тебя задолго до этого дня.       Вздох, прижавшиеся к моему виску горячие губы:       — Я ждал тебя не одну вечность… — он мягко улыбнулся, отстранившись, — Это не чертог в полном смысле. Место реально… Когда-то давно это было последним убежищем в моём прошлом. Я был ещё мал и здесь скрывался с родителями от преследователей. И теперь я хочу разделить его с тобой. Место покоя и…       Он умолк, прикрыв глаза, почему-то боясь произнести самое важное вслух. В воздухе пахло жимолостями. Моя энергия была полностью похожа на его — цветы. Насыщенный дурманящий аромат, который при прикосновении друг к другу после волнения начал оседать искрами под кожей.       — И любви, — я улыбнулась, проведя пальцами по его щеке. — Я тебя люблю…       Короткая улыбка и снова поцелуй:       — И я тебя люблю, дитя Победы…